Часть 3: Кое-что о помидорных саженцах
Вернемся в 1975: Джон и Ричард только что вернулись из поездки. Я не знал, куда они ездили, но заметил явную перемену в их поведении. Исчезли краткие отрывистые команды, характерные для гештальта Фрица Перлза, «изваянные» из наших тел позиции Сатир. Вопросы к нарушениям метамодели были заменены пояснением нарушений, но в форме рассказа историй, хотя и несколько невнятных, ДжониРичард при этом иногда держали…
… одну руку у левой стороны лица…
… а может, это была правая сторона…
… никто наверняка не знает …
… или это был нос …
… но ты можешь начать с почесывания …
Правильно! Мы перемещались в штат Аризона, не покидая комнаты.
В 1930-х и 1940-х годах Грегори Бейтсон и Маргарет Мид изучали трансовые явления в культуре некоторых племен на Бали, Индонезия. Они опубликовали классическую антропологическую книгу на эту тему под названием «Балийский характер».10 Их главным консультантом по трансовым состояниям был доктор медицины и гипнотерапевт Милтон Г. Эриксон.
На ранних этапах разработки метамодели Бейтсон представил ДжонаиРичарда доктору Эриксону. Эриксон уже ознакомился с рукописью первого тома «Структуры магии» и вместе с Вирджинией Сатир и Грегори Бейтсоном поддержал публикацию книги. Грегори, который всячески содействовал работе ДжонаиРичарда, теперь предоставил им новый набор поведений, который они детально описали и смоделировали.
Доктор Эриксон (или «Милти», как мы его между собой называли) был высокоуважаемым профессионалом в своей области. В то время как гипноз в основном ассоциировался с шарлатанством, салонными фокусами и жульническими зельями, доктор Эриксон пользовался огромным авторитетом специалистов-медиков. Профессионалы, которые в общем-то не «верили» в гипноз, признавали, что доктор Эриксон «умеет делать что-то настолько глубокое, чего никто из нас не умеет делать, и никто до конца не понимает, как это работает». С такими настроениями мы, студенческие группы, начали изучение работы доктора Эриксона.
И снова группа из 25 человек сидела на полу в той же самой лесной хижине по Грэм-Хилл Роуд. Ричард посмотрел на меня и сказал:
– Саженцы помидоров, Джим, учатся новому …
Я смотрел на ДжонаиРичарда в изумлении.
– Да, полагаю, что они могут… – сказал я.
Они рассмеялись в унисон.
– Все, чему мы учили вас раньше, неправильно… – сказал Джон.
– Это ложь… – сказал Ричард.
– Могу я в этом месте попросить вернуть мне мои деньги? – спросил я сам себя.
По очереди они продолжали:
– …И пока вы тут сидите…
– …в полном (или не полном?) недоумении…
– …вы можете начать наслаждаться разницей между сейчас и тогда…
– …тогда и сейчас…
– …зная… – сказали они…
– …что вы можете…
– …и обязательно это СДЕЛАЕТЕ…
– …научиться новому… – и они погрузились в молчание.
Никто не сказал ни слова, ничто не шелохнулось. Я не помню, кто нарушил молчание. «Саженцы помидоров?» – сказал я сам себе некоторое время спустя. Не помню, как и когда именно.
Как и при изучении метамодели, нам предлагали различные лингвистические паттерны, которые мы опробовали друг на друге, наблюдали за реакцией и отчитывались ДжонуиРичарду, а потом перед всей группой. Это были те самые языковые паттерны, которые доктор Эриксон использовал для создания различных трансовых состояний у своих клиентов. ДжониРичард уже начинали группировать индукции в лингвистические модели, снова применяя трансформационный синтаксис для категоризации и описания. Теперь, после дистилляции и моделирования вербальных и невербальных поведений Фрица Перлза и Вирджинии Сатир, они похожим образом дистиллировали и категоризировали вербальные и невербальные поведения доктора Эриксона. Так родилась серия книг «Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона».
И снова это продолжалось неделю за неделей, но теперь уже мы не задавали каждый раз разные вопросы – больше не было назойливого исследования метамодели. Теперь мы изучали различные декларативные фразы. Нам давали задание использовать язык репрезентативных систем для описания другому человеку того, что мы видели, слышали и чувствовали, забрасывая фразами, которые, сознательно или бессознательно – я уже сейчас не могу припомнить, – использовали ДжониРичард.
Разделившись на пары, мы по очереди начинали:
– …а теперь ты начинаешь ощущать…
– Ощущать что именно? – я инстинктивно спрашивал сам себя.
– …те чувства, которые ты испытываешь, когда видишь…
– …и слышишь…
– …беспрецедентную возможность…
– …стучащуюся в дверь…
(«Кто-то и правда только что постучался в дверь дома по Грэм-Хилл Роуд?» – задавал я вопрос самому себе.)
– …чего бы то ни было, нужного тебе для того, чтобы расти и изменяться…
После простой «индукции» нам нужно было наблюдать за реакцией другого человека. В самом деле, некоторые «уплывали» в состояние, которое раньше у меня ассоциировалось с управляемой медитацией, но гораздо, гораздо быстрее, а для некоторых, казалось, и гораздо глубже, то есть они меньше осознавали окружающий мир. Мы действительно не задавали вопрос «почему» что-то происходит на этом этапе, это не было частью ритуала. Просто делали, изучали и моделировали.
За исключением признания необходимости использования предикатов репрезентативных систем, все остальное звучало как мешанина из опущений, неспецифических глаголов и существительных, номинализаций. Это, как я обнаружил, было именно то, что я должен был слышать – и систематически использовать – для того, чтобы вербально вызвать измененное состояние сознания. После первоначального простого «моделирования» доктора Эриксона, то есть буквального повторения его слов, интонации, мимики и жестов, модуляции и громкости голоса, ДжониРичард начинали «разделять на куски» или категории трансовый язык доктора Эриксона, объединяя их в группы с помощью трансформационного синтаксиса.
Со сбивающей с толку очевидностью доктор Эриксон систематически использовал язык противоположным образом по сравнению со сформулированными Джоном и Ричардом паттернами метамодели, разработанными на основе изучения работ Перлза и Сатир. Перлз всегда требовал определенности и присутствия «в настоящем» моменте, а не в прошлом или будущем. Эриксон давал своим клиентам вербально неопределенное указание, чтобы клиент мог сам завершить мыслительный процесс и решить задачу в трансовом состоянии.
Доктор Эриксон направлял процесс мышления клиента, но это было совсем не обязательно для содержания. Если он хотел обратиться к конкретному клиническому вопросу, он скорее использовал метафору, нежели прямой комментарий. Как это перевести в то, что позже стало известно как «Милтон-модель»? Проведем сравнение:
Моделирование гипнотического языка доктора Эриксона – с использованием категорий трансформационного синтаксиса – прояснило и ускорило изучение техник доктора Эриксона, так же как и в случае Перлза и Сатир.
Во времена создания НЛП произошло несколько существенных сдвигов. Во-первых, быстрое включение поведенческих паттернов, которые не являлись частью ранее существовавшей работы кого-либо другого, но были теми паттернами, которые Джон и Ричард заметили и интегрировали.
Убежденные в том, что должен существовать некий невербальный индикатор репрезентативных систем, Джон и Ричард продолжали наблюдение и обнаружили, что движения глаз в стороны и по вертикали во время ответа на заданный в разговоре вопрос, не являлись «случайными», а были аналогичны предикатам репрезентативной системы. Движения глаз во время извлечения воспоминаний, решения задач и т. д. обычно происходили в паузах, составляющих структурную часть языка, как правило, сопровождавшихся междометиями «хммм, дайте подумать…» или «уммм…». Джон и Ричард установили, что движения глаз указывали на получение внутреннего «доступа» к визуальной, аудиальной или кинестетической информации.
Вторым важным сдвигом было расширенное включение языка, метафор и исследований из других областей психологии. Исследования различных неврологических и когнитивных функций полушарий головного мозга продолжались десятилетиями, но начали развиваться с новой силой благодаря появлению новейшего оборудования, облегчавшего проведение испытаний.
Джону и Ричарду казалось, что так называемое «доминирующее» (у большинства людей левое) полушарие было средоточием синтаксиса и в целом «сознательного» ума метамодели, а так называемое «недоминирующее» (у большинства людей правое) полушарие являлось местом расположения метафор или «бессознательного» ума Милтон-модели.
В это время Джон и Ричард добавили концепции когнитивного психолога Джорджа Миллера, автора работы «Магическое число семь, плюс-минус два».11 Джон знал доктора Миллера еще до работы в Калифорнийском университете в Санта-Крузе. В особенности термин «чанкинг»[19]вошел в ранний лексикон НЛП, а также базовая модель обратной связи «TOTE»[20], представленная в книге Миллера «Планы и структура поведения»,12 написанной в соавторстве с Карлом Прибрамом и Юджином Галантером.
Итак, благодаря введению ключей доступа, использованию аналогии сознательного и бессознательного ума, чанкинга и стратегии TOTE, был проложен мостик к НЛП.
И, наконец, произошел ощутимый «философский» сдвиг от очень директивного гештальт/метамодельного подхода к решению проблем клиента в сторону более косвенного подхода, включавшего в себя либо использование трансовых состояний, либо «рефлективное» направление клиента к решению проблемы, без разглашения конкретного содержания или природы проблемы. И хотя прошло уже много времени, этот подход присутствует во всех аспектах НЛП по сей день. Два тома «Структуры магии», «Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона» и том «Меняемся вместе с семьями» ознаменовали завершение периода, предшествовавшего созданию НЛП, и период глобальных сдвигов по направлению в будущее.13