Мгновение я буду ничем. Души так же смертны, как и тела
Но связь причинности, в которую вплетен я, опять
Возвратится, -- она опять создаст меня! Я сам принадлежу к
Причинам вечного возвращения.
Я снова возвращусь с этим солнцем, с этой землею, с этим
Орлом, с этой змеею -- не к новой жизни, не к
лучшей жизни, не к жизни, похожей на прежнюю:
Я буду вечно возвращаться к той же самой жизни, в
Большом и малом, чтобы снова учить о вечном возвращении всех
вещей,
Чтобы повторять слово о великом полдне земли и
Человека, чтобы опять возвещать людям о сверхчеловеке.
Я сказал свое слово, я разбиваюсь о свое слово: так хочет
Моя вечная судьба,-- как провозвестник, погибаю я!
Час настал, когда умирающий благословляет самого себя. Так
-- кончается закат Заратустры". --
Сказав это, звери умолкли и ждали, чтобы Заратустра
Ответил что-нибудь им; но Заратустра не слышал, что они
Умолкли. Он лежал тихо, с закрытыми глазами, как спящий, хотя и
Не спал: ибо он разговаривал в это время с своею душой. Змея же
И орел, видя его таким молчаливым, почтили великую тишину
Вокруг него и удалились осторожно.
О великом томлении
О душа моя, я научил тебя говорить "сегодня" так же, как
Quot;когда-нибудь" и "прежде", и водить свои хороводы над всеми
Quot;здесь", "там" и "туда".
О душа моя, я избавил тебя от всех закоулков, я отвратил
От тебя пыль, пауков и сумерки.
О душа моя, я смыл с тебя маленький стыд и добродетель
Закоулков и убедил тебя стоять обнаженной пред очами солнца.
Бурею, называемой "духом", подул я на твое волнующееся
море; все тучи прогнал я оттуда, я задушил даже душителя,
Называемого "грехом".
О душа моя, я дал тебе право говорить Нет, как буря, и
Говорить Да, как говорит Да отверстое небо; теперь ты тиха, как
Свет, и спокойно проходишь чрез бури отрицания.
О душа моя, я возвратил тебе свободу над созданным и
Несозданным -- и кому еще, как тебе, ведома радость будущего?
О душа моя, я учил тебя презрению, но не тому, что
приходит, как червоточина, а великому, любящему презрению,
Которое больше всего любит там, где оно больше всего презирает.
О душа моя, я учил тебя так убеждать, чтобы ты самые
Основания притягивала к себе, -- подобно солнцу, убеждающему
Даже море подняться на его высоту.
О душа моя, я снял с тебя всякое послушание,
Коленопреклонение и раболепство; я сам дал тебе имя "избегание
Бед" и "судьба".
О душа моя, я дал тебе новые имена и разноцветные игрушки,
я назвал тебя "судьбою", "пространством пространств",
Quot;пуповиной времени" и "лазоревым колоколом".
О душа моя, твоей почве дал я испить всю мудрость, все
Новые вина и даже все незапамятно старые, крепкие вина
Мудрости.
О душа моя, всякое солнце изливал я на тебя, и всякую
Ночь, и всякое молчание, и всякое томление -- ты вырастала
Предо мной, как виноградная лоза.
О душа моя, обильна и тяжела ты теперь, как виноградная
Лоза со вздутыми сосцами и плотными темно-золотистыми
гроздьями, --
Стесненная и придавленная своим счастьем, в ожидании
Избытка и стыдясь еще своего ожидания.
О душа моя, не существует теперь нигде другой души, более
Любящей, более объемлющей и более обширной! Где же будущее и
Прошедшее были бы ближе друг к другу, как не у тебя?
О душа моя, я дал тебе все, и руки мои опустели из-за тебя
-- а теперь! Теперь говоришь ты мне, улыбаясь, полная тоски:
"Кто же из нас должен благодарить? --
Должен ли благодарить дающий, что берущий брал у него?
Дарить -- не есть ли потребность? Брать -- не есть ли
сострадание?"
О душа моя, я понимаю улыбку твоей тоски: твое чрезмерное
Богатство само простирает теперь тоскующие руки!
Твой избыток бросает взоры на шумящее море и ищет, и ждет;
Тоска от чрезмерного избытка смотрит из смеющегося неба твоих
Очей!
И поистине, о душа моя! Кто бы мог смотреть на твою улыбку
И не обливаться слезами? Сами ангелы обливаются слезами от