ГЕНРИХ МАРКС — КАРЛУ МАРКСУ В БЕРЛИН. Твое последнее письмо необычайно обрадовало меня, так как оно показало мне, что ты избавляешься от своих маленьких слабостей

Трир, 3 февраля 1837 г.

Милый Карл!

Твое последнее письмо необычайно обрадовало меня, так как оно показало мне, что ты избавляешься от своих маленьких слабостей, которые, кстати сказать, меня беспокоили; что ты понимаешь свое положение и с энергией и достоинством стре­мишься обеспечить свое будущее. Но, милый Карл, не впадай в противоположную крайность.

Не говоря уже о том, что общительность много дает чело­веку, особенно молодому, с точки зрения развлечения, отдыха и развития, благоразумие в свою очередь требует — и этим нельзя пренебрегать, так как теперь ты не один — найти себе поддержку некоторых людей, разумеется, честным и достойным образом. Важные люди, или считающие себя таковыми, не легко прощают пренебрежение и не склонны отыскивать ува­жительные причины, в особенности если они в какой-то степени благоволили к человеку. Господа Йениген и Эссер не только порядочные люди, но, очевидно, нужные тебе, и было бы в выс­шей степени неблагоразумно и поистине невежливо пренебре­гать ими, ибо они тебя очень прилично приняли. В твои годы и при твоем положении ты не можешь требовать соблюдения взаимности.

Не следует забывать и о теле. Здоровье — высшее благо для каждого, особенно же для ученого.

Знай меру во всем! С твоими природными данными и при твоем теперешнем прилежании ты достигнешь своей цели, и один семестр ничего не решает.

Как ни велик мой опыт, я не могу составить для тебя вполне ясный план со всеми деталями.

Во всяком случае, мне думается, нет никакого сомнения, что твое намерение выдвинуться в области науки очень хорошо и тебе по силам, если только ты не будешь пренебрегать одной мелочью, — а именно — несколько разовьешь свой голос.

Конечно, это может потребовать долгого времени, и было бы, разумеется, в данном положении вещей желательно что-то для этого сделать. В этом отношении тебе не остается ничего дру­гого, как выступить в печати. Но как выступить? Это трудный вопрос, но ему предшествует еще и другой. Удастся ли тебе сразу снискать доверие дельного издателя? Это может ока­заться самым трудным. Если это тебе удастся, — а ты во всем


ГЕНРИХ МАРКС — КАРЛУ МАРКСУ, 3 ФЕВРАЛЯ 1837 г. 619

удачлив, — тогда встанет второй вопрос: философия или юрис­пруденция или и то и другое вместе — это, мне думается, превосходно для того, чтобы заложить основу. Чистая же поэзия может быть на втором месте, и она не повредит репута­ции, разве что в глазах отдельных педантов. Легкие полеми­ческие статьи в данном случае самые полезные, а имея не­сколько хороших названий, если они оригинальны и нового стиля, ты спокойно и наверняка сможешь ожидать профессуры и т. д. и т. п. — Но ты должен принять твердое решение, хотя и не сразу, но уже в этом году. И, как только ты его примешь, твердо его придерживайся и неуклонно ему следуй. Тебе ведь не так трудно стать адвокатом, как это было твоему отцу.

Ты знаешь, милый Карл, что из любви к тебе я пошел па кое-какие вещи, которые не совсем отвечают моему характеру, и это меня иной раз удручает. Но никакая жертва мне не ка­жется слишком большой, если ее требует счастье моих детей. Я приобрел безграничное доверие твоей Жегши. Эта милая, прелестная девушка терзает себя непрестанно — она боится, как бы она тебе не причинила вреда, не заставила тебя рабо­тать сверх сил и т. д. и т. п. Ее тяготит мысль о том, что ее родители ничего не знают или, как мне кажется, ничего знать пе хотят. Она сама не может себе объяснить, каким образом, будучи, как она полагает, всецело рассудочным человеком, она могла безудержно отдаться своему чувству. Быть может, причиной тому — некоторая замкнутость.

Письмо от тебя, — которое ты можешь вложить в письмо ко мне, — не продиктованное фантазиями поэта, может при-пести ей утешение. Оно должно быть, в чем я, кстати, не сом­неваюсь, преисполнено нежности и чистой преданной любви, но в нем также должны быть ясно обрисованы ваши отношения и виды на будущее. Ранее выраженные надежды следует из­ложить прямо, ясно ис глубоким убеждением, чтобы вновь убедить ее.

Ты должен твердо уверить ее, что ваши отношения не только пе принесли тебе вреда, а, наоборот, — оказали на тебя самое благотворное воздействие, — ив известном отношении я сам в это верю. С другой стороны, требуй с твердостью и уверенно­стью мужчины, перед которым бедное дитя оказалось столь беззащитной, чтобы она не колебалась, не оглядывалась назад, но спокойно, доверчиво и твердо смотрела в будущее.

Что ты скажешь своему отцу? Не находишь ли ты, что я — всем на удивление — переквалифицировался в посредника? Как превратно могли бы понять меня, если бы узнали о моем влиянии. Какие корыстные побуждения могли бы мне при-

21 м. и э., т, 40


62Ô


ПРИЛОЖЕНИЯ


писать. Но я себя не упрекаю, — да пошлет небо удачу, и я буду чувствовать себя глубоко счастливым.

К господину Эйххорну стоило бы пойти, но это я предостав­ляю на твое усмотрение. Но у господ Йенигена и Эссера, повто­ряю, я хотел бы, чтобы ты бывал чаще.

Не менее полезно было бы установить более тесный контакт, по меньшей мере, с одним из наиболее влиятельных профес­соров.

Ты больше не видел молодого господина Шривера? Мы ведь с ним в очень хороших отношениях, а мадемуазель Шривер, вероятно, выйдет за твоего друга Карла фон Вестфалена. Поэтому мне было бы приятно, — так как он и без того должен скоро сюда приехать, — если бы ты несколько раз побывал у него.

Не слышал ли ты чего-либо нового о докторе Клейнерце? Мне бы все же хотелось узнать о нем что-нибудь.

Прилагаю аккредитив. Он на большую сумму, чем ты сам просишь. Однако я не хотел ничего менять, так как теперь я верю, что ты не истратишь больше, чем это необходимо.

Ну, будь здоров, милый Карл, напиши поскорее, если ты еще не отправил письма — такого именно, какое я жду. Напиши также, что поделывает хозяин твоего дома, он меня очень интересует.

Господин фон Нотц сказал мне, что ты приедешь сюда на осенние каникулы. Я этого не одобряю, и, если ты взвесишь свои отношения с дорогой тебе особой, ты со мной согласишься. Но, возможно, я приеду в Берлин. Что ты на это скажешь?

Твой преданный отец

Маркс

Передай мои наилучшие пожелания моему дорогому другу Мёйрину и его милой супруге. Скажи ему, что с его стороны было бы очень хорошо уделить мне минуту.

P. S. Было бы неплохо, милый Карл, если бы ты писал чуть разборчивее.

Женни я вижу редко. Она не может поступать так, как ей хочется. Ты можешь быть спокоен: любовь ео верна. Если ты напишешь письмо, как я этого желаю, то я попрошу ответа.


Впервые опубликовано в

Marx—Engels Gesamtausgabe.

Erste Abteilung, Bd. 1,

Blbd. 2, 192»


Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые