Глава семнадцатая. Гербы родов выезжих

• ⇐ Назад
• 12

§ 89. Из гербов частных лиц не Рюрикова потомства первое место в русской геральдике принадлежит гербам выезжих родов потому, что после княжеских гербов, перешедших с прежних городских и областных печатей и, как было доказано, очень древних, ранее других частных лиц сохранили это отличие благородства фамилии, приезжавшие к нам из стран, в которых прежде им пользовались. Вследствие того при установлении у нас дворянства как сословия, чрез внесение всех его видов и разрядов в родословные книги, которые под наблюдением правительства велено было вести Разряду, прежде других представляли доказательства о принадлежности им гербов и ходатайствовали о их утверждении прибывавшие в Россию чужестранные роды. Держась строго системы исторической и порядка хронологического, мы должны и в самом распределении выезжих родов по странам, из которых они приехали в Москву, начать с тех чужестранных благородных фамилий, которых гербы раньше других утверждены русскими государями. Самое множество поляков и литовцев, приезжавших в Россию и служивших русским царям, было, доказали мы выше, причиною, отчего за этими именно родами начали утверждать гербы в то же самое время, как было уничтожено местничество и когда от дворян стали требовать доказательств благородства их происхождения для внесения в Бархатную книгу. Затем следуют гербы родов, выезжих из Пруссии и Поморских стран вообще, Германии, Италии, земель татарских и иных, более мелких. При этом, однако, мы не коснемся родов, выехавших из таких стран, для которых есть особые гербовники (т.е. Финляндии, Остзейского края и Польши). Изложение гербов, употребляемых дворянством этих областей, слишком увеличило бы нашу книгу, тем более что мы могли бы повторить только давно уже сказанное другими.

Чем же отличаются между собою гербы лиц, выехавших из разных стран? Эмблемами, каждым из них употребляемыми, и внешними геральдическими атрибутами. Последние, впрочем, до того усвоены геральдикою всех стран, что они не могут допускать такого разнообразия, как эмблемы: в последних весь смысл, вся душа герба, и потому они же должны свидетельствовать о том, какой стране и какому народу принадлежат предки лица, употребляющего их в своем гербе. Потому смеем выразить убеждение, что герб служит лучшим дополнением, даже лучшею поверкою, для родословных, которые до сих пор ждут еще тщательной и окончательной разработки. Видя в гербе дворянского рода, ведущего себя из какой бы то ни было страны, положим от татар, эмблемы, общие с другими родами, ведущими себя на основании положительных доказательств, напр., из Пруссии, мы имеем против татарского происхождения сказанного рода немаловажное доказательство. Если на него и нельзя полагаться всегда и с неопровержимою достоверностью, то при других данных этот довод чрезвычайно важен и заслуживает внимания. С другой стороны, дойти до эмблем, общих известному разряду выезжих дворянских фамилий, важно и, скажу более, необходимо потому, что до сих пор еще не всем дворянским фамилиям России пожалованы гербы, и так как число дворян наших постоянно растет, то откроется возможность для вновь избирающих себе гербы определять, на основании существующих примеров, какие фигуры в гербах неизбежны для означения страны, из которой лица эти выехали, буде это род выезжий, точно так, как сравнение гербов, пожалованных за разные заслуги, откроет возможность отыскать эмблемы, соответствующие каждому роду и виду отличий.

Очерк истории русского дворянства показывает, что в благородное сословие наше вошло много владетельных родов, т.е. таких родов, предки которых обладали городами, областями и целыми даже государствами. Конечно, герб провинции или государства не может быть чужд гербу потомков их правителей и государей. В каждом разряде гербов выезжих дворян мы будем приводить сначала гербы таких родов (если они есть), а затем переходить к простым дворянским фамилиям. Бархатная книга вместе с другими родословными и в этом случае, как при изложении гербов княжеских, послужит нам главным источником и пособием.

Что касается до атрибутов герба, то они у нас общие с гербами Западной Европы, и так как история и значение их были уже изложены выше, в первой части нашего труда, то мы здесь отметим одни только особенности. Роды, выехавшие из Западной Европы, не имели никакого повода и основания изменять в гербах своих те общеевропейские атрибуты, в которые, так сказать, вставляется фигура. Рыцарское одеяние, которого точный сколок изображает герб, было обще всей Западной Европе. Нельзя того же сказать о родах, выехавших в Россию из земель татарских и стран Горских. Если вооружение воинов этих земель и имеет много общего с вооружением рыцарским, то им нисколько не сроден рыцарский шлем; потому его должна бы заменять чалма, как мы это видим в некоторых гербах; напр. Нарбековых (IV, 45), Чевкиных (IX, 8), Чириковых (III, 21) и князей Черкасских (II, 9) ; гербы их венчает шапка, имеющая вид чалмы и увенчанная пером. Шапка эта, сказано в объяснении последнего герба, изъявляет знаменитость родоначальника Черкасских князей Инала, который был султаном в Египте. Вообще форма щита и вид шлема находятся в прямом соответствии с происхождением лица, герб употребляющего. Этот признак тем многозначительнее, что допускает те же различия, какие должны выражаться и в эмблемах.

Происхождение фамилии отражается иногда и в щитодержателях гербов, где есть этот атрибут, потому что они не считаются необходимою и существенною принадлежностью герба. Щит держат нередко лица из того же народа, к которому принадлежит и гербовладелец; напр., британцы у Бестужевых-Рюминых, происходящих из Англии (Грб. I, 19), венгерцы у Бутурлиных (I, 22), малороссы у гр. Безбородко и Кочубеев (I, 29; III, 49; IV, 13; X, 4), казаки у графа Орлова-Денисова и Платова (VIII, 4; IX, 5), татары у Барановых, Мамаевых, Колокольцевых и др. (IV, 45; IX, 23; I, 63). Щитодержатели поэтому могут также служить пособием при определении происхождения лица. То же различие должно бы наблюдаться в зверях и птицах, которые нередко держат щиты гербов; но в этом отношении труднее найти какие-нибудь общие правила: одна и та же порода зверей и птиц может безразлично принадлежать нескольким странам, тогда как одеяние, вооружение людей, изображаемых в качестве щитодержателей, выразительнее и не допускают такого смешения. Притом в качестве щитодержателей видим нередко существа мифические, напр. грифов, сирен. Чаще других животных и птиц держат щиты в русских гербах львы и орлы, хотя им не чужды гончие собаки, медведи и т.п. Как на образцы того, в каком соотношении щитодержатели-нелюди могут находиться с происхождением гербовладельца, указываем на гербы: Араповых, который держат два черных крылатых змея (Грб. IV, 98), Козодавлевых, родом из Мекленбурга, чему соответствуют лошади (I, 67), у Строгановых - два соболя (II, 16; X, 12), у Тейльсов, родом из Испании, два мериноса (VI, 131) и др.

Еще несколько общих замечаний о сочетании цветов в гербах должны дополнять наш обзор. Выше мы уже исчислили геральдические цвета, показали их историю, значение и то, как каждый из них обозначается гравировкою. Герб, состоя почти всегда из более чем одной фигуры, помещенных в разных полях, бывает разноцветным, и притом так, что цвет фигуры отличается от цвета поля, на котором она помещена. Очень часто поля, как и фигуры, находятся в соответствии между собою накрест; т.е. первое с четвертым, и второе с третьим. Эмблемы в означенных полях иногда повторяются. Из фигур и красок одна почитается главною и остается неизменною до того, что не уступает никаким случайным обстоятельствам и потому повторяется в гербах всех фамилий, от одного корня происходящих. Ее место всегда самое почетное: она или одна на всем щите, или помещается на среднем щитке, или в первой четверти, а если в другой, то может повторяться в нашлемнике, на одежде щитодержателя, на флаге в его руке и т.п.

Цвет главного поля важен потому еще, что определяет краски намета. Его цветной верх и металлический подбой состоят всегда из тех же цветов, которые есть на щите, или, правильнее, из красок главной фигуры и главного поля.

За этими общими замечаниями, находящими себе применение и в прочих родах и видах гербов, мы переходим к изложению гербов каждого разряда выезжих дворянских фамилий в отдельности.

§ 90. Гербы дворянских родов выезжих из Литвы и Польши. При присоединении какой-нибудь страны к Польше, польские геральдические эмблемы сообщались и жителям новой провинции, причем коренной польский род приобщал пришлый к своему гербу и приписывал его к своему знамени. Оттого к одной эмблеме бывает нередко причислено в Польше по нескольку сот фамилий, которые, прибавляя к своему прозванию наименование той фигуры, которая в их гербе, тем дают полное понятие о всем своем гербе, в сущности неизменном. Это не более как одна фигура, по очертанию обыкновенно простая, и, как скоро в ней допускается какое-нибудь отступление от раз принятой нормы, она получает другое название или образует новый (второй, третий) вид прежнего герба. Эти-то качества, т.е. неизменяемость геральдической фигуры и принадлежность ее многим родам, составляют коренное различие польских гербов от западноевропейских рыцарских, которые, как выражение доблестей, не могут быть совершенно одинаковыми у двух даже братьев, а непременно требуют каких-нибудь отметок, каких-нибудь brisures.

Коренных польских знамен первоначально было немного, и история их происхождения так занимательна и необходима для объяснения быта древних обитателей Польши, что с XIV и XV вв. до настоящего времени изучение их и объяснение послужило материалом не для одного ученого сочинения (Чтобы при самом изложении знамен в польских гербах, перешедших в русскую геральдику, не упоминать всякий раз о тех источниках, которыми мы руководствовались, считаем необходимым привести их здесь все вместе в хронологическом порядке. Высчитывая главнейшие по этой части сочинения, оставляем второстепенные: 1) Johannis Dlugossi seu Longini Canonici quondam Cracoviensis historiae Polonicae libri XII. Lipsiae, 1711. Здесь на с. 17 введения исчислены все древние сочинения по части польской генеалогии и геральдики. 2) Wiadomosc' о rekomismach historyi Dlugosza, jego banderia Prutenorum et insignia seu cleinoda Regni Polonici, wydal Josef Muczkowski. Krakow, 1851. 3) Paprockiego/ a) Panosza, to jest herby znakomitych familij Woiewodstw us kiego i podolskiego, z zalaczeniem wierszy na kazdy herb. Krakow, 1575. b) Gniazdo cnoty, zkad herby rycerstwa slawnego Krölewstwa Polskiego. Krakow. 1578. c) Herby rycerstwa Polskiego na piecioro ksiag rozdzielone. Krakow, 1584. 4) Bielskiego. Kronika Polska. (B 6 т.) Krakowie, 1597. Здесь же на полях означены гербы при именах лиц, их употреблявших. 5) Okolsky S. Orbis Polonis. Krakow, 1641. (В 3 т. Это геральдическое описание, написанное на латинском языке, было у нас особенно известно). 6) Potocki W. Poczet herbow, czyli wiersze i epigrammala na herby znakomitszych familij polskich i litewskich, porzadkiem alfabetycznym herbow z figurami. 1696. 7) Nieseckiego. Kaspra, Korona Polska. 1728-1743. Новейшее издание этой книги сделано Бобровичем: Herbarz Polski Kaspra Niesieckiego, wydany przez Iana Nep. Bobrowiczaw. Lipskie. 1839-1846. (B 10 т.). Хотя оно полнее первого издания, но знатоки отдают предпочтение старому изданию, очень редкому. 8) Heraldyka, to iest osada klewnotow rycerskich. Jos. Alex. Xcia Jablonowskiego, we Lwowie. 1742. 9) Kuropatnickiego. Wiadomosc о kleynocie szlacheckim oraz herbach domow szlacheckich w Koronie Polskiej. Warszawa, 1789. 10) Wieladka. Heraldyka, czyli opisanie herbow oraz familij rodowitej szlachty polskiey. 1794. 11) Malachowskiego. Zbor nazwisk szlachty z opisem herbow. 1805. 12)Гербовник дворянских родов Царства Польского, высочайше утвержденный. Варшава, 1853. Ч. 1-2). Главная забота польских геральдиков состояла в том, чтобы объяснить, отчего каждой геральдической эмблеме придано такое именно, а не другое название, что мог иметь в виду тот, кто первый поместил ее на своем щите, и, сверх того, отыскать эпоху, с которой каждая эмблема вошла в употребление. Событиями польской истории старались объяснить вид и название эмблем: сходство имен некоторых витязей и достопамятных людей с названиями гербов подавало нередко повод к разным соображениям, и хотя мы не вправе отвергать таких объяснений, тем не менее, вместе с новейшими писателями о том же предмете, мы думаем, что напрасно искать разгадки этих эмблем в личных именах и отдельных событиях Польши. Многие из таких знамен древнее ее истории, и едва ли можно думать найти в одном народе объяснение того, что служит достоянием и других славянских племен. В дальнейшем изложении каждого герба в отдельности мы хотя и приводим, на основании польских сочинений, некоторые в каком бы то ни было отношении особенно замечательные объяснения, хотя вместе с другими геральдиками не чуждаемся и цифр для означения года, когда получил начало тот или другой герб, думаем, однако, что это не может еще почесться последним словом науки, а должно означать не более как время, от которого на известных нам печатях сохранилась та или другая эмблема.

Мы не думаем даже, чтобы эмблемам, которые теперь видим в гербах, могло быть придано первоначально такое название. Они далеко не соответствуют понятию, которое обыкновенно соединяется со словом герб. Самая простота, незамысловатость фигуры, ее неизменяемость по каким бы то ни было случайным обстоятельствам, существующая для некоторых из них до настоящего времени неопределенность цветов дают нам полное право повторить здесь то же, что мы сказали выше о русских гербах. Это не более как знамена, как знаки, употребляемые для отличия одного семейства и рода от других семейств и родов, и, если хорошо вглядеться в наши, польские и другие славянские эмблемы, в них отыскиваешь некоторые коренные фигуры, сочетанием которых в таком или ином порядке и образуется вся разница гербов. Крест, луна, звезды, меч, стрелы и подковы — вот основные для геральдических знамен фигуры, которые во множестве встречаются в наших, польских, иллирийских и богемских гербах. Значение их понятно: завоевание некоторых славянских племен чуждыми народами, свержение ими этого владычества, далее, переход из язычества в христианство и, наконец, вековая борьба их с татарами и другими врагами не могли не оставить следов в геральдике Польши и иных славянских земель. Благородный витязь, считавший для себя унизительным сражаться пешим и, следовательно, невообразимый без коня, или представлял себя верхом в бранных доспехах (как, напр., в Литовской погони), или вместо того помещал в своем гербе подкову, эмблему самую почетную и любимую славянином. Не одна тысяча семейств в разных славянских землях пользуется этим знаменем как представителем конного витязя (Известный польский библиограф Вишневский (в своей Historya literatury Polskiej. Krakow, 1845. Vol. V. P. 509) упоминает, что Папроцкий написал даже особое сочинение о подковах, как эмблемах в гербах, под заглавием Strom czyli о herbach ze znakiem podkow. Большое об этом предмете рассуждение есть в конце Силезского гербовника (Stambuch szlezkie) того же автора (1609 г.)). И в каких видах и сочетаниях не представляется подкова! Далее, победа креста над луною, т.е. язычеством, татарами, победа, одержанная мечом, и награда, которая ожидала в небесах всякого, кто исполнил на земле веления Бога (звезды), делают понятным смысл и значение вышеозначенных геральдических фигур. Этому же обстоятельству обязана большая часть польских гербов красным, кровью упитанным полем щита. Нам кажется, что встречающиеся на них фигуры в своих многообразных сочетаниях могут быть по всей справедливости названы иероглифами идей, верований и преданий разных славянских народов: это-то качество и составляет коренное, существенное отличие их от эмблем рыцарских Западной Европы, от эмблем личных, не народных.

После этого понятно, отчего во всех славянских землях знамена в гербах, различаясь в некоторых подробностях, в сущности одни и те же (Обращаем внимание на следующие, считающиеся лучшими для сравнения славянских гербов сочинения Папроцкого: a) Zrdcadlo slavneho Margrabstwij Morawskeho. 1593. Olomutii. b) Diadochos seu Stemmato graphia Bohemiae regni. 1602. c) Stambuch Szlezki. W Brunie, 1609). Одинаковость, повторяем мы, убеждений должна была повлечь за собою и одинаковые эмблемы в гербах; и если они развились преимущественно в Польше и Литве, то это потому, что в Польшу выезжали дворяне Силезские, Богемские, Моравские, Иллирийские, Прусские и др. Они вносили свое знамя в общую, так сказать, сокровищницу, из которой потом раздавались гербы вновь прибывавшим без таких знамен.

Вот почему, называя такую геральдику польскою, мы уступаем только общепринятому обыкновению, усвоенному в науке термину. Строго же говоря, геральдическая школа с такими отличительными чертами свойственна и другим славянским землям. Вот почему далее ни из какого другого источника, кроме этого, Россия не могла заимствовать своих эмблем. Западная геральдика основана совсем на иных началах, что доказывает история нашего и рыцарского дворянства, а эмблемы Германии, Франции, Италии, Англии и т.д. остались в гербах фамилий выезжих из этих стран.

Кроме того, что долгое пребывание под владычеством Польши многих русских провинций, Литвы, Малороссии и Галицкой Руси должно было распространить между дворянами этих областей употребление знамен польской геральдики, кроме того, что гербы свои привозили к московскому двору польские и литовские роды, выезжавшие к нам во множестве, эти же эмблемы по случайному сходству прозваний с именами знамен, равно как по родовой связи и иногда по сходству фамилий с прозваниями тех лиц, которые их употребляли, были усваиваемы русскими вообще. Поэтому никак не должно думать, что к выезжим из Польши дворянам принадлежат все те дворянские роды, в гербах которых видим польские знамена. На эти геральдические отличия имели право все русские, а если мы, говоря о выезжих из Польши родах, будем приводить иногда гербы русских дворянских фамилий, то это только потому, что эмблемы у них заимствованы из польской геральдики и что иначе мы не избежали бы частых повторений. Понятно также, отчего гербы русских дворянских родов татарского происхождения имеют много общего с вышеозначенными гербами. Татары не могли внесть в нашу геральдику своего элемента, как внесли его Германия, Франция, Италия и др. страны, а идею борьбы христианства с исламом русский мог выразить только знаками, для него доступными, взятыми из польской геральдики.

Заимствование гербов делалось или без всякой в знамени перемены, или с некоторыми изменениями, чрез которые постоянно просвечивает их первоначальный и коренной вид. Такие перемены, не чуждые, впрочем, и западной рыцарской геральдике, были необходимы для того, чтобы отличить герб одной фамилии от других гербов одного с ним разряда, а иногда делались вследствие требований геральдики как науки или в память отличий и подвигов. Для образца мы приведем несколько наиболее резких примеров разделения составных частей одного знамени по разным полям, перестановки их и изменения цветов: 1) в гербе, напр., Гржимало воин должен стоять в воротах крепости о трех башнях; у Повалишиных (Грб. VIII, 35) он поставлен на крепости вместо третьей башни; 2) в гербе Кисель изображается серебряная палатка, увенчанная крестом, а над шлемом ставятся три кирпичные башни (Грб. III, 9); у Брусиловых герб (VII, 123) разбит на две половины, и из них верхняя рассечена на три части, составные же эмблемы герба Кисель расположены в нем так, что палатка занимает всю нижнюю половину, башня — две крайние трети, а крест — среднюю треть верхней половины: 3) чаще других употребляется в наших гербах Лелива: в ней не только цвет и форма звезды с луною изменяются, но и положение их различно. Ср. гербы Пусторослевых (VII, 12), Сенявиных (II, 67), Шевичев (II, 132) и др.; 4) отделение крестов от подков часто в гербах Любичь, Побог и Ястржембец. Ср. гербы Белокопытовых (VIII, 60), Желтухиных (III, 58), Митусовых (II, 105), Мухановых (II, 88), Чашниковых (VII, 109), Чуфаровых (IX, 46) и др.; 5) в гербе Микулинском три прописных буквы М покрывают одна другую, и над верхнею поставлен крест; все знамя в голубом поле. В гербе же Микулиных (VII, 40) щит разбит на две половины: из них в верхней,

Глава восемнадцатая. Гербы за отличия на службе. [§ 97] Общие приметы гербов лиц, пожалованных княжеским, графским и баронским достоинствами, и дворянских гербов разных царствований. Гербы лейбкампанские. Короны, нашлемники, щитодержатели и девизы.

Путь к высшим степеням служебных отличий был у нас издревле открыт для каждого. Одни заслуги дают право на такое отличие, и в гербе они находят себе верного истолкователя и неизменный памятник: переходя из рода в род, он напоминает грядущим поколениям деяния их предков и побуждает к таким же подвигам. И эти последние могут найти себе также выражение в гербе, который становится живою летописью рода и его деятельности.

Самые почетные у нас звания - княжеское и графское. Мы начнем с них, покажем историю пожалования этих достоинств и затем исчислим признаки, которые соответствуют им в гербах. За графскими гербами следуют гербы баронов, также с своими приметами, и, наконец, дворянские. Так как некоторые эпохи оставили в гербах дворян, принимавших участие в тех или других подвигах своего времени, характеристические признаки, то необходимо показать и их. Сюда относятся т.н. лейб-кампанские (1741 г.) гербы, равно как те внешние приметы, которые употреблялись в разные царствования при пожаловании гербов. Здесь же должно найти место описание корон на гербах дворян с особенными почетными титулами и без них, шлемов, наметов, девизов и щитодержателей.

Затем, переходя к отдельным родами видам заслуг на разных поприщах государственной деятельности, мы в примерах, заимствованных из Гербовника, исчислим, какие эмблемы в наших гербах соответствуют разным видам отличий, как они дополняют родовые эмблемы в гербах старых дворянских фамилий и как выразились у вновь пожалованных дворян. Считаем лишним предупреждать при этом, что наше обозрение не может обнять всех видов заслуг и всех их оттенков. Мы представляем образцы, применяясь к которым легко выразить разные видоизменения в отличиях.

Следуя вышесказанному порядку, мы изложим:

§ 97. Общие приметы гербов лиц, пожалованных княжеским, графским и баронским достоинствами, и дворянских гербов разных царствований. Короны, нашлемники, щитодержатели и девизы.

Разделение государства на графства и раздача их для управления графам (по буквальному переводу - старостам) есть учреждение западной феодальной Европы. Первоначально графы были только королевскими наместниками, и, кроме управления вверенной им области и суда над ее жителями, они обязывались в случае войны выводить туземное войско и ставить его под королевское знамя. В этом отношении несколько графов были подчинены одному герцогу. Местоположение области, вверенной графу, т.е. была ли она пограничная, или укрепленная, или земледельческая и т.п., и с другой стороны, различие обязанностей, возложенных на графа, и объем предоставленных ему прав, объясняют названия: маркграф, бургграф, гауграф, центграф, динграф, виндграф, гольцграф, стальграф и пр. С усилением феодализма в Западной Европе графы присвоили себе вверенные им области и таким образом стали богатыми, независимыми землевладельцами(1). Право утверждать за избранными лицами графства, что в то время было равнозначительно с пожалованием в графское достоинство, составляло одно из преимуществ германских императоров, наследовавших после Карла Великого и его ближайших преемников (в 962 г.) вместе с короною римских императоров некоторого рода покровительство и господство над землями Германии, входившими в состав Римского колосса. Такое право оставалось за германскими императорами, пока существовала Священная Римская империя, т.е. до 1806 г., когда с образованием самостоятельных в самой Германии королевств император Франц II утратил свое прежнее на германские земли влияние и принял титул императора Австрийского(2).
_____
(1) Eichorn. Deutsche Staats und Rechtsgeschichte. Goettingen. 1843. Bd. 1. P. 162-163, 167, 192; Bd. 2. P. 109. Fl.
(2) Ibid. Vol. 2. P. 36-39; Vol. 4. P. 602-611.

До царствования Петра Великого у нас не жаловалось ни княжеское, ни графское достоинство. Княжеский титул принадлежал издавна многим фамилиям, но это были потомки удельных князей; графов же вовсе не было, и боярство оставалось высшею наградою, которой удостаивался в то время служилый человек(3). Таким образом, понятно, отчего Петр Великий для пожалования русских в графы считал первоначально необходимым утверждение их в этом титуле римским императором, от которого им и выдавался диплом. Впрочем, большая часть графов Римской империи была потом возводима в русские графы (напр., графы Головкины, Воронцовы, Дмитриевы-Мамоновы, Кушелевы-Безбородко и др.). Впрочем, некоторые остались только графами Римской империи (напр., Комаровские, Матвеевы, Морковы), и гербы их помещены в одном отделении с гербами дворян, не имеющих титулов. Наконец, как Петр Великий, так и преемники его за особенные заслуги престолу и отечеству возводили прямо в графы, и прежде других такого отличия удостоился род Шереметевых (в 1706 г.). Герб их описан выше. Мы остановимся на Головкиных, графах Римской империи с 1707 г., возведенных в русские графы в 1709 г., и на дипломе, выданном им по этому случаю в 1710 г. Заметим вообще, что для отечественной истории сведения, сообщаемые в подобных дипломах, очень важны во многих отношениях, и собрание этих материалов было бы драгоценным приобретением для науки. Не меньшего внимания заслуживают эти документы и со стороны русского геральдика, потому что описание и иногда объяснение герба, видимого свидетеля заслуг, составляет существенную часть этих грамот, в которых всегда и помещается живописное изображение герба. Считая излишним печатать здесь вполне те графские дипломы, которые не были еще изданы, и которые удалось нам собрать, мы приведем из диплома 1710 г., данного графу Головкину, начало и конец, тем более что форма их осталась почти без изменения до настоящего времени.
_____
(3) Котошихин Г.К. Указ. соч. С. 21-22.

Диплом этот начинается так:
"Божиею споспешествующею милостию мы пресветлейший и державнейший великий государь, царь и великий князь Петр Алексеевич; всея Великия и Малыя России самодержец (следует пространный титул) будущих веков на память объявляем настоящею нашею жалованною грамотою всем:
Аще данная нам от Всевышнего самодержавная власть во Всероссийском нашем наследном и принадлежащих к оному пространнейших царствиях и государствах тако распространяется, что вся достоинства и высокие степени чести во оном издавна обыклые и по воле нашей возведенные, каждому по заслугам и по милости нашей раздавати, в благоволение нашем состоит, обаче в награждении знатных степеньми чести и титулов в нашем царствии богатодарность нашу сими обыкли есмы пределы заключать, рассмотряя чрезвычайные заслуги и высокое достоинство онаго, его же на степень знатнейшаго графскаго преимущества возвести соизволим".
Исчисление заслуг, стяжавших Головкину право на это отличие, занимает большую часть диплома, который оканчивается так:
"Того ради мы пресветлейший и державнейший великий государь, царь и великий князь Петр Алексеевич самодержец Всероссийский нашего Всероссийского царствия и государств вернолюбезным подданным как духовным высшия и нижния степени, так и мирским, в нашем царского величества синклите обретающимся, принцам или князьям и прочим высоким министрам, в войсках же наших на земле и море служащим фельдмаршалам и адмиралам, генералам и вице-адмиралам и прочим вождем и высокаго и низкаго чину офицерам, такожде благоурожденным нашим дворянам и всем вообще и коемуждо особно, гражданским канцелярийским верховным и нижним служителям и земскаго чина президентам и бургомистрам и мещанам и всем Всероссийскаго нашего царствия подданным всякого чина, милостиво повелеваем, и указом нашим имянным утверждаем; а прочих потентатов, принципов и князей братски и любезно просим и желаем, дабы помянутаго нам и Всероссийскому нашему царству вернолюбезного Римскаго и Российскаго государств графа Гаврила Ивановича Головкина и законных его детей и наследников мужеска и женска роду нисходящей линии, в вечныя времена, в рассуждении к нам и к царству нашему помянутыя его верныя службы, нашим и Римскаго и Российскаго государств графом признавали, почитали, писали и именовали и по милостивому нашему возвышению председательство в духовных и сенаторских советах по достоинству оному позволяли и прочие преимущества и почтения отдавали, якоже брата нашего любезнейшаго, пресветлейшаго и державнейшаго Иосифа, избранного Римского цесаря и иных, ему данной диплом в себе содержит, которую сею нашею царскаго величества милостивою жалованною грамотою купно во в сем подтверждаем и подданным нашим оной приймать.и потом исполнять повелеваем, под опасением преступникам нашего царскаго величества гнева и пени ста фунтов чистаго золота, из которой половина в казну нашу, а остаточное же тому озлобленному доправлено быть имеет без всякой пощады, не смотря лица или чина; прочих же Потентатам, Принцыпом и Князем в таковых же мерах воздавати обещаем; якоже во свидетельство сей нашей к помянутому нам вернолюбезному графу Гаврилу Ивановичу Головкину милости и достойнаго возвышения прилагаем нашу и Всероссийскаго нашего царствия печать, при подписании нашей царской руки"(4).
_____
(4) Ср.: Древняя российская вивлиофика. Т. 11. С. 483; Графский диплом Зотову от 1713 г.

Графские дипломы императоров Священной Римской империи писались на латинском языке и составлялись по сведениям, которые сообщались от нашего двора, как то доказывает хранящаяся в Румянцевском Музеуме в подлиннике за подписанием австрийского императора Карла грамота от 1714 г. на графское достоинство Андрею Артамоновичу Матвееву. Она писана на восьми пергаментных полулистах (in quarto), оболчена в парчу и заключает в себе, кроме подробного описания происхождения и заслуг рода Матвеевых, изображение герба их красками и удостоверение, что австрийским правительством к родовому гербу Матвеевых прибавлены почетные эмблемы. В соответствие с новым званием графа, Матвеева велено было именовать Hochwohl-geboren, Высокородным. Впрочем, форма изложения такая же, как в русских дипломах на графское достоинство: после пространного титула Римского императора и предисловия с изложением прав государя награждать заслуги и высшими степенями отличий следует исчисление тех подвигов, которые сделали Матвеева достойным такого отличия. В конце диплома предписывается всем и каждому уважать пожалованного и воздавать ему должные по достоинству почести, под опасением за противное государева гнева и пени в сто марок чистого золота, из которых одна половина поступает в казну, другая в пользу обиженного (См. Приложение 5).

Общие приметы гербов лиц, пожалованных княжеским достоинством, состоят в том, что гербы их покрываются мантиею, опускающеюся из-под княжеской шапки (см. § 27, п. 7). Верх мантии бархатный, малиновый, подбой горностаевый. На щите помещается обыкновенно три шлема, реже число их простирается до пяти (гербы князей Меньшиковых I, 15; Вязмитиновых X, 6), из них средний бывает открыт впрям, а крайние ставятся боком (в три четверти), забралом к среднему. Короны бывают иногда на всех шлемах обыкновенные дворянские (напр., у князей Лопухиных IV, 6); чаще, однако, средний щит покрывается княжескою шапкою и поддерживает императорского орла, увенчанного тремя коронами. Шлемы могут быть украшены нашлемниками, которые или соответствуют эмблемам, помещенным в щите, и служат им дополнением, или прибавлены для почета и за особенные заслуги.

Присвоенная графским гербам корона есть золотая о девяти зубчиках или перлах; она полагается или только на шлеме (герб графов Мусиных-Пушкиных I, 17; Чернышевых I, 20), иногда на каждом из трех шлемов или на щите(5) и среднем шлеме (герб графов Гудовичей IX, 4; Дибича-Забалканского X, 13; Каменских V, 9; Кушелевых IV, 11; Паниных I, 25; Протасовых VIII, 5; князей Варшавских, графов Паскевичей-Эриванских X, 3, 14; Разумовских I, 21; Румянцевых III, 4; гр. Шереметевых II, 10; Строгановых II, 16; Салтыковых II, 15; Толстых II, 12 и др.) или, наконец, повторяется, кроме щита и шлема, на маленьком щитке, помещенном в сердце герба и заключающем в себе родовую эмблему (герб графов Головкиных I, 16).
_____
(5) Графы Татищевы, имеющие по происхождению от удельных князей право на княжеские мантию и шапку, покрывают графскою короною только щит (VII, 5), удерживая прочие атрибуты княжеских гербов (§ 27, п. 7).

Шлемов в графских гербах по большей части три, и только редко шлем бывает один (гербы гр. Бестужевых-Рюминых I, 19; Бобринских I, 27; Головкиных I, 16; Мусиных-Пушкиных I, 17; Разумовских I, 21; Чернышевых I, 20; Шереметевых II, 10 и др.). Нашлемники (если они есть) состоят по большей части из родовых эмблем, которые помещаются или на среднем шлеме (гербы графов Головкиных I, 16; Минихов I, 18; Разумовских I, 21), или на одном из боковых (гербы гр. Завадовских I, 31; Потемкиных I, 26). В нашлемнике также находят себе место особенно почетные эмблемы, которые или пропущены в щите, или так важны, что повторяются (герб графов Толстых II, 12).

Далее, общая княжеских и графских гербов (за немногими исключениями, напр., герба графов Мусиных-Пушкиных I, 17) примета состоит в помещении в них русского императорского или римско-германского орла или, наконец, того и другого. Оба они черные и двуглавые, но первый увенчан тремя императорскими коронами и имеет на груди или московский герб или вензель государя, пожаловавшего графское достоинство (хотя бывает иногда и без этих примет); второй же орел, т.е. герб Священной Римской империи, отличается кружками (диадемою) вокруг глав орла. Помещение в графском гербе русского или римского орла зависит от того, кем достоинство это пожаловано. Если изображены оба герба, значит, что лицо первоначально было возведено в графы Римской империи и потом пожаловано тем же достоинством в России. В обоих случаях место, которое предоставляется орлу, бывает чрезвычайно различно. А именно:

1) в гербе графов Разумовских (I, 21) весь щит герба, разбитый на два поля: правое золотое и левое черное, занят изображением двоеглавого коронованного орла переменных с полями цветов, и на груди орла, в голубом щитке, помещена родовая эмблема, повторяющаяся и в нашлемнике, т.е. серебряная, двумя красными стрелами с обеих сторон поперек пробитая лата. В гербе графов Перовских на персях подобного же орла олень;

2) в нашлемнике, над графскою короною (гербы графов: Безбородко I, 29; Блудовых; Бобринских I, 27; Бутурлиных I, 22; кн. Варшавских, гр. Паскевичей-Эриванских X, 3, 14; Воронцовых I, 28; Вязмитиновых X, 6; Гудовичей IX, 4; Завадовских I, 31; Зотовых VIII, 3; Зубовых VI, 4; Курута X, 11; Ламбздорфов X, 5; Меньшиковых I, 15; Морковых I, 60; Паниных I, 25; Потемкиных I, 26; Салтыковых II, 15; Сиверc VII, 4; Строгановых II, 16; X, 12; Толстых II, 12; Толь X, 15);

3) в вершине щита (гербы графов: Аракчеева IV, 15; Безбородко I, 29; Бестужевых-Рюминых I, 19; Васильевых VII, 6; Вязмитиновых X, 6; Дибича-Забалканского X, 13; Канкриных X, 16; кн. Ливен Х, 2; гр. Остерманов II, 13; фон-дер-Пален IV, 10; Протасовых VIII, 5; Суворовых II, 14; Толь X, 15);

4) в сердце герба (гербы графов: Бобринских I, 27; кн. Варшавских, гр. Паскевичей-Эриванских X, 3; 14; Каменских V, 9; Ламбздорфов X, 5; Меньшиковых I, 15; фон-дер-Остен-Сакен III, 5; Ростопчиных IV, 12; Румянцевых III, 4; Строгановых II, 16; X, 12) или, наконец,

5) в разных частях щита, причем орел помещается или целый или в разделениях (гербы графов: Бутурлиных I, 22; Головкиных I, 16; Ефимовых VII, 3; Минихов I, 18; Орловых I, 23, 24; Орловых-Денисовых VIII, 4; Потемкиных I, 26; Румянцевых III, 4; Салтыковых II, 15; Толстых II, 15; Чернышевых I, 20).

По некоторым атрибутам орла можно узнать, в какое время пожаловано графское или княжеское достоинство, а именно: при государе императоре Павле Петровиче на груди орла нередко помещались заглавная буква П под императорской короною и под нею цифра I (гербы графов: Аракчеева IV, 15; Буксгевден I, 32; Дмитриевых-Мамоновых I, 30; Завадовских I, 31; Кушелевых IV, 11; Кочубеев IV, 13; Кутайсовых IV, 14; Лопухиных IV, 6; фон-дер-Пален IV, 10; Ростопчиных IV, 12; Строгановых II, 16). В некоторых гербах того же царствования означенный вензель положен на Мальтийском кресте (гербы: князей Аргутинских-Долгоруковых V, 6; графов Орловых-Денисовых VIII, 4).

Шифр государей императоров Александра Павловича и Николая Павловича виден на груди двуглавого орла в гербах лиц, пожалованных княжеским и графским достоинствами в эти царствования (гербы графов: Вязмитиновых X, 6; Гудовичей IX, 4; Ламбздорфов X, 5; Строгановых X, 12; Толь X, 15); заслуги же в два царствования объясняют помещение на груди орла двух царских вензелей; напр., когда в 1799 г. штатc-дама Шарлотта фон-Ливен была возведена в графское достоинство, над родовым гербом Ливенов помещен двуглавый орел, имеющий на груди, в голубом щитке, имя государя императора Павла Первого (IV, 9), а когда в 1826 г. графиня Ливен возведена с потомством в княжеское Российской Империи достоинство, с титулом светлости, рядом с описанным щитком, на груди орла, помещен другой такой же с высочайшим именем государя императора Николая I, в знак монаршего благоволения (X, 2). Тем же объясняется, отчего в гербе графов Кочубеев (IV, 13) на груди орла, в вершине щита, изображен вензель только государя императора Павла Петровича; в княжеском же их гербе (X, 4) орел с этим вензелем помещен в нашлемнике, а в сердце щита, на золотом щитке, виден Российский государственный герб с буквою П.

О девизах и щитодержателях в гербах княжеских и графских будет упомянуто ниже, в отделе о дворянских гербах. Теперь же мы перейдем к гербам лиц, пожалованных баронским достоинством. Дипломы на этот почетный титул по форме своей мало отличаются от графских. При Петре Великом в 1721 г. такой диплом был пожалован государственному подканцлеру, тайному советнику Петру Павловичу Шафирову.

Отличительный признак баронских гербов состоит в баронской плоской короне (в роде бурелета), которая полагается на шлеме (гербы баронов: Колокольцевых VIII, 6; Местмахеров VII, 7; Строгановых I, 34; Фридрихсов I, 35; Черкасовых III, 6) и может повторяться на щите (гербы баронов Раль IX, 6; Роговиковых IX, 7; Штиглицев X, 18). Шлемов на этих гербах бывает иногда два, но чаще на баронский щит ставится один шлем, над которым, равно как над короною, может быть помещена родовая эмблема (напр., у баронов Строгановых - медвежья голова, I, 34).

Российский государственный герб помещается в баронских гербах иногда в вершине (гербы баронов Меллер-Закомельских I, 36; Ралей IX, 6; Роговиковых IX, 7) или в другой части щита (герб баронов Вельго V, 10).

В гербах лиц, пожалованных из дворян сперва баронским, потом графским достоинством, из трех шлемов на среднем полагается графская корона, из крайних на одном - обыкновенная дворянская, на другом - баронская (гербы графов: Аракчеева IV, 15; фон-дер-Пален IV, 10).

Вокруг графских и баронских гербов намет такой же, как и в гербах дворян, не пользующихся почетным титулом, и состоит из листьев, обнимающих щит. Цвета намета те же, какие главной эмблемы и главного поля, если эмблем в гербе несколько; если же фигура в щите одна, то цвета' поля и эмблемы повторяются в намете. В нашей геральдике принимается также за правило: не помещать краски на краску и металла на металл. Оттого и намет, представляющий повторение цветов щита, имеет верх цветной и подбой металлический.

Эти правила вполне применимы и к гербам дворян без почетных титулов. В гербах этого разряда щит обыкновенно покрывается одним шлемом: он ставится впрям, бывает подложен красным и имеет шесть золотых решетин. На шее, на золотой цепи, нередко висит золотая корона. У некоторых татарских родов мы видели (§ 95) вместо описанных атрибутов дворянских гербов - чалму. Иногда шлему придается форма нынешних касок с забралом (герб Киреевых X, 46), или его покрывает боярская шапка (герб Шетневых IV, 21), но эти изъятия редки и составляют отступление от правил.

Нашлемник состоит обыкновенно из страусовых перьев, числом трех или пяти, равно как из особенных фигур, которые составляют по большей части вторую половину эмблем в щите, хотя бывают случаи, что в нашлемнике помещается такая фигура, которая не могла найти себе места в гербе или которую хотят особенно выдвинуть.

Щитодержатели, кроме происхождения рода, употребляющего герб (ср. § 27, п. 6), свидетельствуют о заслугах лица, о том, в каких действиях, в какой части России и на каком поприще оно отличилось. Считаем достаточным объяснить мысль нашу следующими примерами:
- в гербе графа Аракчеева (IX, 3), который в качестве генерал-инспектора артиллерии и управляющего военным департаментом так много способствовал усовершенствованию у нас оружия и вообще военного дела, щит держат с правой стороны артиллерист, с левой гренадер;
- у гр. Безбородко (I, 29) щитодержатели - скифы с непокровенными главами, из них стоящий с правой стороны держит стрелу, с левой масличную ветвь;
- у князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского (X, 3, 14) по сторонам щита поставлены с правой гренадер, с левой воин в одежде кавказских народов;
- у князя Меншикова - два солдата (I, 15);
- у князя Лопухина, бывшего министром юстиции, щитодержатели с правой стороны герба - богиня, имеющая в руках весы правосудия, с левой - воин со знаменем (IV, 6);
- у графа Миниха (I, 18) с правой стороны герба стоит воин, имеющий на шлеме каменную стену с геометрическим в руке рисунком, воин же с левой стороны держит на плече карабин;
- у Морковых, графов Римской империи, щитодержатели - два сармата, из которых стоящий с правой стороны держит золотую саблю, обвитую дубовой ветвью, с левой сидящий имеет при бедре саблю и опирается на отрубок [I, 60];
- у гр. Орловых-Денисовых (VIII, 4), Платовых (IX, 5) и у Потемкиных (I, 26) по сторонам герба видны казаки;
- герб графов Разумовских (I, 21) держат с одной стороны скиф с колчаном, стрелами и луком, с другой - малоросс;
- гр. Сперанского - с правой стороны тобольский городовой казак, с левой - бурят;
- о подвигах Шелехова, жертвовавшего жизнью и состоянием для присоединения к России жителей Северной Америки, свидетельствуют два американца, держащие его герб: один из них имеет в руке Меркуриев жезл, другой якорь (IV, 143).

Девизы состоят у нас почти всегда из выражений на латинском или русском языке, заключающих в себе правила жизни и деятельности. Мы исчислим главнейшие девизы наших гербов:

Гр. Аракчеева: Без лести предан (IV, 15; X, 3);

Гр. Безбородко: Labore et zelo, т.е. трудом и усердием (I, 29);

Гр. Бестужевых-Рюминых (I, 19): in Deo salus mea, т.е. в Боге мое спасение;

Гр. Бобринских (I, 27): Богу слава, жизнь Тебе;

Брискорнов (IV, 144): Tu Numinis instar mihi, т.е. Ты для меня подобие Божества;

Гр. Брюс (II, 11): Fuimus, т.е. мы были;

Гр. Воронцовых (I, 28): Semper immota fides, т.е. верность никогда непоколебимая;

Гр. Вязмитиновых (X, 6): путем правды и усердия;

Гр. Головкиных (I, 16): dedit haec insignia virtus, т.е. доблесть дала эти отличия;

Гр. Гудовичей (IX, 4): armis et labore, т.е. оружием и трудом;

Гр. Дибича-Забалканского (X, 13): suum cuique, т.е. всякому свое;

Донауровых (IV, 142): Tibi soli, Тебе Единому;

Гр. Завадовских (I, 31): Fieri praestat, guam nasci, т.е. лучше быть пожалованным, чем родиться (графом);

Гр. Зотовых (VIII, 3): верность и терпение;

Зыбиных (III, 76): Fuimus, т.е. были;

Искрицкого (VI, 154): Помяну милость Твою в роды родов;

Гр. Канкриных (X, 16): Labore, т.е. трудом;

Гр. Клейнмихель: усердие все превозмогает;

Гр. Кутайсовых (IV, 14): живу одним для одного;

Гр. Кушелевых (IV, 11): Единому предан;

Гр. Ламбздорфов (X, 5): Богу предаю всю надежду;

Кн. Ливен (X, 2): Богу и Государю;

Кн. Лопухиных (IV, 6): Благодать;

Мануцци (VI, 133): Твой есмь аз, спаси мя;

Гр. Матвеевых: laboribus, mentis: virtute ас sanguine, т.е. трудами, заслугами: храбростью и кровью;

Мусиных-Юрьевых (VII, 171): Сила Бога в немощи совершается;

Обольяниновых (IV, 62): твердостью и усердием;

Гр. Орловых-Денисовых (VIII, 4): службою и храбростью;

Гр. фон-дер-Пален (IV, 10): Constantia et zelo, т.е. постоянством и усердием.

Кн. Варшавских, гр. Паскевичей-Эриванских (X, 3, 14): честь и верность;

Гр. Перовских[XI, 22]: не слыть, но быть;

Гр. Платовых (IX, 5): за верность, храбрость и неутомимые труды;

Гр. Поццо де Борго (X, 10): virtute et consilio, т.е. храбростью и советом;

Гр. Ростопчиных (IV, 12): честью и верностью;

Гр. Разумовских (I, 21): Famam extendere factis, т.е. славу (должно) увеличивать деяниями;

Гр. Румянцевых (III, 4): Non solum armis, т.е. не только оружием;

Гр. и кн. Салтыковых (II, 15; IX, 2): за верность, усердие и труд;

Гр. Сперанского [XI, 11]: Sperat in adversis, т.е. и в несчастьи надеется;

Столыпиных (X, 31): Deo spes mea, т.е. на Бога моя надежда;

Гр. Строгановых (X, 12): Ferram opes patriae, sibi nomen, т.е. Отечеству принесу богатство, себе (оставлю) имя;

Гр. Толь (X, 15): Бог моя надежда;

Шелехова (IV, 143): Верою и усердием.

В редких случаях значение девиза объясняется эмблемою, помещенною в гербе; напр., у гр. Блудовых герб состоит из орлиной лапы, под нею девиз: nоn in aves, sed in angues, т.е. не на птиц, а на змей; у Державиных в нашлемнике рука держит звезду, девиз: Силою вышнею держуся (V, 38); в гербе Копиевых (VII, 92) изображены в серебряном поле вылетающие из облаков громовые стрелы, которые ударяют в гору, выходящую из моря, девиз гласит: не поколеблет; у Кочубеев (гр. и кн.) сердцу и пламени соответствует девиз: elevor ubi consumor, т.е. когда подымаюсь, поглощаюсь (III, 49; IV, 13; X, 4); у Майковых в гербе конь, девиз: не останусь (III, 67); у гр. Остерманов (II, 13) родовая эмблема пальма, девиз: nес sol, nес frigora mutant, ни зной, ни стужа не изменяют [мне].

Кроме примет, свойственных всем дворянским гербам или большей их части, есть еще признаки, отличающие особые их виды. Сюда относятся т.н. лейб-кампанские гербы, оставшиеся до сих пор у очень многих дворянских фамилий в память существования полка или роты, оказавшей особенную верность императрице Елисавете Петровне при восшествии ее на прародительский престол. Сама государыня наименовала себя капитаном Лейб-кампанской роты, капитан-поручиком был назначен полный генерал армии, поручиком генерал-лейтенант и т.д., в унтер-офицерах, капралах и рядовых служило много знатных дворян. Прочих, хотя бы и не дворянского происхождения, но оставшихся верными законной государыне, велено было внести также в дворянскую книгу и на память будущим поколениям сочинить им гербы, в которых одна половина должна быть общая для всех по особо утвержденному рисунку, а в другой повелено сохранить родовые гербы, если они были, или поместить вновь данные эмблемы(6).
_____
(6) Указ 1741 г. дек. 31 (N 8491). Именной; Указ 1749 г, июля 21 (N 9653). Сенатский.

В 1742 г. проект лейб-кампанского герба был утвержден и заключает в черном поле золотое стропило с изображением трех лопнувших гранат, над стропилом означены две серебряные пятиугольные звезды, под стропилом видна одна такая же звезда. Описанная эмблема в большей части гербов этого разряда занимает правую половину щита, в очень немногих (гр. Воронцовых I, 28 и Шуваловых) - вершину. Щит увенчан дворянским шлемом, которого забрало обращено вправо, на шлем наложена лейб-кампанская гренадерская шапка с страусовыми на ней перьями красным и белым; по сторонам шапки видно два орлиных черных крыла и на каждом из них по три серебряных звезды. У пожалованных графским достоинством лиц, имеющих такой герб, описанная шапка между орлиными крыльями покрывает один из шлемов (герб графов Воронцовых I, 28). Девизом лейб-кампанских-гербов повелено быть выражению: «за верность и ревность»(7). При тогдашних средствах Герольдии трудно было найти достаточное количество живописцев, которые бы изготовили для всех пожалованных лейб-кампанскими гербами дипломы и патенты. Отовсюду были сбираемы художники, неоднократно делались подтверждения об окончании этой работы(8), и гербы даны многим лейб-кампанцам, но не всем. Исчисляя помещенные в Гербовнике, мы, чтобы не описывать эмблем, вошедших в каждый из них, заметим вообще, что, кроме сохраненных родовых эмблем, в левой стороне рассеченного на две половины щита помещались: оружие разного рода, хлебные растения, снопы, пчелы, равно как фигуры, соответствовавшие прозванию лица. В алфавитном порядке гербы эти суть: Андреева (III, 121); Андреевских (III, 137); Балашовых (II, 136); Барсуковых (VI, 156); Булатовых (III, 135); Бурцовых (III, 100); Волковых (III, 120; VI, 70); Вороновых (III, 134); Гавриловых (I, 98); Горюновых (I, 96); Григорьевых (III, 122); Дехтяревых (I, 94); Екимовых (III, 138); Жердиных (III, 119); Журавлевых (I, 90); Заворуевых (III, 140); Зотовых (I, 92); Зыкиных (III, 139); Игнатьевых (I, 89); Картавцевых (VIII, 55); Карташевых (I, 99); Козловых (II, 137); Кузнецовых (III, 124); Лаптевых (III, 123); Ласунских (VIII, 29); Лукиных (VIII, 117); Лучковых (III, 133); Мартыновых (VII, 17); Маскиных (III, 130); Матеровых (III, 128); Михайловых (II, 140); Муравьевых (II, 138); Нечаевых (III, 141); Охлестышевых (III, 116); Подрезовых (III, 126); Рахманиновых (IV, 134); Русеновых (II, 139); Рябиковых (I, 97); Савиных (III, 115); Семичевых (I, 95);. Суриных (I, 93); Трусовых (III, 118); Увакиных (III, 129); Улучкиных (I, 91); Ухтомских (III, 127); Храповицких (II, 127); Черносвитовых (VIII, 70); Шалимовых (III, 117); Шаминых (III, 131); Шераповых (III,132); Шуриновых (III, 136).

В 1762 г. лейб-кампанская рота уничтожена, и служившие в ней распределены по другим полкам и службам: иные совсем уволены(9).
_____
(7) Указы: 1742 г. окт. 15 (N 8639). Высочайше утвержденный доклад Сената; 1742 г. нояб. 25 (N 8666). Здесь исчислены имена лиц, служивших в лейб-кампанской роте; 1749 г. дек. 7 (N 9690).
(8) Указ 1749 г. июля 21 (N 9653). Сенатский.
(9) Указ 1762 г. марта 21 (N 11480). Именной.

Нам остается еще показать, как в разные царствования в гербах означалось самое их пожалование. Это такие приметы, по которым при первом взгляде на герб можно положительно определить время его дарования или увеличение почетными эмблемами; так, гербы, пожалованные в царствование императрицы Екатерины II, нередко отличаются императорскою короною в горностаевом или ином поле, помещенною в вершине или другой части герба (Гербы Ганов I, 129; Гогель I, 141; Евреиновых I, 108; Лебедевых I, 145; Михайловых I, 137; Облеуховых II, 114; Фалеевых I, 113; Шешковских I, 115; Яковлевых I, 116). Такая корона занимает иногда все поле щита в гербе (герб Ивановых I, 142).

Гербы, жалованные при государе императоре Павле Петровиче, нередко отличаются государственным гербом с положенным в сердце его мальтийским крестом (герб Мусиных-Юрьевых VII, 174), или вензелем государя (см. выше и герб Искрицких VI, 154), или, наконец, повторенными четыре раза и сложенными в крест вензелями П (герб Брискорнов IV, 144).

35 Гласный герб (геральд.)

 

 

рус. — гласный/говорящий герб (Фигура, изображение, эмблема) франц. — (armes ) parlante нем. — redende Wappen; redendes bild ———— Полугласный герб Таблица гласных эмблем ———— Герб, содержащий изображение фигуры, название которой фонетически тождественно или очень близко собственному имени владельца герба. Гербы, в составе которых имеются фигуры, цвета или композиционные построения, представляющие собой явные или опосредованные указания на имя владельца герба. Составляющие такой геральдический ребус фигуры называются гласными. Среди муниципальных гербов Свердловской области гласные фигуры содержатся в гербах городских округов Верхнее Дуброво, Дегтярск, Красноуральск, Ревда, Староуткинский и Сухой Лог, а также Берёзовского, Верхнесалдинского, Каменского и Талицкого городских округов. Гербы Горноуральского городского округа и городского округа Карпинск содержат указания на названия, бытовавшие в этих муниципалитетах в прошлом. Своеобразную роль играет веретено в гербе Арамильского городского округа, указывающее на женский род названия Арамиль, что также может рассматриваться как признак говорящего герба.

 

---

• ⇐ Назад
• 12