Как предназначенный мне удел"
Несправедливость и грязь бросают они вослед одинокому; но,
брат мой, если хочешь ты быть звездою, ты должен светить им,
Несмотря ни на что!
И остерегайся добрых и праведных! Они любят распинать тех,
Кто изобретает для себя свою собственную добродетель, -- они
Ненавидят одинокого.
Остерегайся также святой простоты! Все для нее нечестиво,
Что не просто; она любит играть с огнем -- костров.
И остерегайся также приступов своей любви! Слишком скоро
Протягивает одинокий руку тому, кто с ним повстречается.
Иному ты должен подать не руку, а только лапу -- и я хочу,
Чтобы у твоей лапы были когти.
Но самым опасным врагом, которого ты можешь встретить,
Будешь всегда ты сам; ты сам подстерегаешь себя в пещерах и
Лесах.
Одинокий, ты идешь дорогою к самому себе! И твоя дорога
Идет впереди тебя самого и твоих семи дьяволов!
Ты будешь сам для себя и еретиком, и колдуном, и
Прорицателем, и глупцом, и скептиком, и нечестивцем, и злодеем.
Надо, чтобы ты сжег себя в своем собственном пламени: как
Же мог бы ты обновиться, не сделавшись сперва пеплом!
Одинокий, ты идешь путем созидающего: Бога хочешь ты себе
Создать из своих семи дьяволов!
Одинокий, ты идешь путем любящего: самого себя любишь ты и
Потому презираешь ты себя, как презирают только любящие.
Созидать хочет любящий, ибо он презирает! Что знает о
Любви тот, кто не должен был презирать именно то, что любил он!
Со своей любовью и своим созиданием иди в свое уединение,
Брат мой, и только позднее, прихрамывая, последует за тобой
Справедливость.
С моими слезами иди в свое уединение, брат мой. Я люблю
того, кто хочет созидать дальше самого себя и так погибает. --
Так говорил Заратустра.
О старых и молодых бабенках
Quot;Отчего крадешься ты так робко в сумерках, о Заратустра? И
Что прячешь ты бережно под своим плащом?
Не сокровище ли, подаренное тебе? Или новорожденное дитя
твое? Или теперь ты сам идешь по пути воров, ты, друг злых?" --
-- Поистине, брат мой! -- отвечал Заратустра. -- Это --
Сокровище, подаренное мне: это маленькая истина, что несу я.
Но она беспокойна, как малое дитя; и если бы я не зажимал
Ей рта, она кричала бы во все горло.
Когда сегодня я шел один своею дорогой, в час, когда
Солнце садится, мне повстречалась старушка и так говорила к
душе моей:
Quot;О многом уже говорил Заратустра даже нам, женщинам, но
Никогда не говорил он нам о женщине".
И я возразил ей: "О женщине надо говорить только
Мужчинам".
"И мне также ты можешь говорить о женщине, -- сказала она,
Я достаточно стара, чтобы тотчас все позабыть".
И я внял просьбе старушки и так говорил ей:
Все в женщине -- загадка, и все в женщине имеет одну
Разгадку: она называется беременностью.
Мужчина для женщины средство; целью бывает всегда ребенок.
Но что же женщина для мужчины?
Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры.
Поэтому хочет он женщины как самой опасной игрушки.
Мужчина должен быть воспитан для войны, а женщина -- для
Отдохновения воина; все остальное -- глупость.
Слишком сладких плодов не любит воин. Поэтому любит он
Женщину; в самой сладкой женщине есть еще горькое.
Лучше мужчины понимает женщина детей, но мужчина больше
Ребенок, чем женщина.
В настоящем мужчине сокрыто дитя, которое хочет играть.
Ну-ка, женщины, найдите дитя в мужчине!
Пусть женщина будет игрушкой, чистой и лучистой, как
Алмаз, сияющей добродетелями еще не существующего мира.
Пусть луч звезды сияет в вашей любви! Пусть вашей надеждой
будет: "о, если бы мне родить сверхчеловека!"
Пусть в вашей любви будет храбрость! Своею любовью должны
Вы наступать на того, кто внушает вам страх.
Пусть в вашей любви будет ваша честь! Вообще женщина мало
Понимает в чести. Но пусть будет ваша честь в том, чтобы всегда
Больше любить, чем быть любимой, и никогда не быть второй.
Пусть мужчина боится женщины, когда она любит: ибо она