Обществу, друзьям и противникам
Я только что распорядился, чтобы были отправлены две телеграммы: м-с А. Кингсфорд и м-ру А. П. Синнету, — извещая обоих, что первая должна и впредь оставаться Президентом "Лондонской Ложи" Теософического Общества.
Это не является желанием кого-либо из нас или обоих, известных м-ру Синнету, но определенным желанием Самого Когана. Избрание м-с Кингсфорд не является делом личных чувств кого-либо из нас по отношению к этой леди, но всецело обосновано на соображениях, что во главе Общества в таком месте, как Лондон, надо иметь лицо, вполне подходящее к стандарту и стремлениям (в данное время) не сведущей в эзотерических истинах и потому враждебной публики. Также совершенно не имеет значения, питает ли талантливая Президент Лондонской Ложи Теософического Общества чувства уважения или неуважения к смиренным и неизвестным индивидуумам, стоящим во главе Тибетского Благого Закона, в том числе и к пишущему эти строки или к какому-либо из его Братьев. Но, скорее, вопрос заключается лишь в том, соответствует ли упомянутая леди той цели, которую мы все вынашиваем в наших сердцах, а именно: распространению истины путем эзотерических доктрин по любому религиозному каналу и удалению грубого материализма, слепых предрассудков и скептицизма. Как эта леди правильно заметила, что Теософическое Общество является философской школой, основанной на древней герметической основе, так как публика никогда не слышала о тибетской философии и имеет весьма извращенные представления об эзотерической Буддийской Системе. Поэтому до сих пор мы согласны с замечаниями, изложенными в письме м-с К. мадам Б. , в котором она просила последнюю "препроводить к К. Х. "; и мы хотели бы напомнить нашим членам Л. Л. , что Герметическая Философия универсальна и несектантская, тогда как на Тибетскую Школу люди, мало знающие или вообще не знающие о ней, всегда будут смотреть как на нечто более или менее окрашенное в сектантство. Против первой, как не знающей ни каст, ни цвета кожи, ни определенного вероисповедания, никакой любитель эзотерической мудрости не может иметь никаких возражений, каковые могли бы возникнуть, если бы Общество, к которому он принадлежит, рекламировалось под названием, относящимся к какой-либо определенной религии. Герметическая Философия подходит ко всем вероисповеданиям и не противоречит ни одному. Она — беспредельный океан Истины, центральная точка, откуда текут и где встречаются все реки и потоки, находятся ли их истоки на Востоке, Западе, Севере или Юге. Как направление течения реки зависит от характера природы ее бассейна, так и канал сообщения Знаний должен согласоваться с окружающими обстоятельствами. Египетский иерофант, халдейский маг, Архат и Риши в дни седой древности были вынуждены продвигаться тем же путем открытий и в конечном счете пришли к одной и той же цели, хотя и различными путями. В нынешнее время даже существуют три центра Оккультного Братства, географически весьма отдаленные друг от друга и так же далекие друг от друга э[к]зотерически, но истинная эзотерическая доктрина у них одинакова, хотя различается в терминах. Все они стремятся к той же великой цели, но внешне они не сходятся в деталях метода действия. Каждый день наталкиваешься на случай, когда два ученика, принадлежащие к различным школам оккультной мысли, сидят рядом у ног одного и того же Гуру. Упасика (Е. П. Б. ) и Субба Роу, хотя и являются учениками одного и того же Учителя, но не последователи одной и той же философии: одна — буддист; другой — адвайтист. Многие предпочитают называть себя буддистами не потому, что это слово относится к церковной системе, построенной на основных идеях философии нашего Господа Готамы Будды, но из-за санскритского слова "Буддхи", означающего мудрость, озарение, и как тихий протест против тщетных ритуалов и пустых церемоний, которые во многих случаях послужили причинами больших бедствий. Таково же происхождение халдейского термина "Маг".
Таким образом, ясно, что методы оккультизма, хотя и неизменны в основном, все же должны приспосабливаться к изменившимся временам и обстоятельствам. Положение главного Общества в Англии совершенно отличается от положения Общества Индии, где наше существование является общепризнанным и, так сказать, врожденным убеждением в народе и во многих случаях их точным знанием и требует другого подхода в преподавании оккультных наук. Единственная цель, к которой следует стремиться, заключается в улучшении состояния человека посредством распространения истины сообразно различным ступеням его развития и той страны, где он живет и к которой он принадлежит. У истины нет отличительных знаков, и она не страдает от названия, под которым распространена, лишь бы достигалась вышеупомянутая цель. Состав Лондонской Ложи Теософического Общества дает основание надеяться, что скоро будет введен в действие правильный метод. Общеизвестно, что магнит перестает быть магнитом, если его полюса перестают быть антагонистическими. Жара с одной стороны должна быть встречена холодом с другой, что в результате создает полезную температуру для здоровья всех людей. Миссис Кингсфорд и м-р Синнет оба полезны, оба нужны и одобряются нашим почитаемым Коганом и Учителем как раз потому, что они являются двумя полюсами, рассчитанными на то, чтобы удержать всю организацию в магнетической гармонии, так как благоразумное поведение обоих создаст нечто равновесное, чего нельзя достичь никакими другими средствами, так как при этом один будет поправлять и уравновешивать другого. Руководство и добрые услуги обоих необходимы для устойчивого продвижения Т. О. в Англии. Но оба они не могут быть Президентами. Так как взгляды на оккультную философию у м-с Кингсфорд в основном (за исключением деталей) тождественны со взглядами м-ра Синнета, но, по причине их ассоциации у м-с Кингсфорд с именами и символами, привычными христианскому уху и глазу, они лучше, чем у м-ра Синнета, совпадают с присущей английской нации склонностью ума и духа к консерватизму. Таким образом, м-с Кингсфорд является более приспособленной, чтобы успешно руководить теософическим движением в Англии. Поэтому если наш совет и желание хоть сколько-нибудь принимаются во внимание членами "Лондонской Ложи", то ей придется занять президентское кресло, на последующий год во всяком случае. Пусть только члены под ее водительством решительно стараются преодолеть своим образом жизни и поведением ту непопулярность, которую все эзотерические учения и реформы неизменно встречают в начале своего пути, и у них будет успех. Общество окажет большую помощь Миру и станет в нем большой силой. Так же как и каналом, по которому потечет филантропическая деятельность его Президента. Ее постоянная и вовсе не безуспешная антививисекционная борьба и ее стойкая защита вегетарианства уже сами по себе достаточны, чтобы привлечь внимание нашего Когана и всех истинных буддистов и адвайтистов. Вот откуда предпочтение, отдаваемое ей в этом направлении Маха-Коганом. Но так как заслуги м-ра Синнета в деле служения Добру действительно велики, намного больше, чем у какого-либо другого теософа на Западе, то найдена целесообразной новая расстановка.
По-видимому, для надлежащего изучения и правильного понимания нашей философии и пользы тех, чья склонность заставляет их искать эзотерических познаний из источников северного буддизма, а также и для того, чтобы такое учение не было бы даже в своей сущности навязано и предлагаемо тем теософам, взгляды которых могут расходиться с нашими, необходимо, чтобы внутри Л. Л. была образована под руководством м-ра Синнета исключительная группа, состоящая из тех членов, которые желают абсолютно придерживаться Учения той школы, к которой Мы, Тибетское Братство, принадлежим. Таково фактически желание Маха Когана. Наш прошлогодний опыт достаточно показал опасность от так безрассудно дозволенного допуска неподготовленного мира к нашим священным доктринам. Поэтому мы ожидаем и решили, если понадобится, настаивать на том, чтобы наши последователи проявили более осторожности, чем когда-либо, при выдаче наших сокровенных учений. Следовательно, многие из последних, которые м-р Синнет и его соученики время от времени будут от нас получать, должны будут совершенно скрываться от Мира, если они хотят, чтобы мы им помогали в этом направлении.
Навряд ли я должен указать, что предлагаемое мероприятие рассчитано на осуществление гармонического развития Лондонской Ложи Т. О. Является общепризнанным фактом, что большие успехи Теософического Общества в Индии всецело обязаны мудрой и почтительной терпимости ко взглядам и убеждениям друг друга. Даже Президент-Основатель Общества не имеет права прямо или косвенно вмешиваться в свободу мысли самого смиреннейшего из членов и менее всего стремится повлиять на его личное убеждение. Лишь при отсутствии этого благородного принципа даже самая малая тень расхождения во взглядах вооружает устремленных и искренних искателей единой истины скорпионовой ненавистью к своим братьям, таким же искренним и серьезным. Обманутые жертвы искаженной истины, они забывают или никогда не знали, что разногласие есть гармония Вселенной. Поэтому в Теософическом Обществе каждая часть будет, как в блестящих фугах бессмертного Моцарта, беспрестанно преследовать другую в гармоническом разноголосии по пути вечного продвижения, чтобы встретиться и, наконец, слиться у порога преследуемой цели в единое гармоничное целое, в ключевую ноту Природы. Абсолютная Справедливость не делает никакого различия между множеством и немногими. Поэтому в то время как мы благодарим большинство теософов Л. Л. за их "верность" по отношению к нам, их незримым учителям, мы в то же время должны напомнить им, что их Президент, м-с Кингсфорд, также верна тому, что она считает истиной. И так как она настолько верна и предана своим убеждениям, то, как бы ни велико было то меньшинство, которое может принять ее сторону, большинство, руководимое м-ром Синнетом, нашим представителем в Лондоне, не может по справедливости приписать ей вину, которая — так как она с жаром отреклась от какого бы то ни было намерения нарушать букву или дух статьи IY-й Устава основного Теософического Общества (которую, пожалуйста, прочтите) — является виной только в глазах тех, кто хотел бы быть слишком строгим. Каждому западному теософу следует знать и запомнить, в особенности тем из них, которые хотят быть нашими последователями, что в нашем Братстве все личности преданы одной идее — теоретической правоте и абсолютной справедливости на практике для всех. И что, хотя Мы не можем сказать вместе с христианами: "Воздай добро за зло", мы говорим с Конфуцием: "Воздавай добром за добро, а за зло — справедливостью". Таким образом, теософы, разделяющие взгляды м-с Кингсфорд, даже если бы они были нашими персональными противниками до конца, имеют право на то же уважение и внимание (до тех пор, пока они искренни) со стороны нас и от своих сочленов с противоположными взглядами, на какое имеют право те, кто готовы с м-ром Синнетом абсолютно следовать только нашему особому Учению. Сознательное соблюдение этих правил в жизни всегда будет способствовать лучшим интересам всех, кто в этом заинтересован. Для параллельного продвижения групп под водительством м-с К. и м-ра С. необходимо, чтобы ни та, ни другая не вмешивались в верования и права другой, в то же время оберегая свое единство как монолитного целого, преследуя цели Основного Теос. Общества в их целостности и цели Лондонской Ложи в их незначительном видоизменении. Мы желаем, чтобы Лондонское Общество сохранило свою гармонию в раздельности подобно Индийским филиалам, где представители всех различных школ Индуизма стремятся к изучению эзотерических наук и Древней Мудрости, не отказываясь для этого обязательно от своих убеждений. Каждый филиал, очень часто члены одного филиала, в том числе новообращенные в христианство, в некоторых случаях изучают эзотерическую философию каждый по-своему и все же братски сплетают руки в усилиях для достижения общих целей Общества. Чтобы осуществить эту программу, желательно, чтобы Л. Л. управлялась по меньшей мере четырнадцатью советниками; одна половина которых склоняется к христианскому эзотеризму, представленному м-с К. , а вторая половина должна состоять из последователей эзотерического буддизма с его представителем м-ром С.; все важные дела должны решаться большинством голосов. Мы вполне осведомлены и сознаем трудности такого распорядка. Все же он кажется нам абсолютно необходимым, чтобы восстановить утерянную гармонию. Конституция Лондонской Ложи должна быть улучшена, лишь бы ее члены захотели попытаться и таким образом придать больше силы такому дружескому разделению, нежели насильственному единению.
Поэтому если оба, м-с Кингсфорд и м-р Синнет, не согласятся ссориться по мелочам и не будут работать в строгом согласии, преследуя главные цели, изложенные в Уставе Основного Общества, то мы не можем приложить свою руку для дальнейшего развития и продвижения Лондонской Ложи.
7-го декабря 1883 г. Майсор.
К. Х.
Письмо 122
К. Х. — Синнету
Конфиденциально
Мой дорогой друг!
Прилагаемое при сем письмо А. Х. должно быть передано Л. Л. Т. О. через вас в должности Вице-президента Основного Общества, и поэтому вы передайте как представитель Президента-Основателя, а не как член Лондонского филиала. Недавние события, в которых вы принимали не совсем приятное участие, могли быть горестными для одних и утомительными для других, но все же это лучше, чем если бы продолжался прежний мертвый покой. Вспышка лихорадки в человеческом теле является свидетельством природы, что она пытается изгнать зародыши заболевания и отвратить возможную смерть. Так, как шло до сих пор, Лондонский филиал лишь прозябал, и огромные возможности психической эволюции в Британии оставались совершенно неиспользованными. Повидимому, Карма требовала, чтобы этот покой был нарушен со стороны человека, который более всего ответственен за него — К. К. Мэсси, и, таким образом, именно он довел м-с К. до ее нынешнего положения. Она не достигла своей цели, но Карма берет свое; с этого времен и Лондонская группа, проснувшаяся, стимулированная и предупрежденная, будет иметь чистое поле для деятельности. Ваша собственная Карма, мой друг, предназначает вам сыграть еще более выдающуюся роль в европейских теософических делах, чем до сих пор. Предстоящий визит Олькотта даст важные результаты, в выявлении которых вы должны принять участие. Мое желание заключается в том, чтобы вы собрали все ваши резервные силы и оказались на высоте положения в дни этого кризиса. Какими бы малыми ни показались вам ваши психические достижения в этом рождении, помните, что ваш внутренний рост продолжается каждое мгновение, и к концу вашей жизни, также, как и в вашем следующем воплощении, ваши накопившиеся заслуги принесут вам все, к чему вы стремитесь.
Не разумно, если Х. С. Олькотт был бы исключительно вашим гостем все время своего пребывания в Британии; его время должно быть поделено между вами и другими людьми, придерживающимися различных взглядов, если они захотят пригласить его на короткое время. Его будет сопровождать Мохини, которого я избрал своим учеником и с которым я иногда общаюсь непосредственно. Обходитесь с этим парнем ласково, забывая, что он бенгалец, и помните, что теперь он мой ученик. Делайте все, что в ваших силах, чтобы придать достоинство миссии Олькотта, так как он представляет собою Общество в целом и также по причине его официального положения; он стоит, наравне с Упасикой, ближе всех к Нам в цепи теософической работы. Ассирваклам К. Х.
Письмо 123
Февраля 1884 г.
Лондонской Ложе Теософического Общества — привет!
Так как телеграммы в адрес м-с Кингсфорд и м-ра Синнета и мое письмо из Майсора не были полностью поняты, мне было приказано Маха-Коганом посоветовать вам отложить выборы этого года, чтобы избежать чего-нибудь похожего на опрометчивость и выиграть время для обсуждения настоящего письма. После холодного приема, оказанного членами Л. Л. Т. О. 16 декабря предложению, изложенному на 29-й странице печатного и конфиденциального циркуляра от м-с Кингсфорд и м-ра Мейтленда (в примечаниях и предложениях последнего), а именно: о необходимости сформирования особой организации или группы внутри Л. Л. Т. О. , которое, если и не идентично, то близко тому, что изложено мной в письме от 7-го декабря, с одной стороны, и известные ошибочные представления, ложные надежды и недовольство, с другой стороны, сделали отсрочку выборов необходимой.
Как следовало из моего последнего письма, во время вышеупомянутого сообщения жгучим вопросом дня являлся не буквальный или аллегорический характер последнего труда м-ра Синнета, но лояльность или нелояльность вашего Президента и ее сотрудника по отношению к нам лично, которых многие из вас считают подходящими, чтобы избрать в качестве ваших учителей эзотеризма.
С этой точки зрения и так как к тому времени (21 октября) никакая другая жалоба не была подана, то возникла настоятельная необходимость сохранить, по мудрым словам м-с Кингсфорд, являющимся отголоском собственного голоса Татхагаты, политику "отделения авторитета имен, будь то прошлое или настоящее, от абстрактных принципов" (Вступительная речь Президента 21-го октября 1883 г). Рассуждая по справедливости, неосведомленность м-с Кингсфорд об истинном характере нашей деятельности, о наших доктринах и статусе, которая легла в основание всех ее нелестных замечаний по отношению к автору этого письма и его коллегам, делает эти замечания легковесными, легче пушинки хлопчатника, в вопросе о ее переизбрании. Присоединение к этому свойственного ей индивидуального достоинства и ее милосердия к бедным животным, а также и того факта, что она просила мадам Блаватскую "предоставить мое (ее) письмо на рассмотрение Кут-Хуми", оправдало ее прежний образ действий.
Далее ход событий со времени отправления телеграммы, возможно, подсказал некоторым из вас истинную причину такого необычного, чтобы не сказать произвольного, поступка, как вмешательство в выборные права филиала. Время часто нейтрализует самые тяжелые бедствия, ускоряя кризис. Кроме того, судя по ее выступлению, в котором ваш Президент, исходя из моего частного письма м-ру Уорду, намекала на "очевидное незнание нами фактов, что и не удивительно", о нас могут подумать, что мы не знали содержания частного и секретного письма, распространенного среди членов Л. Л. Т. О. 16 декабря. Итак, она едва ли должна удивляться, что это письмо в значительной мере изменило положение. Так как мы всегда руководствуемся принципом объективной справедливости, мы не считаем себя обязанными ратифицировать наше решение о ее переизбрании, но добавим к этому решению определенные пункты с тем, чтобы сделать невозможным Президенту или членам неправильно понимать наши взаимоотношения. Мы далеки от мысли создать новую иерархию для будущего угнетения находящегося под властью духовенства мира. Наше желание было — выразить свое мнение, что человек может быть активным и полезным членом Общества, не вписывая себя в число наших последователей или исповедующих ту же религию, это желание таким и осталось. Но именно потому, что этот принцип должен соблюдаться обоюдно, мы, несмотря на наше желание о ее вторичном избрании, чувствуем и хотим, чтобы это стало известно, что мы не имеем права влиять на свободную волю членов в том или ином вопросе. Такое вмешательство было бы вопиющим противоречием с основным законом эзотеризма, что персональный психический рост сопровождает в равной степени развитие индивидуального усилия и является свидетельством накопления личных заслуг. Кроме того, в поступивших сообщениях обнаруживаются большие расхождения по поводу последствий, вызванных среди членов "Кингсфорд-Синнет инцидентом". Перед лицом этого факта я не могу согласиться с несколькими желаниями м-с Кингсфорд, выраженными в ее письме к мадам Блаватской. Если м-р Мэсси и м-р Уорд отдают "свое одобрение и симпатии всецело" этой леди, то кажется, что подавляющее большинство членов сочувствуют м-ру Синнету. Поэтому если бы я поступил по советам м-ра Мэсси, как изложено м-с Кингсфорд в ее письме от 20-го декабря, в котором она приводит его мнение, что "одного слова от Махатмы К. Х. было достаточно, чтобы примирить м-ра Синнета с моими (этой леди) мнениями по этому делу и установить между ним и Ложей самую полную сердечность и понимание", то я, действительно, был бы там подобием Папы Римского, которого она осуждает, и, кроме того, проявил бы несправедливость и произвол. Я тогда, действительно, поставил бы себя и м-ра Синнета беззащитными под справедливую критику, даже более суровую, чем ту, которая содержалась в ее выступлении, в тех некоторых удивительных высказываниях, в которых она подтверждает свое неверие "ко всем обращениям к авторитету". Человек, который сказал при этом: "Я с грустью и озабоченностью смотрю на возрастающую тенденцию Теософического Общества вводить в число своих методов преувеличенное почитание лиц и личного авторитета, неизбежным результатом чего является рабское поклонение героям. Между нами слишком много разговоров об Адептах, наших "Учителях" и тому подобном. Слишком много значения придают их высказываниям и деяниям и т. п. ", — не должен просить меня о таком вмешательстве. Однако я уверен, что мой верный друг, м-р Синнет, на это не обиделся бы. Если бы я согласился на желание этой леди назначить ее "апостолом восточного и западного эзотеризма" и старался бы насильно навязать ее избрание хотя бы одному нежелающему ее члену и, пользуясь непоколебимым горячо дружественным ко мне расположением м-ра Синнета, стал бы оказывать на него воздействие, чтобы склонить его в пользу ее самой и ее движения, то я, действительно, заслужил бы, чтобы меня в насмешку назвали "Оракулом теософов" и смотрели на меня, как на "Джо Смита мормонов и Томасом Лэйком Харрисом", трансцендентальных миседженистов двух миров. Я не могу поверить, что человек, который всего за несколько дней до этого утверждал, что "наш мудрый и истинно теософический курс не направлен на то, чтобы насаждать новых пап и провозглашать новых Владык и Учителей", когда дело коснулось ее самой, просил бы содействия и прибегал бы к "авторитету", который может проявиться только по гипотезе слепого отказа от личного суждения. А так как я предпочитаю приписать желание м-с Кингсфорд незнанию истинных чувств ее коллег, характер которых, вероятно, скрывается под изысканной неискренностью цивилизованной жизни Запада, то я рекомендую ей и другим заинтересованным в этом диспуте лицам, обратиться к решению посредством голосования, с помощью которого все смогут выразить свои желания, не рискуя навлечь на себя обвинение в нелюбезности. Это будет только использованием того преимущества, которое представлено им третьей статьей их Устава.
Теперь рассмотрим другое. Как бы мало мы ни заботились о личном подчинении нам, признанным руководителями и Основателями Основного Теософического Общества, мы никогда не можем одобрить и допустить нарушения верности основным принципам, действующим в Основной Организации, от какого бы филиала или члена оно ни исходило. Правила Основного Общества должны быть соблюдены личным составом всех филиалов при условии, что они не нарушат стремление к трем объясненным целям организации. Опыт Основного Общества доказывает, что успешность какого-либо филиала если не целиком, то в значительной степени зависит от лояльности, благоразумия и старания его Президента и Секретаря; сколько бы их коллеги ни делали, чтобы помочь им, успешность деятельности их группы развивается пропорционально с деятельностью этих должностных лиц.
В заключение я должен повторить, что я советовал задержать ежегодные выборы должностных лиц вашей Ложи до прибытия настоящего письма именно для того, чтобы предотвратить деятельность по переизбранию м-с Кингсфорд, пока не изгладятся всякие превратные истолкования, вызванные моими предыдущими сообщениями. Кроме того, ожидается, что Президент-Основатель (Олькотт), который знает наши мысли по этому поводу и пользуется нашим доверием, вскоре приедет в Англию, поэтому нет надобности в спешке. Ему дан общий обзор положения дел, чтобы мог беспристрастно разобраться во всем и действовать как представитель своего Учителя, соблюдая наилучшим образом интересы Общества.
(По приказанию моего Высокочтимого Гуру-Дэва Махатмы К. )
Было бы разумно прочесть это письмо членам, в том числе и м-с Кингсфорд, до новых выборов. Я бы хотел, чтобы вы, если возможно, предотвратили бы другой такой "cour de theatre". Как бы естественны ни были такие сенсационные сюрпризы в политике, когда партии составляются из приверженцев, души которых с увлечением отдаются партийным интригам, их больно наблюдать в обществе людей, которые посвятили себя наиболее возвышенным вопросам, касающимся интересов всего человечества. Пусть более низкие натуры пререкаются и спорят, если хотят. Мудрые удерживают свои расхождения в духе взаимотерпимости.
К. Х.
На замечания и обзор "Эзотерического Буддизма", написанные м-ром Мейтлендом, полностью ответил Субба Роу и другой еще больший ученый. Они будут высланы на следующей неделе в виде брошюр. Просим м-ра Синнета раздать их тем членам, которых эта критика могла заинтересовать.
Письмо 124
М. — Синнету
Мои почтительные селямы Синнет-сахибу, который ставится в известность, что его "хранитель" занят официальными делами настолько, что не может уделить ни одной минуты делам Л. Л. или его членов; также не может писать ему индивидуально ни пером, ни способом осаждения. Из этих двух способов последний наиболее трудный, если не сказать дорогостоящий, во всяком случае, в отношении наших репутаций на Западе.
Мохини не может оставаться в Лондоне бесконечно и также в течение продолжительного времени, так как у него есть обязанности в другом месте — обязанности по отношению к его семье и также Теософическому Обществу. Кроме того, будучи учеником, а не свободным человеком в обычном понимании этого слова, ему приходится прокармливать много ртов в Калькутте, и кроме того, ему нужно зарабатывать деньги, чтобы смочь возвратить долг другу, который дал ему 125 фунтов на расходы по нынешней миссии; что бы ни мог или ни хотел сделать для него К. Х. , — на это ему, как и всякому другому ученику, запрещено рассчитывать. Пусть также вам станет известно, что в то же самое время он нуждается в перемене климата. Он очень страдал от холода в той высокой комнате в вашем доме, где нет камина, и К. Х. должен был окружить его двойным покрытием, чтобы он не умер от смертельной простуды, ему угрожающей. Не забудьте, что индусы являются экзотическими растениями в вашем суровом климате и те, кто в них нуждается, должны заботиться о них. (Если я в прошлое воскресенье, когда поручал Олькотту передать вам информацию, не велел ему добавлять этого, то только потому, что, зная ваше предубеждение против Олькотта, я не хотел, чтобы вы подумали, что он выдумал это сам из своей головы).
Опять-таки, если вы нуждаетесь в помощи Мохини в Лондоне, то теософы Парижа нуждаются в ней еще больше, так как их оккультное образование ниже вашего. План выработан такой, что он должен делить свое время между всеми европейскими "центрами духовной активности", и если теперь требуется, чтобы он был в Париже 11 числа текущего месяца, ему будет позволено вернуться в Лондон, как только движение на континенте будет должным образом начато. Во всяком случае у вас будет Олькотт, который может отдать вам большую часть своего времени. Но не бойтесь, если Херни разрешено продолжить свое пребывание в Лондоне, он не станет "беспокоить" кого-либо появлением в своих экстравагантных азиатских костюмах, ибо он не остановится у вас, а у Арундэльских дам, как было велено раньше, и веление было мною повторено, когда мадам сахиба заметила, что было бы лучше, если бы он остановился там, где он был после того, как уехала Упасика. Олькотт не хуже многих других людей. И хотя некоторые лица могут с этим не согласиться, имеются худшие спорщики, чем он. Я не должен закончить, не сказав вам, что в ссоре с Кингсфорд правда более не на вашей стороне. Хотя вам неохота сознаться, вы, сахиб, проявляете злобу, личную злобу. Вы нанесли ей поражение и теперь хотите ее унижать и наказывать. Это неправильно. Вам нужно поучиться больше разобщать ваше сознание от вашего внешнего Я, чем до сих пор, если вы не хотите потерять К. Х. Ибо он очень раздосадован тем, что происходит. Извините за мои замечания, но это для вашей собственной пользы. Прошу прощения.
М.
Письмо 125
К. Х. — Синнету
А теперь вы завершили один из ваших меньших циклов. Вы страдали, боролись — победили. Будучи искушаем, вы не поддались; будучи слабым, вы приобрели силу, и трудность судьбы и испытаний каждого, стремящегося к оккультному познанию, несомненно, вам теперь будут более понятны. Ваше бегство из Лондона от самого себя было необходимо так же, как выбор местности, где вы могли лучше всего стряхнуть с себя плохие влияния вашего общественного "сезона" и вашего собственного дома. Это не было бы самое лучшее, если бы вы вернулись в Эльберфельд раньше: самое лучшее вернуться теперь, так как теперь вы более в состоянии выносить напряжение нынешнего положения. Воздух полон пагубы и предательства, незаслуженные оскорбления сыплются на Общество, ложь и подлоги применяются, чтобы его разрушить. Церковная Англия и официальная Англо-Индия соединили руки, чтобы удостоверить свои худшие подозрения и, если представится возможность, употребить первыми правдоподобный повод к сокрушению движения. Всякие позорные выдумки будут пущены в ход в будущем так же, как и теперь, чтобы дискредитировать нас как покровителей Общества, а вас, как поддерживателей, так как заинтересованность оппозиции огромна и ее с энтузиазмом поддерживают Дуг-па в Бутане и Ватикане.
Среди "светящихся знаков", в которые заговорщики прицеливаются, стоите вы. В десять раз больше усилий, чем до сих пор, будет приложено, чтобы обратить вас в предмет насмешки, особенно вашу веру в меня, а также чтобы опровергнуть ваши аргументы в пользу эзотерического учения. Они могут еще более пытаться поколебать вашу веру, чем раньше, посредством поддельных писем, якобы исходящих из лаборатории Е. . П. Б. , или поддельными документами, обнаруживающими или признающими обман, намеченный к повторению. Так это было всегда. Те, кто в течение сотен лет этого цикла наблюдали человечество, постоянно видели подробности этой смертельной борьбы между Истиной и Заблуждением, которая всегда проявляется. Некоторые из вас, теософов, теперь только ранены в вашей чести или в кошельках, но те, кто держали светильник в предыдущих поколениях, заплатили жизнью за свое знание.
Будьте мужественны желающие стать воинами за единую Божественную Истину, держитесь смело и уверенно, берегите вашу моральную силу, не растрачивайте ее по пустякам, но придержите ее для таких больших событий, как нынешние. Я вас всех предупреждал через Олькотта в прошлом апреле месяце о том, что готовится в Адъяре, и сказал ему, чтобы не удивлялся, когда мину взорвут. Все произойдет точно вовремя, только вы, великие и выдающиеся главы движения, будьте стойки, настороже и в единении. Мы достигли нашей цели в отношении Л. К. Х. Она значительно поправилась, и вся ее дальнейшая жизнь пройдет лучше, благодаря тренировке, которую она прошла. Пребывание у вас принесло бы ей непоправимый психический вред. Она уже это продемонстрировала ей, прежде, чем я согласился вмешаться между вами по ее собственной страстной молитве. Она была готова бежать в Америку, и если бы не мое вмешательство, так бы и сделала. Хуже, чем это: ее ум быстро расстраивается и становится бесполезным в качестве оккультного инструмента. Ложные учителя заполучили ее в свою область, и ложные откровения вводили в заблуждение ее и тех, кто с нею советовались. В вашем доме, дорогой друг, поселилась колония развоплощенных духов (элементариев), и для сенситива, подобного ей, это настолько же опасное место для проживания, как малярийное кладбище для субъекта, подверженного болезненным физическим влияниям. Когда вернетесь, вы должны быть более, чем обычно осторожным, чтобы не поощрять сенситивности среди ваших домочадцев и не допускать, насколько возможно посещений известных вам медиумистических сенситивов. Также было бы хорошо время от времени в комнатах сжигать дрова и носить по комнатам открытые сосуды с горящими дровами в качестве окуривателей. Вы также могли бы попросить Дамодара прислать вам несколько связок курительных свечей для этой цели. Это вспомогательные средства, но самое лучшее изо всех средств, чтобы выгнать непрошенных гостей такого сорта — это вести чистую жизнь и держать чистые мысли. Талисман, который дан вам, также может сильно помочь, если ваша вера в него и в нас нерушима.
Вы слышали о шаге, который разрешен[о] Е. П. Б. совершить. Большая ответственность возложена на м-ра Олькотта; еще большая (из-за "Оккультного Мира" и "Эзотерического Буддизма") — на вас. Ибо этот ее шаг находится в непосредственной связи с проявлением и результатами этих двух сочинений. Ваша Карма, добрый друг, на этот раз. Надеюсь, что вы правильно понимаете, что я хочу сказать. Но если останетесь верным Теос. Обществу и будете стоять за него, вы можете рассчитывать на нашу помощь и также могут и другие в той мере, какую они заслуживают. Основная линия Т. О. должна быть оправдана, если вы не хотите, чтобы оно разрушилось и похоронило под собой ваши репутации. Я вам давно уже говорил: Общество не устоит в наступающие годы, если оно будет базироваться только на "Тибетских Братьях" и феноменах. Все это следовало бы ограничить в размерах внутреннего и весьма секретного круга. Ясно обнаруживается тенденция культа героев, и вы сами, мой друг, не совсем свободны от этого. Я вполне осведомлен о перемене, происшедшей в вас в последнее время, но это не вносит изменения в главный вопрос. Если вы хотите продвинуться в вашем изучении оккультизма и в литературных трудах, научитесь быть верным идее больше, нежели моей скромной личности. Когда что-нибудь надо делать, никогда перед действием не задумывайтесь, хочу ли я этого или нет. Я хочу всего, что в большей или меньшей степени способствует агитации. Но я далеко не совершенен, следовательно, не непогрешим во всем, что делаю, хотя и все не совсем так, как вам кажется, что вы открыли. Ибо вы знаете или думаете, что вы знаете одного К. Х. , и вы можете знать только одного, тогда как имеются два отдельных персонажа, отвечающих на это имя в том, которого вы знаете. Эта загадка только кажущаяся, и ее легко разгадать, если бы вы только знали, что такое Махатма в действительности. Вы видели в инциденте Киддла, которому было предоставлено развиваться, возможно с целью, до самого конца, что даже "Адепт", когда не действует в теле, не избавлен от ошибок вследствие человеческой беззаботности. Вы теперь понимаете, что он вполне вероятно, может казаться абсурдным в глазах тех, кто не имеет правильного понимания феномена передачи мысли и астрального осаждения, и все это из-за недостатка простой предосторожности. Эта опасность всегда налицо, если пренебречь удостовериться, приходят ли появляющиеся в уме слова и фразы изнутри или же некоторые появились под внешним влиянием. Мне жаль, что я вас поставил в ложное положение перед лицом ваших многочисленных врагов и даже перед некоторыми друзьями. Это была одна из причин, почему я колебался дать согласие на печатание моих частных писем и только некоторые изо всей серии исключил, как попадающие под запрещение. У меня не было времени проверить их содержание, как и теперь. У меня привычка часто цитировать без кавычек из той мешанины, к которой я имею доступ в бесчисленных фолиантах наших акашических библиотек, так сказать, с закрытыми глазами. Иногда я могу видеть мысли, которые увидят свет только спустя годы. В иных случаях — мысли, которые оратор, какой-нибудь Цицерон, мог высказать сотни лет тому назад. И еще в других случаях — такие, которые не только произносились современными устами, но уже были написаны и начертаны, как в случае Киддла. Все это делаю (так как я не тренированный журналист) без малейшей заботы о том, откуда могли явиться эти фразы или ряды слов, лишь бы они совпадали с моими собственными мыслями и послужили их выражению. Теперь я получил урок на европейском плане, как опасно переписываться с западным литератором! Но мой "вдохновитель" м-р Киддл тем не менее не может обижаться, так как только мне одному он обязан особой честью приобрести известность, причем его выражения повторяются даже серьезными устами Кэмбриджских деканов. Если слава приятна ему, почему он не утешится при мысли, что случай с "Киддл — К. Х. " сходными отрывками превратился в громкое дело в отделе "Кто есть кто" и "Кто с кого совершил плагиат?", как в тайне Бэкона и Шекспира, и что по интенсивности научных исследований, если не по ценности, наш случай стоит наравне с таким же случаем двух наших великих предшественников.
Но положение, хотя оно забавно в одном отношении, серьезно для Общества. "Сходные отрывки" должны уступить место заговору "Христианских миссий и Колумбов". Обратите к последнему все ваши мысли, добрый друг, если вы друг несмотря ни на что. Вы очень неправы, предполагая отсутствовать в Лондоне наступающей зимой. Но я не должен вас понуждать, если думаете, что не справитесь с положением. Во всяком случае, если вы покинете "внутренний кружок", придется перестраиваться по другому: не может быть и речи, что я смогу и учить, и переписываться. Или вы будете моим рупором и секретарем в Кружке, или мне придется использовать другого в качестве моего делегата, и, таким образом, у меня решительно не будет времени на переписку с вами. Они (их большая часть) дали мне обет на жизнь и смерть — копия обета находится в руках Маха-Когана, и я связан с ними.
Я теперь могу с полной уверенностью пересылать свои случайные наставления и письма только через Дамодара. Но прежде, чем я смогу даже столько сделать, Общество, в особенности штаб-квартиры, должны пройти надвигающийся кризис. Если бы вы все еще стремились к возобновлению изучения оккультизма, сохраните сперва нашу почтовую контору. К Е. П. Б. , я еще разговорю, нельзя более приближаться без полного ее согласия. Она так много сделала, и ее надо оставить в покое. Ей разрешено удалиться по трем причинам:
1. Чтобы отделить Т. О. от ее феноменов, которые подвергаются попыткам представить, как обман.
2. Чтобы помочь Т. О. удалением главной причины ненависти к нему.
3. Чтобы восстановить ее физическое здоровье так, чтобы оно еще могло послужить ей несколько лет.
А теперь, что касается деталей, посоветуйтесь все вы вместе, так как я просил их послать за вами. Небо теперь черное, но не забудьте ободряющее motto — "Post nubia Phoebus!" Благословение вам и вашей всегда верной супруге.
К. Х.
Письмо 126
К. Х. — Синнету
Мой добрый друг!
Шекспир правильно сказал: "Наши сомнения — наши предатели". Почему вы должны сомневаться или порождать в своем уме все время растущих чудовищ? Немного больше знания оккультных законов давно бы успокоило ваш ум, и было бы избегнуто немало слез вашей кроткой жены и болей вас самого. Знайте тогда, что даже учеников одного и того же Гуру часто заставляют разлучаться и держат каждого в отдельности в течение долгих месяцев, пока происходит процесс развития — просто по причине двух противоположных магнетизмов, которые, привлекая один другого, мешают взаимному и индивидуализированному развитию в некотором направлении. Ничего обидного тут нет и не может быть. Незнание этого причинило в последнее время громадные страдания со всех сторон. Когда вы уверуете в мое сердце, если не в мою мудрость, для которой я не требую признания с вашей стороны? Чрезвычайно больно видеть вас скитающимся в темном лабиринте, созданном вашими собственными сомнениями, выход из которых, к тому же, вы закрываете своими собственными руками. Я надеюсь, что вы теперь удовлетворены моим портретом, сделанным Шмихеном, и не довольны тем, который у вас есть. Все же они все похожи каждый по-своему. Только, тогда как другие являются произведениями ученика, последний был написан рукою М. посредством художника. К. Х.
Пожалуйста, прошу вас остаться на собрание в среду — если вы чувствуете, что вам не следует покидать внутреннего кружка. В противном случае — уезжайте, помня, что моя дружба предупредила вас. Только избегайте, если пойдете на собрание, задевать чувства тех, кто грешит излишней преданностью, а не недостатком ее.
Письмо 127
К. Х. — Синнету
Получено 18 июля 1884г.
Мой бедный, слепой друг!
Вы совсем не годитесь для практического оккультизма! Его законы непреложны; и никто не может отступить от раз отданного приказа. Она не может продолжать пересылку писем мне, и письмо надо было передать Мохини. Однако, я его прочел и решил сделать еще одно усилие (последнее, которое мне разрешено), чтобы открыть вашу скрытую интуицию. Если мой голос, голос того, кто в своем принципе человеческого существа всегда был вам дружественен, и на этот раз не достигнет вас, как это часто бывало и прежде, то наше расставание в настоящем времени и навсегда станет неизбежным. Мне больно из-за вас, в чьем сердце я так хорошо читаю, несмотря на все протесты и сомнения вашего холодного западного рассудка и чисто интеллектуальной натуры. Но моя первая обязанность — это долг к моему Учителю, и долг, разрешите это сказать вам, для нас выше, чем какая-то дружба или даже любовь, так как без этого постоянного принципа, являющегося неразрушимым цементом, связывавшим в течение многих тысячелетий рассеянных хранителей великих тайн природы, наше Братство, нет! — даже само наше Учение давно бы рассыпалось в неузнаваемые атомы. К несчастью, как бы велик ни был ваш чисто человеческий интеллект, ваша духовная интуиция слаба и туманна, так как она никогда не развивалась. Отсюда — каждый раз, когда вы встречаетесь с кажущимся противоречием, затруднением, как бы какой-то несообразностью оккультного характера, которая вызвана нашими, освященными временем законами и правилами (о которых вы ничего не знаете, так как ваше время еще не пришло), — у вас немедленно возникают сомнения, появляются подозрения, что над лучшей частью вашей натуры насмехаются, и лучшая часть натуры подвергается, в конце концов, этим обманчивым внешним явлениям! У вас нет веры, которая требуется, чтобы дать вашей воле подняться с вызовом и пренебрежением против вашего чисто мирского интеллекта и дать вам лучшее понимание сокровенных вещей и неизвестных законов. Я вижу, что вы неспособны заставить ваши лучшие устремления, черпающие силы из потока истинной преданности той майе, которую вы создали из меня (это одно из ваших чувств, которое глубоко меня трогает), поднять голову против холодного, духовно слепого рассудка; вы неспособны позволить вашему сердцу громко провозгласить то, что ему до сих пор разрешалось только шептать: "Терпение, терпение. Великие цели никогда не осуществлялись одним рывком". Однако вам было сказано, что на пути к оккультным наукам следует продвигаться кропотливым трудом и пересекать его с опасностью для жизни; что каждый новый шаг, ведущий к конечной цели, окружен ловушками и терниями; что путника, отважившегося на него вступить, сперва заставляют стать лицом к лицу и победить тысячу и одну фурию, которые охраняют адамантовые ворота и вход — фурии, называемые Сомнение, Скептицизм, Презрение, Насмешка, Зависть и, наконец, — Искушение, Соблазн — особенно последний; кто хочет увидеть находящееся по ту сторону, должен сперва уничтожить эту живую стену; он должен обладать сердцем и душою, покрытыми сталью и железом, быть всегда решительным и в то же время кротким и нежным, скромным и закрывшим свое сердце для всех человеческих страстей, ведущих ко злу. Являетесь ли вы обладателем всех этих качеств? Приступали ли вы когда-нибудь к курсу тренировки, которая ко всему этому ведет? Нет, — вы знаете это так же, как я. Вы не для этого родились. Будучи семейным человеком, которому надо поддержать жену и ребенка, которому надо работать, вы никак не годитесь для жизни аскета или даже жизни Мохини. Зачем тогда вам жаловаться, что вам не даны силы, что вы даже начинаете терять веру в наши собственные силы и т. д. Правда, вы несколько раз предлагали, что вы бросите мясоедение и выпивку, а я отказывал в этом. Зачем вам это, раз вы не можете стать регулярным учеником? Я думал, что вы это уже давно поняли и покорились своей участи, удовлетворяясь терпеливым ожиданием дальнейшего развития событий и моей личной свободой действий. Вы знаете, что я был единственным, кто пытался и упорствовал на своей идее о необходимости, по крайней мере, маленькой реформы, хотя бы небольшого отступления от чрезвычайной непреклонности наших правил, если мы хотим, чтобы европейские теософы численно увеличились и работали для просвещения и пользы человечества. Я потерпел неудачу в своей попытке, как вам известно. Все, чего мог добиться, было разрешение сообщаться с несколькими лицами, с вами, главным образом, так как я выбрал вас в качестве выразителя нашего Учения, которое мы решили дать миру хотя бы до некоторой степени. Не будучи в состоянии продолжать давать вам учение регулярно вследствие моей работы, я решил возобновить дачу Учения после того, как будет сделана моя работа и когда в моем распоряжении будет несколько свободных часов. Я был связан по рукам и ногам, когда я сделал попытку дать вам возможность издавать вашу собственную газету. Мне не было разрешено применять по этому делу какие-либо психические силы. Вы знаете результаты. Все же, я бы преуспел даже с теми малыми средствами деятельности, находившимися в моем распоряжении, если бы не возбуждение по делу законопроекта Ильберта Билля. Задумывались ли вы или подозревали когда-нибудь об истинной причине моей неудачи? Нет; ибо вы ничего не знаете детально о работе Кармы, о "боковых ударах" этого ужасного закона. Но вы хорошо знаете, что было время, когда вы чувствовали глубочайшее презрение к нам всем, принадлежащим к темным расам, и рассматривали индусов как низшую расу. Я больше ничего не скажу. Если у вас имеется сколько-нибудь интуиции, вы сделаете выводы о причине и следствии и, возможно, поймете, откуда неудача. Затем, против вас имелся приказ нашего Верховного Владыки не вмешиваться в естественный процесс роста Л. Л. и в психическое и духовное развитие его членов, и в особенности — в ваше. Вы знаете, что даже писать вам время от времени было разрешено лишь в виде особой милости после того, как затея с "Фениксом" потерпела крах. Что касается проявления каких-либо психических или оккультных сил, то об этом не было и не может быть и речи. Вы были удивлены нашим вмешательством в ссору Л. Л. и Кингсфорд? И вы не в состоянии догадаться, почему мы делали это и то? Поверьте мне, что когда-нибудь, когда вы будете лучше осведомлены, вы узнаете, что все это было вызвано вами самим. Вы также возмущаетесь кажущейся нелепости посылки Х. С. О. с миссией, для которой вы считаете его негодным для Лондона, во всяком случае социально и интеллектуально. Ну, когда-нибудь, возможно, вы также узнаете, что вы неправы в этом, как и во многом другом. В будущем результаты дадут вам хороший урок.
А теперь подойдем к самой последней части, к доказательству, что с вами не "обошлись несправедливо", как вы жалуетесь в вашем письме, хотя вы обошлись с Х. С. О. и Е. П. Б. очень жестоко. Ваш величайший повод к недовольству вызван вашим недоумением. Мучительно, вы говорите, когда вас всегда держат в неизвестности. Вы чувствуете себя глубоко обиженным по поводу того, что вы решили назвать очевидным и растущим "недружелюбием и переменой тона" и т. д. Вы ошибаетесь с начала до конца. Не было ни недружелюбия, ни перемены в чувствах к вам. Вы просто ошибались в отношении естественной резкости М. , каждый раз, когда он говорил или писал серьезно. Что касается моих кратких замечаний, высказанных мною о вас Е. П. Б. , которая обратилась ко мне и была права, вам никогда не приходила в голову мысль об истинной причине этого: у меня не было времени, я едва мог уделить мимолетную мысль вам самому и Л. Л. Как она хорошо сказала: "Никто никогда не думал обвинять вас в какой-либо намеренной неправоте" по отношению к нам самим или к ученику.
Что касается намеренной неправоты, к счастью вовремя предотвращенной мною, то она, несомненно, является беззаботностью. Вы никогда не думали о разнице телосложения между бенгальцем и англичанином, о выносливости одного и о выносливости другого. Мохини был оставлен вами в течение многих дней в холодной комнате без камина. Он не произнес ни одного слова жалобы, и мне пришлось охранять его от серьезного заболевания, отдавать ему мое время и внимание — ему, в ком я так нуждался для создания известных результатов, ему, кто пожертвовал всем для меня. . . Отсюда и тон М. , на который вы жалуетесь. Теперь вам объяснено, что с вами "не обходились несправедливо", но что вам просто надо было принять замечание, которое для вас было неизбежно, так как иначе подобная ошибка могла бы повториться опять. Затем вы отрицаете, что у вас всегда была злоба против К. Очень хорошо, назовите это другим именем, если вам нравится; все же это было чувство, которое послужило помехой строгой справедливости и заставило О. совершить гораздо худшую ошибку, чем он уже сделал, но которой было дозволено развиваться в своем направлении, ибо это соответствовало целям и не приносило большого вреда, за исключением только ему самому — которого за это так беспощадно отчитывали. Вы обвиняете его в нанесении вреда вашему Обществу и притом вреда "непоправимого"? Где этот нанесенный вред?. . . Вы опять ошибаетесь. Эта ваша нервность заставила вас написать Е. П. Б. слова, которые я хотел бы, чтобы вы никогда не произносили — ради вас самого. Должен ли я привести вам доказательства, во всяком случае по одному делу, до чего несправедливы вы были, подозревая любого из них, что они или жаловались нам на вас, или наговорили о вас то, чего не было? Я верю, что вы никогда не повторите того, что я вам сейчас скажу, т. е. кто был (или мог быть, но не был, ибо она пришла слишком поздно) моим невинным доносчиком о Мохини. Вы вольны это проверить в любой день, но я бы не хотел, чтобы эта превосходная женщина почувствовала себя расстроенной и несчастной из-за меня. Это была мадам Гебхард, которой я обещал посетить ее субъективно. Я увидел ее в одно утро, когда она сходила по лестнице, пока я был занят с Мохини, делая его непроницаемым. Она услышала, как стучали его зубы, так как он тоже спускался с верхнего этажа. Она знала, что он все еще живет в своей маленькой комнате без камина после того как Олькотт уехал, хотя его легко можно было поместить в другой комнате. Она остановилась, чтобы подождать его, а я заглянул внутрь ее и услышал, как она мысленно произнесла: "Ладно, ладно. . . Если бы только Учитель это знал. . . " — и затем, остановившись, она спросила его, нет ли у него еще какой-нибудь теплой одежды, и добавила еще подобные ласковые слова. "Его Учитель знал" и уже поправил зло и, зная, что это не преднамеренное зло, никакого недружелюбия не питал, ибо слишком хорошо знал европейцев, чтобы не ожидать от них больше, чем они могут дать. Также это не единственный упрек, адресованный вам в сердце мадам Гебхард, также как и в умах нескольких других ваших друзей; и это только правильно, что вам нужно это знать, помня, что они, подобно вам самому, судят почти обо всем по внешности.
Я больше ничего не скажу. Но если бы вы захотели еще раз взглянуть на Карму, то задумайтесь над этим и помните, что она действует наиболее неожиданным образом. А теперь задайте самому себе вопрос, насколько оправданы ваши подозрения в отношении Олькотта, который ничего не знал об этих обстоятельствах, и в отношении Е. П. Б. , которая была в Париже и знала еще меньше. Тем не менее подозрение выродилось в убеждение и облеклось в форму писанных упреков и очень некрасивых выражений, которые с начала до конца были незаслужены. Несмотря на все это, вы горько жаловались вчера мисс А. на ответ вам Е. П. Б. , который принимая во внимание собственные обстоятельства и ее собственный темперамент, был удивительно незлоблив, если его сопоставить с вашим письмом к ней. Также я не могу одобрить вашего отношения к Олькотту — если вы нуждаетесь в моем мнении и совете. Если бы вы были на его месте и были виновны, навряд ли вы разрешили бы ему обвинить вас в таких выражениях, как фальсификация, клевета, ложь и наиболее идиотическая неспособность к работе. И Олькотт совершенно не виновен в таких грехах! Что касается его работы, то разрешите нам это лучше знать. Что нам нужно, это хорошие результаты, и вы обнаружите, что они у нас имеются.
Истинно, "подозрение опрокидывает, что доверие строит!" И если, с одной стороны, у вас имеются некоторые причины цитировать нам Бэкона и сказать, что "нет ничего, что заставило бы человека больше подозревать, чем малое знание", то с другой стороны, вам следовало бы помнить, что наше знание и наука не могут постигаться чисто бэконовскими методами. Будь что будет, нам не разрешается предлагать нашу науку в качестве средства от подозрительности или для ее лечения. Надо самим это заработать, и тот, кто не найдет нашей истины в своей душе, внутри самого себя, тот имеет мало шансов на успех в оккультизме. Несомненно, не подозрение поразит положение, ибо оно есть ". . . тяжелый доспех, который собственным весом больше мешает, чем защищает".
На этом последнем замечании, я полагаю, мы оставим эту тему навсегда. Вы навлекли страдания на самого себя, на вашу жену и многих других, что было совершенно бесполезно и могло быть избегнуто, если бы вы только воздержались сами от создания большинства их причин. Все то, что мисс Арендаль вам сказала, было правильно и хорошо сказано. Вы сами разрушаете то, что с таким трудом воздвигали. Но затем, эта странная идея, что мы сами не в состоянии видеть и что нашим единственным источником данных является лишь то, что мы читаем в умах наших учеников и, следовательно, мы не являемся теми могущественными существами, какими вы нас себе представляли, эта мысль, кажется, с каждым днем все больше вас преследует. Хьюм начинал таким же образом. Я бы с радостью помог вам и защитил бы вас от его судьбы, но если вы сами не стряхнете с себя этого страшного влияния, под которым вы находитесь, я очень мало могу сделать.
Вы меня спрашиваете, можно ли вам рассказать мисс Арендаль то, что вам я сообщил через м-с X. Вы совершенно вольны объяснить ей положение и тем оправдаться в ее глазах в кажущейся неверности и восстании против нас, как она думает. Вы это можете делать тем более, что я никогда вас ничему не обязывал через м-с X. Я никогда не сообщался с вами или с кем-либо другим через нее, также и мои и М. ученики, поскольку я знаю, за исключением Америки, — раз в Париже и другой раз в доме м-с А. Она превосходная, но совершенно не развитая ясновидящая. Если бы ей не помешали неразумно, и если бы вы последовали советам Старой Леди и Мохини, то, действительно, к этому времени я мог бы говорить с вами через нее — и таково было наше намерение. И это опять ваша вина, мой дорогой друг. Вы гордо претендовали на привилегию применять ваше собственное бесконтрольное суждение в оккультных вопросах, о которых вы ничего не могли знать, и оккультные законы, которым вы вздумали бросить вызов и играть с ними безнаказанно — обратились против вас и нанесли вам большой вред. Все обстоит так, как должно. Если бы вы постарались внушить себе глубокую истину, что интеллект сам по себе не всемогущ, что для того, чтобы стать "передвигателем гор", ему сперва нужно воспринять жизнь и свет от своего высшего принципа — духа, и затем фиксировать ваш взор на все оккультное, духовно стараясь развить эту способность по правилам, тогда вы вскоре стали бы правильно разгадывать эту мистерию. Вы не должны говорить м-с Х. , что она никогда не видит правильно, ибо это не так. Много раз она видела правильно; когда была предоставлена самой себе, она никогда не исказила ни единого сообщения.
А теперь я кончил. Перед вами лежат две дороги: одна ведет по весьма мрачной тропе к знанию и истине, другая. . . Но я, в самом деле, не должен оказывать влияние на ваш ум. Если вы не приготовились совсем порвать с нами, то я просил бы вас не только присутствовать на собрании, но и говорить, иначе это произведет очень неблагоприятное впечатление. Я прошу вас это сделать ради меня, а также ради вас самих.
Только — что бы вы ни делали, примите мой совет — не останавливайтесь на полпути: это может оказаться для вас бедственным.
До сих пор моя дружба к вам остается такой же, как и всегда, ибо мы никогда не бываем неблагодарны за оказанные услуги.
К. Х.
Письмо 128
К. Х. — Синнету