Quot;Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий" (13:1)
В первом и во втором стихах этой главы Павел прибегает к гиперболе. Чтобы сделать как можно более ясной свою точку зрения, он предельно преувеличивает то, что хочет подчеркнуть. Используя различные примеры, он говорит: "если бы мне каким-нибудь образом удалось приобрести самые невероятные способности, что я умел бы делать то и то или быть тем-то и тем-то до крайних пределов воображаемого, но при этом я не имел бы любви, то я был бы просто абсолютно ничем". В духе той любви, о которой оно говорит в этих стихах, Павел переходит к речи от первого лица. Он хочет ясно показать, что сказанное им в такой же степени относится к нему самому, как и к любому из верующих в Коринфе.
Во-первых, Павел допускает, что он был бы способен говорить в высшей степени красноречиво, - языками человеческими и ангельскими. Хотя слово глосса, переведенное как язык, может означать физический орган речи, он может означать также "язык" в том смысле, как мы употребляем это слово, когда говорим о "материнском" или "родном" языке. Я уверен, что в этом стихе имеется в виду именно это значение слова "языки".
Из контекста недвусмысленно ясно, что в этом стихе Павел имеет в виду и дар говорения на языках (см. 12:10, 28; 14:4-6; 13-14; и т.п.). Это - тот дар, который коринфяне так высоко ставили и которым они до такой степени злоупотребляли; он будет подробно обсуждаться во введении к 14-ой главе.
Однако в 13:1 для Павла основное - передать представление о способности говорить на любых языках в величайшей степени свободно и красноречиво, о способности, намного превосходящей талант самого, выдающегося лингвиста или оратора. Из выражения языками... ангельскими становится ясным, что апостол употребляет самые общие и предположительные термины. Нет никакого библейского учения о том, что существует какой-нибудь уникальный или особый язык ангелов или разновидность языка. В Писании содержится масса записей о том, что ангелы обращались к людям, - но при этом они всегда говорили с ними на их родном языке. Нигде не содержится указаний на то, что они имели свой собственный, небесный язык, которому люди могли бы научиться. В этих стихах Павел просто говорит, что, если бы у него была способность говорить с искусностью и красноречием величайших из людей, даже и с ангельским красноречием, он был бы только медью звенящей или кимвалом звучащим, если бы не имел любви. Величайшие истины, высказанные с величайшим искусством, обречены на провал, если они не сказаны с любовью. Без любви даже тот, кто говорит истину со сверхъестественным красноречием, становится только пустым шумом и ничем больше.
Особенно бессмысленен без любви дар языков. Павел выбирает этот дар, чтобы привести пример безлюбовности, потому что говорение на языках было тем переживанием, к которому стремились и которое делало людей гордыми. Коринфяне старались использовать этот дар для своих собственных эгоистических целей, чтобы потешить свою гордость, и стремились добиться этого дара собственными силами; это приводило, в частности, и к тому, что этим даром оказалось невозможно служить в любви. Поскольку коринфяне не водились Духом, они не имели плода Духа. Дар говорения на языках превратился всего-навсего в бессмысленную болтовню.
Во времена, когда составлялся Новый Завет, существовали обычаи прославлять божества Кибелу, Вакха и Дионисия; в эти религиозные ритуалы входили экстатические говорения, которые сопровождались сокрушительными ударами гонга, звоном цимбал и ревем труб. Слушатели Павла из этих стихов его послания делают ясный вывод: служение дара языков или произнесение слов любым другим образом, по человеческому ли обычаю или же по ангельскому, совершающееся без любви, имеет не больше ценности, чем вышеуказанные языческие ритуалы. Это -только бессмысленная тарабарщина, болтовня под маской христианства.