Эротический контрперенос в психоаналитической литературе
Эротический контрперенос: опасности, вызов и потенциальные возможности
Для терапии
Ярл Йорстад, д.н.
Взгляд на контрперенос в психоаналитической теории и практике претерпел изменения за последние пятьдесят лет. Рассматриваемый вначале как препятствие к анализу, контрперенос сегодня - важная возможность для понимания того, что бессознательно передается от анализанда к аналитику. Аналитик восприимчив к бессознательному взаимодействию в переносе и контрпереносе и он старается осознать что происходит, так быстро, как только это возможно. Особенно это относится к эротическим чувствам, которые часто интенсифицируются как в анализе у пациента с серьезной психопатологией, так же и в анализе пациента в регрессивной фазе, когда проективная идентификация является доминирующим фактором, используемым и как защита и как коммуникациия. Существуют разные мнения по поводу того, как поступать с такой ситуацией, особенно, в вопросе, следует ли аналитику быть откровенным по поводу контрпереносных чувств к пациенту, или же призывать быть осторожным. В приведенном примере аналитик описывает, как он был заражен бессознательным эротическим контрпереносом. После трех лет терапии с пациенткой с серьезной психопатологией он развил «материнские» чувства, которые он интерпретировал как отражение детского стремления к близости и физическому контакту. Результатом было то, что несколько раз он «забыл» обозначить конец сессии, которая оказалась таким образом, продленной, а так же он обнимал ее перед уходом. Год спустя, он имел интенсивные сексуальные фантазии и сны об этой анализандке, которые он переживал одновременно как притягательные и пугающие, и как препятствие к анализу. Вскоре аналитик осознал элементы проективной идентификации во взаимодействии и интерпретируя бессознательную коммуникацию пациентки, восстановил свою способность удерживать аналитическую позицию и сохранять границы.
Эротический контрперенос в психоаналитической литературе
Эротизм и сексуальность являются фундаментальными областями нашей жизни и базируются на физиологической и психологической мотивации. Это было описано Зигмундом Фрейдом в многих его статьях, в частности в «Трех очерках» (“Three essays on sexuality”, Freud, 1905). В метапсихологии психоанализа либидо является фундаментальным драйвом, хотя некоторые школы, такие как теория объектных отношений или интерсубъективная теория, изменили или модифицировали взгляды на перспективы драйвов.
Такое, больше ориентированное на отношения развитие, могло привести к недооценке биологических и инстинктивных аспектов психоаналитических отношений и к отрицанию тела как источника сенсуальной и сексуального удовольствия, источника боли и страданий (Bonasia, 2001). Как бы то ни было, большинство аналитиков согласны с тем, что наиболее интенсивный физический и эмоциональный контакт начинается у ребенка у материнской груди и что взрослая сексуальность всегда включает в себя элементы этого раннего физического и эмоционального опыта. В анализе это часто отражается в переносе и контрпереносе, который на довербальном и глубоко бессознательном уровне соединяет эти два аспекта[1].
Не смотря на это, примечательно сколь мало внимания было уделено эротическому элементу контрпереноса в психоаналитической литературе. Кажется, что эта область была изолирована от основной линии развития психоаналитической теории контрпереноса, которая заявила о себе после 1950 года (Sharpe, 1947; Heimann, 1950; Little, 1951; Racker, 1953, 1968; Gitelson, 1952; Sandler et al., 1973). По мнению Грина, это произошло вследствие роста десексуализации и возврата к пуританству в психоанализе (Green, 1995).
Виникотт говорил, что аналитик должен быть «уязвимым» и все же сохранять свое профессиональную позоцию в терапевтической работе (Winnicott, 1949, 1960, 1965, 1967). Профессиональная позиция предполагает симвилическую дистанцию, но в тоже время основная работа терапевта происходит в его собственной голове. По мнению Винникотта, большая часть его аналитической работы принесена не интеллектуальным уровнем, а идет от телесного эго. В моем понимании, он обозначает здесь связь с материнским телесным и эмоциональным контактом с ребенком. Другие авторы тоже сравнивали взаимодействие между аналитиком и пациентом с взаимодействием на глубоком уровне материнско-детского симбиоза. Он выражает активный либидинозный обмен между двумя людьми посредством бессознательных невербальных каналов коммуникации (Tower, 1956, pp. 224-225).
Мы знаем, что границы нарушаются в терапевтических отношениях не так уж часто (иногда такие инциденты становятся заголовками статей), но результаты таких случаев всегда разрушительны для терапии и , как правило, деструктивны для обоих сторон. Такое развитие эротического переноса и контрпереноса касается не только молодых и неопытных терапевтов. Сегодня мы знаем, что многие из пионеров психоанализа имели сексуальные отношения с пациентами, например, К.Г.Юнг/Сабина Шпильрейн; Фрида Фромм Райхманн/Эрих Фромм; Шандор Ференци/Гизелла Палос; Август Айххорн/Маргарет Малер; Карен Хорни/кандидат Х (Gabbard & Lester, 1995). Некоторые аналитики нуждаются в том, чтобы чувствовать себя желанными из-за своей тяжелой жизни (Gabbard & Lester, 1995). Личная потеря аналитика может повернуть любовное увлечение в компенсацию потери, или наши нерешенные эдипальные проблемы могут активизироваться в контрпереносе (Gabbard & Wilkinson 1994). Еще более тяжелыми могут быть собственные нерешенные нарциссические проблемы аналитика (которые имеют многие аналитики, не смотря на анализ). Мы знаем, что страстная влюбленность активизирует нарциссические тенденции у обеих сторон; они отражаются друг в друге и часто влюбляются во влюбленность. Во время окончания анализа нарциссическое вложение аналитика в своего пациента может вынудить его влюбиться в то, что как ему кажется, он создал в ходе анализа - «проблема Пигмалиона» (Searles, 1959; Olsson, 1999). Активация симбиотических требований и нужд может вызвать фантазии о слиянии с пациентом, вызывая такую сильную идентификацию с анализандом, что регрессия начинается у обоих участников процесса, с риском развития «folie à deux»[2] (Fliess, 1953; Gabbard & Wilkinson, 1994). Может быть сложно отделить себя от этого типа контрпереноса.
Мак Дугалл предлагает интересный ретроспективный взгляд на проблему эротического контрпереноса, вскрытую Юнгом и Ференци, проблему, которая привела к сексуальным отношениям с анализандом (McDougall, 2000). Фрейд узнал об этом опыте из писем. Факт, что некоторые его последователи имеют схожие проблемы, заставил его недвусмысленно заявить, что удовлетворение потребности пациента быть любимым будет одновременно опасным и пагубным (Freud, 1915) Самое важное - установить переносные отношения и анализировать перенос как фантазию. Мнение Фрейда о эротическом контрпереносе как о чем-то рискованном и опасном было прочно основано на его наблюдениях некоторых своих последователей. Переживания Брейера в его терапии с Анной О. так же, вероятно, имелись им ввиду (Freud & Breuer 1895, Freud 1914-16). Это, по, всей видимости, и было причиной того, что он предложил правило абстиненции как обязательное для всех аналитиков на конгрессе в Будапеште в 1919: «психоаналитическое лечение в максимально возможной атмосфере фрустрации и абстиненции» (цит. по McDougall, 2000). Эротический перенос был постоянно интерпретирован Фрейдом и большинством его последователей как форма сопротивления. Лакан утверждал, что то, что мы называем сопротивлением, это всегда сопротивление аналитика (McDougall, 2000). Как бы то ни было, правило абстинентности не защищает аналитика от возможности быть бессознательно зараженным эротическим переносом, что, в свою очередь, может привести к фантазиям, а возможно и к действиям (инактмент), нарушающим границы психоанализа. Психология самого аналитика становится особенно важной в этих случаях.
В последние годы освещение в средствах массовой коммуникации случаев сексуального использования психотерапевтами своих пациентов привело, так же как и в психоаналитическом дискурсе, к возрождению сфокусированности на том, что же происходит во взаимодействии между ними. Хотя похожие нарушения границ встречаются во многих других профессиональных группах, таких как юристы, учителя, священники, врачи, медсестры,социальные работники и другие, люди наиболее сильно реагируют на нарушение границ с уязвимым пациентом внутри терапевтических отношений, которые предполагают высокий уровень конфиденциальности, защищенности и доверия и где зависимость пациента от терапевта может быть велика. Как бы то ни было, может быть еще и другая опасность в этих понятно сильных реакциях на реальные нарушения границ: нормальные эдипальные фантазии и преэдипальная эротическая лишенность границ «забываются» в публичных обсуждениях (Messler-Davies, 1994, p. 154; Jørstad, 1995, pp. 152-153). Примером этого могут служить отцы, которые боятся физического контакта со своими дочерьми.
Эротический контрперенос не является чем-то, что мы можем избежать, он будет влиять на нас независимо от того, распознаем мы его или нет. Некоторые авторы, писавшие об этом, описывали силу воздействия на аналитика проективной и интроективной идентификации. Ференци был серьезно захвачен темой любви аналитика и его эротических чувств, которая была отчасти вызвана его собственными контрпереносными проблемами (Ferenczi, 1926). Флисс описывает эмпатию как попытку идентификации, которая проявляется быстро, это как попробовать что-либо, чтобы ощутить его вкус, не глотая, иначе его влияние может оказаться слишком сильным (Fliess, 1953). Он описывает, как контрперенос может привести к регресси аналитика, которую он называет контридентификация. Это может повлиять на аналитическую работу чрезвычайно неблагоприятным образом стимулируя нарциссизм аналитика и истребляя границы между ним и анализандом (Fliess, 1953; Kernberg, 1965, pp. 44-45).