К чему привело многолетнее дармовое снабжение палестинцев? 2 страница
Этно-конфессиональные конфликты, подобные палестино-израильскому, не исключение, а правило последних двух столетий. Начало им на Ближнем Востоке положил распад Оттоманской Порты. События на Балканах и в Закавказье, в Судане и Ираке, Ливане и израильско-палестинском “котле с неприятностями” – отдаленное эхо этой геополитической катастрофы. Такой же, только несколько меньших масштабов, катастрофой стал распад Эфиопской империи, который привел к столкновениям между Эфиопией и ее исламскими соседями. Раздел имперского наследства и становление национальных государств всегда сопровождается вытеснением и уничтожением этнических и конфессиональных меньшинств. Так было в свое время в Европе, так происходит сегодня на Ближнем и Среднем Востоке, где подвергаются преследованиям общины зороастрийцев и бахаистов в Иране, уничтожаются сообщества мандейцев и йезидов в Ираке, стремится к нулю численность евреев и драматически уменьшается число христиан в большинстве стран региона.
Ситуация сложившаяся в настоящее время вокруг христианских общин Ближнего Востока, в т.ч., если не в первую очередь, Палестины заслуживают отдельного упоминания. Количество христиан Ближнего и Среднего Востока и его периферии в совокупности по-прежнему составляет миллионы, а с учетом общин Южного Кипра, Египта, Судана и Эфиопии - десятки миллионов человек, однако число их в исламских странах стремительно уменьшается. Арабы-христиане играли важную роль в национально-освободительных движениях арабского мира. Они вошли в правящую элиту стран, освободившихся от колониальной зависимости. Бутрос Гали в Египте и Тарик Азиз в Ираке играли в новейшее время не менее значимые роли, чем христианские визири средневековых владык. Однако общей тенденцией Ближнего Востока является рост исламского экстремизма и исламизация элиты - военной, государственной и предпринимательской. Это относится не только к египетским коптам, деревни которых атакуются боевиками "Братьев-мусульман", и иракским христианам, чьи церкви в массовом порядке уничтожаются шиитами и Аль-Каидой, но и к христианам Палестины. Население региона, включающего Государство Израиль, Западный берег реки Иордан и Газу, в настоящее время насчитывает более 10 млн. человек, в том числе около 6 млн. евреев, более 4 млн. арабов-мусульман и несколько сотен тысяч арабов-христиан. Точные данные израильской статистики контрастируют с приблизительными цифрами по территории, контролируемой Палестинской национальной администрацией (ПНА).
Из 142 тысяч израильских христиан 115 тысяч - арабы. Большая часть оставшихся – армяне и выходцы из республик бывшего СССР. Самая большая христианская община Израиля (около 20 тысяч) живет в Назарете, за ним идут Иерусалим, Хайфа и Шфарам. В настоящее время из прибывающих в страну ежегодно нескольких десятков тысяч человек, преимущественно из СНГ, около 1 тыс. (2-3%) - нееврейские члены семей новых репатриантов, попадающие, согласно местной статистике, в категорию христиан. По прогнозам в 2010 г. число христиан в Израиле составит 154, а в 2020 г. - 174 тысяч человек. Несмотря на абсолютный прирост, их относительная доля в арабском населении упала с 20% в 1949 г. до 9% - в 2004 г. Это связано, прежде всего, с демографической ситуацией. На палестинских территориях число христиан составляло к началу 90-х гг., когда Израиль подписал с ООП соглашение "Газа-Иерихон", положившее началу современному этапу «мирного процесса», около 10% населения: не менее 300-350 тысяч с учетом христиан Восточного Иерусалима. Вифлеем и Рамалла были в период израильского контроля почти целиком христианскими городами, это же относится и к целому ряду более мелких населенных пунктов. В настоящее время на территории ПНА христианское население составляет от трети до четверти первоначального количества. Выдвигаемые по этому поводу обвинения в адрес Израиля, связанные с антитеррористическими операциями, и требования "во имя спасения христианства Палестины" разрушить "забор безопасности" имеют мало общего с реалиями.
Уже к началу палестинского восстания - интифады 2000 г., ставшего самой крупной и успешной террористической атакой палестинцев против Израиля, Рамалла - столица христиан Западного берега - была мусульманской на две трети. К исходу христиан из Палестины привели рэкет со стороны палестинской полиции и сил безопасности и открытая поддержка властями ПНА исламизации Газы и Западного берега. С началом «интифады Аль-Акса» ситуация осложнилась. Превращение Вифлеема в главный плацдарм для нанесения ударов по Иерусалиму сделало его жителей заложниками боевиков. Это же произошло с жителями Рамаллы после укрепления Арафата в его городской резиденции, Мукате. Трагичной оказалась судьба христиан Газы, которых там осталось менее 4 тысяч. Инцидент вокруг вооруженного захвата боевиками храма Рождества Христова в Вифлееме и их противостояния с израильской армией, которая ради спасения святыни отказалась от штурма, показал, что христиане Палестины не могут рассчитывать даже на номинальное уважение их прав. При этом он оказался лишь наиболее известным из случаев, когда исламисты использовали христианские святыни в качестве опорных пунктов, а христианское население и священнослужителей в качестве заложников.
Сама демографическая ситуация на Ближнем Востоке складывается не в пользу христиан. Рождаемость у них значительно ниже, чем у мусульман. В отсутствие традиционно игравших роль “козла отпущения” евреев, почти полностью покинувших регион, ближневосточные гражданские войны, конфликты и революции в первую очередь бьют по христианам, тем более, что они в большинстве своем более состоятельны, чем их исламские соседи. Лишь монархическое Марокко, авторитарные Сирия и Тунис, военизированная Турция и исламский Иран достаточно эффективно защищают христианские и еврейские общины. Наиболее же угрожаемая ситуация с ними - в "демократизируемом" Ираке и "независимой" Палестине. Бич восточного христианства - появление в ходе "мирного процесса" и "демократизации" Ближнего Востока территорий, на которых ведется война "всех против всех", а единственной властью является власть террора. Погром, как следствие “мирного урегулирования арабо-израильского конфликта”, - цена, которую христиане Палестины заплатили за иллюзии мирового сообщества о необходимости "прекращения израильской оккупации" и построения "Государства Палестина". Сомнительно, что нужно было проводить этот эксперимент, лишь для того, чтобы через десять лет после мирового взрыва эйфории по поводу "Нового Ближнего Востока" единственным местом на Святой Земле, где христиане живут в безопасности, осталось еврейское государство. Произраильская позиция самаритян Наблуса (Шхема), дискуссии о границе возможного раздела иерусалимского “Старого города” и о будущей принадлежности его армянского и христианского кварталов – следствие опыта, полученного христианами Палестины под юрисдикцией ПНА.
Проблема палестино-израильского противостояния во многом – проблема лояльности населения к государству. Не случайно представители мусульманских общин Израиля: друзы, бедуины и черкесы служат в израильской армии. Это же делают многие христиане – в качестве добровольцев. Они несут службу в боевых частях, формируют основу ряда подразделений коммандос, пограничной стражи (МАГАВ) и общевойсковой разведки. Электоральная модель поведения этих общин показательна: в большинстве своем они голосуют за израильские партии, часто правоцентристские. Ситуация в корне отличается от поведения палестинцев-мусульман, граждан Израиля, лишь немногие представители которых идут на военную службу. Лидеры этой общины в Кнессете, поддерживаемые левым еврейским лобби, демонстративно подчеркивают лояльность не государству, в парламенте которого представляют своих избирателей, а к ПНА или таким враждебным Израилю странам, как Сирия. Палестинцы-мусульмане Израиля с начала 90-х гг. оказались заложниками курса своих общинных лидеров, проведение которого на фоне «интифады Аль-Акса» и Второй ливанской войны убедило остальное население страны в том, что эта группа населения – нелояльна к государству и собственным соседям и вывод ее за рамки “национального консенсуса” оправдан.
Казавшиеся еще недавно уделом одних экстремистов идеи о возможности лишения израильского гражданства нелояльных к государству израильских арабов, усилиями таких их лидеров как многолетний депутат Кнессета Азми Бшара, стали легитимной частью дискуссии о будущем Израиля. Ставшее следствием “идеологической палестинизации” арабского истеблишмента этой страны открытое утверждение на протяжении полутора десятилетий, что эта группа населения - не израильтяне арабского происхождения, а оккупируемые Израилем палестинцы, сопровождаемое соответствующей кампанией в арабских СМИ и школах Израиля, не могло пройти бесследно. Не исключено, что переход теоретической дискуссии о лишении этой группы населения Израиля израильского гражданства и социальных пособий в фазу практического воплощения – не за горами. Правый лагерь поддержит это развитие событий автоматически. Однако, как это ни парадоксально, и левым израильским партиям будет сложно оспорить логическое завершение их курса на “прекращение оккупации”. Помимо прочего это означает потенциальный прирост населения будущего палестинского национального образования, вне зависимости от того, будет ли оно иметь реальный или формальный государственный статус, на 0,5-1 млн. человек за счет бывших граждан Израиля арабского происхождения. В этом случае тем из них, кто пожелает сохранить израильский паспорт, придется доказывать свою лояльность, проходя армейскую службу и избегая антигосударственной политической деятельности. В настоящее время, однако, проблема двойной лояльности части арабов-мусульман Израиля и связанных с этим перспектив изменения их статуса остается вне рамок дискуссии вокруг палестинского государства. В обсуждении этой темы не заинтересованы ни израильское или палестинское руководство, ни коспонсоры “мирного процесса”, поскольку это неожиданное, но неизбежное следствие “процесса Осло” подчеркивает его деструктивный характер. В Аннаполисе на нее предпочли закрыть глаза как участники конференции, так и ее хозяева – администрация США.
Немаловажный вопрос, обострившийся в последние годы: если палестинское государство все же возникнет, то будет ли оно светским или исламским? Историческая борьба за доминирование в арабском мире светских автократий: Египта, Сирии, Ирака, Ливии, Алжира, Туниса против традиционных монархий, наиболее ярким примером которой являются интегристские и экспансионистские планы президента Насера, разрешилась, в конечном счете, в пользу ислама. Светские режимы арабского и в целом исламского мира вынуждены апеллировать к религиозному фактору. Демократические выборы на Ближнем Востоке последовательно приводят к власти исламистские партии, с их беспроигрышной популистской риторикой. В конечном итоге спор между традиционалистами и модернизаторами выиграли не те или другие, но приверженцы радикального политического исламизма, для которых и президенты арабских республик, и лидеры арабских монархий являются “слугами сионистов и крестоносцев, безбожниками и вероотступниками”. Исламисты, согласно идее их патронов, должны были противостоять “арабскому социализму”, выступая в Египте против Насера, Садата и Мубарака, в Сирии против Асада, в Ираке против Хуссейна. Сегодня их главная мишень - “хранитель Двух Благородных Святынь”, правящая династия Саудовской Аравии. Не случайно в Палестине движение ХАМАС, оппонируя светскому ФАТХу, сочло возможным разорвать соглашение с Абу-Мазеном, заключенное под патронажем Дома Сауда и развязать гражданскую войну. При этом надежды на то, что ХАМАС в Газе ослабнет в условиях изоляции и финансовой блокады со стороны прежних спонсоров, оказались несостоятельными: сегодня это консервативное суннитское религиозно-политическое движение опирается на масштабную поддержку шиитского Ирана – союз, еще недавно относившийся к категории невозможного. Помощь ИРИ лидерам ХАМАС, составившая сотни миллионов долларов, значительно меньше сумм, находящихся в распоряжении Абу-Мазена, однако достаточна для того, чтобы обеспечить им в Газе абсолютное доминирование над ФАТХ. Дополнительным фактором, укрепляющим позиции ХАМАС, является контрабанда оружия и боеприпасов, в т.ч. тяжелого вооружения и усовершенствованных ракет, переброшенных в Газу с Синайского полуострова, а также участие инструкторов иранского Корпуса стражей исламской революции (КСИР) в подготовке боевиков ХАМАС не дает оснований для оптимизма. Раскол Палестины, ее милитаризация и усиление противостояния с Израилем благодаря этому если и не увековечены, то вошли в новую фазу, которая может растянуться на годы.
Парижская конференция доноров, в ходе которой правительство Абу-Мазена получило гарантии на выделение ему в 2008-2010 гг. $ 7,4 млрд. – в полтора раза больше изначально запрошенных сумм, вряд ли изменит баланс противостояния в Палестине. Даже подкупив часть поддерживающих ХАМАС семейных кланов и группировок сектора Газа, ему придется добиваться там власти в ходе силового столкновения, итог которого вовсе не обязательно окажется в его пользу. Мирное воссоединение «двух Палестин» крайне сомнительно: законы кровной мести на Ближнем Востоке никто не отменял, а в ходе размежевания ХАМАС и ФАТХ пролили много крови. Не следует сбрасывать со счетов и тот факт, что для исламистов всего мира, от Аль-Каиды до Братьев-мусульман, Газа – первый анклав арабского мира, управляемый по истинно исламским законам. Для них распространение опыта ХАМАС на прочие арабские, а в идеальном случае - на все исламские территории – оптимальный сценарий. Борясь за собственное будущее, ХАМАС борется и за идею победы исламского политического радикализма, и в этом качестве может рассчитывать на достаточный объем поступлений извне и значительно большее число союзников на исламской “улице”, чем ФАТХ. Не случайно в разгар конференции в Аннаполисе попытки выступлений ФАТХ в Газе были жестоко подавлены, а на Западном берегу в ряде ключевых городов ХАМАС успешно продемонстрировал свою силу. В любом случае, опыт показывает, что исламисты могут быть отстранены от власти только подавляющей военной силой, примененной с достаточным уровнем жестокости, как это в свое произошло в Сирии, Ираке, Египте и Алжире. Метод этот неприемлем для Абу-Мазена, исходя из его возраста и личностных характеристик. Впрочем, исходя из опыта столкновений в Газе, его вряд ли смогут использовать и такие силовики ФАТХ, как Д.Раджуб и М.Дахлан. Пока же на фоне ширящихся слухов об уходе Абу-Мазена в отставку, движение ХАМАС добилось впечатляющего успеха в на выборах в Иордании, сформировав большинство в местной “шуре”, с которым королевский двор и сам король Абдалла II вынуждены будут считаться.
Одним из немногих шансов палестинского будущего является легитимация палестинского национализма на фоне кризиса национализма общеарабского. В 50-70-х гг. ХХ в. возможность создания Нового Халифата представляла собой для лидеров арабского мира реальность, достижению которой мешал только Израиль, служивший геополитическим барьером для ведения межарабских войн, в результате которых должно было выясниться, будет ли в этом Халифате доминировать Каир, Багдад или Дамаск. Не случайно Израиль, в конечном счете, стал ключевым фактором арабского и исламского единства, единственным, по вопросу о котором все участники ЛАГ и ОИК на протяжении всей истории этих организаций, могли достичь соглашения. Поскольку к концу 70-х гг. ХХ в. выяснилось, что реальные интересы арабских держав для них важнее теоретических идей объединения, а ликвидировать Израиль военным путем не удастся, палестинцам была предоставлена возможность играть самостоятельную роль в международной политике и даже, при благоприятном развитии событий, стать ее участником. Не следует недооценивать влияние на процесс палестино-израильского урегулирования не только региональных соседей: Египта, Саудовской Аравии, Иордании, Сирии и в меньшей степени – Ливана, но и участников, представляющих арабскую и исламскую периферию. Среди них сегодня все более выделяются “новые тяжеловесы” исламского мира: Пакистан, Индонезия и Малайзия. Страны эти все более активны на ближневосточной арене. Поскольку достичь баланса интересов в столь щекотливом вопросе, как палестино-израильское противостояние, с трудом возможно даже в ограниченном кругу «игроков», присоединение от лица исламской уммы сил, имеющих собственные, часто не слишком ясные им самим, интересы, способно лишь осложнить ситуацию, даже если забыть о суннитских радикальных объединениях и Иране, целенаправленно дестабилизирующих ее. В какой мере расширение за счет периферийных по отношению к конфликту сил круга участников “ближневосточного мирного процесса” в Аннаполисе упрочит его, в какой осложнит, а в какой – останется «политической массовкой» США, свидетельствующей о сохранении влияния Штатов на международной арене – вопрос, ответить на который в настоящее время не представляется возможным.
Проблема отношений с палестинцами, оставленная израильскими политиками 40-60-х гг. “для будущих поколений”, сегодня, когда время этих поколений пришло, острее, чем когда-либо прежде. В противостоянии принимают участие силы, которых на политической арене в ранний период арабо-израильских столкновений просто не существовало. Новыми факторами, которые следует учитывать, являются появление на фронте борьбы с “сионистами, крестоносцами и безбожниками” Аль-Каиды и других радикальных суннитских организаций и союз организованного ими “зеленого интернационала” с западными антиглобалистами. Все большее влияние на происходящее оказывает обострение шиито-суннитских противоречий на всем пространстве исламского мира от Индонезии до Ливана и соревнование за военно-политическое доминирование в этом мире между Ираном и монархиями Аравийского полуострова. Непредсказуемым следствием глобализации стало формирование и распространение в регионе и за его пределами идеологии исламофашизма. Глобализация исламистского радикализма привела к тому, что Израиль превратился для сторонников этого течения политической мысли в идеальный образ врага, “еврея среди наций”. Многолетние усилия антиизраильского лобби в ООН и других международных организациях закрепили этот образ. Историческим рубежом, поставившим антисемитизм, действующий в формате антисионизма на прочную юридическую и бюджетную основу, превратив его в часть официальной политики мирового сообщества, стала проведенная в 2001 г. в Дурбане конференция ООН по расизму и ксенофобии. Расходы на проведение в жизнь решений этого скандального форума вошли в бюджет ООН: только в декабре 2007 г. на них было выделено более $ 6 млн.
Доминирование в арабском и исламском мире, распространение за его пределами массовой культуры, использующей образ Израиля, как символа мирового зла и главного врага человеческой цивилизации, – реальность сегодняшнего дня. Исламофашизм, как и идеология фашистской Германии, распространяет с помощью новых технологий стереотипы и штампы, которые использовало еще ведомство д-ра Й.Геббельса и призывает к борьбе со “всемирным заговором”, обращаясь к детской и подростковой аудитории через музыкальные клипы и мультипликацию, интернет и печатные СМИ. Можно говорить о нагнетании в глобальных масштабах массового психоза, в котором демонизация Государства Израиль дополняет традиционный для антисемитизма образ еврея-эксплуататора и заговорщика, правительства Запада превращаются в “крестоносцев” и “агентов мировой закулисы”, а лидеры стран исламского мира в “вероотступников, безбожников и слуг сионистов и крестоносцев”. Именно эта эсхатологическая картина мира определяет воззрения нового поколения палестинцев и формирует установки, которым будет следовать палестинская молодежь в перспективе – ближайшей и отдаленной.
Среди представителей среднего и старшего возраста в арабском и исламском мире достаточно сторонников нормализации отношений с еврейским государством, однако распространение и усиление радикальных религиозно-идеологических течений не дает и, скорее всего, не даст им сыграть ту позитивную роль, которую они могли бы играть. На международной арене действует слишком много новых негосударственных игроков, не скованных традиционной системой международных отношений, которые дестабилизируют ситуацию исходя из собственных приоритетов. Это же относится к Ирану, расширяющему сферу своего влияния за пределами традиционной шиитской периферии, в том числе в арабском, мире, выстраивая новую региональную империю. Переговоры в Аннаполисе не учитывали и не могли учитывать политику суннитских экстремистов или иранских “неоконов”, влияние которых в палестинских лагерях беженцев, а также руководстве «Хизбаллы и ХАМАС огромно. Дискуссии вокруг будущего палестинского государства не касаются ни реальных, весьма скромных, возможностей администрации Абу-Мазена по контролю над ситуацией “на местах”, ни полного отсутствия перспектив выстраивания в Палестине гражданского общества, целью которого являлось бы сосуществование с соседями, а не борьба с ними.
Палестинцы, которые готовы были поддерживать нормальные отношения с Израилем, на протяжении двух последних десятилетий были подвергнуты тотальному физическому уничтожению. Этот процесс был и остается для палестинского населения “борьбой с коллаборационистами”. Жертвами ее с начала первой интифады конца 80-х гг. стали десятки тысяч тех, кто готов был строить палестинское государство рядом с Израилем, а не на месте Израиля. Еще большее их число эмигрировало, спасая жизнь близких, в период, когда к власти в Палестине пришла ПНА во главе с Арафатом. Левый израильский истеблишмент, в борьбе с израильскими правыми сделавший ставку на союз с Арафатом, проигнорировал трагедию этих людей, ультралевый – приветствовал, а правый лагерь ограничился тем, что констатировал происходящее, не сделав ничего для того, чтобы защитить арабских союзников Израиля. Современная обстановка в Палестине могла быть иной, если бы израильтяне изначально поставили не на “социально близких” радикальных палестинских интеллектуалов, а на “коллаборационистов-феодалов” - старост-мухтаров, готовых поддерживать для евреев “закон и порядок” на вверенной им территории так же, как они это делали для турок, англичан и иорданского короля. Именно израильтяне в свое время поддержали “умеренно-консервативный религиозный ХАМАС”, ища в нем альтернативу ООП, а затем предпочли “сильную руку” Арафата интеллигенции и нобилям территорий. Сегодняшние противоречия между ФАТХ и ХАМАС, отражая борьбу между их патронами, остаются схваткой за власть и ресурсы: разница между ними лишь в спонсорах и тактике. СМИ ПНА не менее враждебны Израилю, чем СМИ ХАМАС, а система образования обеих палестинских анклавов и до, и после Аннаполиса готовит из палестинских детей шахидов, прославляя смертников-самоубийц.
Никто на палестинской, арабской или исламской улице, за исключением немногих людей и организаций, не пытается обустроить пространство диалога и мирного сосуществования в религиозной, информационной и идеологической сфере. Среди представителей арабского и исламского мира, предпочитающих диалог конфронтации, выделяются такие интеллектуалы-христиане, как Джозеф Фара, авторы санкт-петербургской (по названию американского городка во Флориде, а не российского Санкт-Петербурга) декларации “секулярного ислама” и такие экзотические объединения, как “Татары за Израиль”. Создание толерантного современного ислама – задача исторической перспективы. Сегодня закладывается лишь понимание того, что такой ислам необходим. Возникновение позитивно самодостаточного, не зараженного комплексами арабского интеллектуального мира – впереди. Пока мир этот переживает глубокий кризис, пытаясь найти опору в далеком прошлом. Формирование палестинской элиты, готовой и способной выстраивать национальное будущее собственными силами, исключительно в собственных интересах, вне зависимости от внешних влияний, ограничив национальные претензии во имя их реализуемости – дело будущего. Насколько отдаленного, сказать трудно. Без достижения этих задач построить устойчивое палестинское государство не представляется возможным. Палестинское государство, о котором шла речь в Аннаполисе, - не более чем декорация, выстраиваемая к очередным президентским выборам в США. Она имеет отношение не к палестинским национальным интересам, но лишь к персональной карьере отдельно взятых политиков – палестинских, арабских, израильских и западных.
Редкая статья о палестино-израильском конфликте обходится без упоминания о планах Лиги Наций и ее преемницы ООН по разделу Палестины на арабское и еврейское государства, с выделением Иерусалима в отдельный анклав, находящийся под международным управлением. Традиционный набор определений, используемых в ходе дискуссий о палестинском государстве и его границах, в обязательном порядке включает упоминания о международном праве, резолюциях ООН, комиссиях ООН и прочих штампов, любезных сердцу дипломатов, журналистов-международников и представителей академических институтов. Мало кто задается вопросом о том, где и когда привели к успеху планы Организации Объединенных Наций. Теоретические границы, прочерченные на картах людьми, не отвечающими за последствия своих рекомендаций привели к большему количеству конфликтов, чем если бы эти границы оказались результатом установления естественного силового баланса конфликтующих сторон. Идея о том, что “сила права должна заменить право силы” хороша, как всякая теоретическая идея, но имеет мало общего с действительностью. Это касается и резолюций ООН, принимаемых отнюдь не для того, чтобы они выполнялись, но лишь в качестве ходов и контр-ходов игроков в описанной еще Киплингом “Большой игре”. Эта организация, которую публика по традиции полагает чем-то вроде мирового правительства, за десятилетия своего существования помимо трудоустройства армии чиновников разного уровня, с успехом выполнила только одну функцию: клапана для выпуска пара. ООН - это нейтральная площадка, которую Великие державы, победившие во Второй мировой войне, использовали для решения собственных споров. Она не разрешает, не запрещает, не предотвращает и не останавливает войны, но при определенных условиях может быть использована для того, чтобы оформить тот или иной и без нее идущий процесс. ООН выдала международной коалиции мандат на проведение первой Войны в заливе – и в 1991 г. Ирак был разгромлен. ООН отказалась выдать мандат на вторую Войну в заливе в 2003 г., и несмотря на это Ирак был не только разгромлен, но и оккупирован. Наличие комитетов и комиссий, миротворческих миссий и агентств, проведение сессий и конференций, генеральных ассамблей и советов безопасности ООН держит “в тонусе” и “при деле” несколько десятков тысяч человек. Эти люди и являются часто упоминаемым в прессе “мировым сообществом” - группой высокооплачиваемых чиновников, публично выступающих «от имени человечества» и, не исключено, на деле полагающих себя его представителями.
В сфере государственного строительства успехи ООН более чем скромны. Результаты деколонизации - скорее отрицательны и привели не столько к появлению на мировой арене процветающих независимых государств, сколько государств фиктивных, целиком вынужденных полагаться на международную помощь. Примером этого являются многие страны Африки. Они обладают всеми формальными атрибутами государственности, но не имеют главного: устойчивой экономики, развитой социальной сферы, стабильности, юридической защищенности, безопасности населения и преемственности правящей элиты, действующей не в личных, а в национальных интересах. Решения и институты ООН – зыбкий фундамент для палестинской государственности. В реальном мире государства возникают отнюдь не благодаря решениям о том, что та или иная страна должна быть основана к соответствующей дате. Их становление – результат политической воли и политического реализма правящей элиты, а также готовности населения строить и защищать собственную страну. Прочие факторы вторичны. Именно поэтому Израиль как государство состоялся вопреки внешним факторам, а Палестина, которая имела значительно больше “семи нянек” - нет, несмотря на действующий с начала 90-х гг. режим абсолютного благоприятствования. Вряд ли ситуация изменится и в будущем.
Справедливости ради нужно отметить, что несостоятельность международной бюрократии в государственном строительстве относится не только к эпохе ООН, но и к предшествующим периодам мировой истории, а также к соглашениям, заключенным помимо этой организации. Так, результаты Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе не пережили распада социалистического лагеря, итогом которого стало превращение в независимые государства союзных республик бывшего СССР и геополитические потрясения на Балканах. Из несостоявшихся соглашений ХХ в. по Ближнему Востоку можно вспомнить Севрский договор, по которому турецкая Восточная Анатолия превращалась в независимые Курдистан и Армению, а Стамбул и черноморские проливы переходили под международное управление, как это четверть века спустя было предложено сделать с Иерусалимом. Ни геноцид армян, ни длящаяся несколько десятилетий борьба курдов за образование своего государства, ни обещания, данные этим народам Великими державами и закрепленные в Севрском договоре, не привели к анонсированному европейскими политиками результату, натолкнувшись на ожесточенное сопротивление кемалистской Турции. Во второй половине того же столетия нейтральные зоны, выделенные Великобританией в период деколонизации местным племенам на границах Саудовской Аравии с Ираком и Кувейтом, были разделены этими странами, как только на племенных землях были обнаружены запасы углеводородов. Провал референдумов ООН по Западной Сахаре и воссоединению Кипра, игнорирование решений и рекомендаций этой организации как местными режимами, начиная с Ирана, так и сверхдержавой – США, не оставляет сомнений в том, насколько неэффективны действия мирового сообщества в регионе.