Крылья Орла. Капитал влияния 1 страница
– Это и есть знаменитое «золото СС». – Учитель покачал на ладони брусок, от сглаженных граней которого во все стороны сыпались тусклые лучики, и передал Максимову. – Возьми, Олаф, держи в руках и слушай меня. Когда потребуется вспомнить мои слова, представь себе этот слиток. Такое не забывается. Не много найдется людей, державших в ладонях столько золота, а золота из казны «Черного Ордена Мертвой головы», как на самом деле называлась организация СС, в мире единицы. Ты запомнишь это на всю жизнь, а вернувшись к этой «зарубке памяти», дословно вспомнишь мои слова.
Золото – это власть. В давние времена правители украшали головы золотыми коронами как символами божественной власти. И это было правильно, потому что лишь благородному металлу дана власть вызывать к жизни, материализовать то, что до этого обреталось лишь в сфере Духа. Эта «магия королей» жива и сейчас, в наш век, разменявший слитки металла Солнца на ворох разноцветных бумажек. Можно возводить города, можно обречь целые народы на голодную смерть, можно осушить моря и собирать небывалые Урожаи. Стоит лишь прикоснуться ко всему сущему золотым слитком – и вершится чудо.
Но так думают лишь профаны, не допущенные к истинным тайнам. Слушай, Олаф!
Золото мертво и бесполезно, пока не соединилось с Идеей. А Идея приxoдит в наш мир неведомыми путями и живет вечно, намного переживая ее проповедников, распятых на крестах. «Рукописи не горят, книги живут вечно, эхо произнесенных слов не затухает никогда», – ты знаешь эту истину. Раз явившаяся в мир Идея уже не исчезнет никогда. Она, как зерно, спит до срока в людских головах и просыпается лишь тогда, когда на него прольется живительный золотой дождь.
Именно в этот миг и вершится «священный брак». Идея, соединившись с Золотом, превращается в силу, способную перевернуть мир. Энергия соединяется с Информацией – так и рождается новое, обрекая на смерть старые формы жизни.
Изменения происходят столь быстро, что ошарашенному их вихрем обывателю кажутся чудом. Это и есть чудо, сотворенное «магией королей». Еще вчера страна лежала в руинах и до рвоты пила горькую чашу поражения, а сегодня уже колонны желающих покорить мир маршируют у Бранденбургских ворот. Еще вчера страна заходилась в агонии братоубийственной бойни, а сегодня полуголые, полуголодные люди возводят заводы, исполинской мощью затмевающие пирамиды Египта. Не зная о «магии королей», никогда не понять сути великих войн, революций и возрождений из руин.
А все это вершит Идея, соединившаяся с Золотом.
А теперь главное. Посвященным известна колоссальная мощь, сокрытая в золоте и в идеях. Они подобны двум половинкам заряда ядерной бомбы. Взрыв должен произойти в нужное время и в нужном месте. Именно поэтому до известного срока части «бомбы» хранятся отдельно. Кто‑то хранит и приумножает золото, кто‑то развивает и внедряет в головы Идею. Та часть золота, что идет на приручение, обучение и питание «умных голов» в избранной для «взрыва» стране, называется «капитал влияния». Он действует подспудно, день за днем, год за годом подтачивая и отравляя Идею, создавшую эту страну. А когда она смертельно ослабеет, «умные головы» в оплаченных статьях и книгах начинают проповедь новой Идеи, а следом уже идут лавинообразные инвестиции «основного капитала». Это и есть та самая «идеологическая война», о которой тебе, наверное, прожужжали все уши. На самом деле ее ведут между собой «братства посвященных» и Ордена, принявшие на себя ответственность за ту или иную часть мира.
Представь себе трубопровод, оплетший своей паутиной весь мир. Это и есть мировая финансовая система. По сути, она не принадлежит никому. Она общая для всех «братств». В ее трубах несутся, иногда перемешиваясь, «капиталы влияния», «золото партий» и «сокровища» канувших в Лету рейхов. В финансовой системе действует «водное перемирие», как у зверей в джунглях, пьющих из одного источника. Таких слитков, как ты .держишь в руках, g банках Латинской Америки тысячи, еще больше лежит в хранилищах швейцарских банков. Есть они и в гордящейся демократией Америке. Но никому не придет в голову их конфисковать.
Нет, на эти капиталы исправно начисляют проценты. Это золото спит до поры, как зверь, в холодных норах хранилищ. Но стоит где‑нибудь в мире ожить Идее, как спрут тут же оживает и тянет к ней свои позолоченные щупальца.
Запомни, Олаф! Сожми этот мертвый золотой кирпич в ладонях и накрепко запомни!
Как только на нашу часть мира проникает «капитал влияния». Орден объявляет состояние «угрозы вторжения». Ты военный человек и знаешь, что это такое.
«Угроза вторжения» – это миг до войны. Как на всякой войне, на нашей – тайной – хороши любые средства. И ты, Олаф, и я, любой, принявший присягу Ордену, не остановимся ни перед чем. Потому что опять настает время убивать, и некогда считать убитых. «Угроза вторжения» – это миг, когда Орел выпускает когти.
* * *
Максимов судорожно выдохнул и распахнул глаза. Полная темнота, только откуда‑то через окно в комнату лился матовый мертвый свет мерзнущих на ветру фонарей. Он с трудом разжал пальцы правой руки. Показалось, что они еще хранят тяжесть золотого слитка. Но тяжесть знания, проснувшегося в нем, была куда больше. Она нестерпимо давила на грудь.
Журавлев искал аналогию исчезновения «денег КПСС» в эвакуации «сокровищ СС». Кротов, более осведомленный о тайной истории тайных финансов, сразу же насторожился. Он не мог не знать, что Орден СС, обосновавшись в Латинской Америке, вложил свои капиталы в наркобизнес. И уже полвека героин и кокаин делают то, что не смог сделать газ «Табун» в концлагерях рейха, – очищают мир от «недочеловеков», неспособных возвыситься до богоподобия. Идея создания Сверхчеловека не умрет, пока существует обеспечивающий ее капитал. При первой же возможности он попытается проникнуть туда, где Идея способна пустить корни, обрести плоть и наконец‑то стать Реальностью.
«Кротов затаится и будет играть в неведение. Слишком уж убийственно знание. А что делать мне?» – спросил себя Максимов.
Его учили, что знания обязывают к действию. Теперь он знал, что через МИКБ в страну прокачан «капитал влияния». Если Ордену известно об этом, то давно объявлена «угроза вторжения». Находясь в отрыве от основных сил Ордена, практически без связи, он не знает о развернувшемся тайном сражении. Но если Ордену еще ничего не известно, это не дает права Воину уклониться от схватки.
Знание дает право не дожидаться приказа.
«Орел выпускает когти», – прошептал он, до хруста сжав кулаки.
Глава двадцать первая
ПЕРЕХВАТ
Сов. секретно т. Подседерцеву Информация о подготовке объектом «Бим» операции «Перехват» подтвердилась.
Подробный план операции, после его утверждения непосредственным руководителем «Бима», будет нами получен от источника «Карп».
Цель оправдывает средства
Машины, урча моторами, медленно взбирались на подъем. Лес подступил прямо к дороге. Деревья стояли плотным строем, лишь в вышине, там, где кончались верхушки, на черном небе вспыхивали высверки редких звезд.
Сидевший справа от водителя чуть приспустил стекло. В салон «Чероки» ворвался пахнущий снегом ветер.
– Слышь, закрой, мозги выдует, – проворчал кто‑то из сидевших на заднем сиденье.
– Хлебало закрой, – ответил человек и развернул коленях карту. – Так, сейчас переезд. Осталось совсем чуть‑чуть.
– Скорее бы. Уже жопа затекла. Может, остановимся? Отлить надо.
– Потерпишь, понял?!
Показавшийся из‑за поворота переезд был закрыт. Из темноты хищно подмигивали красные фонарики.
– Тормозить нельзя, «КАМАЗ» сзади! – опередил команду старшего водитель.
– Сбавляй скорость! – Старший скинул с колен карту. – Суки, менты поганые.
Говорили, что переезд давно бесхозный!
– А он и был бесхозным. Позавчера Леха прогнал по трассе, все было пучком.
Леха пургу гнать не станет...
– Закрой хавальник, кому говорю! – Старший оборвал не в меру разговорчивого на заднем сиденье. – Стволы приготовить. Если что – мочить все, что шевелится.
Джип замер в пяти метрах от шлагбаума, припертый сзади втянувшимися в поворот «КАМАЗами». Из будки вывалилась бесформенная фигура, покачиваясь и запинаясь, поплелась к машинам. Когда она вошла в свет фар, оказалось, что это человек, закутавшийся в тулуп с высоко поднятым воротником. Лица из‑под надвинутой на глаза ушанки было не разглядеть.
– Бля, узнаю страну родную! – процедил старший. – Сидеть тихо. Я сам разберусь. – Он опустил стекло, высунул наружу руку, похлопал по крыше. – Сюда вали, отец!
Человек остановился, покачался на неустойчивых ногах, потом, поймав момент, направил себя в нужную сторону.
– Что, отец, перебрал? – Старший высунулся вокно.
* * *
Человек без замаха двинул ему в челюсть, бросил что‑то в салон и упал на землю. Через секунду в салоне беззвучно вспыхнула ослепительная вспышка. Никто не успел ни выстрелить, ни закричать. Из темноты к «КАМАЗам» бросились люди в черных комбинезонах. Один запрыгивал на капот, двое рвали с двух сторон двери.
Выстрелов слышно не было, только остро, как жало, вырывались из толстых цилиндров глушителей язычки пламени.
Человек сбросил тулуп, распахнул дверцу джипа и размеренно, как в тире, всадил шесть пуль в темноту салона – по одной в каждого тихо стонавшего на пахнущих новой кожей сиденьях.
– Порядок, командир. – У подбежавшего к джипу лицо было раскрашено черными защитными полосами. – Всех кончили.
– Кузова проверили?
– Само собой.
Тот, кого назвали командиром, посмотрел на часы.
– Вроде уложились. Так, гильзы собрать. Найду хоть одну, зубы вышибу!
– Понял, не дурак.
– Через сорок секунд заводим машины и рвем к заводу. Все, работаем, орлы.
Работаем!!!
Случайности исключены
Белов крошил одну сигарету за другой, пока не засыпал весь пол в «УАЗике» белыми червячками скрученной папиросной бумаги. В пачке ничего не осталось. Он смял коробку, бросил под ноги и повернулся к сидевшему на заднем сиденье Рожухину:
– Димка, дай закурить!
– Игорь Иванович, зачем себя изводить? – Дмитрий протянул ему сигарету, щелкнул зажигалкой. – Приедут, дорога‑то одна.
– Уже начинаю сомневаться, может, их надо было брать на точке перевала груза?
– Нет, Игорь Иванович. Они там уже неделю контролируют все вокруг. Муха не пролетит. Засекли бы нас, передали по рации сигнал тревоги – ищи потом этот караван. А тут мы их тепленькими возьмем. Всего‑то делов – три фуры и джип с охраной.
– Твоими бы устами... Вот что, Дим, давай сюда старшего группы захвата. Да не по рации, дуралей! – Он шлепнул по Димкиной руке, потянувшейся к рации.
Знали, что движение каравана наверняка контролируют, и через час после того, как машины вышли из последнего населенного пункта, по плану операции вступил в силу режим радиомолчания. – Ножками, ножками!
Через пять минут из темноты вынырнули две фигуры: поменьше – Дмитрия, высокая гориллообразная – старшего группы.
– Кукуем, мужики? – Старший с трудом протиснулся в приоткрытую дверь. Взял из пальцев Белова окурок, смачно затянулся и бросил под ноги.
– Твое мнение? – Белов плотнее запахнул куртку, сквозь дверь в теплый салон врывался промозглый ночной ветер.
– Пустышка, Иванович. Классический вариант непрухи. Я по своим архаровцам сужу. У них задницы опасность за версту чуют. А сейчас развалились, как в Сочи.
Даром что холодрыга чертова.
– Последний контрольный пост караван прошел сорок пять минут назад. Где их черти носят?
– Не знаю. – Старший пожал широкими плечами. – Мое дело их дождаться и аккуратно уложить на дорогу.
Белов достал еще одну сигарету, сунул в рот, пожевал фильтр, потом сплюнул под ноги.
– Ясно. Димка – в машину!
– Ты куда, Иванович? – Старший не дал ему закрыть дверь.
– Навстречу. Вдруг они на ночь привал сделали, а мы здесь задницы морозим!
– Погоди. – Старший поставил на подножку ногу в тяжелом бутсе, чуть выше него голень обхватывали ремни ножен. – Послушай меня, Белов. Суета нужна в двух случаях: при амурах с чужой женой и ловле блох. А в засаде нужно сидеть тихо, сколько положено. Потом же легче отчитываться будет.
– А мне не отчет, мне результат нужен. Три фуры с наркотой проворонить!
Меня же четвертуют прямо на клумбе, где памятник Феликсу торчал.
– Твое дело. – Старший повернулся и трижды свистнул. – Сейчас подбегут три бойца. Возьмешь с собой, – сказал он.
У переезда они сбавили скорость. Машина тяжело переползла через железнодорожное полотно. МПС боролось за экономию и сократило всех смотрителей.
Деревянную обшивку шлагбаума растащили на дрова местные жители. Судя по всему, зимой та же участь ждала доски мостков. Уже чья‑то хозяйственная рука попробовала их на прочность, пробив огромные дыры. В будке смотрителя, благо дело каменной, потому и уцелела, завывал ветер, свободно врываясь в выстуженное помещение через вывороченные с корнем рамы.
Не проехали и двухсот метров, как Белов заорал:
– Стоп! Давай назад.
Дмитрий почувствовал, как по‑звериному мощно напряглись мышцы у сидевших по бокам спецназовцев.
Заскрежетала коробка передач, и «УАЗик», ворча, стал сдавать задом к переезду.
Белов выскочил из машины, подбежал к черному пятну на побитой изморосью дороге, сунул в него руку. Медленно повернулся, подставив ладонь под луч фар.
Она была красной.
– Ходу! – выдохнул один из спецназовцев, и они дружно высыпали из кабины, залегли, заняв круговую оборону. В полной тишине клацнули передернутые затворы.
Дмитрий выскочил последним, загремев прицепившимся к ноге ведром. Залегший у заднего колеса спецназовец без лишних слов подсек его ноги, уложив на землю рядом с собой.
– Будку, будку проверьте, – прошептал ему Дмитрий, тот кивнул.
Пятнадцать трупов лежали в ряд. Крови было столько, что ботинки чавкали, увязая в бурой жиже.
– Чисто сработано. – Спецназовец повернул носком тяжелого бутса голову одного из убитых. – Добили уже здесь.
Дмитрий, борясь с подступившей тошнотой, высунул голову в окно. Мелкое снежное крошево, сыпавшее с неба, обожгло лицо...
Неприкасаемые
Подседерцев поднял воротник теплой летной куртки. Рельсы едва слышно гудели в такт скрывшемуся в темноте поезду. Злой ветер, набравший силу в открытом поле, бил в лицо острыми снежными шариками.
«Первый снег. Почему‑то всегда думал, что он должен быть мягким. Белые мухи, беззвучно падающие за окном... Нет, городской я все‑таки человек».
Сзади вежливо кашлянули. Подседерцев обернулся. Старший группы захвата уже успел переодеться в пятнистый, серый с белыми разводами, комбинезон.
– Дело сделано. Мы уходим, – сказал тот, щурясь от ветра.
– Чистая работа.
– Что умеем, то умеем, – улыбнулся старший, сверкнув стальными зубами. – А, ерунда. – Он, смутившись, провел красными пальцами по острой щеточке усов. – Так кусаться легче.
– Вас будут искать, не боитесь? У меня есть надежное место, можно отсидеться. – Группу по своим связям «одолжил» у военных, Шеф категорически запретил использовать «волкодавов» Службы, боялся засветиться. Даже отсутствие Подседерцева в Москве заставил залегендировать под краткосрочный отпуск. Сейчас он для всех находится на охоте. В охотничьем домике, стоящем километров в пятидесяти от места проведения операции, его ждут трое ближайших сотрудников, всегда готовых подтвердить, что Подседерцев никуда за прошедшие сутки не отлучался.
– Не. Мы уж сами. – Старший опять погладил усики. – Искать же лохов будут.
А у меня ребята – «рейдовики» <Жаргон спецназа. Имеются в виду люди, подготовленные для длительных диверсионно‑разведывательных рейдов в тылу противника.> матерые. И не из таких облав выходили.
– Твое дело. – Подседерцев еще раз оценивающе осмотрел старшего с ног до головы. Роста тот был небольшого, едва доставал Подседерцеву до плеча. «А пятнадцать человек порубили за тридцать секунд. Вот и верь теперь сказкам про Шварценеггера. Спросить или обидится? Ай, ладно, не дите малое!» – Слушай, а что это у тебя вся группа из недомерков? Под себя подбирал или другая причина есть?
– Ха! – Старший сверкнул стальной улыбкой. – Конечно, причина. Мне нужно, чтобы человек лег под кустик – и нет его. А быки здоровенные, какой от них толк? Разве что прикрываться ими или на показухе перед начальством их лбами кирпичи крошить. Так на это ума не надо, были бы габариты да башка железная.
– Спасибо за консультацию. – Подседерцев снял перчатку и протянул ему руку.
– Счастливо.
– И вам того же. Дай бог, свидимся.
«Не приведи господь!» – подумал Подседерцев.
Азарт охоты давно схлынул. Теперь было просто холодно и неуютно. Хотелось побыстрее попасть в тепло, прижаться спиной к жарко натопленной печке. закрыть глаза и ни о чем не думать.
"Пятнадцать трупов за тридцать секунд! – Подседерцев поежился. – К черту!
Одна бомба, сброшенная на жилой квартал, убивает гораздо больше. Война так война. Но, если честно, было бы гораздо легче, если бы всерьез объявили войну.
Нет, не легче... Проще, что ли? Набрались бы смелости и объявили, мол, ребята, в стране идет гражданская война, грабь награбленное, экспроприируй экспроприаторов. И не бегай в милицию с заявлениями. Некому жаловаться, все ушли на фронт. Покупай на последние пистолет – и присоединяйся к битве за светлое будущее. – Он зябко передернул плечами. – Бред! Все бред!"
Рапорт
...В ходе поиска по горячим следам три фургона «КАМАЗ» и машина сопровождения («Джип‑Чероки») были обнаружены на просеке в десяти километрах от железнодорожного переезда. При попытке открыть двери «КАМАЗа» сработало взрывное устройство. Взрывом были инициированы фугасы зажигательных средств (предположительно – типа напалм), в результате чего машины были полностью уничтожены. Тяжело ранен старший сержант Меркулов Г. С., рядовые Полищук К. Н и Дробич С. С. получили ожоги средней тяжести.
Мною был организован поиск и преследование преступников по направлению вероятного движения. Прочесывание территории и обыск помещений заброшенного кирпичного завода, к которому ведет ж/д ветка, результатов не дали. Нами установлено, что помещение конторы завода использовалось группой, предположительно, до двадцати человек, в качестве укрытия.
Обнаруженные на территории завода гр. Семенихин (лицо БОМЖ) и Р., состоящий на учете в межрайонном наркодиспансере, доставлен в ОВД пос. Видное для снятия показаний. С его слов, на территории завода находилась группа вооруженных людей, выехавшая к переезду около 23.00.
Предполагаю, что груз был перехвачен конкурирующей преступной группировкой, перегружен в ж/д вагон и подцеплен к транзитному, составу.
Мною, силами опергруппы и сотрудниками У ФСК по Ярославской области ведется поиск машиниста тепловоза, участвовавшего в операции. Анализируются данные о ж/д составах, проследовавших в районе проведения операции с 23.00 по 00.30. Установлен контакт с У ГАИ по области с целью получения данных на машины, проследовавшие в данном районе в указанный временной промежуток. В самое ближайшее время планирую установить точку перегруза похищенных контейнеров и вероятный маршрут движения преступной группы.
Белов И. И.
Резолюция.
Поисковые мероприятия и последующие следственные действия по данному происшествию передать по территориальной принадлежности УФСК по Ярославской области.
Опергруппу под руководством т. Белова срочно отозвать в Москву.
О разборе происшествия и принятых мерах доложить к 12.11.94.
Когти Орла
Норду
Распоряжением из Москвы группа А‑163 (пятая группа глубинной разведки разведбата в/ч 46782) была привлечена к операции захвата каравана из трех машин марки «КАМАЗ». Характер груза неизвестен. Сопровождающие груз лица уничтожены.
Операцией руководил офицер СОП РФ. Подробная информация будет передана в Ваш адрес по каналу «Метель».
В настоящее время в данном районе ведутся активные оперативно‑поисковые мероприятия. Группа А‑163 прибыла в расположение части в полном составе.
Филин
Норду
В ближайшее время будут получены номера счетов, на которых аккумулированы капиталы группировки Осташвили. Срочно требуется дешифровка паролей доступа в систему информации банка «Лотус». На имеющемся оборудовании самостоятельно дешифровать пароли в кратчайшие сроки невозможно, прошу задействовать ваши возможности.
Ситуация на объекте «Нора» после совершенного нападения без изменений.
Выезд в Москву временно запрещен.
Бруно
Виктору
Ускорьте обработку информации, переданной «Бруно».
Норд
Глава двадцать вторая
ОТВЕТНЫЙ УДАР
Неприкасаемые
«Волгу» тряхнуло на выбоине, жалобно скрипнула подвеска. Из‑под колес обгонявшей их машины вылетел шлейф грязной воды, мутными разводами залепил стекла.
Стас вцепился в руль и тихо выматерился:
– Твою маму... Каждый год дороги ремонтируют, а все равно – как по Луне ездишь!
– Не гони! Встань и пропусти весь поток. Потом сворачивай на Пресню.
Сделаем крюк, потом по Зоологической – в офис. – Максимов повернулся и через заднее окно стал смотреть на проносящиеся мимо машины. Журавлев дымил своим вонючим «Житаном», развалившись на заднем сиденье.
– "«Чероки» выехали на тропу войны". – Журавлев развернул только что купленный у бегающего между машинами мальчишки свежий номер «Московского комсомольца». – Та‑ак. "Взрыв джипа «Чероки», произошедший вчера в 16.30 на Грузинском валу, унесший жизни пяти неизвестных, имел печальное и, как уже стало привычным, комическое продолжение.
Через два часа рвануло в Отрадном. Тоже «Чероки», но на этот раз без пассажиров. Потом бдительные старушки из дома номер два по улице 800‑летия Москвы позвонили по «02» и доложили, что неизвестный подбросил сверток под припаркованный во дворе джип. Опять же марки «Чероки».
К вящей радости хозяина машины, жильцов дома и прибывших саперов, мину удалось легко обезвредить. А ближе к полуночи в дежурную часть ГУВД позвонил неизвестный и заявил, что «будет поднимать на воздух все „Чероки“, пока не останется ни одной». Чем вызвана ненависть неизвестного взрывника к машинам именно этой модели, покажет следствие. Как сообщил один из сотрудников милиции, взрывные устройства весьма примитивны, но эффективны. Уже установлена полная идентичность обезвреженной мины с теми, от которых пострадали предыдущие машины. Милиция уверена, что по составленному словесному портрету ей удастся быстро выйти на преступника. Цену таким бравым заявлениям мы уже знаем, поэтому рекомендуем «братве» временно пользоваться городским транспортом или пересесть на «Нивы». Не так круто, зато надежно", – прочел вслух Журавлев. – М‑да.
– Или, как мы, на «Волгу», – подхватил Стас.
– Что скажешь, Максим? – спросил Журавлев, откладывая газету.
– Еще один псих, – пожал плечами Максимов и отвернулся. – «Молодцы! Такое прикрытие организовали, что даже Журавлев со своей маниакальной подозрительностью поверил». – Машины жалко. Красивые, как бизоны. Умеют враги машины делать. А русским лишь бы что раскурочить.
– А людей тебе не жалко?
– Нет. Не меня с вами, а их на воздух подняло. Значит, было за что.
– Философ! – протянул Журавлев. – Мальчики никогда кровавые не мерещатся?
– Он приспустил стекло, выпуская наружу дым.
– Чаще голые девочки, – отрезал Максимов, чем вызвал гогот Стаса.
– Что это ты с самого утра такой дерганый?
– На душе неспокойно. – Максимов помял плечо. – И тут жилка дергается. Лучше любого барометра.
– Это на погоду, – авторитетно заключил Журавлев. – У меня самого с утра давление зашкаливает.
– В предчувствие верите? – Максимов повернулся к Журавлеву.
– Немного.
– А ты. Стас? – Максимов похлопал его по руке, лежавшей на рычаге скоростей. С самого утра Стас ходил весь на нервах, за завтраком едва поковырялся в тарелке – Максимов обратил на это внимание, заглянув на кухню, куда Стас относил грязную посуду. И машину сегодня Стас вел чересчур дергано, чего раньше за ним не замечалось. Такие резкие перемены в настроении погодой не объяснишь. Максимов специально прикоснулся к его руке: оказалось, Стаса трясло мелкой нервной дрожью.
– Не. Что толку? Что будет, то и будет, – ответил Стас, не отрывая взгляда от струек дождя, змеящихся до лобовому стеклу.
– Тогда едем в офис. – Максимов сел удобнее, до отказа расстегнув молнию на куртке. Кобуру сдвинул ближе к пряжке ремня.
Когти Орла
Он вышел из машины первым. Припаркованный метрах в двадцати пикап ему сразу не понравился. За мутными стеклами парадного в доме на противоположной стороне мелькнула тень. Максимов насторожился. Сколько помнил, двери парадного всегда были наглухо заперты. Сегодня они чуть вздрагивали от ударов сырого ветра, приоткрывая узкую щель. Пикап взвизгнул колесами и, сорвавшись со второй скорости, понесся прямо на них.
Максимов выхватил пистолет и вогнал две пули в левое переднее колесо.
Пикап завалился на бок и, скрежеща ободом, врезался в бордюр.
– Рви когти, живо! – заорал он Стасу. Тот рванул рычаг скоростей, будто решил вырвать его с корнем.
Под капотом «Волги» отчаянно взвыл мотор – и заглох...
Время запнулось и замедлило бег.
Медленно, неестественно медленно открылась дверь парадного, и появился первый. Он чуть присел, вскинув сцепленные руки, и взял на прицел «Волгу».
Плавно, как в замедленной съемке, из подъезда выбежали еще двое. Беззвучно отъехала в сторону дверь пикапа, вывалившиеся наружу люди сначала сбились в темную многоголовую кучу, потом рассыпались в цепь.
Максимов медленно, в такт звучащей в голове тихой мелодии поднял руку.
«Зауэр» дернулся черным стволом, выплевывая пулю. Первый выстрел вдавил в стену целящегося человека, второй опрокинул на землю успевшего подбежать ближе всех.
Максимов вырвал Журавлева из кабины, толкнул под арку.
От пикапа бухнул «Ремингтон». Дробинки чиркнули по стене над их головами.
Максимов успел заметить, что синюшно‑красное лицо Журавлева осыпало известковой пудрой. Оглянулся, выстрелил в черный лоб пикапа. Хрустнули и посыпались искристые кристаллики. Максимов что было сил толкнул Журавлева в спину, выхватил из кармана плоскую коробочку шлепнул о колено и бросил через плечо.
Темень под аркой разметала яркая вспышка, словно разом вспыхнули тысячи огней электросварки.
Разом нахлынули звуки. Гулкие удары сердца, свистящее натужное дыхание Журавлева, дробный стук капель по железной крыше длинного ряда сарайчиков протянувшегося через маленький, захламленный строительным мусором дворик. Потом с улицы, многократно усиленный гудящей от ветра аркой, ворвался крик ослепленных вспышкой.
– У нас минута, – тяжело выдохнул Максимов быстро, как автомат, вгоняя в рукоять новую обойму – Все... Затравят, – прошептал посиневшими губами Журавлев, глазами показав вперед.
Двор упирался в кирпичную стену метра четыре высотой. Окна первых этажей по прихоти бизнесменов оккупировавших полуразвалившийся дом, наглухо заложили кирпичом. Каменный мешок.
Максимов закрыл глаза, беззвучно зашевелил губами, словно молился одному ему известному богу...
* * *
Нет ни твердого, ни мягкого. Твердое – это то, что ты решил считать твердым. Камень мягкий. Камень хрупкий. Как стекло... Нет ничего тверже твоего тела. Оно горячее и живое. Оно пройдет через холодный камень, как раскаленный нож сквозь масло. Камень не выдержит удара. Он ведь хрупкий, как стекло... А ты такой твердый!
Воздух вязкий. Ветер стал густой, вязкой струей, толкающей тебя в спину Ветер гонит тебя навстречу тонкой, хрупкой стене... Уже ничего на свете не может тебя остановить. Ничего!
* * *
Журавлев онемел, увидев, как Максимов, закрыв глаза, бросился к стене. Не добежав двух метров, он подпрыгнул, сжался в комок и, выставив вперед плечо, врезался в стену. Влажная от дождя щербатая поверхность дрогнула от основания до самого верха, потом, словно от взрыва, в разные стороны полетели осколки.
Журавлев непроизвольно закрыл рукой лицо...
– Ко мне, живо! – Максимов махал ему рукой, стоя в проломе. Весь с головы до ног перемазан красно‑коричневой грязью, лицо неживое, только горят расширенные до предела глаза. – Бегом, твою мать!!!
Журавлев побежал на подгибающихся ногах, в висках отчаянно стучали раскаленные молоточки, перед глазами плясали багровые всполохи. За спиной он вдруг услышал чавканье бегущих по липкой жиже ног.