Гипотеза об общем бессознательном

Для объяснения наблюдаемых при обмене ролями фено­менов моментального вчувствования протагониста в антаго­ниста и его способности действовать в роли последнего Мо­рено сформулировал гипотезу о common unconscious, об об­щем бессознательном, которое обязательно возникает при продолжительном контакте между партнерами и позволяет весьма точно прогнозировать их реакции. Отчасти эти ожи­дания могут возникать подобно рефлексу; однако в диффе­ренцированной форме они, по-видимому, проистекают из общих осознанных и неосознанных состояний (common conscious and unconscious states) (96), то есть основываются на чисто эмоциональном обмене ролями между партнерами. Доказательством тому могут служить изображаемые в пси­ходраме столкновения между партнерами по отношениям. Наблюдая за такой сценой, сначала может показаться, что протагонист напрочь лишен самокритики и совершенно не способен понять партнера. Тем большее впечатление произ­водят его спонтанные проявления при продолжительном об­мене ролями, например при произнесении монолога в роли антагониста, мысли и чувства которого передаются настоль­ко аутентично, как будто это мысли и чувства самого прота­гониста.

В прогностическом смысле благоприятным является наличие ненарушенного общего бессознательного. Соот­ветственно его отсутствие, которое также можно выявить в психодраме, даже при внешне нормальных отношени­ях следует расценивать — в прогностическом смысле — как неблагоприятное.

Основные психодраматические техники: «дублирование», «зеркало» и «обмен ролями»

Из закономерностей развития ребенка в раннем воз­расте с его пятью этапами ролевого развития и процесса­ми ролевого обучения как основы человеческого пережи­вания и поведения Морено выводит основные психодра­матические техники — «дублирование», «зеркало» и «обмен ролями».

Психодраматическая техника «дублирование»

Техника «дублирование» и ее радикальное воздейст­вие вытекают из тех условий, в которых совершаются первые два шага ролевого развития на самой ранней ста­дии жизни ребенка. Как уже говорилось, в этот период ребенок пока еще не воспринимает мать в качестве «Ты», не воспринимает ее заботу о себе в качестве ее действий. В рамках первого своего переживания мира, в котором нет еще дифференциации между «Я» и «Ты» и в котором ребенок ощущает тождество с окружающим миром, он воспринимает мать как часть или продолже­ние себя самого (93). Мать же со своей стороны угады­вает и понимает все радости и потребности ребенка и исполняет все действия, которые он сам совершить еще не может, но которые являются необходимыми для удов­летворения его жизненно важных потребностей. В ре­зультате ребенок как бы управляет миром по своему же­ланию. Из такого переживания может возникнуть своего рода «чувство всемогущества», а также знание того, что все собственные потребности могут удовлетворяться дру­гими людьми. В кооперации с ребенком мать будет вести себя тем искуснее, чем легче ей отрешиться от собствен­ных чувств, убеждений и потребностей и чем выше ее умение непредвзято вчувствоваться в ребенка и его со­стояние. Этим объясняется, почему кажущиеся беспеч­ными женщины, не обладающие большими теоретически­ми знаниями об уходе за детьми и в области педагогики, порой «инстинктивно» ухаживают за своим ребенком лучше, чем тревожно заботливые и теоретически подко­ванные матери. Аналогичным образом объясняется ис­кусство психодраматического дублирования, которое тоже основывается на непредубежденности и вчувствовании. Дублирование означает, что другой человек, так на­зываемое вспомогательное «Я», — обычно психодрамотерапевт или ко-терапевт — представляет себя в каче­стве дубля на месте главного действующего лица, на­зываемого в психодраме протагонистом, и выражает его чувства. Отрешившись от своих собственных потребно­стей, чувств и психологических представлений, дубль, словно доверяющая своему чутью мать, предается вчувствованию в протагониста и в его ситуацию. Он говорит то, чего протагонист в данной ситуации высказать не может или не осмеливается, и он так же не восприни­мается протагонистом в качестве «Ты», как и мать но­ворожденным. Если после расщепления в раннем дет­стве собственного мира на реальность и на фантазию или представление взрослый человек, столкнувшись со своими чувствами, совершил над собой насилие, вытес­нив или подавив переживания, воспоминания, желания и представления, то вчувствующийся дубль высказыва­ет их, восстанавливая у протагониста в процессе дуб­лирования — по крайней мере по отношению к себе самому — целостность его первой вселенной. Любое за­мечание дубля, соответствующее миру переживаний протагониста и которое дубль способен выразить луч­ше его, воспринимается последним как собственный внутренний голос или, по аналогии с оказанием помо­щи матерью, как продолжение себя самого. Ошибоч­ные замечания воспринимаются как «чужеродное тело» в собственном мире переживаний и «рефлекторно» ус­траняются.

Важным для практики психодрамы является тот при­мечательный факт, что протагонист, как правило, не оказывает сопротивления верным высказываниям дубля, который в отличие от остальных людей переживается как «Я», а не «Ты», но принимает их и развивает в соб­ственном монологе. То, как воспринимается дубль, ил­люстрируется сновидением одного участника психодра­мы, которому снилось, что он, произнося монолог, шел с психодраматическим дублем по улице родной деревни, но не мог этот монолог продолжить, заметив стоящих вдоль дороги жителей этой деревни.

Психодраматическая техника «зеркало»

Техника «зеркало» соответствует той фазе детского развития, которую Морено иногда называет также «ста­дией познания "Ты"» и которая возникает в конце стадии вселенской реальности. Ребенок выделяет себя среди лю­дей и предметов своего окружения и вырабатывает пред­ставление о самом себе. Этот поворотный пункт в разви­тии особенно хорошо можно пронаблюдать на детях, ког­да они начинают удивляться своему отражению в зеркале. Сначала ребенок принимает свое отражение в зеркале за другого маленького ребенка и считает его таким же реаль­ным, как себя самого. Он не замечает — подобно взросло­му при проецировании, — что черты, которые он конста­тирует у другого, являются его собственными. Лишь по­степенно ему становится ясно, что ребенок в зеркале со­вершает движения одновременно с ним и их повторяет. Он смеется, танцует и плачет вместе с ним. Морено любит иллюстрировать этот шаг в познании анекдотом о малень­ком мальчике, который, глядя на свое отражение, ударил по стеклу и разбил зеркало. Ему хотелось узнать, что за странный ребенок находился в шкафу за зеркалом.

В этой стадии ребенок преодолевает третью ступень ролевого развития. Он относится к отражению в зер­кале как «к другой части, более интересной, чем все остальные фигуры мира, включая самого себя». Отно­шение ребенка к своему зеркальному отражению в мо­мент перехода от чисто внешнего восприятия к воспри­ятию себя находит свои психодраматические параллели в технике «зеркало».

При использовании техники «зеркало» психодрама­тическая работа ведется не с реальным зеркалом, а с ко-терапевтом или с умелым участником группы. После тщательного наблюдения он, так сказать, зеркально изо­бражает клиента или пациента на сцене. В качестве зри­теля пациент, словно в зеркале, видит в игре ко-терапевта самого себя, проявление своей психики. Он обнару­живает, например, каким привередливым и мелочным он был с медицинской сестрой во время завтрака. Имея пе­ред своими глазами такого зануду (себя самого), он идентифицируется с медсестрой и понимает, насколько этот больной (то есть он сам) ей неприятен. Такие «зеркальные» конфронтации с собственным поведением мо­гут настолько затронуть наблюдающего за ними протаго­ниста, что он зачастую по собственному почину пытается изменить свое поведение. Видеозапись дает такой же эф­фект «зеркала». Ее недостатком является то, что здесь нет возможности, как в психодраматической технике «зеркало», дозировать остроту отражения и что при ис­пользовании видеозаписи из ролевого переживания вспо­могательного «Я» выпадает столь важная в смысле че­ловеческого сосуществования обратная связь.

Психодраматическая техника «обмен ролями»

Обмен ролями соответствует четвертому и пятому этапам ролевого развития, когда ребенок вживается в роль другого, чью роль он играет, и пытается взглянуть на себя со стороны. Тем самым любой обмен ролями оз­начает также и отражение, только протагонист здесь не просто смотрит на себя со стороны, но, кроме того, игра­ет и старается прочувствовать роль своего визави, анта­гониста. Тот, кто подобным образом перенимает роль другого, воспринимает его в качестве субъекта, самого себя — в качестве объекта, а обычное свое поведение — так, словно это поведение другого человека.

Технику «обмен ролями» можно проиллюстрировать примером практического использования психодрамы в семейной жизни: маленький Ганс не желает ложиться спать. Уговоры матери пробуждают у него упрямство. В ответ на это мать начинает ругаться. Ребенок плачет. В этот момент отец, знакомый с психодраматическими тех­никами, предлагает поменяться ролями. Маленький мальчик тут же превращается в уговаривающую, ругаю­щуюся мать, тогда как мать играет упрямого Ганса. Слез как не бывало. Через какое-то время после обмена роля­ми оба исполнителя возвращаются в свои естественные роли — мама в роль матери, а Ганс в роль ребенка, — и мать снова уговаривает своего сына лечь спать. Ганс, улыбаясь, отправляется в спальню.

Техника «обмен ролями» соответствует четвертому и пятому этапам ролевого развития, характеризующим, согласно Морено, «стадию познания "Ты"». Они тесно связаны с развитием речи ребенка.

Речевая имитация матери, согласно Морено, представляет собой — в бо­лее конкретном, чем у Мида, значении — обмен ро­лями. Если мать со словами: «Посмотри, какой краси­вый цветок» — показывает цветок ребенку, то ребенок, подражая словам, интонации и жестам, попытается ска­зать: «Посмотри, какой красивый цветок». Г.Х. Мид подчеркивал, что речь, в отличие от остальных жестов говорящего, воспринимается им самим и тем, к кому обращаются, примерно одинаково. Ньюкомб пишет: «Человек, разговаривая с другим, одновременно разго­варивает с собой, как бы слушая другого. Известная фраза Мида «принять роль другого» означает: поста­вить себя на место другого, чтобы предугадать его от­веты» (99). В этом смысле речевая коммуникация всег­да представляет собой нечто большее, чем просто реак­цию. Она содержит — обычно, однако, только вообра­жаемый — обмен ролями с визави.

В отличие от Мида Морено приступил к осуществле­нию физического обмена ролями в психодраме. Тем са­мым он устранил в психодраме разделение интеракционной сферы, характеризующее в человеческом развитии переход от первой вселенной ко второй и означающее разделение между вещно реальным переживанием и представлением. Мир вновь переживается как реальный, но уже не на первых трех этапах ролевого развития, а на четвертом и пятом. Это значит, что развитие, сопровож­дающееся речевой дифференциацией между «Я» и «Ты», не сходит на нет, а углубляется в переживании.

Своим изобретением психодраматического обмена роля­ми Морено раскрыл ранее неизвестную глубинную сфе­ру межчеловеческой коммуникации. Он дал возможность взрослому человеку, прошедшему стадии дифференциа­ции между «Я» и «Ты» (то есть между «Я» и объектом) и речевого развития, так сказать, вернуться в область це­лостного и реального переживания, ни в малейшей сте­пени не подвергая угрозе результат этого развития — осознанность. По своим переживаниям в психодраме че­ловек является и взрослым и ребенком одновременно. Вполне возможно, что тем самым сбывается надежда, ко­торую полвека назад философ Эдмунд Гуссерль выразил в записи, оставленной в кройцлингском альбоме психиатра Людвига Бинсвангера: «Нам не дано достичь небес­ного царства истинной психологии, к которому мы так страстно стремимся, разве что детьми...» (50).

Ролевые категории

Теория ролей не ограничивается одним только измерением, социаль­ным. Психодраматическая теория ролей, имеющая дело с психиатри­ческой ориентацией, гораздо обшир­нее. Она распространяет концеп­цию ролей на все измерения жизни (96).

Я.Л. Морено