Становление философии ценностей

Лекция 14. ПОНЯТИЕ ЮРИДИЧЕСКОЙ АКСИОЛОГИИ

Введение

Становление философии ценностей

Природа ценностей

а. Ценности и субъект-объектные отношения

б. Ценности как объекты действительности и элементы соз­нания

в. Сущее и должное, бытие и ценности

г. Идеалистическое и материалистическое понимание ценностей

д. Ценности и смысл

е. Ценности и цели

к. Ценности и культура

Виды ценностей

а. Проблема классификации

б. Ценности в формальном и материальном смысле

в. Ценности уникальные и общезначимые, национальные и об­щечеловеческие

г. Ценности природы и ценности культуры

д. Абсолютные и относительные ценности

е. Позитивные и негативные ценности

к. Юридические ценности

Заключение

Литература

1. Философия права. Курс лекций: учебное пособие: в 2 т.Т.1/ С.Н. Бабурин, А.Г. Бережнов, Е.А. Воротилин и др. Отв. ред. Марченко. – М.: 2011. с. 301-325.

2. Малахов В.П. Философия права. Формы теоретического мышления о праве. Таблицы и схемы. М.: 2009.

3. Философия права: Учебник / Под ред. Данильяна. М.: 2005. 416 с.

4. Радбурх Г. Философия права. М. 2004. 238 с.

5. Философия права: учебник. Иконникова Г.И., Ляшенко В.П. М.: 2010. 351 с.

6. Философия права. Учебное пособие. Михалкин Н.В., Михалкин А.Н. М.: 2011. 393 с.

Введение

Вшироком смысле под ценностями обычно понимают яв­ления действительности (факты идеального и материального мира), имеющие то или иное значение для общества, его групп или отдельных людей. Аксиология — философское учение о природе ценностей и их роли в жизни общества. Термин «аксиология» введен в 1902 г. французским философом П. Лапи, а в 1904 г. немецкий философ-иррационалист Э. фон Гартман представил аксиологию в качестве одной из философских дисциплин. Ак­сиологию часто называют философией или теорией ценностей.

Становление философии ценностей

Ценностная проблематика — одна из древнейших в исто­рии философии, хотя далеко не всегда прямо формулирова­лась. Со времен первобытного человеческого стада люди в процессе их целеполагающей деятельности, в сфере их эко­номических, властных, семейных, религиозных и других отно­шений были вынуждены делать выбор между различными объ­ектами материального и нематериального мира, различными вариантами поведения, способами организации социальной жизни, что всегда предполагало процедуру оценки, выработки оценивающих критериев. Особенно остро проблема выбора вставала в эпоху резких социальных перемен, когда устояв­шаяся система ценностей рушилась и надо было находить но­вые жизненные ориентиры. Так, «кризис афинской демокра­тии заставил Сократа впервые поставить вопрос: "Что есть благо?". Это — основной вопрос общей теории ценностей. В античной и средневековой философии ценностные (этико-эстетические и религиозные) характеристики содержались в самом понятии реальности, истинного бытия. Вся традиция идеалистического рационализма от Платона до Гегеля отлича­ется нерасчлененностью онтологии и аксиологии, бытия и ценности. Аксиология как самостоятельная область фило­софского исследования возникает тогда, когда понятие бытия расщепляется на два элемента: реальность и ценность как объект разнообразных человеческих желаний и устремлений»[1].

Иначе говоря, факт выбора, факт оценки вещей, всегда присутствовавший в общественной практике, в косвенной фор­ме находил свое отражение и в философской мысли (Платон, Аристотель, М. Монтень, Р. Декарт, Б. Паскаль, Д. Юм). Клю­чевую роль в становлении философии ценностей сыграл И. Кант, который резко противопоставил теоретический разум (науку) и практический (сфера человеческих отношений), при­роду и нравственность. С его точки зрения, в мире природы действует закон причинности, в мире нравственности — закон свободы. Если в природе действуют безличные законы, органи­зующие структуру и движение живой и неживой материи, то общественные отношения человек творит сам, опираясь на тре­бование категорического императива: личность — высшая цен­ность. Объективно философия Канта подвела к утверждению, что к природе ценностное измерение не применимо, оценка ценности есть всегда и исключительно свойство человеческого сознания. Сфера человеческих отношений есть та среда, где только и возможны ценности, создаваемые свободной волей людей. Именно и только человек способен вносить оцениваю­щий смысл в природу, которая посредством человека как бы осмысливает саму себя; природа, взятая сама по себе, автоном­но, без человека, лишена смысла и каких-либо оценок. Кант, контрастно разведя на разные полюса природу и общество, «царство необходимости и царство свободы, царство ценно­стей», тем самым создал предпосылки для рассмотрения темы ценностей в качестве самостоятельной философской проблемы.

Со второй половины XIX в. аксиология становится само­стоятельной философской дисциплиной, в развитии которой выделяют три периода: предклассический (1860—80-е гг.), классический (1890—1920-е гг.), постклассический (с 1930-х го­дов по настоящее время)[2]. Основной вклад в теорию ценностей внесли немецкоязычные философы-идеалисты, большин­ство которых отталкивались от философии Канта.

Если Кант только подвел европейскую философскую мысль к проблеме ценностей, то в предклассический период Р.Г. Лотце, А. Ритчль и Ф. Брентано начинают уже предметно ее анализировать. Благодаря этим авторам ценностная пробле­матика начинает прочно занимать особое (хотя и не централь­ное) место в немецкоязычной литературе. Труды Ф. Ницше, где было выдвинуто требование «переоценки всех ценностей», еще более усилили интерес к данной теме.

В классический период создаются основные работы по ак­сиологии, которые по силе аргументации, оригинальности и глубине идей до настоящего времени остаются непревзой­денными, продолжают быть теоретической основой современ­ных исследований в области теории ценностей. Ценностной проблематикой в этот период занимаются крупнейшие фило­софы, что сразу поставило аксиологию в центр философской мысли Европы.

Классическая аксиология включает в себя: 1) «формаль­ную» аксиологию (изучает предельно общие законы ценност­ных отношений; М. Шелер); 2) «материальную» аксиологию (структура и иерархия ценностей; Э. фон Гартман, Г. Мюн-стербергер, М. Шелер); 3) аксиологическую «онтологию» (при­рода ценностей; X. Эренфельс, Э. Гуссерль, М. Шелер, Н. Гартман, В. Виндельбанд, Г. Риккерт); 4) аксиологическую «гносеологию» (соотношение ценностей и познания; В. Вин­дельбанд, Г. Риккерт, М. Вебер)[3].

В сравнении с классическим периодом постклассическая аксиология выглядит много беднее. Здесь выделяются труды М. Хайдеггера, Б. Рассела, Л. Витгенштейна, где была дана обстоятельная критика философии ценностей. Заметный вклад в аксиологию внесли работы Дж. Дьюи, Р. Ингардена, А.Дж. Айера, Н.О. Лосского. Основной массив литературы по аксиологии в этот период прирастал за счет прикладных ис­следований популярного характера и невысокого теоретиче­ского уровня[4].

Хотя ценностная проблематика и присутствует во многих работах по философии права (отечественных и зарубежных), специализированных трудов по юридической аксиологии нет, фундаментальную философию ценностей применительно к го­сударству и праву еще предстоит создавать.

Природа ценностей.

а. Ценности и субъект-объектные отношения

Как уже отмечалось, акт выбора, оценка представляет со­бой неотъемлемый элемент человеческой жизнедеятельности. «Уже первые акты обменов породили представления о сопос­тавимой цене и ценности обмениваемых товаров. Неслучайно в большинстве европейских языков "цена" и "ценность" эти­мологически близки, а в немецком "ценность" и "стоимость" и по сей день обозначаются одним словом»[5].

Современное понимание термина «ценность» формируется в Новое время, когда в недрах европейской философии вызре­вает понятие субъекта, противопоставляемого объекту. Под субъектом понималось лицо (индивид или социальная группа), предметно-практическая деятельность, познание которых были направлены на объект. Теоретический смысл такого противо­поставления состоял в том, чтобы показать принципиальное отличие человека от природного мира. Человек, с точки зре­ния новоевропейской философии, был не только частью ми­роздания, но существом, способным благодаря сознанию и во­ле преобразовывать природу и создавать свой собственный очеловеченный мир. Если в Античности и Средневековье бы­тие вещей и их свойства рассматривались как некая объектив­ная данность, независимая от человека, то субъект-объектный подход обращал внимание на зависимость свойств вещей от человеческого сознания. Европейские философы (Б. Спиноза, Дж. Локк, Д. Юм, И. Кант) убедительно показали, что окру­жающий человека мир и его представления о нем — разные вещи, что ценность предметов субъективна и относится к сфе­ре индивидуального рационально-чувственного восприятия.

Таким образом, ценность есть категория, отражающая от­ношение людей к вещам и их свойствам, вне общественных отношений существование данной категории теряет всякий смысл.

б. Ценности как объекты действительности и элементы соз­нания

Вконтексте субъект-объектных отношений структура цен­ностей имеет как минимум три элемента: субъект, объект и отношения между ними. Как уже было сказано, существова­ние ценностей без субъекта, т. е. человека, невозможно в принципе. Явление действительности становится объектом ценностного отношения только в случае появления оцениваю­щего субъекта. Субъект и объект ценностного отношения свя­заны сознательно-волевой установкой субъекта. Люди, выка­зывая свою заинтересованность к какому-либо явлению дейст­вительности, делают данное явление ценностным объектом, и наоборот, ценностный объект, лишаясь заинтересованности со стороны субъекта, превращается в явление действительно­сти, никак не связанное с субъектом. В этом смысле объект ценностного отношения в решающей степени есть результат сознательно-волевой установки субъекта.

Различают предметные и субъектные ценности[6]. Предмет­ные ценности — это явления эмпирического и идеального ми­ра, выступающие объектом оценки и предписания, субъектные ценности есть способ и критерий этих оценок и предписания. В широком плане к предметным ценностям могут быть отне­сены любые объекты природы и культуры, представляющие какой-либо интерес для человека. При этом если объекты природы всегда имеют материальную природу, то объекты культуры могут быть как материальными (техника, постройки, произведенные продукты питания, одежда и т. п.), так и иде­альными (факты истории, религия, мораль, социальные мифы, идеология, наука, философия и др.). К субъектным ценностям относятся нормы, запреты и предписания, содержащиеся ис­ключительно в идеальной форме, иначе говоря, в обществен­ном и индивидуальном сознании.

Из сказанного видно, что идеальные предметные ценности и субъектные ценности сходны в том, что существуют в фор­ме сознания. Действительно, к предметным и субъектным ценностям в равной мере могут быть отнесены, например, и социальные нормы, и ценности. Различие в том, что в од­ном случае нормы и ценности выступают в качестве объекта оценки (и тогда перед нами — предметные ценности), а в другом — критерием оценки и предписания (и тогда это субъ­ектные ценности).

В реальной действительности, в реально функционирую­щем общественном сознании грань между предметными и субъектными ценностями очень подвижна и относительна. Например, техника существует в виде материальной части (станки, инструменты, транспорт, материалы), идеальной (чертежи, схемы) и в форме императива общественного соз­нания, требующего создавать технику как основу современ­ной цивилизации. Государство и право также могут рассмат­риваться одновременно как предметные (материальные и идеальные) и субъектные ценности: государство и право обладают предметной эмпирической ценностью (люди, терри­тория, нормативные акты), предметной идеальной ценностью (правосознание), субъектной ценностью (норма общественно­го сознания, требующая иметь и совершенствовать государст­во и право).

в. Сущее и должное, бытие и ценности

Дуализм сущего и должного, в неявной форме представ­ленный в истории философии еще с античных времен, как правило, отражал нравственную проблематику. Противопостав­ляя сущее и должное, философы констатировали разрыв меж­ду реальным положением дел в обществе, реальным поведени­ем людей и тем идеалом, который логически вытекал из при­роды социальных отношений. В Новое время, уже в контексте субъект-объектных отношений, проблема несовпадения идеала и действительности четко сформулирована и поставлена в полный рост. Б. Спиноза, Дж. Локк и особенно Д. Юм под­вели европейскую философию к мысли о том, что нормы и цели человеческой жизни не выводимы из знаний о сущем, о действительности. Противопоставление сущего и должного многократно усилил Кант, проведя грань между теоретическим разумом и практическим, миром природы и миром человече­ской свободы. С его точки зрения, критерий нравственного поведения человека (категорический императив) можно оты­скать только в мире должного, в мире моральных ценностей, априорно присущих человеческому сознанию.

В полной мере дилемма «сущее — должное» была исполь­зована последователями Канта (прежде всего представителями Баденской школы) в целях создания философии ценностей: они мир должного отождествили с миром ценностей, а катего­рию сущего заменили категорией бытия. В конечном счете бытию как некоей объективной данности, независимой от че­ловека, была противопоставлена культура в качестве реализо­ванных человеком ценностей.

Несмотря на односторонность кантианской интерпретации, понятийные пары «сущее — должное», «бытие — ценности» имеют большой эвристический потенциал и могут быть ис­пользованы и вне кантианской традиции. Например, государ­ство и право можно одновременно рассматривать как сущее и как должное, как бытие и как ценность. В качестве сущего политико-правовые институты развиваются по законам при­чинно-следственных связей, в качестве должного они выступа­ют как ценностный императив общественного сознания, в значительной степени оторванный от социологических зако­нов и способный вносить в них значительные коррективы. Го­сударство и право представляют собой единство эмпирическо­го и идеального компонентов, взаимозависимость которых не­обходимо изучать.

г. Идеалистическое и материалистическое понимание ценностей

Конфликт материализма и идеализма в марксистской трак­товке подавался как «основной вопрос философии» о первич­ности сознания или бытия, духовного или материального. Следует признать, что вопрос этот в принципе неразрешим, поскольку упирается в иррациональное начало в человеке (ми­ровоззрение, ценностные и психологические установки людей, пытающихся рассуждать на данную тему). Крайняя сложность и антиномизм мироздания, ограниченные познавательные спо­собности человека не дают основания утверждать, что в обо­зримой перспективе спор идеалистов и материалистов будет разрешен. Вместе с тем и идеалисты, и материалисты внесли огромный вклад в дело познания природы, общества и чело­века. Само деление на материалистов и идеалистов во многом условно, поскольку история философии изобилует примерами, когда авторы до конца жизни так и не определились в своих мировоззренческих предпочтениях.

Вопрос о природе ценностей может быть рассмотрен как в идеалистическом, так и в материалистическом ключе. Точнее сказать, при исследовании ценностей разумные, внятные до­воды и материалистов, и идеалистов должны быть приняты во внимание и использованы в полной мере.

С идеалистической точки зрения (в основном это разного рода кантианцы), ценности либо производны от Бога, либо являются априорным свойством человеческого сознания.

В обоих случаях они не только не зависят от реальных обще­ственных отношений, но, напротив, сами их формируют. Цен­ности — это своего рода идеальный каркас, форма, которая определяет параметры, координаты деятельности людей во всех сферах их жизни. Можно соглашаться или не соглашать­ся с таким подходом, но в истории больших и малых челове­ческих коллективов (общество, государство, церковь, семья) есть закономерность: разрушение их базовых ценностей влечет за собой либо гибель, либо радикальную трансформацию дан­ных институтов.

С материалистической точки зрения (например, марксист­ской) ценности (имеются в виду субъектные ценности — нор­мы, критерии оценки, предписания) вырастают из обществен­ной практики, из потребностей и интересов людей. Ценности возникают как отражение важнейших ориентиров, которым общество должно следовать в своей борьбе за выживание (с природой и внешними врагами). Так, в любом этносе мож­но встретить такую ценность, как патриотизм. Народ всегда создавал культ героев, способных пожертвовать своей жизнью ради соотечественников. Здесь, как сказал бы русский мар­ксист Г.В. Плеханов, индивидуальный альтруизм рождается на почве общественного эгоизма. Этнос, народ, проявляющий волю к жизни, всегда будет требовать от сограждан жертвовать частными интересами (а если надо — и жизнью) ради удовле­творения интересов большинства.

д. Ценности и смысл

Смысл — одна из ключевых философских категорий, озна­чающая придание целостности какой-либо вещи, установление ее места в общей системе бытия. В отличие от сущности, под которой понимаются объективные неменяющиеся свойства ве­щи, «смысл не принадлежит самой вещи, он привносится в нее человеком, так что вещь для одного человека может быть полной смысла, для другого — бессмысленной, или даже для меня самого она сегодня может быть полной смысла, а годом позже бессмысленной»[7]. Смысл — категория, приме­нимая только к миру человеческого бытия (или бытия челове­ка в мире), смысл необходим человеку, чтобы понять самого себя, свою духовную сущность, свое назначение в мире и це­ли мироздания. Благодаря смыслу, осмысленности человек стремится отыскать упорядоченность, целостность мироздания, взаимозависимость его отдельных частей. Поиск смысла ве­щей есть неотъемлемое, естественное, врожденное качество человека как разумного и нравственного существа. Стремле­ние людей понять смысл мироздания, попытка внести в него смысл самому мирозданию ничего не добавляет, — это нужно человеку и только ему с целью обретения душевного равнове­сия, гармонии с собой и миром. Вывод о хаотичности, бес­смысленности мироздания, бессмысленности и ничтожности бытия (в том числе политико-правового бытия) угнетающе действует на личность, разлагает и подрывает ее нравственные силы.

Ценности, как уже отмечалось, возникают вследствие соз­нательно-волевого освоения человеком действительности, как некое его субъективное отношение к миру. Можно утверждать, что действительность предстает людям посредством ценностей и в форме ценностей, человек познает и осваивает предмет­ный мир как мир ценностей. В этом случае ценности предо­пределяют понимание людьми тех или иных вещей, задают угол зрения, под которым осмысливается мир. Иначе говоря, ценности есть своего рода путь, способ обретения человеком смысла. Так, государство и право есть объективно существую­щие эмпирические феномены, независимо от того, какой смысл вкладывают в них отдельные индивиды, социальные группы или общество в целом. Государство и право обладают стойким набором свойств, неизменных при любых условиях, но приобретающих разный смысл при различных ценностных установках. Анархисты, исповедуя ценности безвластного об­щества, рассматривают государство как абсолютное зло; фа­шисты (для них высшая ценность — единство нации) видят в государстве важнейший социальный институт, поскольку тот аккумулирует энергию и волю нации; для либералов смысл государства в том, чтобы защищать права человека и свобод­ный рынок и т. д.

е. Ценности и цели

Под целью обычно понимают предмет стремления субъек­та, результат, которого хотят достичь. Категория «цель» всеце­ло относится к сфере деятельности человека, является порож­дением его разума и воли. Несмотря на то что многие религи­озные мыслители пытались доказать наличие в природе целей, данный постулат продолжает оставаться в принципе недока­зуемым (это вопрос веры, а не знания). Цель может только приписываться мирозданию человеком, на самом же деле если мироздания и есть цели, то человечеству они неизвестны (здесь можно только строить гипотезы).

Человеческая деятельность в основном носит целеполагающий характер. Инстинкты самосохранения и продолжения ро­да, материальный интерес, духовные запросы (в религии, ис­кусстве, философии) заставляют человека ставить перед собой цели разного уровня и стремиться их достигать. Выбор целей носит не хаотичный характер, а предопределяется условиями жизни людей. Но, как уже было сказано, условия жизни, дей­ствительность предстает перед людьми не непосредственно, а в форме ценностей. В этом случае постановка целей зависит не просто от окружающей людей реальности, но от ценно­стей, избранных ими в качестве базовых. Ценности не просто предопределяют выбор целей, благодаря ценностям людям от­крывается смысл целей, что стимулирует организованность и концентрацию физических и духовных усилий. С другой стороны, деятельность по достижению целей постоянно дает импульсы для проверки избранных ценностей на прочность. Не раз в истории случалось так, что истощение нации в про­цессе достижения какой-либо цели приводило к отказу от ста­рых ценностей и избранию новых.

Зависимость целей от ценностей наглядно проявляется, в частности, в политико-правовой сфере. Так, если в обществе господствует убежденность, что личность есть ценность, тре­бующая защиты со стороны закона, то целью становится по­строение правового государства. Если же с точки зрения тра­диции, культуры народа, личность — это в основном строи­тельный материал для государства, то осознанно или неосознанно такой народ нацелен на установление деспотии.

к. Ценности и культура

При всем многообразии определений культура в своем ос­новном значении есть совокупность результатов (материальных и духовных) человеческой деятельности. Культура — это нечто, созданное человеком, нечто искусственное и в этом качестве противостоящее природе, т. е. тому, что человеком не создано, существует само по себе. Различают культуру материальную (орудия труда, постройки, одежда, предметы домашнего оби­хода, транспорт, связь, средства вооружения, тексты) и духов­ную (язык, религия, философия, наука, искусство, мораль, традиции, обычаи). Между ними нет четкой грани, так как предметы материальной культуры являются результатом воплощения идей. Трудно классифицировать, например, институты (государство, церковь, семья, партии), которые имеют как эм­пирическую, так и идеальную форму. Культура едина в своем материальном и идеальном проявлении. Часто культуру назы­вают второй природой человека, имея в виду, что люди созда­ют своей деятельностью социальную среду, определяющую их сознание и жизнедеятельность.

Ценности и культура имеют непосредственную связь. Во-первых, ценности лежат в основании культуры, они пред­ставляют собой идеальный каркас, модель, которая находит свое воплощение в культуре. Ценностные установки, аккуму­лируя опыт предшествующих поколений, предопределяют ос­новополагающие свойства культуры и векторы ее развития. Ценности — один из глубинных и наиболее статичных эле­ментов сознания и подсознания, что обусловливает стабиль­ность, консерватизм самой культуры. Ценности скрепляют различные элементы культуры в единое целое, интегрируют людей в монолитную социальную общность. Весьма велика в этом процессе интегрирующая роль таких важнейших цен­ностей, как государство и право.

Во-вторых, ценности придают культуре нормативный ха­рактер, вносят в нее элемент долженствования. В этом качест­ве культура направлена на подавление антисоциальных устано­вок индивидов. Конфликт природы и культуры, который неот­ступно сопровождает человечество, предстает как борьба нормы и стихии инстинктов. Несмотря на то что в этой борь­бе животное начало в человеке зачастую оказывается сильнее, ценности тем не менее посредством культуры социализируют личность, делают ее пригодной для жизни в коллективе. Госу­дарство и право (в качестве нормативных систем) играют в этом деле решающую роль.

В-третьих, сама" культура оказывает влияние на ценности. Фиксируя ценности в виде стереотипов сознания и поведения, культура выступает способом их существования, хранения и воспроизводства. Культура есть та среда, в которой ценно­сти только и могут находиться и обнаруживать себя. Только посредством культуры и благодаря культуре мы можем узнать о ценностях того или иного народа. Например, политико-пра­вовая культура той или иной страны может многое сказать о господствующих в обществе ценностях.

3. Виды ценностей

а. Проблема классификации

Ценностные категории, поскольку они выражают предель­ную ориентацию сознания и поведения людей, применимы ко всем сферам человеческой жизни. Там, где люди осуществля­ют свою целеполагающую деятельность, они руководствуются теми или иными ценностными установками. В этом смысле ценности в качестве способа освоения действительности уни­версальны, т. е. имеют место всегда, везде и при любых об­стоятельствах. Можно говорить о ценностях, распространяю­щихся на сферы экономики, политики, быта, религии, науки, морали, эстетики и т. д. Подвести такое многообразие ценно­стей под единый знаменатель — задача объективно сложная (если вообще выполнимая), хотя классики аксиологии ее не­однократно предпринимали.

Любая классификация условна, но она позволяет посмот­реть на предмет с разных сторон, понять его специфику. Глав­ный вопрос всякой классификации — выбор критерия, кото­рый в науке отражает объективные свойства или связи вещей, а в философии — зачастую субъективные представления авто­ра о мире. Наглядный пример — аксиология, где философ, рассматривая, казалось бы, технический вопрос об иерархии ценностей, фактически решает ряд фундаментальных мировоз­зренческих проблем: смысл бытия человека и человечества, смысл и цели мироздания. Установление иерархии ценностей предполагает распределение их в зависимости от степени зна­чимости для человека. Классификация ценностей — это всегда мировоззренческая позиция, мировоззренческий выбор, со­гласно которому ценности могут делиться на высшие и низ­шие, абсолютные и относительные, вечные и временные, им­манентные (свойственные эмпирически воспринимаемому ми­ру) и трансцендентные (находящиеся за пределами человеческого опыта), позитивные и негативные и т. д.

Так, М. Шеллер представил одну из наиболее разработан­ных классификаций, в основе которой лежат пять критериев, распределяющие ценности на «высшие» и «низшие»:

1) длительность существования: ценность тем более высо­ка, чем дольше она может существовать;

2) степень целостности: ценность тем более высока, чем менее она способна к делимости;

3) степень самостоятельности: ценность тем более высока, чем менее она опирается на другие ценности;

4) степень воздействия на человека: ценность тем более высока, чем глубже она воздействует на человека;

5) степень независимости от чувственного восприятия и степень близости к Богу: ценность тем более высока, чем менее она связана с чувственным восприятием и чем ближе она располагается к Богу[8].

В соответствии с данными критериями все возможные ценности распределены на четыре группы:

1) чувственные ценности: воспринимаются благодаря орга­нам чувств (наслаждение — страдание, удовольствие — боль и т. д.);

2) витальные ценности: проявления жизни как биологиче­ского и психического феномена (здоровье — болезнь, ра­дость — печаль, мужество — страх и т. д.);

3) духовные ценности: результаты деятельности человека в области эстетики, этики и познания, что в конечном счете воплощается в ценностях культуры;

4) религиозные ценности: все ценности, связанные с Бо­гом (вера, благоговение, поклонение и т. д.) [9].

В предложенной пирамиде ценности восходят от низших (чувственно воспринимаемых), которые характеризуют челове­ка в основном как животный организм, к высшим (религиоз­ным), т. е. к Богу, где человек предстает как высоконравствен­ное существо. Правопорядок, государство и право относятся к разряду этических ценностей (точнее, они производны от этических ценностей) и соответственно ставятся М. Шелером выше биологических и психологических проявлений жизни человека (витальных ценностей) и ниже ценностей, связанных с верой в Бога.

Данная классификация имеет религиозную окраску, отли­чается сложностью, местами туманна, не лишена логических противоречий. Вместе с тем ее несомненным достоинством является стремление выработать некую общую методологиче­скую платформу, которая позволяет соотнести между собой все ценности (прошлого, настоящего и будущего), в принципе возможные в рамках человеческой жизнедеятельности. Благо­даря такому предельно широкому подходу юридические цен­ности предстают не в одномерной правовой плоскости, но в контексте всего ценностного многообразия. Например, государство и право можно рассматривать не только как ценности юридические, но и как ценности этические, религиозные, по­литические, эстетические и т. д. Изучение юридических цен­ностей в общем аксиологическом контексте дает возможность посмотреть на них с разных сторон, лучше понять степень их важности для общества и человека. Попытка раскрыть смысл юридических ценностей, не выходя за рамки юриспруденции, ведет к односторонности и догматизму.

Подчеркнутый формализм критериев классификации, пред­ложенный М. Шелером, также представляется оправданным и в методологическом отношении плодотворным, так как со­держание ценностей меняется в зависимости от исторических эпох и своеобразия национальных культур. Да и сам перечень критериев представляет интерес. Например, такой критерий, как длительность существования: российская государствен­ность насчитывает уже тысячу лет, на протяжении существова­ния которой она периодически меняла свои формы (монархия разных видов, социалистическая республика, буржуазная рес­публика). В данном случае российская государственность — ценность более высокого порядка, чем ее форма. Или такой критерий, как степень самостоятельности: российское государ­ство и право — органические части русской национальной культуры, вырастают из нее и на нее опираются. В этом смысле русская культуры — ценность более фундаментальная, более всеобъемлющая, чем российское государство или право.

Еще раз следует подчеркнуть, что классификации ценно­стей могут быть самые разнообразные, более или менее удач­ные, вряд ли можно создать совершенную, но при этом важно видеть границы их эвристических возможностей и использо­вать конструктивные идеи.

б. Ценности в формальном и материальном смысле

Вистории философии давно и прочно утвердилась катего­риальная пара «форма и содержание», где под содержанием понимается совокупность элементов предмета, а под фор­мой — способ их организации. Форма и содержание взаимо­связаны, взаимообусловлены, при определенных условиях пе­реходят друг в друга, но при этом сохраняют относительную самостоятельность. Если содержание представляет собой под­вижную, динамичную сторону целого, то форма отличается статичностью, является фиксацией его устойчивых связей.

«Категории "форма" и "содержание" появляются в древне­греческой философии в связи с попытками ответить на вопрос, как возможно и возможно ли вообще постоянство и по­вторяемость явлений при одновременной их изменчивости. Первым шагом на этом пути было предположение некоторого сохраняющегося субстрата (вещественного первоначала) изме­нений. Этот субстрат ("материя") и закрепился в качестве ис­торически первоначального значения категории содержания»[10]. В объективном идеализме (Платон, Аристотель) форма приоб­ретает онтологический статус, т. е. рассматривается в качестве первоначала материальных предметов; в гносеологии Канта форма — априорное свойство сознания. Ко второй половине XIX в. тезис о наличии дистанции между формой и содержа­нием, формой и материей становится общепризнанным и иг­рает свою роль в становлении философии ценностей. Неокан­тианцы сделали вывод о том, что ценности вечны и абсолют­ны по форме и изменчивы и относительны по содержанию. Здесь они следовали этике Канта, где категорический импера­тив имел строго формальный характер, а содержание опреде­лялось конкретными историческими условиями.

При известной спорности данных утверждений кантианцы правы в том, что ценности, существующие в виде норм и предписаний сознания, действительно могут наполняться разным содержанием. Например, такие ценности, как красота, добро, истина, бог, любовь, справедливость, свобода, равенст­во, собственность, можно обнаружить в разных эпохах и куль­турах, но смысл их различен. Так, красота в формальном смысле — общезначимая ценность (всем людям свойственно испытывать эстетическое чувство), но в содержательном, мате­риальном смысле — красота — вещь относительная и субъек­тивная. Благо в формальном смысле — общезначимая цен­ность (каждый человек нуждается в благе), но в содержатель­ном смысле под благом каждый понимает что-то свое. Государство и право, взятые в виде правосознания, также мо­гут быть представлены в качестве формы, имеющей место в сознании многих народов прошлого и современности, но конкретное воплощение данной формы всегда различно.

в. Ценности уникальные и общезначимые, национальные и об­щечеловеческие

Одним из побудительных мотивов, заставивших философов обратиться к разработке теории ценностей, стало бурное развитие с середины XIX в. археологии, этнографии и истории, предоставивших европейцам данные о явном несовпадении ценностных систем разных народов. Действительно, если в Англии была создана атмосфера трепетного отношения к правам и свободам человека, культивировалось восприятие личности как уникального, нравственного, хрупкого существа, требующего защиты, то во многих местах Африканского кон­тинента нормой продолжал оставаться каннибализм; если ци­вилизованным народам Запада требовалась демократия, то по­давляющее большинство человечества жило в условиях деспо­тизма. Именно в это время создаются классические сочинения по теории рас, ставшие в XX в. основой разных форм экстре­мистского национализма (итальянский фашизм, германский национал-социализм и т. д.).

Представители Баденской школы (В. Виндельбанд, Г. Рик-керт), поставив перед собой задачу создать учение об обще­значимых, абсолютных ценностях, обратились к аргументации Канта. В основе его этики лежало совсем не очевидное допу­щение о моральной природе человека, о его врожденной нравственности («доброй воле»). С точки зрения основопо­ложника немецкого идеализма, только врожденное моральное чувство способно вывести человека из природной естественно­сти, из животного царства в мир нравственных, подлинно че­ловеческих отношений. Возможность коллективного сосущест­вования индивидов на основе нравственности обосновывалась всеобщностью форм человеческого сознания: категорический императив имеет общезначимое нравственное предписание в силу того, что является свойством каждого индивидуального сознания. Категорический императив отличался формализмом и излагался предельно абстрактно: «Поступай так, чтобы мак­сима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства». Кант целенаправленно добивался формализации своей этики, рассчитывая на ее применение к любым эпохам и культурам. В результате кантовская этика оказалась оторванной от жизни.

В. Виндельбанд и Г. Риккерт, оставаясь на позиции канти­анства, предприняли попытку соединить этику с жизнью, цен­ности с культурой. Они поняли культуру как реализованную ценность, реализованную норму, потенциально заложенную в естественно-историческом процессе целеполагающей дея­тельности человека. По мысли В. Виндельбанда, нормы культуры и нормы природы — две автономные нормативные сис­темы, имеющие некую единую идеальную основу (наподобие «мирового разума» у Гегеля). Нормы культуры (логики, этики и эстетики), априорно существующие в сознании человека, проявляют себя и проходят многократный отбор в результате соприкосновения с действительностью, в ходе практической деятельности. Итог такого процесса — появление общезначи­мых норм, общезначимых ценностей, т. е. таких, которые вы­ражают нравственную природу человека, признаются всеми людьми, имеют место во всех культурах. Важный аспект дан­ной концепции состоял в том, что здесь признавался факт становления общезначимых ценностей, факт их нарастающего, прогрессирующего развития (было очевидно, что количество общепризнанных ценностей в эпоху Античности и, например, в XIX в. различно).

При всем богатстве идей, высказанных кантианцами (и не только ими), следует констатировать, что проблема общезна­чимых ценностей далека от своего окончательного разреше­ния (если она вообще может быть разрешена). Так, наличие общезначимых, общепризнанных ценностей совсем не пред­полагает, что данные ценности обязательно общечеловеческие (по устоявшейся либеральной терминологии), т. е. выступают основой межчеловеческого, межнационального, межцивилизационного общения и сближения. Ценности, взятые в фор­мальном смысле, вполне могут быть общепризнанными, но при этом в материальном отношении способны рождать кон­фликт. Например, религия — общезначимая, общепризнанная ценность, но мир всегда был переполнен межрелигиозной враждой (в частности, между католиками и протестантами, суннитами и шиитами, мусульманами и христианами), на де­ле религия предстает в качестве не объединяющей, а разъе­диняющей ценности. Такие общепризнанные ценности, как патриотизм, собственность и территория государства, являют­ся причиной больших и малых конфликтов, лежат в основе войн; патриотизм, собственность и территория государства не сближают, а разобщают народы.

Часто к общечеловеческим ценностям относят любовь, со­страдание, милосердие, миролюбие, альтруизм, терпимость и другие моральные качества, которые можно встретить в са­мых разных этических и религиозных системах, у разного ро­да проповедников. Казалось бы, на основе таких ценностей можно установить межчеловеческий диалог и прийти к созда­нию некоей универсальной общечеловеческой культуры. Но знание природы человека, наш житейский опыт говорят о другом: такого рода ценности могут стать основой только в коллективе единомышленников, в каких-нибудь религиоз­ных общинах. Люди, попытавшиеся опереться исключительно на любовь, сострадание, милосердие, миролюбие, альтруизм и терпимость в условиях реального, а не придуманного обще­ства, сразу же окажутся жертвой зла, т. е. фактически создадут, спровоцируют таким своим поведением зло. Государственная власть, взявшая за основу своей деятельности данные ценно­сти, также невольно окажется пособником зла: любовь и ми­лосердие к преступникам обернется всеобщим насилием, ми­ролюбие будет восприниматься как слабость и провоцировать войну, альтруизм чреват потерей территорий и порабощением народа и т. д.

Общепризнанные ценности, которые не разобщают, а объ­единяют людей и в этом смысле действительно общечеловече­ские, — редкость, их вообще, видимо, немного. Например, это: жизнь и здоровье, безопасность (общественная и экологи­ческая), порядок (внутри страны и международный). Такие об­щепризнанные ценности, как мораль, искусство, наука, семья, право, государство (этот перечень огромен), общечеловеческие в той мере, в какой они обеспечивают жизнь, здоровье, безо­пасность и порядок. Ради сохранения жизни своего населения враждующие государства идут на компромисс и договаривают­ся о мире; в стремлении защитить жизнь и здоровье люди подчиняют себя государству и готовы испытывать с его сторо­ны насилие; угроза экологических катастроф (т. е. угроза жиз­ни) заставляет человечество объединяться в своих усилиях и т.д.

Итак, уникальными ценностями можно считать те, кото­рые имеют значение либо для одного человека, либо для од­ного замкнутого коллектива (социальная группа, класс, на­ция), либо ограничены рамками культуры какой-то одной эпохи или региона; общепризнанные ценности те, которые имеют значение для всех людей без исключения в прошлом, настоящем и будущем. Общепризнанные ценности могут как объединять, так и разъединять людей, общечеловеческие — в основном объединять. Нарастание массива общезначимых ценностей вовсе не ведет к росту ценностей общечеловеческих, т. е. не ведет к расширению поля межчеловеческого диа­лога. Например, средства связи, транспорта и- коммуникаций XX в. (автомобили, авиация, ракеты, спутники, радио, телеви­дение, Интернет) стали безусловными общезначимыми ценно­стями, но это никак не приблизило человечество к общей гармонии.

Неокантианцы правы в том, что в основе культуры лежат общезначимые ценности (без этого культура не состоится), те­зис же об общечеловеческой природе национальных культур требует уточнения. В формальном отношении национальные культуры действительно едины: они результат человеческой деятельности, служат необходимой средой обитания человека, выступают в роли орудия борьбы за выживание, социализиру­ют подрастающие поколения, средство коммуникации и т. д. В содержательном плане национальные культуры по большей части уникальны. Продолжая данную логику, можно утвер­ждать: государство и право (как органические элементы на­циональной культуры) в формальном смысле — ценности об­щезначимые, в материальном — уникальные.

г. Ценности природы и ценности культуры

Как уже отмечалось, культура в качестве искусственного, созданного человеком феномена противостоит природе как феномену нерукотворному. Вместе с тем есть основания утвер­ждать, что природа и культура — одновременно и противо­стоящие, и совпадающие явления.

Во-первых, природа в той части, в какой представляет ин­терес для человека, становится ценностью. Безопасная окру­жающая природная среда, фауна и флора, полезные ископае­мые, даже Солнце и Луна, от которых зависит биологический ритм всего живого на Земле, — все это представляет бесспор­ную ценность.

Во-вторых, материальные объекты культуры, будучи фак­том действительности, одновременно являются и частью при­роды в смысле их объективного, независимого от человека, существования. Постройки,' технические сооружения, домаш­няя утварь, книги, картины, отходы человеческой жизнедея­тельности хотя и возникли в результате переработки природ­ных материалов, продолжают оставаться предметами действи­тельности, частью природы, на которые распространяются все законы материального мира. Материальная культура всегда часть природы.

В-третьих, сам человек, будучи одновременно и материаль­ным телом, и духовным существом, объединяет собой, своей деятельностью природу и культуру. Показательный пример единства природы и культуры — нормы и институты: социаль­ные нормы во многом задаются параметрами окружающей среды и физическими потребностями человека (пища, одежда, жилище, безопасность), в основном служат средством выжива­ния человека как биологического вида; невозможно предста­вить государство без таких материальных компонентов, как люди и территория и др.

При анализе ценностей важно не упускать из виду диалек­тику взаимосвязи и взаимоперехода природы и культуры.

д. Абсолютные и относительные ценности

По-видимому, у всех народов и во все времена была по­требность делить ценности на абсолютные и относительные. Борьба за выживание, материальные и духовные условия жиз­ни всегда толкали людей на поиск некоей твердой, незыбле­мой основы, позволяющей им относительно уверенно чувство­вать себя в обстановке быстроменяющихся обстоятельств. Стремление отыскать такую опору особенно остро проявля­лось в переломные, кризисные эпохи, когда рушился привыч­ный жизненный уклад и происходило смещение ценностей: то, что казалось или считалось ценным, утрачивало значение. В периоды таких катаклизмов, как правило, возникали рели­гии, которые закладывали новые мировоззренческие основы будущих обществ. Для Древнего мира и эпохи Средневековья, когда господствовало религиозное сознание, деление ценно­стей на абсолютные и относительные было особенно харак­терным. Богу противопоставлялся земной социальный мир с его несовершенством и пороками. Считалось, что материаль­ные блага, социальные институты и даже сама человеческая жизнь в ее биологической форме — ценности относительные, являющиеся лишь средством для достижения ценности абсо­лютной, т. е. воссоединения с Богом после смерти.

Оппозиция «абсолютное — относительное» рельефно пред­ставлена в русском православии с его подчеркнутым аскетиз­мом и культом юродивых. С позиции Русского православия человек должен подчинить себя религиозному совершенство­ванию, оставив на заднем плане земные дела. Резко противо­поставив «град земной» и «град Божий», «царство кесаря» и «царство Божье», православная традиция заметно ослабила ценность относительных, земных форм человеческого бытия за счет абсолютизации форм религиозной жизни. Нельзя, ко­нечно, утверждать, что лапотная, нищая Россия, ее убогий быт, приниженность личности — следствие влияния исключи­тельно православного мировоззрения, но очевиден факт, что православие, отвечавшее психологии и духовным запросам русского народа, сыграло значительную роль в формировании русской культуры и, в частности, русской правовой культуры. Даже многие либералы начала XX в. (Н.А. Бердяев, С.Н. Бул­гаков, П.Б. Струве, П.И. Новгородцев и др.) не видели ста­новления правового государства в России иначе как на основе православия, что невольно принижало самоценность права и в целом демократических институтов, ценности относительные в который раз оказались подмятыми ценностями абсолютны­ми.

Другую картину можно наблюдать в протестантизме, где со времен Реформации абсолютное и относительное было макси­мально сближено. Трудолюбие, предприимчивость и рачитель­ность рассматривалось как служение Богу, а успех в деятель­ности человека воспринимался как показатель его предизбранности к спасению. Идея «царства Божия» формально сохранялась, но практически она была спроецирована на зем­ную жизнь, что нацеливало на совершенствование социальных институтов и в целом на повышение уровня комфорта жизни человека (в быту, хозяйстве, политике). Здесь земные ценно­сти фактически абсолютизировались. В условиях буржуазного общества абсолютной ценностью стали собственность и защи­щающая ее юстиция. Буржуа (или вообще человек с буржуаз­ным сознанием) склонен воспринимать утрату данных благ как катастрофу, в результате которой жизнь лишается смысла и остается только одно — самоубийство. В свете такого миро­воззрения жизнь человека, например, представляется не про­сто относительной ценностью, но ценностью, стремящейся к нулю.

Дилемма «абсолютное — относительное» играет значитель­ную роль при тоталитарных режимах. Так, в фашистской Ита­лии и нацистской Германии'в абсолют были возведены народ и государство, ради которых человек (ценность относительная) должен был принести себя в жертву. В странах «реального со­циализма» абсолютной ценностью, абсолютной целью была идея коммунистического общества, а поколения людей — средством его построения. Считалось, например, что смыслом жизни советского человека (ценность относительная) является его борьба за коммунистические идеалы (ценность абсолют­ная), только в этой борьбе (борьбе за абсолютное) человек сможет обрести счастье.

Таким образом, деление ценностей на абсолютные и отно­сительные представляется универсальным для разных эпох и культур, но содержание абсолютных и относительных цен­ностей исторически изменчиво и условно.

е. Позитивные и негативные ценности

Деление ценностей на позитивные и негативные принима­ется далеко не всеми. Если под ценностью понимать некую полезность, то негативных ценностей быть не может. Но если исходить из понимания ценностей как явлений действитель­ности, имеющих какое-то значение для людей, то признание негативных ценностей вполне оправданно. Материальные и идеальные вещи, входя в сферу жизнедеятельности человека, принимают для него какое-то смысловое, ценностное значе­ние как позитивного, так и негативного характера. Главная проблема, встающая здесь, — поиск критериев, делящих цен­ности на позитивные и негативные, ведь одна и та же цен­ность, воспринимаемая по-разному, может быть либо позитив­ной, либо негативной. Например, на уровне обыденного соз­нания принято считать смерть почти абсолютным злом, т. е. ценностью исключительно негативной. Но в мировой культуре смерть зачастую оценивается и позитивно. Так, религия рас­сматривает смерть как единственный способ преодолеть окру­жающий нас несовершенный эмпирический мир и, перейдя в вечность, обрести бессмертие; смерть в форме наказания за­частую воспринимается как восстановление нарушенной спра­ведливости; смерть врагов на поле брани, смерть, освобож­дающая от страданий, — также благо и т. д.

Ф. Брентано и М. Шелер предприняли попытку сформули­ровать критерии позитивных и негативных ценностей, связав их с категориями «бытие» и «должное». В духе объективного идеализма они помещают позитивные ценности в мир бытия и должного, а негативные — в мир небытия и недолжного. Иначе говоря, позитивные ценности те, которые в силу логи­ки Божественного мироустройства встраиваются в иерархию установленных Богом ценностей; негативные ценности те, ко­торые в эту иерархию не входят и входить не могут; позитив­ные ценности ведут к Богу, обосновывают его необходимость, негативные — уводят от Бога. Философы подчеркивают, что ценности не могут быть одновременно позитивными и негативными, так как такое положение противоречило бы Божест­венному мироустройству. Если человек, подводят они итог своим рассуждениям, рассматривает какую-то ценность одно­временно как позитивную и негативную, то это результат его собственного заблуждения, его «злой воли»[11].

Очевидно, что предлагаемые М. Шелером критерии напря­мую связаны с занимаемой им мировоззренческой позицией и поэтому не могут претендовать на универсальность. Пробле­ма поиска критериев отчасти разрешается, если руководство­ваться как минимум двумя положениями. Во-первых, цен­ность как всякая вещь имеет антиномичную природу, т. е. со­держит в себе взаимоисключающие свойства. Во-вторых, поскольку вещи становятся ценностями лишь в контексте субъект-объектных отношений, как результат проекции созна­ния человека, их относительность уже заранее предопределена (например, одни и те же свойства предметов в разных обстоя­тельствах приобретают разное значение). Отсюда вывод: нет ценностей, которые только позитивны или только негативны, одна и та же ценность может быть одновременно позитивной и негативной. Такой подход позволяет рассматривать ценности как многомерное противоречивое явление, избегая при этом догматизма.

Например, государство, право, свобода, равенство, спра­ведливость, солидарность включают в себя и позитивное, и негативное. Государство, с одной стороны, выступает гаран­том безопасности человека, с другой — источником опасности для него; право, с одной стороны, уравнивает людей, лишая их части свободы, с другой — защищает эту свободу и т. д.

к. Юридические ценности

Признать юридические ценности как особый вид ценно­стей так же правомерно, как признать ценности этические, эстетические, научные, религиозные, политические, нацио­нальные, материальные, духовные и т.д. (перечень может быть беспредельным). Классифицирующее основание здесь — сфера человеческой деятельности, которая всегда рождает свои пред­метные и субъектные ценности. Классификация по сферам деятельности не относится, по-видимому, к числу фундамен­тальных, частое, непроизвольное ее использование говорит о ее косвенном признании.

Любая вещь, входящая в состав субъект-объектного отно­шения, становится ценностью. Субъект-объектное отношение возникает в рамках какого-либо вида деятельности, целеполагающего освоение человеком действительности. Речь может идти о хозяйственной, этической, эстетической, религиозной, философской, научной, юридической и других сферах деятель­ности. Принципиально то, что ценностно значимая вещь по­ворачивается к человеку той стороной, которая его интересует в ходе того или иного вида деятельности. Например, в рамках религиозного освоения мира православный храм предстает в качестве культовой постройки, как религиозная ценность, в рамках эстетического освоения мира — в качестве предмета искусства, как эстетическая ценность, в рамках экономиче­ской деятельности — в качестве имущества Русской Право­славной церкви, как материальная ценность, в рамках юридико-властной деятельности — в качестве объекта права собст­венности, как юридическая ценность и т.д.

Применительно к данной классификации (по сферам дея­тельности) можно говорить (очень условно, конечно) о базо­вых, постоянных ценностях, присущих данной сфере деятель­ности, и ценностях для нее второстепенных, переменных, привходящих. Например, для этической сферы деятельности базовыми ценностями всегда были: благо, справедливость, свобода, равенство, любовь, доброта, счастье, благородство, мужество и т. д. Переменной этической ценностью может вы­ступить любая вещь, ставшая предметом этической оценки. Например, природа, техника, средства вооружения, война вполне могут быть рассмотрены с этической точки зрения и стать в этом смысле этическими ценностями.

Юридические ценности складываются в сфере юридико-властной деятельности, там, где люди реализуют себя, удовлетворяют свои интересы с помощью государства и права. Базовые юридические ценности — это, конечно, государство и право и производные от них явления политико-правовой действительности: власть, юридические нормы, формы госу­дарства и права, правопорядок, правоотношения, юридический процесс и т. д. Привходящими ценностями могут стать любые явления, оцененные сквозь призму юридико-властной деятель­ности. Например, справедливость, свобода, равенство, соли­дарность, патриотизм, рассмотренные в свете юридико-власт­ной деятельности, становятся юридическими ценностями.

Итак, базовыми юридическими ценностями являются госу­дарство и право, а отнюдь не справедливость, равенство или свобода. Государство и право как институты, как эмпириче­ская и идеальная данность — самодостаточны и автономны, в качестве юридических ценностей они выступают основой са­мих себя. Справедливость, равенство и свобода — ценности в первую очередь этические, приобретают характер юридиче­ский только в контексте государства и права, вне этих инсти­тутов говорить о юридическом аспекте справедливости, равен­стве и свободе лишено всякого смысла. Только такая поста­новка вопроса позволяет при философском осмыслении государства и права оставаться на почве фактов (эмпириче­ских и идеальных) и не уходить в заоблачные выси бессодер­жательных абстракций.

Действительно, в зарубежной и отечественной литературе сложилась традиция рассматривать справедливость, равенство или свободу в качестве основополагающих юридических цен­ностей. Так, евразиец Н.Н. Алексеев считает справедливость основной правовой ценностью потому, что она, являя собой некое объективное идеальное начало, привносит в сознание личности представление о должном порядке. Сама по себе личность, делает он вывод, основной правовой ценностью не является, так как может быть носителем одновременно и доб­ра, и зла[12].

Традиция видеть в справедливости, равенстве и свободе ос­новополагающие юридические ценности нашла свое крайнее выражение в либертарной теории акад. В.С. Нерсесянца. С его точки зрения, справедливость, равенство и свобода это и есть само право в его всеобщей общезначимой (и в этом смысле — абсолютной) форме[13]. Данный подход представляет собой разновидность юридического фетишизма, взгляд юри­ста-догматика, который ничего не видит и ничего не хочет видеть, кроме права. Если встать на такую позицию, то мож­но подумать, что высшие духовные запросы человека лежат не в области этики и религии, "а в сфере юридических регламен­тов, деловых бумаг и бюрократических процедур. У Гегеля, на­пример, свобода также сводится к праву и государству, но сами эти институты есть лишь промежуточный этап в стремле­нии духа к искусству, религии и философии.

При всей огромной значимости для государства и права таких этических ценностей, как справедливость, равенство и свобода, есть ценности более фундаментальные — например жизнь и смерть: жизнь как проявление сознания и воли лю­дей, их интересов, конфликтов, институтов и норм и смерть как абсолютное ничто, как завершение земной жизнедеятель­ности человека. Государство и право существуют между этими двумя ценностями как между двумя полюсами. Государство и право в конечном счете есть проявление жизни, проявление воли к жизни, проявление борьбы за жизнь. Смерть, уничто­жая человека, уничтожает и его институты, в том числе госу­дарство и право. Смерть, понимание возможного конца на­полняют государство и право энергией борьбы за жизнь. Все юридические ценности вторичны по отношению к жизни и смерти, для человека первостепенное значение имеет жизнь и смерть, государство и право — средство утвердить и сохра­нить жизнь и предотвратить смерть.

[1] Киссель М.А. Ценностей теория // Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С.-731.

[2] См.: Шохин В.К. Аксиология // Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т. 1. М., 2000. С. 62-67.

 

[3] См.: Шохин В.К. Указ. соч. С. 63.

[4] См. там же. С. 67.

[5] Герое Ю.В., Перов В.Ю. Философия ценностей и ценностная этика // Гартман Н. Этика. СПб., 2002. С. 10.

 

[6] См.: Дробницкий О.Г. Ценность // Философский энциклопедический словарь. С. 732—733.

 

[7] См.: Философский словарь. Основан Г. Шмидтом. М., 2003. С. 563.

 

[8] См.: Шелер М. Изб. произведения. М, 1994. С. 308-318.

[9] См. там же. С. 323-328.

 

[10] Кураев В. Форма и- содержание // Философская энциклопедия: в 5 т. Т. 5. М., 1970. С. 383.

 

[11] См.: Шелер М. Указ. соч. С. 300—303.

 

[12] См.: Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб., 1999. С. 111 — 114, 119.

[13] См.: Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1997. С. 58—59.