Возвращаюсь к княжествам Московии 14 страница
Далее, слишком общеизвестно, сколь плохо был подготовлен король Людовик к битве с Сулейманом, чтобы мне говорить об этом. Юный король, не сведущий в ратной службе и не бывший до тех пор ни на одной войне, с немногими, по большей части трусами, противостоял коварнейшему врагу, торжествовавшему после многих недавних побед и ведущему за собой сильное войско, с которым он покорил восток и большую часть Европы. Те силы венгров, на которые можно было бы более всего положиться, задержал при себе трансильванский воевода Иоанн Запольяи, не позволив им прийти на помощь своему королю. Он же после гибели короля захватил и скипетр, которого. давно уже жаждал и который отец его, Стефан Запольяи, предназначал ему еще в отрочестве. Помню, я слышал от Иоанна Лаского (Lazki) 834, бывшего секретарем польского короля Казимира, а впоследствии архиепископом гнезненским, что когда после смерти короля Матвея зашла речь о выборе нового короля, то Стефан Запольяи, пользовавшийся весьма большим влиянием при покойном короле, обнял своего сына Иоанна, тогда еще ребенка, и сказал: «Сын мой, будь ты хоть крошечку побольше», — при этом он показал, сколько роста ему не хватало, — «то ты был бы сейчас королем венгерским». И пока между нами велись переговоры о заключении мира между моим государем и Иоанном, архиепископ все время выставлял этот (случай) как настоящее предзнаменование, будто бы имевшее силу предвидения. Так оно и вышло; благодаря Сулейману Иоанн получил королевское звание и престол вместе с определенной частью Венгрии; а ныне того же самого, вопреки всем правдам и договорам, домогается его. сын или, вернее, те, в чьей власти он находится; их нисколько не заботит то, как вероломно обошелся с ними тиран прежде, выгнав их из Буды. Но умы, ослепленные властолюбием, несутся к своей гибели, увлекая туда же и соседей (НГ Король с небольшой свитой и двадцатью тысячами необученного и неопытного войска выступил против могучего, удачливого и искушенного врага, насчитывавшего двести тысяч. Король был мо-под, у него не было главнокомандующего, не было начальника артиллерии (Zeugmaister); у графа Иоанна Запольяи, воеводы трансильванского, было отдельное войско, стоявшее на другом берегу Дуная; поэтому король был разбит и утонул. Граф же Иоанн, против присяги (verschribung) всех венгров, приказал избрать себя королем. Эрцгерцог Фердинанд был избран королем чешским и коронован; вдовой (Людовика) вместе с великим графом (Grossgraf), канцлером и множеством знати (die ansechlichern) он был избран и королем венгерским в соответствии с государственным порядком и древним обычаем. Он двинулся вниз (по Дунаю), изгнал пришельцев (eingedrungne), взял королевскую резиденцию Буду и официально короновался в Секешфехерваре (Weissenburg). (Затем) он послал свое войско с графом Никласом фон Зальм вдогонку врагу, который был разбит под Токаем (Tokhai). После этого он (Иоанн Запольяи) выступил снова, но господин Ганс Кацианер (Khatzianer) еще раз разбил его близ Сины (Zyenna), совершенно изгнав из страны в Польшу. Тем временем и после этого произошло много событий, он (Иоанн) снова вернулся (в Венгрию), а потом умер. В конце концов его сын и вдова были осаждены в Буде. Турецкий (султан) послал им подмогу и сам лично выступил вслед со своим войском. Римский император послал господина Иоанна Томаса графа Пико де Мирандола (Picus zu Mirandula), а римский король — меня со всеми полномочиями, чтобы любыми христианскими средствами убедить королеву не отдавать Буду во власть турок. Но нас не пожелали и слушать. Кроме того, надолго задул сильнейший ветер, разрушавший мосты, сколько их ни строили, из-за чего множество христиан, бесчисленное (количество) орудий, снаряжения и провианта осталось в руках турок, и они овладели Будой, которую занимают и по сей день. Меня посылали к турку с графом Никласом фон Зальмом, так как он был в лагере под Будой. Нас провели до самого города и замка, чтобы мы посмотрели на бедственное положение наших брошенных кораблей, пушек и прочего. Это произошло в 1541 г. В последующие годы турки заняли Секешфехервар, Эстергом (Gran) и другие (города).).
Если бы даже Венгрия не представляла собой никакой защиты для христианского мира, — а что она была сильнейшей, свидетельствуют ежедневный опыт и поражения, следующие за поражениями, — то все же не только самим венграм, но и всем христианам следовало [251]бы потрудиться ради ее спасения, словно общего отечества, уже ради одних тех богатств, которыми всеблагой и всемогущий господь весьма щедро снабдил Венгрию, а через нее и соседние народы. В самом деле, найдется ли где-нибудь в природе благо или сокровище, которого не было бы в Венгрии? Если тебе нужны металлы, то какая часть света более, чем Венгрия, изобилует золотом, серебром, медью, сталью и железом? Свинца в ней мало, а олова, говорят, нет вовсе, хотя это значит только: до сих пор не найдено. Есть в ней и самая лучшая, самая чистая каменная соль, которую добывают в каменоломнях как (простые) камни.
И что в самом деле дивно, (в Венгрии) есть места, где воды изменяют вид металлов и железо превращают в медь. Вина Венгрия производит различные, сообразно разнообразию местностей, но в большинстве случаев, даже если не брать утраченного нами Срема (Sirmium), славящегося обилием и вкусом вина, вина настолько благородны и превосходны, что могут сойти за критские. Я не говорю уже о безграничном обилии хлеба и всякого рода отличнейших фруктов. Нужно ли, далее, упоминать о зверях и (всем том), что добывается охотой или птицеловством? Ведь Венгрия изобилует этим в таком количестве, что запрещать крестьянам охотиться или ловить птиц считается вещью из ряда вон выходящей, и у простолюдинов, почти так же как и у дворян, кушаньем служат зайцы, дикие козы, олени, кабаны, дрозды, куропатки, фазаны, буйволы и прочее, тому подобное, что в иных странах подается на стол как деликатес. Скота там такое обилие, что поистине можно подивиться, откуда берется столько многочисленных стад быков и овец, которые отправляет Венгрия в другие страны: Италию, Германию и Чехию. И хотя по Моравии, Австрии, Штирии, Славонии и по другим землям, соседним с Венгрией, проложено множество дорог, по которым стадами гонят скот, подсчитано что по одной только Венской дороге за один год перегоняется в Германию более восьмидесяти тысяч быков. А что мне сказать об изобилии всякого рода рыбы? Как в Дунае, Драве, Саве и других меньших реках, так и в Тиссе, текущей с северо-востока почти посредине Венгрии, рыба водится в столь огромном количестве, что ее отдают обыкновенно за самую дешевую цену, только что не даром, а зачастую не берут ее, даже даром предлагаемую. И эти многочисленные богатства имеются в Венгрии не только почти в невероятном изобилии, но и отличаются столь превосходными качествами, что подобные произведения других местностей никоим образом не идут в сравнение с венгерскими. Тем большим позором и тем печальнее отмечен будет этот век в (памяти) потомства за то, что он не приложил всех своих сил для сохранения королевства, так богатого и так удобного для удержания главного врага христовой веры(НГ В Венгрии обитают различные народы: половцы (Cumani), которых они (венгры) называют кунами (Cuni), говорящие на языке, похожем на татарский; Philisteni, называемые ясами (Jass); по городам — саксонцы; секеи (Zaeckein) сохранили древний венгерский язык; многие говорят на славянском языке; живущих по (реке) Bary мы, немцы, называем Waagwinden835, живущих по Саве они именуют Posawtzi и Posavetz, затем хорваты (Crabaten), сербы (Sirven) и жители Рашки (Ratzen)836 — почти все они говорят на славянском языке; валахов тоже много и во многих местах вне Молдавии и той (части) Великой Валахии (gross Walachey), которую называют «заальпийской» (Transalpin)837.
В Рашке было двое братьев Якшичей (Jakhschitz)838, которые долго воздерживались от подчинения как туркам, так и венграм и кормились и от тех, и от других. В конце концов они отдались под власть венгерского короля Матьяша, пославшего одного из них с посольством к туркам. Тот предупреждал короля, что не вернется живым. Когда турецкий (государь) уже отпустил его, какой-то турок на скаку отрубил, ему голову. Это было подстроено, и убийце обещана безнаказанность. Тем не менее, чтобы показать (А людям посла и его свите), что император (турок)-де здесь ни при чем, его вскоре зарубили.)}
Комментарии
824. Сигизмунд I находился в Кракове с 25 апр. 1518 г. Его пребывание в Вильнюсе документировано 4 дек. 1517 г. (Бережков Н. Г. Итинерарий. — С. 199).
825. Радзивилл Николай Николаевич (Миколай Миколаевич) — воевода виленский, воевода Троцкий, канцлер в 1501—1522 гг. В А ошибка.
826. Шидловецкий Христофор (Кшиштоф) (1467—1532) — староста луковский, новокорчинский, каштелян сандомирский, краковский (с 1527 г.), польский коронный канцлер, глава прогабсбургской партии в Короне Польской. От Максимилиана I получил титул барона. Как сверстник Сигизмунда I и друг его юности оказывал на короля сильное влияние (Кiеszkоwski J. Kanclerz Krzysztof Szydlowiecki. — Poznan, 1912. — Т. 1—2). Сообщение Г. датирует восстановление замка Нового Корчина, предпринятое Шидловецким (Там же. — С. 354).
827. Имеется в виду территория современной Словакии, до 1918 г. входившей в состав Венгерского королевства. Г. М
828. Ян из Пернштейна (ум. 1548) — крупнейший представитель одного из наиболее знатных и богатых панских родов Чехии и Моравии. В Моравии занимал должности верховного коморника (1506—1516, 1520—1523) и земского гетмана (1515— 1519, 1526—1528, 1530—1532). Часто бывал королевским комиссаром на земских сеймах. Один из богатейших людей королевства, был главным покровителем лютеран в Чехии Г. М.
829. Имеются в виду предгорья Штирийских Альп.
830. Здесь в НГ неясное in eysen. А. Н.
831. Тенчинский Андрей (1485—1553) — воевода краковский, люблинский, каштелян. Был предложен в короли во время первого бескоролевья после смерти Сигизмунда II Августа.
832. Шонберг (Шонбергер) Николай — папский нунций, профессор древнеримского права, секретарь кардинала Джулиано Медичи, в 1518—1519 гг. был направлен в Польшу (для урегулирования польско-тевтонских отношений), Венгрию (для привлечения ее к крестовому походу против турок) и на Русь для ведения переговоров об унии, идея которой возникла под влиянием сообщений брата Николая — Дитриха Шонберга, советника магистра Тевтонского ордена Альбрехта Гогенцоллерна — Ансбаха. Однако на Русь Шонберг не попал, убедившись в тщетности этого проекта.
833. Несмотря на очевидную пристрастность, которую он даже и не скрывает, Г. точно описал заметные к середине XVI в. результаты так называемого второго закрепощения крестьянства в странах Восточной Европы. Тесно связанное с внешним рынком феодальное хозяйство этих стран перешло к эксплуатации барщинного труда зависимого сельского населения и спешило оформить свои права. В связи с этим на Руси, например, еще с конца XV в. были затруднены переходы крестьян от одного владельца к другому, ограниченные одним сроком в году. Аналогичные процессы происходили и в ВКЛ и Короне Польской. В этих странах закрепощение происходило на фоне длительного сохранения холопства (Колычева Е. И. Холопство и крепостничество: конец XV—XVI в. — М., 1971; Зимин. Холопы; Панеях В. М. Кабальное холопство на Руси в XVI в. — Л., 1967; Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и классовая борьба в России во второй половине XVI в. — М., 1970; Греков Б. Д. Крестьянство на Руси. — М., 1952. — Т. 1—2; Jurginis J. Baudziavis isigalejimas Lietuvoje.—Vilnius, 1962; и др.).
834. Лаский Иоанн (Ян) (около 1456 — 19 мая 1531) — польский коронный канцлер в 1505—1511 гг., с 1511 г. — архиепископ гнезненский и примас Польши. Сторонник борьбы с Тевтонским орденом, противник Габсбургов в Венгрии. С помощью Я. Заберезинского собрал все сеймовые постановления.
835. Речь идет о словаках. Г. М.
836. Имеются в виду собственно хорваты и сербы. Королевство Хорватия и часть других прилегающих южнославянских территорий с Белградом входили в состав Венгерского королевства. Г. М.
837. Неточность Г. Должно быть: Transoltin — территория за р. Олт, с Альпами не имеет ничего общего. Г. М.
838. Якшичи — старинный сербский род, претендовавший на роль последних сербских деспотов. Мать Елены Глинской — Анна Якшич — была дочерью Стефана Якшича и Ангелины из рода Комнинов (Тихомиров М. Н. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. — М., 1969. — С. 155—158).
Путь второго посольства (НГ в Москву).
По смерти (НГ 12 января 1519 года) цесаря Максимилиана я был отправлен послом от штирийцев к королю Испании и эрцгерцогу австрийскому Карлу, избранному тогда римским императором. К Его величеству впоследствии (А узнав о коронации его, внука императора Максимилиана, римским королем и избранным римским императором) отправил своих послов (НГ князя (knes) Ивана Посечня и секретаря Симеона Трофимова) и московит, чтобы снова скрепить договоры (confoederationes), заключенные прежде с императором Максимилианом (HГ против польского короля Зигмунда (А когда он был во вражде с королем польским).). Желая в свою очередь сделать любезность московиту, император дал поручение своему брату господину эрцгерцогу Фердинанду склонить венгерского короля Людовика повлиять на своего дядю» Сигизмунда, короля польского, чтобы тот согласился на справедливые условия мира или перемирия с московитом. Итак, граф Леонард Нугарола от имени римского императора Карла, а я от имени Фердинанда, брата Его величества, инфанта испанского, эрцгерцога австрийского и проч., сели в Австрии, в Вене, на паннонские возки и поспешили к Людовику, королю венгерскому. Приехав в Буду (А 14 декабря), мы изложили здесь наши поручения и, окончив дела, как того желали, были отпущены. Вернувшись в Вену (А 5 января), мы вскоре (A 12 января) выехали с московитскими послами, которые к тому времени вернулись из Испании от цесаря; (А со мной были: господин Рупрехт, сын моего брата, господина Георга, Кристоф-Раумшюссль, Ганс Вухрер, Франц Фицин (Vicin), Никлас Штрахвиц (Strachwitz), Эразм Прантнер (Pranntner) и Матиас Целлер (Zeller), а кроме того, прочие слуги (gemain knecht)) (мы ехали) через следующие города: (A Ульрихскирхен, три мили)
Мистельбах, шесть миль(А три мили, Микулов, три мили),
Бистршице, четыре мили (А одна миля, Schaeraditz, три мили),
Вишков, пять миль (А две мили, Простеев, две мили),
Оломоуц, четыре (А две мили) мили,
[Штернберк (Sternberg), две мили]
Раrn, железные рудники, две мили. В двух милях отсюда мы переправились [по мосту] через реку (НГ Малую) Мораву и 839, оставив Моравию, въехали в городок и княжество Силезии
Iagerndorff, три мили. Затем через: Lubschitz, две мили,
Глогув Малый (Glogowia parva, klain Glog), две мили,
Кшепице (Crepitza), две мили, а затем, за Одрой,
Ополе (Opolia, Oppl), город и крепость, расположенные на реке Одре, где было местопребывание последнего князя опольского, три мили,
Олешно (Oleschno), по-нем(ецки) Розенберг (Rosenberg), за рекой Малапане (Malpont), которая тогда на удивление разлилась, семь миль,
польский город Кшепице Старая (Crepitza vetus), почти две мили(НГ она на полмили в (глубине) Польши; это приличный замок и польский городок.). Здесь мы узнали, что польский король находится в городе [253] Пётркуве (Pietercovia), в котором жители королевства обычно устраивают сеймы, и тотчас отправили туда слугу. Когда он сообщил по возвращении, что оттуда король поедет уже прямо в Краков, то и мы» тоже направились туда из Кшепице (А Оттуда на Bresnitza, пять (миль), до Camesco — пять и до Пётркува — четыре. Мы избрали дорогу на Пётркув, так как король, по обычаю, собрал там сейм. Но нам сообщили, что сейм уже завершился, и король едет в Краков. Туда мы и послали наших гонцов с письмом. Поэтому и мы решили (ехать) в Краков) и прежде всего прибыли в
Клобуцко (Clobutzko), две мили,
монастырь Ченстохово (Czestochow), куда на поклонение образу Пресвятой девы стекается огромное количество народа, преимущественно русского, три мили,
Жарки (Scharki), пять миль,
Кромолув (Cromolow, A Cremolow), три мили,
Олькуш (Ilkusch), знаменитые свинцовые рудники, четыре мили.
Проехав оттуда пять миль, мы [2 февраля] прибыли в Краков. Нам не было оказано тогда никакого почета, нас никто не встречал, нам не было даже назначено и указано гостиниц, и никто из придворных не приветствовал и не принял нас по долгу учтивости, как будто они совершенно ничего не знали о нашем приезде. Когда мы впоследствии (А 8 февраля) испросили доступ к королю, он пренебрежительно отнесся к причине нашего посольства и стал порицать предприятие наших государей как несвоевременное; а уж когда он узнал, что с нами из Испании возвращаются послы московита, то стал даже подозревать, не замышляет ли тот чего-либо (А он полагал, может быть, что (мы) заключили с московитами новый договор.). «Что же», — спрашивал он, — «соседство или кровное родство ваших государей с московитом побудило их добровольно предлагать себя в посредники?» — тем более что он не просил наших государей ни о чем подобном и мог бы без труда заставить своего врага принять справедливые условия мира. Мы же уверяли его в благочестивых христианских намерениях наших государей и их искренности, говоря, что они ничего более не желают от всей души, ничего иного всеми силами не добиваются, как мира, взаимной дружбы и согласия между христианскими государями. Мы прибавили также: «Если королю неугодно, чтобы мы исполняли наши поручения, то мы или вернемся, не окончив дела, или сообщим о том нашим государям и будем ждать их ответа по этому делу». Услышав это, они стали обращаться с нами несколько вежливее, и даже в гостиницах мы стали получать больше. (А король разрешил нам продолжать путь и, так как, по их обычаю, мы не слишком щедро содержались в наших гостиницах, выдал каждому из нас по пятидесяти золотых монет.). В это время мне представился удобный случай испросить тысячу флоринов, которые распиской обещала мне мать королевы Боны за то, что ранее я устроил по поручению цесаря Максимилиана этот брак (ее) дочери (НГ Добрые друзья посоветовали мне отдать расписку королю с просьбой быть моим ходатаем в этом деле. Я так и сделал.). Король [254]милостиво принял от меня расписку, сохранил ее до моего возвращения, а когда я вернулся (из Московии), распорядился удовлетворить меня (НГ в хороших венгерских золотых, как честный король. В А приводится латинский текст этой грамоты-расписки, переписанный рукой Герберштейна: Изабелла Арагонская, герцогиня миланская и барийская и проч., тебе, блестящему (magnificus) господину Сигизмунду Герберштейну, любезнейшему другу нашему, привет. Настоящему государю приличествует благодарность и щедрость не только в отношении тех, от кого они получили какие-либо услуги, но и тех также, от кого они их получить надеются. Я узнала, что Его императорское величество назначили тебя, упомянутого господина Сигизмунда, послом к светлейшему королю польскому, поручив тебе, по своему милосердию, среди прочего не в последнюю очередь говорить о браке (его) с сиятельной госпожой Боной, любезнейшей дочерью нашей. И хотя я совершенно уверена, что вы по добродетелям вашим и по (одному) приказу Его императорского величества исполните все усердно и с великим тщанием, однако, дабы исполнить долг благодарной государыни и дабы вы с тем большей ревностью взялись бы за переговоры об осуществлении упомянутого брака, (назначаем) в награду за ваши труды и старания и в знак нашей к вам милости и благорасположения, буде по вашим усилиям у названного короля брак между ним и нашей дочерью будет оговорен с несомненной определенностью, вам или другому (лицу), выступающему на законном основании от вашего имени, тысячу рейнских флоринов, подлежащих выплате в Венеции или Риме по вашему выбору. Для гарантии и обеспечения этой (выплаты) мы повелели изготовить настоящий указ, скрепленный нашей печатью и подписью для вящей определенности. Дано в городе нашем Бари 25 октября 1516 (года) Изабелла Арагонская собственноручно.).
14 февраля мы покинули Краков и на санях или возках (НГ и тогда только по-настоящему пошел снег, поэтому мы сели на сани и) по довольно удобному пути (поехали) через польские города:
Новы Корчин (Nova civitas Cortzin),
Поланец (Poloniza),
Осек (Ossek),
Pocrovitza (Procowitza),
[Сандомир]
Завихост,
Ужендув(А десять миль, отсюда до Сандомира восемнадцать миль. Оттуда до Завихвоста вниз по Висле. Там мы переправились через нее и оставили ее слева.),
Люблин (A тоже восемнадцать миль от Сандомира),
Парчев.
Затем, в трех милях от Парчева, мы добрались до литовского города Polowitza [где на многих дорогах нам из-за обилия болот приходилось ехать по гатям (pontes)], оттуда в Rostowsche, две мили,
Пишчац (Pessiczatez), три мили(А находится еще в Польше, но уже на самой границе. На расстоянии менее одной итальянской мили от него протекает речка Jasonkha, это — граница, оттуда на Ломазы и),
Брест, четыре мили, большой город с крепостью на реке Буге, в который впадает Мухавец (НГ в тот день, когда мы выехали из лесу на равнину перед Брестом, был такой жестокий ветер и снегопад, что за метелью не было видно лошадей. Я стал обдумывать способы, как мне укрыться от ветра и стужи, так как (понял, что) придется заночевать в поле. Поставили сани против ветра, и как только к ним наметало снегу, выкатывали их выше; под этим (т. е. образовавшейся таким образом стеной) я разместился с кучером и лошадью Бог миловал, и мы все же добрались до Бреста.) (А от Люблина досюда — шестнадцать миль, это точно посредине между Краковом и Вильной.),
Каменец (Camenetz), городок с каменной башней [в деревянном замке], пять миль; переправившись потом через две реки, Oschna и Beschna, мы через пять миль прибыли в Шерешев (Schereschowa), недавно выстроенный в [большом] лесу [городок], расположенный на реке Лесне (Lisna), которая протекает и под Каменцом,
Новый двор (Nowidwor), пять миль,
Порозово (Porossowa), две мили.
Волковыск, четыре мили (А от Бреста досюда три дня пути); во все путешествие у нас не было гостиницы, удобнее здешней (НГ здесь дорога на Вильну разделяется. Одна, по которой мы ехали (А и по которой до Вильны двадцать семь миль), на).
Пески (Pieski) [городок] на реке Selwa, которая вытекает [уже из русской области] Волыни и впадает в Неман.
Мосты (Mostu) [городок, расположенный] в одной миле далее, на реке Немане; название свое он получил от моста, проложенного через Неман, ибо по-славянски most — это «мост».
Щучин (Czutzma), три мили,
Василишки (Basiliski), три мили, [255]
Радунь (Radomi), пять миль,
Ейшишки (Hestlitschkami), две мили,
Руднинкай, пять миль,
Вильна, четыре мили. Впрочем, тогда мы ехали в Вильну не через местности, перечисленные, начиная с Волковыска, а повернув направо к востоку, проезжали через
Зельву (Solwa, A Solun),
Слоним (Slonin) (A рядом мы видели Новогрудок (Novogrodeckh), построенный великим Витовтом. Замок — пуст.),
Молчады (Moschad),
Церин (Czernig),
Oberno,
Ottmut,
Кайданов,
Минск, городок, отстоящий от Волковыска на тридцать пять миль;
кроме того, начиная отсюда, все реки впадают в Днепр, тогда как другие, проеханные нами, текут в Неман. (А От Бреста досюда шестьдесят миль. От Минска до Вильны двадцать семь миль. По тамошним масштабам это большой город и замок.).
Борисов [городок, расположенный] на реке Березине (A эта река впадает в Днепр ниже Бобруйска), восемнадцать миль [о нем сказано выше].
Орешковичи (Reschak, A Khnesackh) (А ради удобства гостиницы), сорок миль. В этих местах из-за совершеннейшей пустыни мы ехали не кратчайшей [а обычной (communis)] дорогой и, оставив городок Могилев в четырех милях правее, через
Шклов (Schklow), шесть миль,
Оршу, шесть миль, (А здесь, ниже крепости, узкий брод через Днепр; если не попадешь точно на него, то помогай бог! Отсюда по реке в)
Дубровно, четыре мили, и другие места, указанные в первом дорожнике, прибыли, наконец, в Москву. Здесь, несмотря на долгие переговоры, мы не смогли добиться ничего, кроме следующего: «Если польский король хочет мира с нами, то пусть, как водится, пришлет к нам своих послов, и мы заключим с ним мир, какой нас устраивает». Наконец, мы послали своих (людей) к королю польскому, который тогда был в городе Гданьске, и по нашей просьбе тот назначил двух послов: Петра Кишку, воеводу полоцкого, и Михаила Богуша, литовского казначея.
Узнав, что литовские послы уже недалеко от Москвы, государь внезапно под предлогом охоты и отдыха, хотя время для охоты было совсем неудобное, отправился в Можайск, где у него имеется огромное множество зайцев, и позвал нас к себе, — может быть, для того, чтобы литовцы не въезжали в город. Добившись перемирия и скрепив его, мы получили отпуск 11 ноября (Здecь в А на полях приписан лат. текст письма Герберштейна и Нугаролы польскому королю: Королю польскому. Послы Вашего величества, сиятельный (magnificus) господин Петр Кишка и господин Богуш, казначей, лучшие мужи (viri optimi), только что отпущены и отправлены великим князем московским (Moscoicum — так! — А. Н.); должно быть, вскоре они предстанут перед Вашим велич(еством) и известят вас, что и каким образом удалось сделать их господствам (dominaciones) и нам. Отсылая, таким образом, обо всем этом к их сиятельствам (magnificenciae), последуем за ними, когда бог даст. К услугам Вашего велич(ества), из Можайска, 7 ноября 1526 года Леонард, граф Нугарола, цесарев и Сигизмунд Герберштейн, эрцгерцога австрийского послы.), и (НГ Один из пяти оружейников (пушкарей?), о которых я упоминал выше, как они были наняты в Иннсбруке и через Любек и Лифляндию прибыли в Москву, итальянец, ослеп; московит разрешил ему, по нашей просьбе, уехать. Другие тоже хотели уехать согласно их охранным грамотам. Государь отвечал, что помнит об этих грамотах и отпустит их, но не сейчас, ибо они ему нужны; одних, Никласа и Иордана, нам пришлось оставить, двое других умерли. Как нас почтили и как отправили, описано выше.) государь спрашивал нас, какой дорогой мы собираемся вернуться, так как он (НГ мы сказали, что через Вильну, Краков и Вену. Великий князь потому спрашивает, объяснили нам, что) узнал, что турки были в Буде, а чем дело кончилось, того он не знал. Мы [256] возвращались по той же самой дороге, по которой и приехали, вплоть(А Мы выехали 11 ноября в сильную метель, 14-го прибыли в Вязьму, 17-го — в Дорогобуж, 19-го — в монастырь Smerkalnky, в тот же день переправились через Днепр 20-го — до церкви Козьмы и Демьяна, 22-го прибыли в Смоленск, откуда выехали 25-го и до 27-го ночевали под открытым небом. Оттуда) до Дубровно (А куда прибыли 28 (ноября),), получили там нашу поклажу, которую из Вязьмы отправили по Борисфену, а также нашли ожидавшего нас там литовского пристава, от которого [впервые] услышали о (A поражении и) гибели венгерского короля Людовика.
[Через четыре мили] от Дубровно мы (А 30 ноября) приехали в Оршу. Отсюда тем же путем, каким я возвращался в предыдущий раз, мы достигли Вильны. [Здесь мы встретили ласковый прием и обильное угощение у побочного сына короля, виленского епископа Иоанна.] Затем (через)(А Здесь мы отдыхали один день. 2 декабря — Друцк, восемь миль. 3-го — какая-то деревня, еще восемь миль 4-го — Гродно, три мили Потом опять деревня, три мили, и три мили до Борисова на Березине 7-го — Логойск, восемь миль, а 9-го — до Радошковичи (Radechvosec), пять (миль). Потом две мили до Красного и еще две до Молодечно, куда мы ехали днем 12-го — Крево, шесть миль — пустой каменный замок рядом с местечком 13-го — Меднинкай, семь миль, здесь тоже каменный замок, совершенно пустой, рядом с местечком. 14-го — Вильна, столица Литвы. Там протекает большая река по имени Вилия, впадает в Неман, берущий начало у Ковно (Cefno), которое в четырнадцати милях от Вильны по суше и в восемнадцати — по реке. И маленькая речушка впадает там же, по имени Вильна, как и город называется местными жителями. Здесь мне сообщили, что король Людовик венгерский погиб в битве с турками при Могаче 29 августа и что мой господин стал королем чешским.
От Вильны до Кенигсберга — шестьдесят, до Риги — пятьдесят, до Киева (? — Khrow) — двести (сто?) 840, до Львова (Lemberg) — сто, до Кракова — сто девять, до Варшавы (Warssa) — шестьдесят четыре, до Гданьска — восемьдесят немецких миль. 27 (декабря) мы выехали из Вильны.)