Эго сновидения и эго бодрствования

Структурное отношение между эго сновидения и бодрствую­щим эго можно изобразить как состояние, доминирующее в деятель­ности правительства. Эго — единственный возможный правитель, но способный оказываться под воздействием других сил, необходимых правительству, как целому. Бодрствующее эго — ответственный представитель всего, что сделано от имени индивиду­альной психики, и оно же легально подотчетно обществу. Но в со­стоянии сна бодрствующее эго не представлено во всей своей слож­ности и многоуровневой реальности. Вместо этого, эго сновидения полагает себя наделенным той же ответственностью, что и эго бодр­ствования, но в мире сна, лишенном соответствующей возможности самого выбора. В мире сновидений (как и бодрствующем мире) люди и ситуации возникают не по воле эго, не в силу его симпатий;

задачи сна не выбираются, а даются, точно также, как повседневный мир представляет объективную реальность за пределами эго.

Положение эго сновидения можно рассматривать как аналог структуры комитета в правительстве бодрствующего эго. Эго бод­рствования — это президент или царь, в то время как эго сновидения — председатель части той структуры,— комитета — которая действует в мире бодрствующего эго. Этот «комитет», однако, — никакая не выдумка, не «просто сон». Это часть, хотя и всего лишь часть, целостной структуры эго бодрствования, соответст­венно действия (или их отсутствие) эго сновидения влияют на мир бодрствующего эго. Действия, результат которых проявляется в структурных изменениях в мире эго сновидения разными путями наследуются эго бодрствования в его мире. Наиболее привычный способ переживания подобных изменений — изменения в эмоцио­нальных состояниях эго бодрствования: смягчение депрессии, уменьшение или увеличение тревоги, ощущение «правильности решения» в проблемных ситуациях и т. д.

Этот диалог между бодрствующим эго и сном, опосредован­ный эго сновидения является частью гораздо большего диалога между эго и Самостью. Самость получает свое образное выраже­ние во сне не так уж часто, по крайней мере не часто она распозна­ется, как таковая. Гораздо чаще она явственно проступает в каче­стве невидимого конструктора сна, управителя психического, ко­торый не только организует сцены и действия, но и отводит также определенную роль эго сновидения. Это, конечно, не значит, что сон заранее полностью построен, еще до того, как он пережит сно­видцем, поскольку действия эго сновидения оказываются решаю­щими в определении последовательности каждого сценического последействия. (Даже в повторяющихся снах, характерных для травматического невроза, потенциальная психотерапия заключа­ется в том, чтобы рассматривать эго сновидения, пытающимся — хотя и безуспешно — инициировать изменение).

Индивидуирующее эго неизбежно приходит к выводу, что ни эго сновидения, ни эго бодрствования собственно эго'м не явля­ются. Центр эго, ощущение «Я»,— это просто текущая, субъек­тивная точка отсчета в процессе индивидуации, релятивизирующая бодрствующее эго во времени тем же самым способом, которым осуществляются меньшие релятивизации, возникающие еженощно в переживаниях эго сновидения.

Подобные прозрения имеют практическое применение в тол­ковании сновидений. Относительность эго выступает против приня­тия любого эго-состояния в качестве фиксированного, поэтому неуместно говорить о правильном или неправильном выборе эго бодрствования. Кроме как внутри очень широких правовых и эти­ческих границ, выбор эго бодрствования влияет лишь на свою кон­стелляцию своего собственного мира, который не является «правым или неправым», а выступает как «предпочтительный или непредпоч­тительный» или «достоверный или недостоверный». Осознание относительности эго в связи с другими структурами психического, такими, как тень и персона, способствует умению хорошо разби­раться в том, каким образом осуществляется влияние на эго бодр­ствования тех частей психического, о существовании которых бодр­ствующее эго и не подозревает. Например, эго может без всякой надобности скрыть свое наличие одномоментным использованием персоны — не патологическим отождествлением с персоной, а авто­номным проявлением ее (персоны) желания; и бессознательные аспекты тени могут привести эго бодрствования к действиям и уста­новкам, которые само эго могло бы посчитать недостойными, пред­стань они для ясного и непредвзятого суждения.

Работа со снами как частью аналитической ситуации дает эго бодрствования ощущение своей собственной относительности по отношению к эго сновидения. Сновидения о теневых переживани­ях (положительного или отрицательного характера), также как и драматические представления путей и способов, с помощью кото­рых действует эго бодрствования, могут привести к очень ценно­му осознанию бодрствующим эго своей уязвимости. Вооруженное этим знанием эго бодрствования способно более легко распозна­вать инфляцию, избегать идентификации с другими частями пси­хического и минимизировать последствия проекции через воспо­минания о том, как сильные эмоциональные реакции на других в прошлом, в конечном счете, «возвращаются на круги своя» в форме аспектов своей собственной тени или анимы/анимуса.