Глава 13: Ошибки и их последствия
Я понимал, что совершаю ошибку. Возможно, одну из самых больших в своей жизни. Но, если бы ошибки можно было подразделить на правильные и неправильные, то эта, без сомнения, была бы правильной. Мой план по спасению Эммы был гарантированным, сто процентным, и полностью строился на порядочности Тича, в существование которой я не верил. План же Деметры основывался на эффекте неожиданности и вере Эдварда в то, что я гнусный мерзкий пират. Это могло сыграть нам на руку, если Тич окажется достаточно доверчивым, а Деми – хорошей актрисой. Впрочем, мы тысячу раз разыгрывали ситуацию по ее возвращению домой, и всякий раз она справлялась со своей ролью блестяще. Даже я ей верил. Но все-таки отпустить Деметру вот так, без страховки, я не решился, и уговорил ее взять микрокамеру. Это была тонкая пленочка, больше похожая на линзу, и линза эта точно также надевалась на глаз. Пока эта камера была на ней – я мог видеть и слышать все, свидетелем чего была Деми. Ей эта идея не очень понравилась, но она согласилась, что наша связь может оказаться необходимой.
И вот сейчас я нервно мерил шагами навигационную рубку, ожидая, когда же начнется самая важная часть нашего плана – обман Тича. В данный момент разваливающийся, обстрелянный из наших орудий, маленький крейсер приближался к орбите Титании. Все его датчики сигналили об угрозе разгерметизации, дым валил изо всех щелей, внутри выла сирена, и свет мигал красным. Обстрел крейсера был необходим для того, чтобы Тич поверил в побег с преследованием. Мне пришлось нанести Деми несколько легких ран. Она стойко перенесла это, даже ни разу не ойкнув. Скользящая глубокая царапина наискось левого плеча, которое тут же залило кровью, и две царапины на левом бедре. Даже не смотря на раны, с Деми все было просто. А вот с Софи пришлось сложнее. Деметра долго сопротивлялась, но, в конце концов, согласилась со мной, что ее память необходимо подкорректировать. Я не хотел влазить в сознание пятилетнего ребенка и оставлять там следы, которые легко увидел бы любой опытный хирург. Мы поступили хитрее, хотя невыносимо больно было это делать. Спектакль, в котором я на глазах у Софи играл злого пирата, держащего их в плену. Деметра говорила ей, что я плохой и держу их в заточении, и хочу убить их. Варварство, но я не видел другого выхода. Софи была маленькой и могла сдать нас в любой момент, сказав папе, какой дядя Киллиан хороший. Далее мы всей командой разыграли побег со стрельбой, во время которого Деметра и Софи угнали из ангара оставленный там по «недосмотру Джона» крейсер. Мы обстреляли удирающий утлый кораблик из дальних орудий, но преследовать его до звездной системы Титаниус не стали.
Я уже видел глазами Деметры, как к ним приближаются полицейские рейдеры, охранявшие звездную систему. Один из полицейских вышел на связь, и, увидев изображение израненной уставшей Деметры Тич, кинулся ей на подмогу, сообщив всем по республиканской линии связи, что жена Эдварда Тича нашлась.
- Пожалуйста, помогите нам! – в отчаянье кричала Деми офицеру по видеосвязи. – Этот крейсер долго не протянет!
- Мэм, на стыковку идти крайне опасно. Попытка стыковки может послужить катализатором взрыва. У вас есть катапульта?
- Я не знаю! – Деми вцепилась руками в волосы. – Не знаю я!!! Я с трудом справлялась с управлением!
- Миссис Тич! – голос полицейского был на редкость спокойным и отрезвляющим. – Катапульты располагаются в задней части корабля. Кнопки их запуска находятся там же.
Изображение смазалось: Деми резко вскочила с кресла и побежала проверять катапульты. Я не переживал. Всегда хорошо оснащал свою технику.
Крепко прижав к себе дочь, Деметра уселась в кресло и пристегнулась. Сидение с шипением накрыл прозрачный купол. Деми ткнула большую красную кнопку, и ее вдавило в кресло. Катапульту выбросило в открытый космос. Как раз вовремя.
- Сейчас будет большой бабах, - самодовольно произнес я, нажимая кнопку на своем пульте.
И утлый крейсер взорвался тысячей огненных осколков. Ни один из них Деметру не задел. Я же не дурак был взрывать корабль, пока она рядом с ним. Полицейские, однако, переполошились. Деми недолго дрейфовала в пустоте, полицейский звездолет подобрал ее практически сразу же.
- Капитан! – я отвлекся на голос Кая. – «Гелиос» покинул орбиту планеты вместе с Эдвардом Тичем на борту.
- Отлично, - улыбнулся я и почесал за ухом устроившегося в моих ногах кугуара.
Фенрир явно скучал, лишившись одного друга.
- Они вернутся. Все. Обещаю.
Когда я вновь поднял глаза на экран, Деми уже находилась в медицинском отсеке, и я слышал ее сопение, пока ей залечивали раны. Софи была в полном порядке, ее укутали в одеяло и вкололи расслабляющий состав, давая возможность отдохнуть и восстановить силы. У Деметры такой возможности не было.
- Я хочу видеть Эдварда! – услышал я ее требовательный голос. – Где он?
- «Гелиос» уже на подходе, мэм. Мистер Тич будет здесь с минуты на минуту.
Врачебная программа закончила свою работу, и Деметра с удовольствием осмотрела залатанную руку и ногу.
- Не хотите принять душ, мэм?
Я не знал, какое выражение лица в тот момент было у Деми, но я был готов поспорить, что она смерила офицера презрительным взглядом.
- Как вас зовут?
- Лейтенант Оушэн. Томас, мэм.
- Так вот, Томас. Душ я приму на Титании, в своем особняке, имея в распоряжении десяток слуг. А не здесь.
Вот уже чего я не знал, так это того, что она способна быть такой надменной.
Звездолет офицеров вздрогнул, когда «Гелиос» пошел на стыковку. Я в волнении сжал ручки кресла. Костяшки моих пальцев побелели, и лицо, наверное, тоже было белее мела, но я не замечал ничего вокруг. Я был слишком взволнован.
Несколько томительных минут, прежде чем раздался топот ног, и в медицинский отсек ворвался Тич в окружении телохранителей с бластерами наперевес. Лицо у него было взволнованное, вечно зализанные назад волосы сбились, он часто-часто дышал. Эдвард подлетел к Деметре, и мы не успели ничего предпринять, как он обхватил ее лицо своими руками и поцеловал. Экран заволокло чернотой – Деми закрыла глаза.
Я занервничал, как и моя команда. Момент был неловкий, и если Деметра в этот момент помнила о нас, то, наверняка, сгорала со стыда.
А она помнила, потому что длился поцелуй очень недолго. Затем она обхватила Тича руками в крепком объятии и разрыдалась.
Я впал в панику. Реакции Деми были очень искренними, и так не походили на все наши репетиции, что я подумал… она предала нас!
- Эдвард! – слова ей давались с трудом. – Эдвард, я сбежала!
- Тише, маленькая. Все будет хорошо.
Нервы мои были как натянутые струны. Я вскочил с кресла и отвернулся от экрана. Начал мерить шагами рубку, смотря в пол и заложив руки за спину.
- Кэп, вы думаете… - медленно начал Кай.
- Я ничего не думаю, - резко оборвал я персианца.
- Что произошло, Деми? Как тебе удалось?
Я резко обернулся, впившись глазами в монитор. Лицо Тича было взволнованным. Они стояли возле спящей Софи.
Ну же, Деметра, что ты ответишь?
- Он хотел обменять нас на Эмму. Но я уговорила Джонса отпустить нас в обмен на то, что я приведу его дочь.
- Вот чертова сука! – яростно и очень громко выкрикнул Джон.
Он долбанул бластером об пол, и скрежет железа наполнил рубку.
«Чертова сука» за одно мгновение умудрилась разбить мне сердце. Я стал слишком доверчивым, слишком мягким, позволил себе полюбить ее и отпустил. А она… она предала меня.
- Ты умница, - услышал я слова Тича, прежде чем вырубил связь.
Изображение медленно потухло, и в рубке воцарилась тишина, разрывавшая мне виски. Меньше всего мне хотелось слышать слова утешения в свой адрес и обвинения в ее, поэтому я, не говоря не слова, покинул навигационный отсек. Фенрир, ворча, последовал за мной.
Я горел. Горел изнутри. Внутри пылал гигантский пожар, который я не в силах был затушить. Я рывком отстегнул плащ с плеч и бросил его под ноги, совершенно не глядя, в какую сторону я иду.
Боль, которую я ощущал, нельзя было сравнить с той, которую причинял мне датчик. От той избавиться было легко. Как устранить эту – я не знал. Я думал о предательстве Деметры, и не мог думать ни о чем другом. Мысли вращались, как центрифуга, не двигаясь с места. Деметра сделала мне больно. Больно так, как не делал никто и никогда.
Петляя по коридорам, я уткнулся в двери каюты, где жили Деметра и Софи. Двойные створки приветливо разъехались передо мной. Я уставился непонимающим взглядом внутрь, но заходить не стал. Каюта еще носила следы их пребывания: возле иллюминатора вращались голографические игрушки Софи, на полке лежала расческа, одеяло на кровати было откинуто и чуть смято.
- Деметра…
Я сам не понял как, но ее имя вырвалось из моих уст, и я поразился тому, какой болью был наполнен мой голос. Я насильно заставил себя отойти от дверей. Створки немного подумали и с тихим шипением закрылись. А я пошел дальше. Мне нужно было занять свои руки и голову. Заставить себя думать о чем-то другом, и единственным способом сделать это – было пойти в свой рабочий кабинет. Так я и сделал. Но зайдя внутрь, я лишь без сил опустился на стул и, поставив локти на стол, запустил руки в волосы.
«Я не “Приговор” не хочу покидать. А тебя, Киллиан…» - вспомнились мне ее слова.
Лживые слова. Я постоянно называл ее лгуньей в своей голове, будто это могло помочь.
Одни махом я смел со стола все, что на нем было. Бумаги улетели с громким шелестом, детали попадали с лязгом, что-то издало громкое «дзынь», разбившись. Среди этого бессмысленного вороха антрацитово сверкнула маленькая черная коробочка. Датчик управления кораблем! Я упал на колени рядом и взял ее в руки. Она была прохладной на ощупь и очень гладкой. Детали, давно найденные, лежали в коробке на верхней полке. Я был слишком занят Деметрой, чтобы думать о починке датчика.
Катрин. Я всегда любил одну Катрин. Эти слова послужили мне защитным заклинанием. Я заставлял себя думать о нашем домике, розовом озере, Эмме… Эмма!
Она ведь там, с ними, совсем одна! Они ее мучают, держат взаперти, морят голодом! И я разрыдался. Не знаю, должен ли я стыдиться этого, но слезы ярости, боли, отчаянья и обиды душили меня, вырываясь наружу. Я ненавидел весь белый свет и Тича. За то, что отнял у меня Эмму. Катрин. И мою жизнь. Не знаю, сколько я так просидел на полу, лелея свою боль и ненавидя весь белый свет, но время шло, и я очнулся. За болью и ненавистью настала апатия. Я совершенно выбился из сил, и не мог думать ни о чем. Уснул. Прямо там, на полу, среди кучи хлама, скинутого с моего рабочего стола.
Глава 14: Предательство
На связь с Деметрой я больше не выходил, хотя Кай несколько раз осторожно пытался намекнуть на это, но я был уверен, что она давным-давно выкинула камеру. Я перекрыл наш с ней канал связи, так что теперь, даже если захочет, она не сможет связаться со мной. Разругался из-за этого с Ромом. Он обозвал меня депрессивным идиотом, которому нравится сыпать соль на собственные раны, растравливая их. Он был прав. Но не мог же я с ним согласиться? Вместо этого я отрешился от всех, закрывшись в кабинете и работая над датчиком. Мне уже давно удалось починить его, но я хотел добавить несколько функций, чтобы «Приговор» мог автономно выполнять некоторые действия, не дожидаясь моих приказов. Например, предоставлять необходимые данные о планетах и сам прокладывать курс. Это было сложно, так как звездолету нужно было считывать мои мысли и оформлять их в приказы до того, как я сам решал это приказать. Я учил «Приговор» самостоятельно вести контроль за энергоресурсами и пополнять их, направляясь к ближайшей базе. Я загрузил в систему корабля все известные мне тактики и стратегии галактических боев, чтобы он сам мог вести бой, исходя из преимуществ и недостатков соперника. Мой звездолет мог чинить себя сам, устранять любые повреждения, возрождаясь из огня, как феникс. Я был горд своим детищем, и эта гордость была единственным чувством, подсказывавшим мне, что я еще живу и чувствую. Наверное, моя команда видела, в каком состоянии я нахожусь, потому что кто-то из них постоянно пытался находиться рядом, будто я был буйнопомешанным и мог совершить какую-нибудь глупость. Что ж, в то время, может, и мог бы. Наверное, они просто переживали за меня. Это я сейчас понимаю. А тогда я прятался от всех в своей мастерской, и единственным, кто всегда был рядом, был Фенрир. Тянулись дни, медленно складываясь в недели, а я по-прежнему страдал. Страдал до тех пор, пока однажды в мою мастерскую не вторгся Алекс и не дал мне хорошего пинка. Сейчас я стыжусь того уныния, в которое впал тогда, и бесконечно благодарю Ала за помощь.
Я услышал, как тройные двери в мою мастерскую с шипением открываются одна за другой. Я уже поднял голову от стола и хотел возмутиться, но почему-то грозная фигура разъяренного Алекса не дала мне этого сделать. Он влетел в мой кабинет и швырнул на стол отстегнутую от предплечья панель управления кораблем. Сразу стало ясно, как ему удалось вскрыть дверь.
- Киллиан, мы уходим! – гневно заявил Ал.
Я окинул взглядом замкнутое помещение.
- Уходите? Куда? Мы на корабле, забыл?
- «Приговор» направляется к ближайшему космопорту. Как только мы прибудем на место, я, Ром, Кай и Джон покинем корабль.
Меня его слова ранили. Мало мне бед.
- Бунт? – тихо спросил я.
- Киллиан, - тикиарец покачал головой. – Невозможно бунтовать, когда капитан прячется за стенами, как крыса.
- Выбирай выражения, - зло произнес я. – Вы моя команда, и я вас так просто не отпущу.
- У команды должен быть капитан, Джоунс, - холодно возразил Ал. – А у нас его нет.
Я резко встал, громыхнув стулом.
- Я ваш капитан!!! И я приказываю вам вернуться к работе!!! Кто дежурит в навигационной рубке?!
- Никто. Давно там никто уже не дежурит, - ошеломленно произнес Алекс.
Наверное, не ожидал от меня такой бурной реакции.
Я стремительно покинул мастерскую и направился в кубрик, любимое место сбора моей команды. И действительно, все находились там. Ром чесал за ухом Фенрира, Джон разбирал пушку, Кай что-то читал. Когда я все это увидел, возмущение заклокотало во мне с такой силой, что рявкнул во весь голос:
- По местам, крысы помойные! Чего расселись?! Кто дежурный?!
Кажется, я перепугал их до смерти, потому что все резко вскочили и побросали свои дела.
- Я, капитан! – выкрикнул Кай.
- Немедленно в рубку, а не то я тебя выкину в открытый космос! Джон, почему не в арсенале?! Твоя задача следить за боеспособностью главных орудий, а не возиться с игрушками! Ром, доложить курс!
- Курс на Парию, космопорт В1, - отрапортовал Ром.
- Кто позволил менять курс без моего ведома? – грозно, но уже не так зло, спросил я.
Команду как ветром сдуло. Я постоял какое-то время в кубрике, а затем направился в навигационную рубку. Кай менял курс, Джон анализировал данные по состоянию орудий, Ром спешно писал что-то в бортовом журнале.
- Ром, требую немедленный отчет за последние несколько дней!
- Никаких серьезных происшествий, капитан. Три дня назад мы миновали астероидное полое, «Приговор» не получил никаких повреждений, кроме пары царапин на обшивке. Сегодня мы попали на радар одного из полицейских патрульных крейсеров, но нам удалось обмануть его. Нас приняли за корабль «Эль Дьябло».
Я посмотрел на свое капитанское кресло. На нем заботливо лежал скинутый мною плащ. Я немного помедлил, но все же взял его. Два щелчка – и на плечах оказалась приятная привычная тяжесть. Я провел рукой по гладкой ореховой поверхности ручек кресла, когда услышал сзади себя шаги. На мое плечо легла чья-то рука. Я обернулся. Сзади стоял Алекс и ухмылялся во весь рот.
- С возвращением, капитан!
Я заметил, что улыбаются все. В душу закралось смутное сомнение.
- Это что, розыгрыш? Вы все подстроили?
Они по-прежнему улыбались, глядя на меня. Но мне совсем не хотелось на них злиться. Наоборот, я был им благодарен. Однако марку нужно было держать, поэтому я грозно нахмурил брови:
- Продолжайте дежурство в рубке. Я скоро вернусь.
Перед тем, как окончательно вступить в капитанские права, я хотел закончить одно небольшое дело.
Датчик ждал меня в мастерской, по-прежнему лежа на столе. Мне не терпелось воссоединиться с «Приговором», поэтому, взяв датчик, я тут же направился в медицинский отсек. Операция по внедрению датчика в мой мозг являлась очень сложной и длительной. В прошлый раз я восемь часов просидел в кресле со вскрытой черепной коробкой, ожидая, пока медицинский робот сделает все как надо. Наблюдать сжутко, но вырубаться и ждать, пока программа все сделает сама, было нельзя. Правда, этот раз обещал быть более быстрым и безболезненным, ведь я усовершенствовал датчик, сделав его в несколько раз меньше и чувствительнее.
В медицинском отсеке, как всегда, царили строгий холод и стерильность.
- Что ж, приступим! – вслух сказал я, запуская медицинскую программу и усаживаясь в операционное кресло.
Робот услужливо сделал мне обезболивающий укол и его крошечные многосуставчатые и сверхчувствительные руки начали вскрывать мой правый висок. Видимо, он еще не успел зарасти как следует после первой операции, потому что череп мой вскрылся на удивление легко. Хоть и безболезненное ощущение, но довольно неприятное. В тысячу раз хуже, чем оказаться голым среди тысячи одетых людей. Чувствуешь себя ничтожной букашкой, способной умереть от одного прикосновения. Но волшебные руки медицинского бота работали мастерски. Не прошло и трех часов, как датчик оказался в моем мозгу, а висок был прочно зашит и продезинфицирован. Я глубоко вдохнул, наслаждаясь чувством будущего единства с кораблем и замер перед зеркальной стеной медицинского отсека, разглядывая свое отражение.
Каким я был раньше? Что во мне осталось от прежнего Киллиана, кроме имени? Мне казалось, что ничего. Я стал абсолютно другим человеком. Бледное худое лицо – не просто худое, а скорее изможденное. Правый глаз закрывает черная повязка, левит горит как янтарный самородок. Отросшие волосы растрепаны, скулы заострены. Как я был не похож на прежнего жизнерадостного холеного Киллиана, таскавшего на плечах свою дочь. У меня осталось всего одно детище – это «Приговор». Я мысленно включил датчик, и в мой мозг вместе с ощущением единства с кораблем ворвались тысячи сообщений. Пока я пользовался пультом дистанционного управления, на связи с Деметрой стоя блок. Сейчас же я получил доступ ко всей информации, которая поступала на корабль, и в моих ушах тысячекратным эхом отдавался голос сотен сообщений от Деми. У меня даже голова закружилась от такого многоголосья, мои руки интуитивно дернулись заткнуть уши, но я во время сообразил, что голос в голове заткнуть нельзя. Почти нельзя.
- Выстрой сообщения в хронологическом порядке, - велел я «Приговору». – И включай по одному.
Первое же сообщение отрастило мне крылья в один миг.
«Киллиан, прости, что мне пришлось так поступить, но Эдвард никогда не поверил бы в нашу ложь! Я очень хорошо знаю своего мужа, и вранье он раскусил бы сразу».
Следующее сообщение шло с интервалом буквально полчаса за предыдущим.
«Киллиан, ответь мне! Почему ты не выходишь на связь?»
На следующий день было еще одно.
«Киллиан, я знаю, где держат Эмму, и ты был прав, добраться до нее невозможно, - помолчала немного. – Я видела твою дочь. Она очень похожа на тебя».
При этих ее словах я чуть не рухнул на пол, так резко у меня подкосились колени. Кое-как доковыляв до ближайшего кресла, я упал на него и продолжил слушать, закрыв глаза.
«Киллиан, я боюсь! Почему ты молчишь?! Эдвард держит Эмму у себя в качестве приманки. Он не сомневается, что рано или поздно ты явишься за ней, и тогда-то он с тобой и разделается».
«Ты по-прежнему молчишь. Наверное, я слишком хорошо сыграла первую сцену, и ты решил, что я предала тебя. Но знай, даже если ты больше никогда не выйдешь со мной на связь, я все равно спасу Эмму!»
Дальше следовал большой интервал. Сообщений от нее не было целых две недели, а следующее взволновало меня не на шутку.
«Киллиан, мне удалось похитить Эмму! У меня нет времени ждать твоего ответа, мне нужно срочно бежать! Меня будут преследовать. Нас ты найдешь в колыбели «Приговора».
Я вскочил, как ужаленный. Сердце бухало в груди как тяжелый молот, я слышал, как его стук отдавался в моих ушах.
- Когда было отправлено последнее сообщение?
- Два дня двенадцать часов и сорок три минуты назад, - отрапортовал звездолет.
До Альтаира-14 с Титании можно было добраться за пять дней. Я находился вдвое дальше от него.
- До Альтаира-14 шесть дней три часа и семь минут пути, - сообщил мне «Приговор».
- Хм, - я был страшно доволен собой, ведь «Приговор» просчитал путь, а я еще даже не успел отдать приказ.
- Курс изменен. Направление на Альтаир-14.
Давно я не чувствовал себя столь хорошо: я вновь един с кораблем, он слушается меня безукоризненно, Деми меня не предавала, и на Альтаире… на Альтаире меня ждет Эмма!
Я вновь посмотрел на себя в зеркало, и что-то промелькнуло в моем лице – что-то давно забытое, но сделавшее меня на секунду прежним Киллианом. Я – сиял от счастья.
Глава 15: Воссоединение
Никогда не думал, что вернусь на Альтаир. И, уж тем более, что буду так рад видеть его мусорные кучи. Горы свалок с момента моего отлета стали еще громаднее, так что мне с трудом удалось найти место для посадки «Приговора». Оставлять звездолет болтаться на орбите я не хотел.
Мне даже не приходилось управлять кораблем, стараясь посадить его. «Приговор» все делал сам. Я же только ждал, нервно прохаживаясь вдоль шлюзовых дверей трапа.
- Оставайтесь на корабле, - в который раз сказал я своей команде. – Я не задержусь надолго. Будьте готовы взлететь в любую минуту. Не исключайте возможности ловушки.
Я не был до конца уверен в том, что за Деметрой не следили, и что меня не ждут люди Эдварда. Если это была западня – я входил прямо в нее, беззащитный и безоружный.
Звездолет мягко загудел и дрогнул, касаясь земли. По едва ощутимой угасшей вибрации я понял, что двигатели остановились. Двери зашипели, открываясь. На землю спустился трап. В лицо мне ударил порыв сухого холодного ветра, несшего с собой не самый приятный запах: гарь, железо, резина и многое другое, что разлагалось на этой планете. Я торопливо спустился вниз. Ветер яростно подхватил мой плащ. Чуть сощурившись, я пытался понять, в каком месте нахожусь. Снизу все выглядит иначе.
База была недалеко, и я уверенно направился к ней. Но далеко уйти мне не удалось. Два бесшумных темных силуэта преградили мне дорогу.
Я поднял руки в миролюбивом жесте.
- Да здравствует черная королева!
- Смерть «Эль Дьябло»! – эхом отозвались фигуры и расслабились. – Ты Киллиан?
- Это я, - согласился я.
- Мэри давно уже ждет тебя. У нее тут гости.
- Я знаю. Мне не терпится с ней увидеться так же сильно, как ей со мной.
Охранники уверенно повели меня через лабиринты мусора, безошибочно определяя дорогу. Оно и к лучшему. Не придется петлять. Мысли мои рассеивались. Я не мог сосредоточиться на чем-то одном. То начинал думать о Мэри, то о Деми, то об Эмме. Узнает ли она меня? Вспомнит ли хоть что-то?
- Вход здесь. Дальше иди сам.
- Спасибо, - я поблагодарил ребят, отыскивая взглядом кнопку отключения маскировки.
Огромное ржавое крыло старого рейдера исчезло, и я увидел за ним вход. Голограмма восстановится через минуту, когда я буду уже внутри.
Двери с шипением разъехались, впуская меня. Я ощутил чувство привычного диссонанса между внутренним убранством и самой планетой. Двери, через которые я вошел, располагались в северной части убежища. Я помнил, где находился кабинет Мэри, и шел быстро, почти ни с кем не здороваясь. Знакомых лиц было мало, я никого не узнавал, но вот на меня все пялились с открытым ртом.
Отсчитывая секунды до нашей встречи, я быстро шел вперед. Если бы было возможно – я бы побежал. И бежал бы всю дорогу. Но идти было не так далеко, как мне помнилось. У двустворчатых шикарных дверей я замер. Меня сковал страх. Голова наполнилась плохими мыслями. Не знаю, сколько бы я так простоял, но двери открылись изнутри, и я увидел стоящую на пороге Мэри. Она ничуть н изменилась. Такая же тоненькая, как и раньше, с той же огненно-рыжей копной и пронизывающими зелеными глазами.
- Киллиан! – радостно воскликнула она, раскрывая мне свои объятия и вновь ввергая меня в состояние диссонанса.
Ее маленькая тоненькая фигурка и нежные черты лица никак не соответствовали сильному и властному голосу. Пришлось наклониться, чтобы обнять ее. Я вновь ощутил легкую вибрацию скрывающей ее истинный вид голограммы.
- Я ждала тебя. А ты, как всегда, опаздываешь.
- Я получил сообщение всего шесть дней назад. И сразу направился сюда.
- Нет, не буду спрашивать, где ты был. – Мэри вошла в кабинет, и я следом за ней. – Это полезно, мало знать о чьих-то делах. Не смогу многого выболтать.
- Ты не особо разговорчива. И я не боюсь, что ты когда-нибудь выдашь мои секреты.
Мэри усмехнулась. Она облокотилась о крышку стола, скрестив руки на груди. Я мучился, но молчал. Мэри пронизывала меня взглядом.
- Я не буду тебя мучить, Киллиан. Они у меня. Все три. Только в разных местах. Реши, кого ты хочешь увидеть первым. Я не знаю, какая из встреч будет для тебя тяжелее. На самом деле я искренне желаю тебе сил. Пожалуйста, соберись с духом.
Слова Мэри были очень тревожны.
- Что меня ждет? Что я увижу?
Мэри открыла рот, но слова замерли на полпути. Она так и не смогла их произнести.
- Когда я увидела Деметру и Софи, я испугалась. С девочкой было все хорошо, но не с ее мамой. Им пришлось прорываться с боем, и Деметру задело. Она… - Мэри отвела глаза. – Она выглядит не так, как раньше.
- Что с ней? – требовательно спросил я.
Мэри поджала губы, тщательно выбирая слова.
- Не знаю, вправе ли я тебе говорить…
Я вскинул вверх руки, прерывая ее.
- Тогда не говори. Я все увижу сам. Но сначала – Эмма.
- Она здесь. В моей комнате. Я старалась держать ее поближе к себе, чтобы с ней ничего не случилось.
- Я хочу увидеть ее, - эти слова причинили мне почти физическую боль.
Эмма находилась так близко!
Мэри посмотрела на меня долгим испытующим взглядом.
- Иди к ней.
- Спасибо тебе, - я подошел ближе и коснулся рукой ее щеки. – За все.
Дверь в комнату Мэри находилась справа от меня. Я не был там ни разу, но это не имело никакого значения.
Я подошел к двери и повернул ручку. Она поддалась легко, мягко, плавно. Дверь тихо скрипнула, приоткрываясь. В комнате царил полумрак, освещенный слабым светом ночной лампы. После освещенного кабинета я был слеп. Глаза медленно привыкали к темноте. Я различил силуэты большой кровати, круглого столика, шкафа с книгами, двух кресел. В одном из них сидела маленькая тоненькая фигурка. Она что-то держала в руках. Голова ее была опущена. Слабый свет лампы падал на ее волосы и колени, казавшиеся такими худыми, что они могли бы сломаться от дуновения ветра.
- Эмма? – мне не удалось произнести ее имя с первого раза, во рту пересохло, сердце бухало в ушах, как тяжелый молот. – Эмма! – позвал я второй раз, и мой голос отчетливо раздался в темноте и тишине комнаты.
Эмма сидела, не шелохнувшись. Я подошел ближе, едва сдерживаясь, чтобы не стиснуть ее в объятиях. Боялся напугать ее.
Вблизи она оказалась еще более хрупкой, чем мне показалось вначале. В ней было едва ли больше полутора метров росту и меньше сорока килограмм весу. Она больше походила на призрака. Ее волосы, бывшие когда-то светлыми кудряшками, потемнели и распрямились. Длинные пряди скрывали опущенное лицо. В руках Эмма держала игрушку – маленького коричневого медвежонка из плюшевого меха. Пальцы были тоненькие, как соломинки.
Я медленно опустился на колени рядом с ней, протянул вперед руку, осторожно коснувшись ее волос.
- Эмма? Это я. Твой папа.
Она не шелохнулась. Пальцы крепче сжали мишку. Поколебавшись, я заправил ей за ухо прядь волос и мягко надавил на подбородок, поднимая ее лицо.
Острая боль пронзила меня, когда я увидел это призрачное бледное личико, так напоминавшее мое собственное. Она провела в заточении целых девять лет! Что с ней делал все это время Тич, одному богу известно. На худеньком личике жили одни только глаза, но смотрели они сквозь меня, куда-то вдаль.
Я не мог больше сдерживаться и притянул дочь к себе, стараясь заключить ее в нежные объятия. Я так хотел, чтобы она меня узнала! Но Эмма была где-то далеко, внутри себя. Была ли она такой постоянно? Я вдруг почувствовал, как ее тоненькие ручки в бессильном усилии пытаются оттолкнуть меня и вырваться. Из ее груди вырвался беспомощный крик, она начала биться в моих руках, как испуганная птичка.
- Эмма! Эмма, что с тобой?
Эмма кричала, как раненный зверек, вырываясь из моих рук. Волосы ее, прежде аккуратно расчесанные, разметались и спутались. Она не могла причинить мне вреда, слишком слаба была. Но вот себе – да. Даже такое слабое сопротивление полностью лишило ее сил.
Услышав крики, в комнату ворвалась Мэри.
- Эмма! – она кинулась к ней, прижала к себе, начала гладить по голове, тихонько укачивая. – Все хорошо. Не бойся. Все хорошо.
Моя дочь тихо всхлипывала, но больше не вырывалась. Она прижалась к Мэри и затихла. Клянусь, мне никогда еще не было так больно, как в тот момент. Я раскрыл было рот, собираясь спросить… сам не знаю, что именно я хотел спросить. Мой вопрос так и остался невысказанным. Мэри предупредила его, приложив палец к губам и покачав головой.
Когда Эмма совсем успокоилась, она вновь усадила ее в кресло, что-то нежно воркуя ей на ухо и вручая в руки медвежонка. Моя дочь крепко сжала его руками и замерла, сидя в той же позе, что и раньше, когда я только вошел. Мэри поцеловала ее в макушку и взглядом показала на дверь.
Я медленно развернулся и побрел к выходу. Когда мы оба вышли, она тихонечко затворила за собой дверь и сразу же направилась к бару. Достала два стакана и налила в них что-то жгуче-карамельное. Ром, наверное. Или виски. Подумала немного и долила еще в один из стаканов, а затем протянула его мне.
- Пей, - сказала она. – И слушай меня.
Мэри подтолкнула меня к стоящему в углу кожаному дивану.
Я сел. Пальцы стискивали стакан. Недолго думая, я осушил его одним махом. Горло обожгло, жечь начало в глазах, но еще сильнее горело мое сердце.
- У Эммы сильное психическое расстройство. Она девять лет провела под землей, водой и еще невесть чем, в бетонных стенах психиатрической лечебницы. С ней никто не общался, ничему не учил, вряд ли даже разговаривал. Ее держали взаперти. Тич держал.
Тич!!! При звуках этого имени внутри меня разгорелся пожар, я стиснул стакан так, что он лопнул в моих руках. Осколки брызнули во все стороны, часть из них впилась мне в руки. Полилась кровь.
Мэри вздохнула, поставила свой нетронутый стакан на столик и встала. Я понимал, что она что-то говорит мне, но не слышал ее. Ненависть к Тичу разрослась и заполнила собой весь мир, ослепляя меня. Он ответит мне за все, что сделал. Я убью его самой страшной смертью из всех! Он будет мучиться долго, очень долго, будет умолять меня о пощаде и…
- Киллиан! – голос Мэри был сердитым.
Я очнулся и понял, что она пытается разжать мои руки, стиснутые в кулаки, с которых на пол капала кровь. Я заставил себя расслабиться усилием воли. В руках сразу запульсировала боль. Мэри принялась осторожно вынимать осколки и обрабатывать раны и ссадины.
- Киллиан, твое состояние меня тревожит. Я понимаю, у тебя шок, ты ожидал всего, что угодно, но не этого. Но пойми одно: у Эммы нет никого кроме тебя, и если ты будешь в таком состоянии, она останется совсем одна, а она так беспомощна! Ей нужен уход, внимание, забота, и, самое главное, покой. Если ты будешь терпелив и будешь заботиться о ней, все будет хорошо. Но тебе придется потратить на это чертовски много времени, я думаю.
Мэри забинтовала мне руки заживляющим бинтом, и я ощутил его живительную прохладу на своей коже.
- Катрин… если бы здесь была Катрин… - беспомощно произнес я.
- Но ее здесь нет, Киллиан! – устало сказала Мэри. – Тебе придется справляться самому. Я старалась оградить Эмму от всего, от чего только могла, и она очень быстро привязалась ко мне. Немного тепла и ласки – и она потянется в ответ. Не знаю, вспомнит ли тебя, но полюбит вновь. Уж поверь мне.
- Как Деметре удалось похитить ее?
- Спроси у нее об этом сам. Она ждет тебя. Уже который день.
Я встал с диванчика.
- Отведи меня к ней.
Мэри кивнула, и мы вышли из ее кабинета. Охранник, дежуривший у ее дверей, сразу же вошел внутрь.
- Смотри внимательно, головой за нее отвечаешь! – строго наказала ему Мэри.
Мы пошли, петляя по коридорам базы контрабандистов. Я пытался представить себе, как тащу вырывающуюся и кричащую Эмму на корабль. Ей было так хорошо здесь. Она так дрожала, прижимаясь к Мэри. Имел ли я право? Конечно, имел! Усилием воли я отогнал от себя такие мысли.
Шли мы недолго. Мэри остановилась около небольшой металлической двери с мерцавшем на ней зеленым огоньком.
- У нее открыто. Я оставлю тебя здесь. Можешь не торопиться. И не благодари! – она подняла руку и нежно погладила меня по волосам. Для этого ей пришлось встать на цыпочки – Ты мой друг. Пожалуй, единственный друг.
Она ушла, а я остался стоять перед дверью. Меня раздирали противоречивые чувства. Я и хотел увидеть ее, и пугался слов Мэри, и думал уйти, не бередить раны и чувства, но долг узнать все об Эмме пересилил.
Я тихо постучал и открыл дверь, входя.
Она стояла у окна, созерцая один из созданных мною пейзажей.
- Деметра?
Услышав мой голос, она дернулась, будто хотела обернуться, но осталась стоять на месте. Я подошел к ней и коснулся ее плеча. Почувствовал, что она дрожит.
- Спасибо, Деми. Ты сделала то, что я не смог сделать сам. Ты спасла ее. Ты вернула ее мне. Я никогда не смогу отплатить этот долг.
- Уходи, Киллиан. Пожалуйста.
Мне слышались горькие слезы в ее голосе.
- Как же я уйду, Деми? Ты нужна мне. Я не справлюсь без тебя.
Я мягко попытался развернуть ее к себе, но она не поддавалась.
- Деметра, прошу тебя. Верь мне.
Она поддалась. Очень неохотно, и, даже когда развернулась, закрывала лицо руками. Левая ее рука была обожжена. Кожа на ней почернела и шелушилась. Такие следы оставляет бластер, установленный на самый слабый уровень мощности. Я нежно, но уверенно взял ее руки в свои и отвел их от лица. От заплаканного обожженного лица с изуродованной левой стороной. Она боялась поднять глаза. Правая часть лица, по-прежнему прекрасная, была заплаканной, и по лицу ее продолжали катиться слезы. Левая, черная, была неподвижной. Ожог повредил слезные железы, поэтому левая часть лица была сухой.
- Деми. Я люблю тебя.
Она затаила дыхание и нерешительно подняла глаза, полные тревоги, отчаянья и боли.
- Ты не можешь любить меня такой, - как заклинание произнесла она.
- Деми, мне плевать на все. Что это за любовь, если она умирает от каких-то ран. Я никогда тебя не оставлю. Ни тебя, ни Софи, ни Эмму.
Я нежно утер ее слезы, затем легонько поцеловал в макушку и прижал к себе. Мне сложно было представить, какой для нее это был удар. Я все-таки был рожден мужчиной, я не был богат, меня не показывали по галактическим каналам, а в возрасте двадцати пяти лет вообще остался без глаза. Но для Деметры – для девушки, да еще такой ослепительно прекрасной, это было катастрофой.
- Деметра, если для тебя это так важно, я поработаю над медицинским ботом, и он сможет вернуть тебе прежний облик, - постарался я подбодрить ее.
- Это невозможно, Киллиан, - вздохнула Деми. – Ни одна медицинская программа не наращивает мертвые ткани. Только живые. А выстрел Эдварда сжег мне пол-лица.
- Но я же гений, - улыбнулся я, и тут же похолодел изнутри, когда до меня дошли ее слова. – Это сделал Эдвард?!
Деми горько усмехнулась и поджала губы.
- Да.
Гнев заклокотал во мне с новой силой. Сколько жизней он уже уничтожил! Должна же когда-нибудь придти его очередь!
- Он ответит за это, Деми. Я обещаю тебе.
- Я тоже люблю тебя, Киллиан, - нежно вздохнула Деметра. – Я тоже…
Я осторожно усадил ее на кровать и обнял за плечи. Мне было уже все равно, как они спаслись. Главное то, что все они были рядом.
- А где Софи? – я не видел девочки поблизости.
- Она спит в соседней комнате. Я не хочу, чтобы она видела меня такой, - тихо всхлипнула Деми.
- Ты самая прекрасная девушка на свете, - я не смог сдержать улыбки и нежно коснулся рукой ее здоровой щеки. – И это не ложь, не цинизм и не лесть. Я действительно так считаю. И буду считать всегда.
Мне удалось заставить ее улыбнуться. А улыбнувшись, она потянулась ко мне. И я не стал ее отталкивать. Наши губы слились в поцелуе, руки переплелись в нежном объятии, и я мягко опрокинул Деметру на кровать. Мы избавились от одежды и занялись любовью, нежно и самозабвенно, полностью растворившись друг в друге и забывая обо всем, что нас так мучило. И это были самые прекрасные минуты за последние несколько лет. Мы оба не хотели, чтобы этот момент заканчивался. Но времени предаваться любви было слишком мало, и мы не могли себе его позволить.
- Киллиан? – тихонько позвала меня Деми. Мы лежали, обнявшись, и слушали тишину. – Я хочу, чтобы ты улетел один. Без меня.
- Я не улечу без тебя, Деметра. Даже не думай.
- Нет, ты не понял. – Она привстала на локте и заглянула мне в глаза. Правая сторона ее лица светилась от любви. Левая была черной и неподвижной. – Я найду тебя. Но позже.
Я приподнял брови в немом вопросе. Она вздохнула, будто объяснить свое решение ей не представлялось возможным.
- Мне нужно время, Киллиан… - Она видела по моему лицу, что я ей не верю, поэтому вздохнула еще раз и призналась честно: - Я не хочу, чтобы ты видел меня такой.
- Деметра, но я уверен, что смогу все исправить! – волнуясь, возразил я.
- Нет, Киллиан. – Она поджала губы и покачала головой. – Во всяком случае, не сразу. У тебя не будет на это времени. Его отнимет Эмма. Нет, я не ревную, - поспешно добавила она, поймав мой вопросительный взгляд. – Но так нужно, пойми.
Я не понимал. И вряд ли вообще мог понять. Женщины… Сотни галактик, тысячи звездных систем, миллионы рас… но женщины всегда оставались женщинами, какого бы цвета не была их кожа, и сколько бы рук и ног у них ни было. Оставалось только согласиться с ее решением, она ждала этого от меня.
- Я сделаю так, как ты скажешь, Деми. Сделаю это ради тебя, хотя больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы мы покинули Альтаир все вместе.
Она слабо улыбнулась и наклонилась, чтобы легко поцеловать меня, а затем встала с кровати. Я тоже встал. Пока мы одевались, стояла неловкая тишина.
А затем настало время прощаться…
«Приговор» мягко взлетел, оттолкнувшись от поверхности планеты. Он сделал это бесшумно и грациозно, как ловкий и дикий хищник, подкрадывающийся к добыче. Резко набрав высоту, звездолет покинул атмосферу планеты, унося с собой небольшую команду, меня и мою дочь.
Эмма крепко спала в моей каюте. Мэри напоила ее снотворным, чтобы я мог легко доставить мою девочку на корабль. Я знал, куда мы полетим, и знал, что я сделаю, чтобы помочь Эмме вспомнить.
- Курс на «Эрран» проложен, – произнес звездолет голосом покойной жены.
- Отлично, - я устало потер глаза, пытаясь не уснуть, и встал с капитанского кресла. – Пусть Кай или Ром подежурят в рубке, я пойду отдохну.
- Как прикажете, капитан.
Я вышел из навигационной рубки и направился в свою каюту. Эмма будет спать еще несколько часов, так что и я успею отдохнуть.
«Приговор», сколько еще будет спать Эмма?» – отдал я мысленный приказ, направляясь в каюту.
- Действие снотворного кончится через четыре часа тринадцать минут и сорок две секунды.
- Разбуди меня через три часа.
Я добрался до своей каюты, и двери приветливо разъехались в разные стороны, впуская меня внутрь.
В каюте было темно, лишь возле кровати Эммы тускло светился желтый шар света. Мэри говорила, что моя девочка боится оставаться в полной темноте. Я подошел к ее кровати и нежно погладил дочь по волосам, затем склонился над ней и поцеловал в лоб. Эмма спала, как ангел. Лицо было чистым и ясным: никаких тревог и переживаний. Грудь вздымалась ровно и медленно, в такт дыханию. Она спала, прижав к себе маленького плюшевого медвежонка. Я долго стоял и смотрел на нее. Когда она проснется – все будет по-другому.
Рядом с кроватью Эммы стояло кресло, в котором я и проспал три часа, пока меня не разбудил «Приговор». Сделал он это очень тактично, будто понимал, что в комнате спит ребенок, и его не следует будить. В моей голове зазвенел колокольчик, и я проснулся. Вскочил резко, заглянул в кроватку Эммы. Спит. Ангелочек.
Я поспешил в мастерскую. Часа на мою задумку должно было хватить.
- Я предупрежу вас, когда Эмма начнет просыпаться.
Услужливость «Приговора» начала меня немного забавлять. Слишком уж он стал самостоятельный.
В мастерской я первым делом отыскал прибор для создания голограмм и начал писать небольшую программку, которая задаст мне другой внешний облик. На ее написание у меня ушло минут сорок. Затем я встроил ее в пульт управления кораблем и проверил работоспособность. Когда я нажал кнопку запуска и подошел к зеркалу, то не поверил своим глазам. Из зеркала на меня смотрел мужчина на 9 лет моложе, высокий, хорошего телосложения, ухоженный, с короткой стрижкой темных волос – на сантиметр превышающей закон, - светлокожий и счастливый. Оба глаза целы, они ярко-янтарные и сияют от счастья. При написании программы я использовал память, скачанную когда-то с сетчатки моих глаз и хранящуюся в «Приговоре». Нежели я был таким?!
Мужчина в зеркале был молод и счастлив. Таким Эмма точно должна меня узнать. Вряд ли она почувствует голограмму.
- Капитан, Эмма начинает просыпаться. До полного пробуждения двенадцать минут.
- Спасибо, - я поспешил в каюту, надеясь не столкнуться ни с кем из команды, но моим надеждам не суждено было сбыться.
- Кэп? – на встречу мне шел Ром. – Это вы?
Я вздохнул и отключил голограмму, возвращаясь в свой прежний романтично-разбойничий облик.
- Да, это я, девять лет назад, - недовольно ответил я другу.
Ром тактично промолчал, избегая провокационных вопросов, но я не сомневался, что завтра об этом будет знать вся команда.
- Хорошо выглядите, - усмехнулся Ром. – Два глаза вам идут.
Отвечать столь же ехидно я не стал.
- Так я выглядел девять лет назад. Перед тем, как меня выбросили не планету Е-типа.
Ром сразу понял, к чему это.
- Удачи вам, кэп. Надеюсь, она вас узнает.
Мы с Ромом разошлись. Он направился в кают-компанию, а я к Эмме.
- Капитан, Эмма проснулась, - сообщил «Приговор».
Я рванул по коридору. Ром отвлек меня, и я не успел во время. Когда я, запыхавшийся, ворвался в свою каюту, кровать Эммы была пуста, и ее нигде не было видно.
- «Приговор», где она? – мысленно спросил я, переключая зрение в инфра-красный режим. Новый датчик был подсоединен к зрительным нервам, поэтому нет ничего удивительного в том, что я это сделал.
Теплый комочек с сердцебиением обнаружился в самом дальнем и затемненном углу.
- Эмма? – позвал я со всей любовью, на которую только был способен. Слегка прибавил в комнате света, чтобы она смогла увидеть меня, и шагнул ближе. – Эмма, это я, твоя папа.
Теплый комочек в углу неуверенно шевельнулся. Я позволил сделать себе еще несколько шагов и оказался совсем рядом. Эмма испуганно сжалась. Я опустился на колени, чтобы ей было лучше видно меня. Наши лица оказались на одном уровне, друг напротив друга. Я видел страх, написанный на ее лице.
- Эмма, ты помнишь меня? Помнишь наш дом? Розовое озеро? Я сделал для тебя мостик, который постоянно менял свою форму. Тебе было пять лет. На твой день рождения я подарил тебе билет на «Аркадию». Ты, я и мама отправились на планету Четырех Солнц, ты мечтала об этом.
Медленно, чтобы не спугнуть ее, я вынул из кармана маленький прозрачный прямоугольничек – точную копию билета на «Аркадию», который я подарил своей дочери девять лет назад.
Эмма следила за моей рукой, не отводя глаз и не шевелясь. Я протянул билет ей, но ответной реакции так и не дождался, поэтому положил его на пол рядом с ней.
Я мысленно приказал «Приговору» сделать экран рядом с нами. Эмма вздрогнула, когда рядом материализовался тускло светящийся прямоугольник.
На экране возникло лицо Катрин. Она держала в руках шикарный воздушный торт, точную копию нашего дома с розовым озером и фигурками людей.
- Киллиан, ты не меня должен снимать! – смеясь, сказала она. – А Эмму. Сегодня ее день рождения.
- Как скажешь, - раздался мой голос за кадром, и я перевел камеру на торт.
Катрин поставила торт на стол. Картинка сменилась, и в кадре появилось детское счастливое личико.
- Загадывай желание, Эмма! – сказала моя жена.
Маленькая Эмма мечтательно подняла глаза.
- Хочу маленького братика или сестренку!
Смех за кадром причинил мне невыносимую боль. Бог мой, я был так счастлив. Почему я не ценил это?
Настоящая Эмма, сидевшая рядом со мной, в темном углу, смотрела на яркое видео, как зачарованная. Я вдруг ясно увидел, что по ее щекам текут слезы. Наверное, ей это видео причиняло еще большую боль.
Запись кончилась, и изображение замерло. Мы оба смотрели на застывшее лицо Катрин.
Эмма едва уловимо шевельнулась. Ее невесомая рука неслышно поднялась вверх и потянулась к экрану. Но она не успела коснуться его, «Приговор» убрал картинку. Тогда дочь перевела взгляд на меня. Ее рука, по-прежнему вытянутая вперед, потянулась к моему запястью. Мое сердце бешено забилось в груди. Я боялся шевельнуться. Ее губы приоткрылись и беззвучно прошептали слово. Одно только слово, но сказанное не на всеобщем языке, а на нашем родном: «папа».
А затем она метнулась ко мне так быстро, что я не успел понять, что происходит, и прижалась ко мне, обхватив руками за талию и уткнувшись головой мне в живот.
- Эмма…
Я крепко обнял ее в ответ. Так мы и сидели, обнявшись. Я тихонько шептал, что больше ей никто и никогда не причинит вреда, что я ее никогда не оставлю, что буду защищать всю свою жизнь. Она перестала дрожать.
- Эмма, ты хочешь есть?
Она завозилась в моих объятиях и кивнула.
«Я пошлю одного из членов команды за едой», - мысленно ответил мне звездолет.
Моя дочь перестала ко мне прижиматься и подняла голову. Ее внимательный ищущий взгляд, сменивший пустую безжизненность, радовал меня чрезвычайно. Она положила руку мне на лицо и очень долго всматривалась в него.
- Эмма, я сейчас выгляжу не совсем так. Это голограмма.
Да, мою дочь держали взаперти девять лет, но я не сомневался в ее развитии и умственных способностях. Она была крайне запугана и измучена, но не глупа. Я верил, что она понимает все, что я говорю ей. Ей придется заново учиться доверять людям, общаться, вести себя, как цивилизованный человек, но не ходить, говорить и прочее. Я всем сердцем желал, чтобы она вспомнила меня, но воспоминания пятилетнего ребенка обычно остаются отдельными цветными вспышками в голове.
- У меня волосы длиннее. – Я закатал рукав комбинезона и чуть подкорректировал голограмму, заставив свои волосы медленно удлиниться. – А еще я ношу вот эту повязку. – Я достал черный кругляшок из кармана и протянул его Эмме. – Смотри. – Я надел повязку на голову, пропустив под волосами, и не спеша натянул ее на место скрытого голограммой отсутствующего глаза.
Эмма не испугалась, лишь слегка приподняла брови. Этот жест меня рассмешил.
- Я больше не хочу разыгрывать испуганную дикую недоразвитую девочку, - неожиданно спокойно произнесла моя дочь. – Можешь отключить голограмму, я прекрасно знаю, как ты выглядишь, Киллиан Джонс. Папа.
Глава 16: Сюрприз
Сказать, что я удивился – это не сказать ничего. Меня будто гром поразил, и руки с ногами отнялись. Уж не знаю, как это отразилось на моем лице, но Эмма все также спокойно добавила:
- Да, это был спектакль. Я должна была осмотреться и прийти в себя. – Моя дочь встала, стряхнула невидимые пылинки с комбинезона и потянулась. – Я устала, скорчившись, сидеть в углу.
- Эмма! – я тоже встал, и голос мой прозвучал грозно. – Зачем был этот спектакль?
Девушка усмехнулась. Теперь, когда забитое, душевно израненное существо сменила уверенная и наглая девушка, даже ее худоба перестала бросаться в глаза.
- Ты немного неправильно представляешь себе мое пребывание у Тича. Меня не держали взаперти в одиночной камере, не подсовывали еду в зарешеченное окошко, не запрещали общаться с людьми. Нет. Я очень много общалась. Особенно с Эдвардом. Конечно, мне не позволялось ходить, где я хочу, особенно, когда я подросла настолько, что начали появляться мысли о побеге, но к тому времени мне успели рассказать достаточно, чтобы я начала сомневаться в необходимости бежать.
- Эмма. Все, что говорил тебе Тич, ложь, - тихо сказал я.
Чувствовал, что все будет далеко не так радужно, как мне представлялось.
- Ты понятия не имеешь, что он мне говорил, - дерзко возразила Эмма.
- Ну что ты. Судя по твоему тону, он говорил много плохого. Особенно обо мне. Пел тебе речи, что я тебя бросил, а твою маму убил. Или же променял вас на что-то. Или еще как-то предал, а сам смылся куда-то далеко. А Эдвард благородно пригрел тебя. Он бы и Катрин пригрел, но не успел спасти. И сокрушался, бедный, что не смог.
Эмма скрестила руки на груди и смерила меня презрительным взглядом.
- Ну, примерно это, да. Только это были не пустые слова. Он подкреплял их фактами.
- Сфабрикованными, - фыркнул я. – Нет ничего проще, чем подделать досье пирата.
- Так ты признаешь, что ты пират? – подняла брови Эмма.
Мы схлестнулись взглядами. Да уж, хотел маленькую ласковую девочку, а получил взрослую, агрессивную и недоверчивую. А я ведь ничего не знаю о воспитании подростков. «Приговор» услужливо предложил закачать мне в мозг курс лекций по воспитанию детей в возрасте от 13 до 17 лет, но я лишь отмахнулся от него.
- Да, Эмма, я пират, - спокойно ответил я. – Это не вранье.
- И ты нападал на суда «Эль Дьябло» и уничтожал их? – бросила мне в лицо обвинение моя дочь.
- Именно так. Последние пару лет.
- Зачем? Что ты делал до этого?
- Я уничтожал их в надежде, что на одном из них окажется Тич.
- Ага! – победоносно воскликнула Эмма. – Значит, Эдвард не врал. Зачем ты хотел его уничтожить? За то, что отдал ему свои разработки, а потом передумал?
- Нет, - мне стало больно от этих слов. – За то, что он убил твою мать, чуть не убил меня и забрал тебя.
Эмма нахмурилась.
- Я хочу услышать твою версию событий. Полностью. Я не идиотка, чтобы слепо верить одному и ненавидеть другого. Я хочу разобраться во всей этой истории и понять, как все есть на самом деле. Только скажи мне. Зачем ты похитил жену и дочь Тича?
- Сначала я хотел убить их в отместку, - честно признался я. – Потом думал шантажировать его ими. Затем хотел обменять на тебя. Если первый вариант я не нашел в себе сил воплотить, то последние два провалились. Тичу было плевать на Деметру и Софи. И тогда мы решили подстроить ее побег с корабля.
- Да, Эдвард говорил, что не доверяет Деметре… - задумчиво произнесла Эмма и начала прохаживаться по каюте. – Он просил меня быть осторожной с ней, говорил, что, возможно, она попытается выкрасть меня и сбежать. Он верил, что я целиком и полностью была предана ему. Возможно, так и было. Но я жаждала встречи с тобой.
Она впилась в меня взглядом, и взгляд этот разъедал мне душу.
- Я грезила нашей встречей. Ради банальности. Чтобы посмотреть в твои глаза и спросить: где ты был столько времени? Почему не пришел за мной сразу?
Створчатые двери каюты разъехались.
- Кэп, обед прибыл! – раздался голос Джона. В руках он держал поднос с едой. – Что происходит? – андромедец замер в дверях, переводя взгляд с меня на Эмму и обратно.
- Поставь поднос с едой и уходи. С командой я поговорю позже, - приказал я.
Эмма насмешливо изогнула бровь, молча наблюдая, как Джон безропотно подчинился, поставил поднос на мой рабочий стол и ушел.
- Садись и ешь, - я жестом пригласил дочь к столу.
Долго уговаривать не пришлось. Видимо, она очень проголодалась, потому что повторного приглашения дожидаться не стала, а довольно резво подошла к столу, села, пододвинула к себе поднос и начала есть. Я сел напротив нее и откинулся на спинку стула.
- Можешь рассказывать, пока я ем, - с набитым ртом произнесла Эмма. – Я добрая, когда ем. Да и думается так лучше.
- Что ты помнишь, Эмма? – спросил я.
Она пожала плечами.
- Я уже и не знаю, что помню сама, а что мне рассказали. События на «Аркадии» я знаю наизусть, но не могу поручиться, что это мои собственные воспоминания.
- Расскажи, что ты помнишь. Мы отсеем лишнее, - попросил я.
Эмма нахмурилась, силясь вспомнить все в точности.
- Ты купил билет на «Аркадию», подарил мне его на день рождения. Да, я помню свой день рождения, но далеко не все. Отдельные картинки. Мамино лицо. Торт. Тебя. Как играла с друзьями на мосту на озере. Помню, как мы покидали планету, как она уменьшалась. Помню, как впервые увидела «Аркадию». Какая же она была огромная. И красивая. – Эмма потерла висок и прикрыла глаза. – Дальше все. Не знаю, что помню сама, а что нет. Знаю, что ты и мама пошли на четвертую палубу и встретили там Тича. Он…
- Он увидел твою мать, - спокойно продолжил я. – Уж не знаю, какие грязные мысли родились в его голове, но я поставил его на место, после чего мы ушли.
- Мне он говорил, что вы познакомились, и ты рассказал ему о своих разработках… - Эмма задумчиво вертела в пальцах хлебный мякиш.
- Нет, Эмма. Думаю, к тому времени он уже все знал. Мы вернулись в каюту. Твоя мать спала. Я работал. Ты уснула на полу, среди игрушек. Я переложил тебя на кровать. Раздался резкий стук в дверь. Катрин проснулась. Мы открыли дверь. – Я очень хорошо помнил, как ослеплял прямоугольник яркого света от двери.
- Это я помню, - Эмма поежилась. – Помню, как проснулась от яркого света и в дверях стояли какие-то люди.
- Эдвард попросил меня показать чертежи нового проекта, и я пошел с ним. Я очень давно хотел сделать что-то стоящее и решил рискнуть.
- И что же было дальше? – тихо спросила Эмма.
- А дальше меня ударили по голове и выбросили за борт. Вместе с Катрин. Я плохо помню полет вниз, на поверхность неизвестной планеты Е-типа.
Глаза Эммы широко распахнулись.
- Этого Эдвард никогда не рассказывал. Как ты выжил?!
- Я не знаю, Эмма. Честное слово. Меня чем-то накачали, и я падал в полубессознательном состоянии. Не помню почти ничего. Когда я очнулся, Катрин рядом не было. Ее тела я так и не нашел. Да и сам бы не выжил, если бы не Алекс и Ромео. Они спасли меня. Научили выживать. Я провел там пять лет, пока на планете не разбился корабль контрабандистов.
Эмма закончила есть и отодвинула поднос с едой.
- Это было четыре года назад. Где ты был потом? – голос дочери прозвучал требовательно.
- Они отвезли меня на Альтаир, прямо к Мэри. Я обещал сделать для нее все, что угодно, если она даст возможность построить мне корабль.
- Этот? – Эмма обвела глазами каюту.
- Этот, - подтвердил я.
- Чем он отличается от обычных?
Я улыбнулся. Вся в меня.
- Спроси у него сама.
- Спросить у корабля? – искривила губы Эмма. – Серьезно?
- Меня зовут «Приговор», - бархатистым голосом Катрин отозвался звездолет.
Эмма вздрогнула. Я слегка покраснел.
- Как это возможно?! – резко спросила дочь. – Почему у него ее голос?!
- Потому что я сделал его таким. – Я постучал пальцем по виску с датчиком. – Мы связаны в единое целое.
- Ты псих. – Эмма резко вскочила. – Прав был Эдвард, когда говорил, что ты сумасшедший.
- Это я сумасшедший?! – я вскочил следом за ней. – «Приговор», покажи запись нашего с Тичем разговора.
- Как прикажете, капитан.
В воздухе замерцал голубоватый экран, на нем появилось лицо Тича.
- Что это? – грубо спросила Эмма.
- Подкрепляю свои слова фактами.
« - Кто вы?! – требовательно спросил Тич с экрана. – Я не планировал видео конференций. Кто вас соединил со мной?!».
« - Нас соединил мой звездолет, - раздался вкрадчивый голос за кадром. – А имя мое вам известно. Подумайте, может, вы меня узнаете».
Эмма молча слушала, уставившись на экран.
«- Ты угробил мою жену, ублюдок. А все ради разработок. Думаю, твои люди пытаются отыскать мои координаты в космосе. Далеко искать не надо, я на орбите Титании. И если ты сейчас же не скажешь, где моя дочь, ублюдок, я выпущу вакуумную бомбу, и от твоей планеты не останется даже крохотного астероида».
« - Я понятия не имею, где твоя маленькая сучка, - процедил Эдвард. – Скорее всего, она давно сдохла. А вот ты, урод, уничтожил сотни моих кораблей. Да я за это с тебя шкуру живьем сдеру и прикажу распять ее на носу моего флагмана!»
Глаза Эммы сузились, она неосознанно сжала руки в кулаки.
«- Когда планшет с твоими чертежами взорвался при попытке взлома, я впал в бешенство. Твое домашнее оборудование оказалось девственно чистым, и я решил не церемониться с твоей дочерью. Так сказать, маленькая месть твоему хладному трупу. Кажется, я велел отправить твою дочь на Нифельхейм».
- Хватит. Выключи это, - Эмма отвернулась и обхватила себя руками.
Экран потух. Я стоял, не зная, могу ли вновь обнять свою дочь.
- Прости, если сделал тебе больно. Я не хотел.
- Мне делали больно девять лет, - всхлипнула Эмма. – Меня убеждали, что ты злодей и мерзавец, что ты убил мою мать, избавился от меня и сбежал. Я бы росла на Аноуне, как все сироты, если бы не Тич. А теперь появляешься ты, и говоришь, что все это ложь. Что ты никакой не мерзавец, что искал меня, а негодяем является мой спаситель?!
- Эмма, я не прошу поверить мне прямо сейчас. Я не прошу любить меня и называть своим отцом. Я просто хочу быть рядом. Я очень много пропустил, но теперь ты в безопасности. Ты со мной. Я готов лететь с тобой хоть на край света, в любое место, куда скажешь. Только не отталкивай меня, прошу.
Она перестала всхлипывать и украдкой вытерла лицо.
- Я теперь буду жить здесь?
- Здесь мой дом, - развел я руками. – Другого нет. Пока жив Тич, я не могу долго оставаться на одном месте.
- Мне хочется сказать, что я хочу домой. Но я не знаю, где он, мой дом.
- Теперь он здесь, - я подошел к дочери и положил руку ей на плечо. Она не стряхнула ее. – Давай выберем тебе каюту? «Приговор» может меняться. Знаешь, откуда я взял эту идею?
Эмма повернулась ко мне. На ее губах играла легкая улыбка.
- Мой мостик?
- Твой мостик, - подтвердил я. – Чаще всего он имеет вид стандартного быстроходного звездолета «Эль Дьябло».
- К черту каюту, - Эмма хлюпнула носом и вытерла его рукавом. – Я хочу познакомиться с твоей командой. Кто был тот верзила? Он показался мне забавным.
- Джон, - я не смог сдержать улыбки. – Он с Туманности Андромеды.
- Раз уж мне предстоит здесь жить, я хочу знать, с кем мне придется делить палубу.
- Идем, - я приобнял дочь за плечи.
Ее макушка едва доставала до моего плеча. Мы вышли из каюты и направились в кают-компанию. Обычно они все сидели там. Я услышал взрыв веселого хохота задолго до того, как мы подошли к кубрику. Громче всех раздавался басистый голос Джона.
Я нахмурился. Чем это они там занимаются? Бросил короткий взгляд на Эмму. Глаза ее горели от любопытства.
Двери кают-компании разъехались, и мы вошли внутрь. Все сразу притихли. Компания сидела вокруг овального стола, на котором были разложены голографические карты.
- Азартные игры? – спросил я, пропуская Эмму вперед и сам входя внутрь. – С каких это пор вы увлекаетесь игрой в карты?
- С тех пор, как наш капитан начал хандрить, - пожал плечами Кай. – То запираться у себя, то ходить, как потерянный.
- Ну хватит, - я покосился на Эмму. – Я вас понял. Знакомьтесь. Это Эмма. Моя дочь. Эмма, это моя команда. Вот этот наглый тип, что нахамил мне – Кай. Он и Джон вытащили меня с планеты Е-типа.
- Контрабандисты? – подняла брови Эмма.
- Мне больше нравится, когда меня называют пиратом, - возразил Кай.
- Ром – землянин. Он и Алекс спасли мою жизнь на той же самой планете. Они застряли там в свое время, как и я. С Алексом я тебя познакомлю чуть позже. Он сейчас дежурит в рубке.
- Кэп, - невозмутимо пробасил Джон. – Так ваша дочь, она же вроде того… не в себе была…
- Заткнись, кретин! – толкнул его в бок Кай.
- Очень верное замечание, Джон! – весело отозвалась Эмма. – Но слабоумную я разыгрывала, чтобы немножко изучить ситуацию.
- Вот хитрюга! – восхитился андромедец. – Я бы до такого не додумался.
- Кэп! – в каюту ворвался запыхавшийся Алекс. – Капитан, Тич на связи!
Я круто развернулся и впился в Ала взглядом.
- Что ему нужно?
- Сказал, что будет говорить только с вами, кэп.
- Я пойду с тобой! – вызвалась Эмма.
- Нет. Ты останешься здесь. Не пускайте ее со мной.
- Не смей мне приказывать! – яростно воскликнула моя дочь.
Я быстро покинул каюту и направился в навигационную рубку. Слышал, как за спиной яростно ругалась Эмма, пытаясь вырваться из медвежьих объятий Джона. Я был сбит с толку. Что Тичу от меня нужно?
В рубке было тихо и темно, лишь тускло светился экран. Я не стал прибавлять свет. Тичу был виден лишь темный силуэт моего лица.
- Что тебе нужно? – требовательно спросил я.
- Здравствуй, Киллиан, - растянул губы в улыбке Тич. – Как поживаешь?
- Тебе плевать, как я поживаю. Что тебе нужно? – повторил я, пытаясь рассмотреть, где он находится.
За спинами Тича находились какие-то непонятные стальные конструкции. На ветру хлопали пленки.
- Красиво тут, не правда ли? – Эдвард переместил камеру, открывая мне обзор местности.
Я моментально узнал Альтаир-14. Дыхание перехватило. Что он там забыл?
- Деметра никогда не отличалась особой сообразительностью. Она угнала один из полицейских звездолетов, когда похитила твою мелкую сучку. Затем связалась с Мэри Блад, чтобы не сдать местоположение базы, но не учла одной маленькой вещицы. Я давно знал, что гнездо контрабандистов находится на Альтаире. Мои люди повсюду. И теперь, когда я узнал, где они есть, я рассердился. Нехорошо так поступать с кормящей тебя рукой.
- Что ты с ними сделал? – не выдержал я. – Твоя смерть – лишь вопрос времени.
- Да? – усмехнулся Тич. – А я думал, ты про меня забыл. Смотри, какой красивый кратер. – Эдвард сместил камеру еще немного, и я увидел на месте базы зияющую черную дыру, из которой валил дым.
Кратер был просто гигантских размеров и идеально повторял форму подземного логова контрабандистов.
- Не буду тебя мучить долго. Сдохли все, кроме моей женушки и ее дочки. Их я забрал, прежде чем взорвать все с к чертям собачьим.
Двери рубки разъехались, и внутрь ворвалась Эмма. Вид у нее был разъяренный и взлохмаченный. С губ капала кровь. Следом за ней влетел Джон, злой, как осиный рой.
- Она укусила меня, кэп! УКУСИЛА!!!
- Эдвард! – Эмма молниеносно успокоилась, вытерла губы и подошла к экрану.
- А, здравствуй, - усмехнулся Тич. – Рад тебя видеть.
- Не могу ответить тем же.