О ПРЕДМЕТЕ И МЕТОДЕ ИСТОРИИ ЯЗЫКА
Р. И. АВАНЕСОВ
О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ ИСТОРИИ ЯЗЫКА
В советском языкознании, в особенности в русистике (после выхода „Очерков по истории русского литературного языка XVII—XIX вв.“ В. В. Виноградова, изд. 1, 1934), отчетливо обозначилось расчленение истории языка на две самостоятельные части — историческую грамматику и историческую лексикологию (к которым тесно примыкает историческая диалектология), с одной стороны, и историю литературного языка — с другой. Это расчленение уже само по себе является серьезным научным достижением. Однако оно накладывает на нас обязанность установить, каков предмет исследования в дисциплинах, входящих в эти разные части или отделы истории языка, одинаковы ли закономерности развития того предмета, который изучается в них, каков метод исследования в них. Эти теоретические вопросы истории языка в нашей науке еще по-настоящему не поставлены. Между тем их разрешение было бы в настоящее время весьма своевременно для дальнейшего развития истории языка, так как в науке существенно не только то, что утверждается, но также и то, как то или иное утверждение выведено, каким путем получен научный вывод, обобщение. Только в этом случае можно критически отнестись к научному выводу, к степени его достоверности. В научном исследовании метод создается в самом процессе исследования и потому неотделим от него. Именно поэтому проблемы метода не есть удел специалистов-теоретиков; они всегда и остро стоят перед непосредственным исследователем конкретных вопросов.
Ввиду неразработанности теоретических вопросов истории языка ниже мы ограничимся лишь некоторыми предварительными соображениями, которые следовало бы подвергнуть критическому обсуждению.
О ПРЕДМЕТЕ И МЕТОДЕ ИСТОРИИ ЯЗЫКА
Рассмотрим, каков предмет и метод этих двух частей истории языка.
Историческая грамматика конкретного языка есть наука о развитии строя данного языка (т. е. его фонетической системы, грамматического строя) в его диалектах. Соответственно историческая лексикология конкретного языка изучает развитие словарного состава этого языка в его диалектах за все доступное для изучения время. Предметом этих дисциплин является общенародный язык и прежде всего в его бесписьменных формах и вне отношения к жанрово-стилистическому исследованию его элементов.
В противоположность этому история литературного языка есть наука о качестве данного литературного языка в разные периоды его развития в его отношении к системе общенародного языка и о его использовании при разного типа жанрово-стилистической организации речи (например, в разных жанрах фольклора, в ораторской речи, в делопроизводстве и канцелярском обиходе, в художественной прозе, в поэзии и т. д.).
Историческая грамматика и историческая лексикология, как уже было отмечено, имеют дело с общенародным языком вне связи с определенной стилистической организацией речи, в его обычном, т. е. устном, оформлении. Даже обращаясь к древним письменным памятникам, по своему языку далеко не носящим общенародный характер, они извлекают из них такие данные, которые характеризуют живой язык народа.
История литературного языка, напротив, изучает лишь определенный тип языка, а именно „литературный язык“ ¹ и притом в связи с определенной стилистической организацией речи, в некоторых случаях в устном оформлении (например, язык фольклора, ораторская речь), но по преимуществу в письменном. Устный литературный язык еще почти не был предметом специального изучения. Поэтому под историей литературного языка имеется в виду в основном история письменного литературного языка.
Историческая грамматика (с исторической лексикологией) и история литературного языка, частично отличаясь своими объектами, коренным образом отличаются друг от друга своими методами.
Специфика исторической грамматики и исторической лексикологии заключается в том, что она принципиально ретроспективна, т. е. воссоздает прошлое, главным образом исходя из данных современности. В противоположность этому история литературного языка (по крайней мере письменно-литературного языка) строится по преимуществу в прямой последовательности — от прошлого к настоящему.
Ретроспективность метода исторической грамматики и исторической лексикологии связана с тем, что непосредственное суждение о языке, его системе, его качественном своеобразии исследователь может иметь только по отношению к языку своего времени, по отношению к языку, который он может наблюдать, слышать, активно усвоить. Изучение всего многообразия различных функционально-стилистических и территориальных (диалектных) разновидностей того или иного современного языка в связи с данными истории позволяет в той или иной степени воссоздать историю этого языка. Сравнительно-историческое изучение данных ряда нескольких близкородственных языков позволяет воссоздать в той или иной мере самый процесс образования этих языков — процесс их выделения из единого языка-основы.
Для бесписьменных и младописьменных языков этим, в сущности, и исчерпываются возможности исторического изучения языка (если не учитывать в данном случае такие более второстепенные источники, как заимствования из данного языка в соседние, особенно неродственные, и заимствования из других языков, особенно неродственных, в изучаемый язык, а также топонимию).
Несколько иначе обстоит дело при наличии древней письменной традиции в данном языке. Это объясняется тем, что письменные памят-
¹ Понятие литературного языка не имеет до сих пор достаточно точного определения. Не выяснена также специфика литературного языка по отношению к разным историческим эпохам. Разработка общих понятий истории литературного языка, выходящая за пределы вопросов, рассматриваемых в настоящей статье, является одной из назревших задач советского языкознания.
ники в древности являются неполным и притом лишь опосредствованным отражением языка своего времени, ограниченным системой графики и орфографии, традицией письменности, характером письменного памятника, его жанром, его литературной историей. Многие стороны живой общенародной устной речи древности оставались вовсе без отражения в языке письменных памятников. Однако и по отношению к тем сторонам языка, которые в них отразились, письменные памятники могут „заговорить“, т. е. дать материал для истории языка только при наличии устной традиции данного языка, идущей от древности до нашего времени, только на фоне языка позднейшей эпохи, только при условии освещения фактов письменного языка данными живого языка последующей эпохи. Поэтому и приходится констатировать, что историческая грамматика строится по преимуществу ретроспективным путем.
Сказанным ни в какой мере не умаляется важность показаний древних письменных памятников для исторической грамматики. Выше была подчеркнута лишь относительная неполнота отражения общенародного языка в древних письменных памятниках и опосредствованное его отражение в них, т. е. необходимость интерпретации их показаний на базе живой устной речи последующей эпохи. Но заставив „заговорить“ памятник, исследователь может извлечь из него неоценимые по важности данные. В частности, среди них могут быть и такие данные, которые нельзя восстановить на основе сравнительно-исторического изучения диалектов и родственных языков в их современном состоянии ввиду полной утраты этих диалектов. Письменные памятники дают возможность исследователю проверить и критически отнестись к фактам прошлого, гипотетически восстанавливаемым путем сравнительно-исторического изучения современных диалектов и родственных языков. Наконец, письменные памятники при благоприятных условиях (наличии датировки, локализации) дают весьма важные показания о хронологии языковых явлений: хотя они и не могут давать сведения о времени возникновения языкового явления, они часто позволяют судить о том, когда то или иное языковое явление на той или иной территории уже существовало.
Таким образом, величинами данными и непосредственно доступными для исследователя исторической грамматики и исторической лексикологии являются лишь факты соответствующих современных языков. Отсюда и возникает задача ретроспективного изучения развития фонетической системы грамматического строя и словарного состава современных национальных языков — пройденного ими пути от национальных языков к языкам народностей, от языков народностей к языкам племенным. Этот путь воссоздается на основе исторического изучения фактов данного языка, с учетом географического рассмотрения его диалектных различий, сравнительно-исторического изучения этого языка в связи с другими родственными языками, изучения данных письменных памятников на фоне фактов живой речи позднейшей эпохи, а также других второстепенных источников с привлечением данных истории народа в широком смысле слова.
Изложение предмета в исторической грамматике и исторической лексикологии может быть прямым и последовательным — от древности до наших дней, но его изучение, т. е. воссоздание пройденного им исторического пути, является по преимуществу обратным, ретроспективным — от наших дней к прошлому. В этом глубокая специфика исторической грамматики и лексикологии как науки.
Выше уже было отмечено, что история литературного языка воссоздается в основном в прямой последовательности — от прошлого к на-
стоящему. Это видно из того, что если историческая грамматика извлекает сведения о языковом прошлом из сравнительно-исторического изучения современного языка во всех его разновидностях, то этого нельзя сказать об истории литературного языка: сведения о литературном языке прошлого извлекаются главным образом не из анализа современного литературного языка, а непосредственно из текстов, из письменных памятников соответствующих эпох. Правда, чтобы использовать письменные памятники как источник истории литературного языка, надо их „прочесть“, т. е. перевести с той или иной степенью точности язык графических знаков на обычный, устный, звучащий язык (иначе говоря, обратиться к помощи исторической грамматики). Но это относится к любому использованию письменного памятника, например, историком литературы, историком права, хозяйства и т. д. Важно то, что историк литературного языка, как и историк литературы, права, хозяйства, прочтя памятник, приобщается к определенным участкам действительности, в частности историк языка — к языковой действительности прошлого, и имеет возможность почувствовать все своеобразие литературного языка разных эпох. Не менее важно и то, что этот источник (письменные памятники литературного языка) является основным для истории литературного языка как научной дисциплины.
Сказанное отнюдь не исключает того, что историк литературного языка в процессе своего исследования может прибегать к сравнительно-историческому изучению отдельных фактов и явлений ¹. Это объясняется тем, что история литературного языка теснейшим образом связана с историей общенародного языка и исследователь первой не может не обращаться в процессе своего исследования к данным второй. Поэтому такое обращение едва ли характеризует собой непосредственно метод истории литературного языка как науки, а скорее свидетельствует об обращении истории литературного языка к данным исторической грамматики.