Мысли, писанные двустишиями
В Греческом мысли сии составляют акростих, именно из первых букв каждаго стиха выходят следующие два стиха:
?????? ????????? ???????? ??????
????? ????? ?????, ?? ????? ?????.
Все с себя сбрось, и тогда разсекай житейское море; но не пускайся в плавание как грузный корабль, который готов тотчас потонуть.
Помни непрестанно страшную смерть, как будто она у тебя перед глазами; и встретишь ее менее грозною.
Непрестанно созидай ум свой в храм Богу, чтобы внутри своего сердца имет невещественную опору — Царя.
Познай себя самого, из чего и каким сотворен ты, доблестный мой, — и чрез сие удобно достигнешь красоты Первообраза.
Тебя один день ведет к другому; и тот постоянно влается, кто сам в себе легок; но в сердце человека благоустроеннаго есть некончаемый день.
Кто полагается на преходящее и приходящее, тот вверяется потоку, который не стоит на одном месте.
Для меня равно худы — и негодная жизнь и негодное слово. Если имеешь одно, будешь иметь то и другое.
Нечистому приступать к жертвоприношению значит оскорблять Бога. Но еще более оскорбляет Его тот, кто чтит всякие останки мертвых.
На пути к совершенству никогда не останавливайся. Худо сходить непрестанно в глубину. И ты, который только выходишь из бездны греха, еще стоишь.
Тот зрячий слепец, кто не видит, сколько пагубен его грех. Уметь открывать следы зверя — признак остраго зрения.
Если, имея нужду во враче своих немощей, скрываешь болезнь; то не спасешься от неисцельной гнилости.
Твое слово, мое дело. Кто сделал не доброе дело, тому сомнительный помощник — красноречие.
Пресыщение делает наглым, а я тебе, доблестный мой, желаю позаботиться о том, что вечно питаемую душу удерживает в должных пределах.
Желаю также, чтобы ты богател одним Богом, а целый мир почитал всегда наравне с паутинными тканями.
Блага настоящей жизни весьма чужды для человека; человеческая добродетель — вот что одно составляет жизнь.
Приступите, всем вопиет слово нелживаго Советодавца — Бога, приступите немедленно к познанию пренебесной Троицы!
Вы, на кого в сей жизни наложил свои узы честный брак, приложите ума, как бы вам больше плодов внести в небесныя точила!
А вы, невесты девы, приявшия в объятия свои Слово великаго Бога, старайтесь в дар Богу принести все!
Одинокая жизнь — всеозаряющий свет; но надобно устранить сердце от мира, и держать себя вдали от плотскаго.
Оскорбительно для веры — не в сердце ее иметь, но поставлять в каком–нибудь цвете. Краску не трудно смыть; а я люблю то, что проникло в глубину.
Не надобно иметь ни справедливости неумолимой, ни благоразумия, избирающаго кривые пути. Лучше всего — во всем мера.
Умеряй свою смелость, иначе будет она дерзостию, а не мужеством. К признакам целомудрия принадлежит и некоторая веселость.
Прекрасно иметь ум, отверстый всегда для Божия слова; чрез сие приобретается ведение небесных законов.
Спеши стать совершенным; не угождай тем, кому всего лучше не угождать; тешить грех — самая безславная слава.
Добродетельному стыдно быть защитником порочных; это почти то же, что собственной ногою стать на стезю порока.
Золото испытывается в горниле, а добродетельный — в скорбях. Часто скорбь бывает легче состояния невредимости.
Легко отречется и великаго Бога, кто отрекся отца. И наставника в благочестии уважай, как отца.
Моль все поядает; и на гроб не оставляй своего достояния; лучшая погребальная почесть — доброе имя.
Щади своих ближних, особенно же мертвых, которые все оставили и не могут ничего тебе сделать.
Оставив весь мир и всякое здешнее бремя, направляй парус в небесную жизнь.
Непрестанно простирайся на дела более и более совершенныя, умудряемый Богом; паче же всего предметом твоих попечений да будет Троица.
Двустишия
За хорошим началом следует и прекрасный конец; справедливость сего показывают самыя последствия дел.
Вот начало, которое приносит людям хороший конец, — свято трудись над очищением жизни!
Окрыляемый учением, не летай без действительных крыльев; потому что без крыльев и птица не летает.
Человеку в жизни наибольшая слава — ведение; но и оно вредит употребляющему его во зло.
Смотри, чтобы не уловила тебя в обман суетная слава, — это западня для людей недалеких умом.
Делая хорошее, старайся и стоять в этом; потому что к худому переход скор.
Обуздывай смех, и гневу полагай предел, всеми же мерами гони от себя праздное слово.
Прежде всего бойся Бога, чти родителей, об иереях говори с похвалою, и имей в уважении старцев.
Сыну никогда не входить в спор с отцем — повелевает закон, а прежде закона — природа.
Чего вовсе не хочешь терпеть от другаго, того и сам не желай делать другому.
Для сделавшаго тяжкий проступок, гнев не тяжек; потому что суд воздает только равным за равное.
Из мудрых уст каплют самыя сладкия слова; а горькая гортань изрыгает брани.
Потоки сладости источаются с языка доброглаголиваго, а в нескромных устах родятся гнилыя речи.
Друзья любят и любимое друзьями, а враги презирают и срамят друзей.
Для бедных друзей затворены двери богатых; богатым же всегда приязненны блистательные чертоги.
Вода — прекрасный напиток; она не нарушает ясности мыслей; а выпитая чаша вина мутит ум.
Вино, по природе своей, незнакомо с целомудрием; тем и производит оно удовольствие, что раздражает.
Ум легок и не терпит обремененнаго чрева; потому что у противоположнаго с противоположным всегда борьба.
Лучше слегка принять пищи, нежели быть за богатым ужином, но только во сне.
Глупец во сне делается богатее и того, кто имеет у себя бездну денег.
Лучше быть бездетным, нежели иметь глупых детей; там один бездетен, а здесь многие худы.
Для всякаго умершаго человека целая земля есть гроб; потому что все, что из земли, на земле и в землю обращается.
Пастух, когда захочет, доит и козлов, но вместо молока выжимает у них потоки крови.
Свинья, когда видит, что готовят ей корм, умеет сдержаться и не хватает прежде времени.
И безчинных людей принуждай не нарушать приличнаго и установленнаго законами порядка.
Соблюдая закон, изгонишь вон страх; потому что всякий исполнитель законов — вне страха.
Сведущий кормчий избежит девятаго вала; а ум, обогащенный мудрыми мыслями, спасется от всякой беды.
Не замышляй ничего противнаго добродетельной жизни; потому что заблуждение порока очевидно.
Большая наковальня не боится стука; и мудрый ум отражает от себя все вредное.
Зайца приводит в страх шум листьев, а человека робкаго пугает и одна тень.
Ненавижу бедняка, делающаго подарки богатому, как человеку, который сладко говорит, но забывает накормить.
Злонамеренный оратор извращает законы; а благонравный оратор — самая стройная гармония.
Богатые смеются укоризнам сирот; они смеются даже и Божию наказанию.
На собственную пагубу хвалится законами, кто незаконно требует соблюдения законов.
Обычное дело бедняку не думать о себе высоко, потому что у одних богатых не бывает забот о средствах жизни.
Учи глупых, соображаясь, сколько можно, с их природой, тогда, может быть, сверх чаяния, сделаешь их благоразумными.
От удара железа воспламеняются и камни; плотно свитый бич образует сердце.
Весьма худо и давать клятву, и требовать ея; в обоих случаях оскорбляешь правду.
Собирай сокровище для нескончаемаго века, а настоящий век оскудевает даже прежде своего конца.
Не будь привязан к счастию, которое разрушается временем; а что время строит, время же и разрушает.
Неприлично женщинам выказывать в себе мужеский нрав; всякое другое правило кроме стыдливости чуждо благонравной женщине.
Удовольствие для наслаждающагося им кратковременно; едва наступит, как и улетает, подобно камню.
Для больнаго никакое богатство не предпочтительнее здоровья; и природа поступает премудро в том, что всегда желает здоровья.
Слова неразумнаго человека — шумный плеск моря, которое бьет в берега, но не напояет береговых растений.
Подарок заставляет и мудрецов видя не видеть; золото — такая же ловушка для людей, как сеть для птиц.
Скорби преждевременно раждают седины; чего лишил нас образ жизни, того не возстановит время.
Богатство — самый проворный приспешник в худом; потому что при могуществе всего сподручнее сделать зло.
Никакое приобретение не лучше друга; но никогда не приобретай себе в друзья худаго человека.
Уважай порядок и предпочитай могуществу; потому что сам он есть могущество и всегдашний охранитель могущества.
Ум озабоченный — это моль, которая точит кости; тело цветет, когда избегает забот.
Никакое пресыщение не бывает целомудренно; потому что огню свойственно сожигать вещество.
Вино — это поджога остывшей страсти; а всякое подложенное в огонь вещество усиливает пламень.
Кто боится тяжеб, тот избежит и гнева; потому что тяжбы часто воспламеняют сердце гневом.
Ужасно прибавлять трудов изнемогающему в трудах; однако же труд нередко прекращал труды.
Иный боится тех трудов, какие несут другие; а посмотри, и сам он завален трудами своего рода.
Заботься всегда о вечной славе; потому что настоящая слава ежедневно обманывает.
Гнев — небезопасный для всякаго советник; что предпринято в гневе, то никогда не бывает благоразумно.
Змия зла, аспид хитр; в этих животных видна порознь злоба, соединенная в одной женщине.
Смотря на голыя кости, убедишься, что все здешнее не принадлежит нам существенно.
Если молодой рак ходит не прямо, то берет для сего пример с матерней походки.
Делая принуждение природе, и от худых учителей, без сомнения, произведешь хороших учеников.
Украшай себя добрыми отличиями жизни и не презирай беднаго сироту.
Когда даст Бог, ничего не сделает зависть; а когда не даст, не поможет никакой труд.
Рождаешь, ехидна? — Не избегай мук рождения; когда ты зачала, то испытаешь, что испытала твоя мать, рождая тебя [285].
За явную робость никого не признают храбрым; одне победы приобретают похвалу.
Сонливый человек — изобретатель грез; потому что сон знаком только с призраками, а не с действительными вещами.
Принуждение убеждает и против воли; оно не редко связывает руки и исполинам.
Когда народная толпа в заблуждении, всякий начинает кричать, и все обращается в безпорядок.
Бездельнаго дела никогда не называй делом, ибо все бездельное достойно презрения.
И у собак, которыя сбежались на падаль, уважается порядок.
Когда говорит золото, тогда все другия слова не действительны. Оно умеет убеждать, хотя и не имеет языка.
Могут и ныне наслаждаться миром преданные скоропреходящим благам сея жизни.
Том 5
Песнь Богу
О Ты, Который превыше всего! Ибо что иное позволено мне изречь о Тебе? Как воспеснословит Тебя слово? Ибо Ты неизрекаем никаким словом. Как воззрит на Тебя ум? Ибо Ты непостижим никаким умом. Ты един неизглаголан, потому что произвел все изрекаемое словом! Ты един недоведом, потому что произвел все объемлемое мыслью. Тебе воздает честь все и одаренное, и не одаренное разумом! К Тебе устремлены общие всех желания; о Тебе болезнуют все сердца; Тебе все воссылает моления; Тебе все, уразумевающее Твои мановения, изрекает безмолвное песнословие. Тобой единым все пребывает. К Тебе все в совокупности стремится. Ты конец всего; Ты един и все; Ты ни един, ни единое, ни все. О Всеименуемый! Как наименую Тебя, единого неименуемого? Да и какой небесный ум проникнет сквозь заоблачные покровы? Будь милосерд, о Ты, Который превыше всего! Ибо что иное позволено мне изречь о Тебе?
Дай воспеснословить, дай прославить Тебя, нетленного Единодержца, Царя, Владыку! Тобою песнь и хвала, и ангельские лики, и нескончаемые веки; Тобою сияет солнце, Тобою путь луны и вся красота звезд; Тобою человек, отличенный честью, как животное разумное, получил в удел мысль о Божестве. Ты создал все, каждой вещи указываешь ее чин и все объемлешь Своим промыслом. Ты изрек слово, и совершилось дело. Ибо слово Твое есть Бог Сын, единосущный и равночестный Родившему. Он привел все в устройство, чтобы над всем царствовать. А всеобъемлющий Святой Дух Бог хранит все Своим промышлением.
Воспеваю Тебя, живая Троица, единая и единственно единоначальная, Естество неизменяемое, безначальное, Естество неизглаголанной сущности, Ум непостижимый в мудрости, небесная Держава, непогрешимая, неподначальная, беспредельная, Сияние неудобозримое, но все обозревающее, от земли и до бездны ни в чем не знающее для Себя глубины!
Будь милостив ко мне, Отец! Даруй мне, чтобы всегда служил я сей святыне; а грехи мои отринь, очистив совесть от всякого худого помышления, чтобы я прославил Бога, воздевая преподобные руки, благословил Христа и коленопреклонно испросил у Него принять меня, раба Своего, когда придет Он во царствии!
Будь милостив ко мне, Отец! Да обрету у Тебя милость и благодать, потому что Тебе слава и благодарение в безмерные веки!
Молитва ко Христу
О если бы и мне не забыть Тебя, и Ты не забыл меня, Царь, предмет искания мудрых и Тройственный Свет! О если бы не похитил меня неприязненный и не скрыл в таибницах ада, за ненавистными затворами тьмы! Он страшен и злокознен для друзей Твоих. Но знаю, что избегну его, если Ты обо мне памятуешь и непрестанно ограждаешь меня словом Своим и мыслью о Тебе.
Наставник! Меня, ученика Твоего, объемлет страшная волна; пробудись, пока я не умер! Повели только, и буря умрет. Осмеливаюсь нечто сказать Тебе, Христос мой: не попусти, чтобы подавила и угасила меня тяжесть скорбей! Ибо многие у Тебя ниже меня, и Ты помиловал их; не суди же и меня по заслуженному мною; но сними, сними с меня большую часть бремени! Кто понесет тяготу даже и одного только дня? К кому прибегну обремененный злостраданиями?
Если бы расстроился у меня телесный состав, то поискал бы я врача. А если бы я был какой–нибудь бедняк, то пошел бы к богатому. Во время бури укрылся бы в пристанище. И если бы меня обидели, то прибегнул бы к законам и судилищам. Падающего со стремнины спасал иногда куст. Но если запинает меня растлитель во мне Божия образа, то в ком найду я опору, кроме Тебя, Повелитель?
Новое, новое что–то, о Божие Слово, новое что–то происходит со мной! Глубина сердца моего опустела; не стало в ней ни мудрого слова, ни мудрой мысли. Правда, что лукавый дух стремительно бежит от меня; однако же его место не занято во мне ничьим лучшим. Наполни меня Ты Своими благами, чтобы опять не пришла ко мне зависть и не обратила меня в свою рабочую храмину, что будет хуже прежнего!
Опять пришел змий; за Тебя емлюсь, Христе! Да предстанет Давид и да бряцает в гусли! Отойди, отойди от меня, дух, который давишь зло (1 Цар. 16:15)!
Опять пришел ко мне змий. За Тебя емлюсь, Боже; поддержи, поддержи меня, не предавай на поругание Своего образа, да не похитит меня враг, как птицу из гнезда!
Увы! И суда боюсь, и желаю разрешения. Здесь я гоним, не имею минуты отдыха в жизни. А туда Ты меня зовешь, но не имею дерзновения. Твой я, Христе! Спаси меня, как Сам благоизволишь!
Молитва утренняя
Утро! Даю десницу мою Богу — не делать и не одобрять дел темных, но Тебе преимущественно принести в жертву сей день, пребывая непоколебимым и самовластителем страстей. Если же проведу его худо, стыдно мне будет старости и этой Трапезы, которой предстою. Таково мое желание, Христе; успехом же увенчай его Ты!
Молитва вечерняя
Солгал я пред Тобою — Истиной, Слово, когда посвящал Тебе настоящий день. Не совершенно светлым застигла меня ночь, не каким обещался и надеялся быть. Но в ином преткнулись мои ноги, потому что наступил мрак, ненавистник спасения. Ты, Христе, воссияй свет Свой и снова явись мне!
Молитва на другое утро
Погиб для меня вчерашний день, Христе! Нашел и мгновенно овладел мною гнев. О если бы нынешний день стал для меня днем света!
Молитва в болезни
Стражду от болезни и изнемогаю телом. Иные высоковыйные, может быть, смеются над моим страданием. Расслабли мои члены, и ноги ходят нетвердо. Не знаю, следствие ли это воздержания, или следствие грехов, или какая–нибудь борьба. Впрочем, благодарение моему Правителю! Это, может быть, для меня же лучше. Но запрети болезни, запрети словом Своим; Твое слово для меня спасение! А если не запретишь, дай мне терпение — все переносить. Пусть тля и достанется тле; соблюди образ: тогда будешь иметь во мне и совершенного раба.
Укрепи меня, Христе! Отчего расслаб я — Твой служитель? Бездействен язык, Тебя песнословящий, и Ты допускаешь сие? Восстанови меня и не отринь Своего священника!
Снова желаю восстать, быть проповедником спасения и очищать народ. Умоляю Тебя, Крепость моя, не оставь меня! А если изменил я Тебе во время бури, то да обуреваюсь еще!