Значение виденной ими на родине звезды
Волхвы увидели звезду на востоке и пришли в Иерусалим. Какая же это была звезда? И зачем они пошли в Иерусалим?
Игнатий Богоносец, Ориген и Евсевий полагали, что это была особенная, нарочно созданная для этого случая, звезда; Иоанн Златоуст и Феофилакт считали ее разумной силой, явившейся в образе звезды. Астроном Кеплер доказывая, что виденная волхвами звезда была не что иное, как совпадение как бы в одной точке двух планет, Юпитера и Сатурна; мнение это он основал на том, что 17 декабря 1603 года произошло подобное же совпадение этих планет, а в следующую весну к ним присоединилась третья планета Марс, и что, по астрономическим вычислениям, совпадение Юпитера с Сатурном должно было происходить и в 747 году от основания Рима, а в следующем 748 году к ним должен был присоединиться Марс.
Такое чисто астрономическое объяснение необыкновенной звезды, явившейся волхвам, нисколько не подрывает чудесного значения самого путешествия волхвов в Иудею и поклонения их Младенцу Иисусу. Сам Иоанн Златоуст дает такое объяснение цели путешествия волхвов, которое может вполне примирить противоположные мнения о самой звезде. В Беседах на Евангелие от Матфея (6) он говорит: «Волхвы знают, что Новорожденный будет Царем не у них, а у другого народа, в стране отдаленной. Для чего же предпринимают такое путешествие, подвергаясь в этом деле великим опасностям? Они должны были знать, что когда придут в город, имеющий царя, и станут всенародно объявлять, что есть другой царь, кроме теперь там царствующего, то подвергнут себя тысяче смертей. Для чего и поклоняться лежащему в пеленах? Персиянину, варвару, не имеющему ничего общего с народом иудейским, решиться выйти из своей земли, оставить отечество, родных и дом и подвергнуться чужому владычеству! Перейти такой далекий путь, только поклониться, всех взволновать и тотчас уйти! И какие они нашли признаки царского сана, когда увидели хижину, ясли, Младенца в пеленах и бедную Мать? Кому принесли дары? и для чего? Разве было установлено и принято в обычай так изъявлять почтение всякому рождающемуся царю? Разве они обходили всю вселенную и о ком узнавали, что он из низкого и бедного состояния сделается царем, тому поклонялись прежде восшествия на царский престол? Видишь ли, сколько открывается несообразностей, если судить о сем по ходу дел человеческих?» Отвечая на эти вопросы, Иоанн Златоуст говорит далее: «Так как иудеи, непрестанно слыша пророков, возвещавших о пришествии Христовом, не обращали на то особенного внимания, то Господь внушил варварамприйти из отдаленной страны расспрашивать о Царе, родившемся у иудеев; и они от персов первых узнают то, чему не хотели научиться у пророков».
Необычайную звезду видели, конечно, все волхвы востока. Если такое небесное явление должно было, по их учению, означать рождение великого Царя, и если хождение на поклонение таким хотя бы и иноземным, царям входило в их обычай, то, казалось бы, всемим и надлежало отправиться в совместное торжественное путешествие. Однако неоспоримое предание называет только трех волхвов, пришедших в Иерусалим; где же остальные, почему они не последовали примеру трех, если такие путешествия были обычны? Дело в том, что такого обычая среди волхвов не существовало; поэтому, если трое из них пошли на поклонение иноземному Царю, то не по обычаю, а по другим причинам.
Допустим, что волхвы могли принять совпадение Юпитера и Сатурна за необычайную звезду, — что, привыкши считать особенные небесные явление предзнаменованиями чрезвычайных событий на земле, они вспомнили о звезде Иакова, об ожидании евреями великого Царя, о седьминах Даниила, и потому предположили, что именно теперь и родился Царь Иудейский; все-таки остается необъяснимым: зачем же, с какой целью из всех волхвов только тремя предпринято такое необычайное, далекое, опасное и не оправдываемое человеческим разумом путешествие? Зачем?
Отвечая на этот вопрос, мы должны признать чудесное значение этого путешествия: Богу угодно было призвать к поклонению Христу первыми: в лице пастухов — не зараженных фарисейским лжеучением евреев и в лице волхвов — ученых язычников как лиц, наиболее способных уверовать во Христа, Сына Божия.
Руководимые Богом волхвы так были уверены, что Христос, Царь Иудейский, действительно родился, что не спрашивают, пришедши в Иерусалим, родился ли Царь Иудейский, а стараются только узнать, где родившийся Царь Иудейский? А такая уверенность не могла явиться от одного только созерцания невиданной раньше звезды и от знакомства с некоторыми пророчествами да преданиями иудейскими, если бы не была вдохновлена свыше.
Беспокойство Ирода
Ирод, родом идумеянин, был незаконным царем евреев и потому испугался, что родившийся настоящий законный Царь свергнет его с престола. Но почему встревожился Иерусалим, то есть жители его, иудеи, когда им надо было радоваться рождению Христа, предвозвещенного пророками Избавителя? Иннокентий, архиепископ Херсонский, находил, что евреи того времени, не все, конечно, но громадное большинство, больше любили себя, чем Христа: они думали, что Ирод, встревоженный вестью о рождении Христа, будет преследовать всех, кто решится поклониться Христу; да и совесть у многих была нечиста: многие пользовались милостями Ирода, подслуживались ему и под его покровительством жили за счет угнетенного народа; как было предстать Христу с такой совестью? Вот почему евреи, оберегая лишь самих себя, боялись даже громко говорить о Христе и не пошли на поклонение Ему, хотя Вифлеем был так близок от Иерусалима.
Кровожадный Ирод, привыкший за время своего царствования беспощадно казнить всех, даже воображаемых только, врагов своих, узнав от волхвов о рождении Царя Иудейского, тотчас же решил избавиться от соперника обычным для него средством, убийством; но он не знал, куда послать убийц. Не сомневаясь в том, что родившийся Царь Иудейский есть ожидаемый евреями Мессия-Христос, и что место Его рождения должно было быть предсказано пророками, он созывает первосвященников и ученых евреев (книжников) и прямо задает им вопрос: Где должно родиться Христу? (Мф. 2, 4).
Предсказание пророка Михея о месте рождения Мессии было хорошо известно книжникам, и они тотчас же указали Ироду на Вифлеем.
Пророчество Михея приведено здесь Евангелистом не буквально, но совершенно сходно с подлинником по смыслу. Вот слова Михея: Иты,Вифлеем-Ефрафа, мал ли тымежду тысячами Иудиными?изтебя произойдетМнеТот,Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от днейвечных(Мих. 5, 2). В этом пророчестве кроме указания на Вифлеем как место происхождения Мессии, важны и другие указания: пророк не говорит, что Владыка будет жить в Вифлееме, а что Он только произойдет (изыдет) из этого города, и что действительное происхождение Его из начала, от дней вечных, то есть происхождению Его, как и Бога, нет начала.
Вифлеем — значит дом хлеба,а Ефрафа — плодоносное поле.Как то, так и другое названия даны были по причине особенного плодородия почвы той местности.
Ирод узнал от книжников место рождения Христа; но ему хотелось узнать еще и время Его рождения. Полагая, что звезда явилась волхвам в самый момент Его рождения, он призвал к себе волхвов тайно и выведал, очевидно, хитростью время явления звезды. Осторожный и подозрительный Ирод воображая, что евреи дорожат родившимся Христом и не дадут убить Его, а потому и облекает таинственностью свои объяснения с волхвами, хотя последствия доказали, что он ошибался, подозревая в евреях такую любовь к Мессии.