Конечно, кто никогда не жил вовремя, как мог бы он умереть
Вовремя? Ему бы лучше никогда не родиться! -- Так советую я
Лишним людям.
Но даже лишние люди важничают еще своею смертью, и даже
Самый пустой орех хочет еще, чтобы его разгрызли.
Серьезно относятся все к смерти; но смерть не есть еще
Праздник. Еще не научились люди чтить самые светлые праздники.
Совершенную смерть показываю я вам; она для живущих
Становится жалом и священным обетом.
Своею смертью умирает совершивший свой путь, умирает
Победоносно, окруженный теми, кто надеются и дают священный
Обет.
Следовало бы научиться умирать; и не должно быть праздника
Там, где такой умирающий не освятил клятвы живущих!
Так умереть -- лучше всего; а второе -- умереть в борьбе и
Растратить великую душу.
Но как борющемуся, так и победителю одинаково ненавистна
ваша смерть, которая скалит зубы и крадется, как вор, -- и,
Однако, входит, как повелитель.
Свою смерть хвалю я вам, свободную смерть, которая
Приходит ко мне, потому что я хочу.
И когда же захочу я? -- У кою есть цель и наследник, тот
Хочет смерти вовремя для цели и наследника.
Из глубокого уважения к цели и наследнику не повесит он
Сухих венков в святилище жизни.
Поистине, не хочу я походить на тех, кто сучит веревку:
Они тянут свои нити в длину, а сами при этом все пятятся.
Иные становятся для своих истин и побед слишком стары;
Беззубый рот не имеет уже права на все истины.
И каждый желающий славы должен уметь вовремя проститься с
Почестью и знать трудное искусство -- уйти вовремя.
Надо перестать позволять себя есть, когда находят тебя
Особенно вкусным, -- это знают те, кто хотят, чтобы их долго
Любили.
Есть, конечно, кислые яблоки, участь которых -- ждать до
последнего дня осени; и в то же время становятся они спелыми,
Желтыми и сморщенными.
У одних сперва стареет сердце, у других -- ум. Иные бывают
Стариками в юности; но кто поздно юн, тот надолго юн.
Иному не удается жизнь: ядовитый червь гложет ему сердце.
Пусть же постарается он, чтобы тем лучше удалась ему смерть.
Иной не бывает никогда сладким: он гниет еще летом. Одна
Трусость удерживает его на его суку.
Живут слишком многие, и слишком долго висят они на своих
Сучьях. Пусть же придет буря и стряхнет с дерева все гнилое и
Червивое!
О, если бы пришли проповедники скорой смерти! Они
Были бы настоящей бурею и сотрясли бы деревья жизни! Но я слышу
Только проповедь медленной смерти и терпения ко всему
Quot;земному".
Ах, вы проповедуете терпение ко всему земному? Но это
Земное слишком долго терпит вас, вы, злословцы!
Поистине, слишком рано умер тот иудей, которого чтут
Проповедники медленной смерти; и для многих стало с тех пор
Роковым, что умер он слишком рано.
Он знал только слезы и скорбь иудея, вместе с ненавистью
Добрых и праведных -- этот иудей Иисус; тогда напала на него
Тоска по смерти.
Зачем не остался он в пустыне и вдали от добрых и
Праведных! Быть может, он научился бы жить и научился бы любить
Землю -- и вместе с тем смеяться.
Верьте мне, братья мои! Он умер слишком рано; он сам
Отрекся бы от своего учения, если бы он достиг моего возраста!
Достаточно благороден был он, чтобы отречься!
Но незрелым был он еще. Незрело любит юноша, и незрело
Ненавидит он человека и землю. Еще связаны и тяжелы у него душа
И крылья мысли.
Но зрелый муж больше ребенок, чем юноша, и меньше скорби в
Нем: лучше понимает он смерть и жизнь.
Свободный к смерти и свободный в смерти, он говорит
Священное Нет, когда нет уже времени говорить Да: так понимает
Он смерть и жизнь.
Да не будет ваша смерть хулою на человека и землю, друзья
Мои: этого прошу я у меда вашей души.
В вашей смерти должны еще гореть ваш дух и ваша
Добродетель, как вечерняя заря горит на земле, -- или смерть
Плохо удалась вам.
Так хочу я сам умереть, чтобы вы, друзья, ради меня еще
Больше любили землю; и в землю хочу я опять обратиться, чтобы