ГЕНРИХ МАРКС — КАРЛУ МАРКСУ, 18 — 29 НОЯБРЯ 1835 Г. 601

жизненногопути нашел друга, и притом друга весьма достой­ного, старше тебя и опытнее. Умей ценить это счастье. Дружба в подлинном, классическом смысле этого слова — прекрасней­шая жемчужина в жизни, а в таком возрасте, как твой, — совершенно необходимая для жизни. Лучшим пробным камнем твоего характера, твоего ума и сердца, более того — твоей нравственности, будет то, сумеешь ли ты сохранить этого друга и остаться достойным его.

В том, что ты остаешься нравственно чистым, я действи­тельно не сомневаюсь. Но все же великим двигателем морали является чистая вера в бога. Ты знаешь, я далеко не фанатик. Но человек раньше или позже испытывает [потреб]ность в вере, и в жизни бывают минуты, когда даже безбожник [нево]льно склоняется перед всевышним. И это обычно так [...], ибо каждый может поклониться тому, во что верили Ньютон, Локк и Лейбниц.

[Господин] Лёрс очень обиделся, что ты не нанес ему про­щального визита ш. Он [сказал] господину Шлику, что так поступили только ты и Клеменс. Мне пришлось решиться на невинную ложь и сказать ему, [что...] мы были там в его отсутствие [...] Общество [...] упоминание тебя вместе с Кле-менсом мне не слишком понравилось.

Господин Лёрс назначен вторым директором, и вчера для введения его в должность сюда прибыл в качестве комиссара господин [Брюгге]ман. Было очень [...] торжественно: господин Б[рюггеман] и господин Лёрс выступали с речами. Днем гос­подин Лёрс дал большой обед, на котором присутствовал и я. Многие, с кем я здесь беседовал, осведомлялись о тебе, и со всех сторон мне желали счастья в связи с тем, что господин Виненбрюгге — твой друг. Я, право, очень хочу познакомиться с ним и буду весьма рад, если вы оба посетите нас на пасху и, разумеется, погостите здесь. Я воспринял бы это как знак его дружеского расположения к тебе.

Итак, милый Карл, будь здоров и, давая питательную и здо­ровую пищу своему уму, не забывай, что на этой грешной земле тело — его вечный спутник, от которого зависит состоя­ние всего организма. Хилый ученый — несчастнейшее существо на свете. Поэтому занимайся не больше, чем это позволяет твое здоровье. Добавь сюда ежедневные прогулки и умерен­ность, и я надеюсь обнять тебя окрепшего духом и телом.

Трир, 18 ноября 1835 г.

Твой преданный отец

Маркс



ПРИЛОЖЕНИЯ


A propos! * Твое стихотворение я читал по складам. Говорю тебе, милый Карл, со всей откровенностью: я твоего стихотво­рения не понимаю — ни его подлинного смысла, ни его тен­денции. Для обыденной жизни неоспоримо то положение, что, когда наши самые горячие желания исполняются, ценность желаемого сильно уменьшается, а зачастую и вовсе утрачи­вается. Вряд ли таков смысл твоих стихов. В крайнем случае это было бы достойно внимания, как нравственный принцип, ибо тот, кто руководствуется этими идеями, избегает без­нравственных наслаждений и откладывает даже дозволенное, чтобы тем самым укрепиться в своем желании или даже полу­чить больше удовольствия. О нечто подобном хорошо сказал Кант в своей «Антропологии» 188.

Разве ты думаешь найти счастье только в абстрактном идеализировании (имеющем некоторое сходство с мечтатель­ностью)? Короче говоря, дай мне ключ, я признаю свою огра­ниченность.

[НА ЛЕВОМ ПОЛЕ ПЕРВОЙ СТРАНИЦЫ]

В связи с чествованием господина Лёрса меня крайне огорчило положение доброго господина Виттенбаха. Я готов был плакать по поводу того, что оскорбление нанесено этому человеку, единственным недостатком которого является его чрезмерно доброе сердце. Я сделал все, чтобы выразить ему свое глубокое уважение, и, между прочим, сказал, как предан ему также и ты и что ты хотел написать в его честь стихи, но не сделал этого только потому, что у тебя не хватило вре­мени. Это осчастливило его. Не хочешь ли ты, чтобы доставить и мне удовольствие, послать ему через мое посредство несколько строф?

[ПРИПИСКА НА ПЕРВОЙ СТРАНИЦЕ ВВЕРХУ СПРАВА]

P.S. Милая мама была занята, и поэтому отправка письма затянулась по сегодняшний день — до 29 ноября. Удивительно, что мы до сих пор не знаем твоего точного адреса.

[ПРИПИСКА МАТЕРИ]

Горячо любимый, дорогой Карл!

С большим удовольствием берусь за перо, чтобы написать тебе. Письмо дорогого отца уже давно лежит готовым, а я все не выберу времени. Между тем мне бы уже хотелось получить от тебя весточку, которая подтвердила бы, что у тебя все в по-

• — Кстати! Ред.


ГЕНРИХ МАРКС — КАРЛУ МАРКСУ, [ФЕВР. — НАЧ. МАРТА 1836 Г.] 603

рядке, ибо ты можешь мне поверить, что я очень тоскую по тебе. Мы, благодарение богу, все здоровы, все деятельны и при­лежны, и даже Эдуард * так старается, что мы надеемся когда-нибудь сделать из него дельного человека.

Не считай мой вопрос слабостью женского пола: мне хо­чется знать, как ты устроил свое небольшое хозяйство. Эконо­мия в хозяйстве, как в большом, так и в малом, играет важную роль и является насущной необходимостью. Хочу еще заметить тебе, милый Карл, что чистоту и опрятность ты не должен рассматривать как нечто маловажное, так как от этого зависят здоровье и хорошее настроение. Следи за тем, чтобы комнаты у тебя часто убирались, и определи время для этого. Мойся, милый Карл, каждую неделю губкой и мылом.

Как у тебя с кофе? Готовишь ты его себе сам или устраи­ваешься еще как-то? Прошу тебя написать мне обо всем, что касается хозяйства. Твоя любезная муза ведь не почувствует себя оскорбленной прозой твоей матери. Скажи ей, что посред­ством низшего достигается высшее и лучшее.

Итак, будь здоров. У тебя, наверно, есть какие-нибудь желания к рождеству, и, если только я могу их выполнить, я сделаю все с удовольствием. Будь здоров, мой милый, дорогой Карл. Будь молодцом, помни о боге и о твоих родителях. Adieu **.

Любящая тебя мать

Генриетта Маркс

Все дети шлют тебе привет и [целуют тебя], а ты, как и всегда, мой самый любимый и хороший.

Впервые опубликовано в Печатается по рукописи

Marx—Engels Gesamtausgabe. _ .

Erste Abteilung, Bd. 1, Перевод с немецкого

Hlbd. 2, 1929 ца русском языке публикуется впервые