Глава 10. Воронеж. Гликодин на выезде. Сам Себе Отец
Сус и Гек спали напротив меня. Один свесил голову, другой опёрся о стенку вагона. Было около часа ночи и здесь в Черноземье стояла тьма. Её завесь украшали огни приближающегося к нам города. Я созерцал чуть колышушееся русло реки Воронеж и впивался глазами в яркую гирлянду, зажённую одним из районов. Что-то тёплое исходило от всей этой картины. Прямо не знаю почему, но мне ужасно хотелось попасть в этот город. Вкусисть его ночной ритм. Узреть совершенно незнакомую жизнь, завязать новое знакомство. Не с человеком. С глубокой, как мне мечталось, личностью самого Воронежа. Давно замечено, что все насеслённые пункты, помимо возраста и имени, имеют свой неповторимый характер. Я честно хотел понравиться городу. Внутри образовалось чувство родственности, на секунду всё показалось сном, иллюзией. Забылись свсе тяготы дороги, вернее, они исчезли в миг, а на их месте внезапно очутилось ошеломление от удивительной догадки. Я приехал... Домой. Не было вопросов, типа "Как это может быть?" Всё абсолютно ясно. Полное просветление, как лампочку зажгли и она озарила комнату, прогнала тьму и вы рассмеялись своим догадкам - теперь всё ясно! Но только на миг, краткое дуновение, прикосновение незримого взбодрило меня, придав сил и уверенности. Никакого страха оказаться ночью на улицах Воронежа, только порыв побыстрее вырваться из плена этой железной повозки и взорваться тысячами разноцветных огней, пронестись миллионами звуков по каждой улице, мостовой, проспекту и площади. Нырнуть в глубины жизни подворотен и всплыть в шике ресторанов центральных улиц. Прикоснуться к каждому зданию, пропустить через себя весь поток этого места. Стать его частью и, в то же время, не утратить бдительности. Это как наркотический трип, химический приход. Это наступает и правит балом независимо от тебя, от тщетных попыток противиться. Тебя кидает в свежий асфальт и беспощадный тощий дорожник в оранжевой робе навеки делает тебя частью незримого пути. Его лицо ухмыляется твоим стараниям, его глаза светят, как фары. Он проникает в твою душу, делая твоё естество мягким, как пластилин. Строитель пути лепит из него формы, сминая потоки и преображая все известные тебе виды, а потом, разочаровавшись во всех этих экзерцисах, растворяет тебя в жуткой бредовой смеси. Приходя в себя снова, и снова, ты не будешь помнить всё проделанное с тобою, ведь тебя тогда не существовало. Сладость небытия сменилась горечью самосознания. Вечно страстно саморазрущающейся энергии её, ищущей впотьмах жемчужину жизни. Погружаясь всё глубже, ища бесцельность и натыкаясь лишь на отражения самого себя вокруг. Никакой разницы?
"Воронеж один. Электропоезд прибыл на конечную станцию" - механический голос вырвал из оцепенения всех троих. Интерсубъективное воздействие в механическом исполнении. "Первым делом надо кофе зарядиться" - сказал Сус - "Раз больше ничего не осталось". Я с укоризной посмотрел на него, поражаясь беспечности - "Первым делом посмотрим, когда первая собака отходит". С перрона на вокзал вёл подземный переход, в него мы и углубились. "А потом и пожрём, наверняка, где-нибудь рядом с вокзалом есть пирожки" - подвёл итог Гек. Жизнь в лесу, болтание по городам, без участия в любых санитарных акциях, сделали своё дело. Мы имели неплохой "дорожный загар" из пыли, грязи и засаленных волос. Постоянно чесались, как уличные бродячие собаки, стезю которых, мы добровольно выбрали. Рубашка Суса в жёлто белую клеточку, которую он таскал почти не снимая, стала отдавать коричневым оттенком. Я тоже выглядел не лучшим образом - перепачканные Калужской землёй рукава говорили наблюдательному прохожему несколько ярких описательных прилагательных о владельце. Лишь один Гек непостижимым образом сохранил подобие приличного вида. Он единственный из нас брился и хоть как-то следил за собой. Эта театральная черта "сохранения лица" в глазах почтенной публики, глубоко сидела в нём, даже не знаю сознательно он это или нет? Зато нас роднил ничем не сбиваемый запах пота и грязи. Скоро по нему нас начнёт выискивать "контра" и другие следственные органы. Всё, что выходит за рамки "работа - дом, старость, дурдом" вызывает подозрение у окружающих. Кто знает, зачем эти странные типы едут на Северный Кавказ? Терроризм, внешний враг, происки буржуа из Америка! Среднестатистический "охранник загона" мыслит примерно этими категориями. Что ты сделаешь, если завтра к тебе в дверь постучит продразвёрстка. Человек эдак двадцать прихлебаев бесцеремонно вышибут дверь и тыча вам в нос кучу удостоверений "Полномочного по надиранию задниц", "Главного по счётчикам" и "Истеричного урода" перевернут вверх дном всё, что вы считали своей собственностью. Истерия двадцатых снова в седле.
Электричка на Россошь, нашу следующую промежуточную станцию, уйдёт только утром в семь. В нашем распоряжении целая ночь! Воронежская июньская тёплая ночь. Пройдя по залам вокзала, мы вышли на площадь до боли напоминавщую родную Гагарина. Само здание, и по форме, и по размерам почти один в один с нашим. Вот прелесть советской застройки - даже за пару тысяч километров от дома тебя окружают знакомые вещи и формы. Видимо, это улучшает адаптацию и сглаживает шок - такой "антистрессовый" поход Всесоюзной профилактической медицины в строительство.
Я не признаю привокзальную сдобу, в отличие от моих голодных попутчиков. Пара пирожков и кофе стало для них настоящим облегчением. Моим же - пиво "Жигулёвское - воронежское", которое куда лучше своего питерского аналога. Градус настроения поднялся, кишки больше не крутило и пустота желудков - ликвидирована. Теперь только вперёд. У нас только пять часов. Время пошло. Час первый ознаменовался сплошными сюрпризами. Во-первых, город оказался куда больше, чем мы предполагали. Во-вторых, везде проводились паралелли с нашим родным городком. Если у городов и есть родственники, наши точно двоюродные братья. Этот навязчивый дурман никак не хотел уходить. Идя по псевдо - Ленина, находили неуловимую схожесть и вместе с тем различие. В полумраке старых улиц стены домов принимали знакомые формы, которые рассеивались при приближении. Стоило только выпасть из обьятий площади в русло изливающегося из него проспекта, как некто сразу сменил декорации. Были заменены все фонари, лампочки в которых давали тусклый свет или не светили вообще. Окна пустые, совершенно тёмные. Асфальт битый, исхоженный. Пустые пластиковые ёмкости, обёртки, грязь вдоль поребриков. Узкая полоса газона и невысоких стриженых тополей - таких же, как вдоль тех самых улиц, по которым исхожено моё детство. Я приехал в "город, который остался позади". Эта резкое чувство нахождения себя снова там - пять, десять лет назад давало умиротворяющую эйфорию двенадцатилетнего пацана навсегда. Тишина. Бледно розовый, матовый… обволакивающий. Пьянящий…
"Твою мать, мы должны здесь увидеть всё, просто всё" - вскричал я - "Если когда - нибудь я дам дёру - этот город первый в списке, куда я приеду"
"Ты не знаешь, что говоришь…" - ответил Сус - "Это было произнесено сотни раз"
"Теперь всё по-другому…" - я сделал глубокий вдох и закрыл глаза - "Здесь сам воздух, как материнский поцелуй после долгой дороги…"
Мы свернули на небольшую улочку, и присели на бордюр напротив ряда трёхэтажных домиков с декоративными балкончиками, лепниной, трешинами и вывесками магазинчиков на первом этаже.
"Это то, что во сне - никакой универсальной сальности… Это… малые лавки, как вон та" - на углу парикмахерская заскрипела вывеской, отзываясь на приветствие - "Или этот магазинчик обувной… Никакой вавилонской сетевухи с её высокомерными фараоновскими устоями. Мы что, чёрт возьми, перенимаем тактику Древней Египетской цивилизации изо дня в день напрягаясь, таскаем глыбы, чтобы оставить после себя лишь пустыню и захоронения". Огромные комплексы, включающие в себя всё от парикмахерской до кинотеатра, в меньшей степени облегчают нам жизнь вмешая всё необходимое в одном месте. В большей степени они изменяют среду обитания, а следовательно и психику. Но самое главное - упрощая схемы взаимодействия, этот процесс ведёт к снижению интеллекта у тех, кто принял правила игры. Вполне возможно, что сейчас мы наблюдаем как из одного вида человека разумного начинает выделяться несколько подвидов, разница между которыми нарастает быстрыми темпами. Это ли эволюция.
Сус отхлебнул пива и протянул мне - "А что ты хочешь. Ты когда - нибудь видел мир без страстей"
"Всё животный страх… но мы не такие"
"Не такие. Сомневаюсь…" - он выпил ещё - "А какие тогда"
Настал тот момент в разговоре, когда мысль не развить логически. Мы распутали её до уровня ощущений, на который и ответить то нечего, только уловить. Поймать эту невидимую нить, сидя тёплой июньской ночью на паребрибке в центре волшебного города, подарившего покой и молчать, впитывая в себя все звуки и запахи, как те стены напротив.
Проехавшая мимо патрульная машина быстро вывела меня из ступора - "Хватит, расслабляться. Нам ещё столько нужно успеть…" Сколько именно я не представлял, но торопился вперёд - ведь самое главное в дороге для меня это драйв. Ошушенние полёта, которого вечно хочется добиться. И когда крылья расправляются, спина вытягивается стрелой, а подбородок становится её наконечником, только тогда ты чувствуешь свою истинную природу. И нет мыслей о смыслах, ведь он в полёте. Взмах и привычная тяжесть в районе груди исчезает, ноги превращаются в разноцветный, переливающийся хвост из перьев. Я вращаю им справа налево и в обратную сторону не в силах поверить в красоту происходящего. Ещё один взмах и небо падает на тебя. Вгрызаясь в него когтями и невесть откуда взявшимся клювом я опять пытаюсь прогрызьть скорлупу, чтобы, наконец-то выбраться и узреть настоящий мир, а не то, что под ногами. Луна с усмешкой надламывается - я всегда знал, что это лишь пластмассовая подделка, кусок её падает на город подо мной, и я вижу, как он оставляет царапины. Сдирает краску. Это тоже верно. Но кто нарисовал это если не я сам. Мой взор устремляется вправо на сомн звёзд, но это лишь крошки просыпавшегося спида. Я сметаю остатки в больную лунную дорогу и вступаю на неё без осознавания всякой ответственности, которую обязательно понесу. Всегда помни это. И не придавай никакого значения. Ведь это чистая правда без толики занудства и нравоучительства. Всё это общество Личного Опыта.
Это произошло резко, как и всё в этом трипе. Ещё пару минут назад мы сидели в уютном сквере, в котором несколько дружелюбных с виду молодёжных компаний смеялись, шутили и пили пиво. Совсем обычные люди, словно сошедшие с обложек журналов мод за 1970-й год. Аккуратные без лишней напышенности, накрашенности, хамства и чёрствой гордости в глазах, из-за которой хочется просто пристрелить на месте всех этих тупых напомаженных сук, заполняющих бесполезные бумажки днём и, штурмуюших мозги продавцам в магазинах вечером и по выходным. У нас всё поменялось на долбанную компьютерную игру в тетрис. Тот, кто умеет быстро втиснуться и перевернуться, в конечном счете, имеет всех остальных. Заработай очки - твою мать, кто придумал это фуфло. Ещё одна бредовая карикатура на смысл жизни. Но я не парюсь приятель. Я всё ещё верю в то, что рано или поздно взломаю этот секретный код и вот тогда… веселью не будет предела.
Я шагал по одной центральных улиц Воронежа. Сус шел, чуть отставая, а Гека я вообще потерял из виду. Только сейчас до меня дошло, почему перед моими глазами во всех кафе или просто на улицах и скверах бегают юнцы в наглаженных костюмах и пьяные шестнадцатилетние девушки в шикарных бальных платьях. Это же июнь. Время, когда школьньки радуются тому, что очень скоро им придётся вкалывать в вонючих офисах или гипермаркетах по пять дней в неделю. Они представляют себя в экранах телевизоров, двигающими речь о свершившихся чудесах, произведённых их крепкими руками. Мнят, что смогут в рамках сложившейся системы делать то, что им хочется. Это судьба большинства и я ей нисколько не завидую. Обречённая на безысходность идилия в мировом автомате по выдаче кока-колы. Меня запихали сюда, предварительно обрезав когти и сточив клыки. Потом провели чудовишную дрессировку, но что-то пошло не так. Почему-то иногда я как маленький шкодливый котёнок порчу ковры и обивку, гажу в неположенном месте и всё пытаюсь сьебать за дверь, зная, что не выживу если уйду. Творчество, настоящее искусство изменяет цивилизацию, разрушая государства.
Странное дело - смотрю под ноги и вижу одну за другой игральные карты, лежашие рубашками вверх, раскиданные вдоль улицы. Наверное, какой-нибудь уличный шулер надурил очередную пьяную доверчивую сволочь, жаждущую лёгкой наживы и та, разбушевавшись, набросилась на обидчика. Представляю, какого стрекача задал этот парень, когда услышал что-то вроде - "Да ты блядь, охуел… гони бабки - урою". С кадым шагом их становилось всё больше и, насколько я мог видеть, они накрывали территорию в пределах ста метров. Честно говоря, здесь не меньше двух колод по 52 карты в каждой. "Смотри Сус. Тут любят азартные игры". "Скорее здесь любят погонять тех, кто любит азарные игры - судя по тому, как они лежат, их бывший владелец явно петлял" - он указал траекторию по наиболее концентрированным участкам - "может просто был пьян…" "Или метался, как загнанный пёс не в силах найти выход. Всё это неспроста". Я решил поднять одну из карт, тем более, что уже делал это раньше. Мне было интересно, что будет на этот раз. Когда я нагнулся, протянул руку и подобрал наугад одну из кучи - ни о чём не думал. Но когда, перевернув, увидел её достоинство, меня охватил ужас. Это была восьмёрка… Снова восьмёрка… Третий раз подряд я подбираю одну из кучи валяющихся на улице, найденных совершенно случайно и всегда в трипе - обычном или наркотическом - не важно. Но это неизменно были восьмёрки. По-моему они до сих пор хранятся где-то в глубине моего стола. Сперва это была червовая восьмёрка, найденная на заднем дворе поликлинники в диком DXM - трипе, летом, во время нашего совместного с Cусом похода в магазин. Мы всегда так делали, если торчали экстрактом из большого количества "Гликодина" у него дома. Сразу после пика просто необходимо проветриться. На мне как обычно были большие солнцезащитные очки, ещё живая в то время косуха, старая, затёртая до дыр джинса имени Макаревича и обязательный элемент - шарф, намотанный шею подобно сахарной вате. А если я ещё и небритый. А. Что думали молоденькие продавщицы, насмотревшиеся телевизионного дерьма, где волосатый тупой фрик в косухе кромсает детей и нюхает спид с черепов их родителей. Мне было смешно подьёбывать их одинаковое презрение, скрываюшее страх. Лишь однажды я встретил достойного оппонента - и честно признаюсь был побеждён им в схватке пьяного остроумия и циничных унижающих собеседника выводов. Это была девушка лет двадцати пяти на вид, которую пьяный Гек пытался склеить сидя с бутылкой пива рядом с одним из фонтанов в центре. Я сделал самую главную ошибку ещё в начале - неодоценил противника, за что и был побит. Она представлялась мне очередной пьянствующей прошмандовкой, чей интеллект сформирован журналом "Дарья" и идиотичными вечерними шоу по ящику. Она была похожа на продавщицу из молочного отдела, изо дня в день подающую сливки другим. Сначала каждый из нас прошёлся по интеллектуальному багажу, стремясь заставить друг друга впасть в ступор. Затем пошли аналогии и сравнения с двойным дном, последней стадией был трёп о внешности и физических способностях. Её жутко удивило, что меня практически нельзя ухватить за яйца пытаясь умалить мои самцовые ценности. Увы, я не поддаюсь провакациям, мои животные инстинкты твёрдо управляются сознанием. Через час я почти выбился из сил и хотел покинуть поле боя. Сначала пытался вывести противника на ничью, потом откровенно просил об этом. В конце концов, когда я бросил полотенце на красный ковёр боксёрского ринга и начал перелезать через канаты в надежде найти покой в баре за стаканом прохладного коктейля, меня настиг последний удар. Как жаль, что я был пьян в сосиску и не могу привести ни одной цитаты из нашей с ней беседы, но вся наша кампания искренне заливалась хохотом и сходила с ума от этой великой битвы. Битвы при кофейне у фонтана.
Вторая восьмёрка была найдена мною в парке недалеко от озера примерно через полгода со времени первой находки. Бубновая, чуть помятая она так ничего мне не объяснила, но заронила в душу семя подозрения о том, что кто-то пытается предупредить меня. И вот сейчас… Я не мог это игнорировать, но и отступать было поздно. Что прикажете делать. Бежать некуда. Все мосты я сжёг.
Это событие сместило всё остальное на задний план. Отовсюду я ждал подвоха и вёл себя крайне параноидально. Никакие воронежские чудеса больше не могли вынуть меня из тяжёлых раздумий по поводу этих явно не случайных совпадений. Я настолько самоустранился из происходящего, что почти не замечал ни количества випитого, ни того, как площади сменяются скверами и фонтанами, как петляют улицы и нещадно летит время. В конце концов, реагировать на внешний мир я начал оказавшись около центрального входа на вокзал в компании со спяшим Геком и Сусом. Они просто прислонились к стене и мирно сопели, как привокзальные попрошайки. До отъезда сорок минут. Хорошо ещё, что с погодой нам на удивление фортит, она на нашей стороне. Это не как в тот раз, в Рязани летом 2006-го, когда я приехал на "Нашествие" за три дня до его начала. Первую ночь я провёл вместе с новоприобретёнными знакомыми в лесу недалеко от мыса Средиземный, где вовсю кипела подготовка фестиваля. Расположившись прямо на земле и укрывшись парочкой старых одеял, которые я предусмотрительно взял с собой, мы пытались уснуть. В город я приехал на московской электричке пару часов назад и, едва ступив на перрон, начал пристально вглядываться в толпу. Наверняка кто-нибудь ещё приехал этим же рейсом и по тому же поводу, думалось мне. Народ выходил с поезда, заполняя узкую платформу и быстро пытаясь скрыться в направлении небольшого здания со шпилем. Люди катили перегруженные тележки и тащили большие сумки, обгоняя друг друга, и тут я заметил компанию человек пятнадцати державшуюся вместе. Они продвигались неспеша и у них отсутсвовала гора поклажи, лишь потрёпанные рюкзаки с различными нашивками и надписями у некоторых. Длинные волосы, фенечки, напульсники, цепочки и футболки с логотипами рок-групп. Подкатив к пареньку в потрёпанной бейсболке, похожего на студента, на выходе у вокзала я начал знакомство. "На нашествие" - угадал я. Он кивнул, чуть с опаской разглядывая меня.
"Под вечер в чужом городе лучше держаться вместе. Особенно, когда нет вписки… никакой" - мои глаза посмотрели на небо, а потом резко обратились к собеседнику, ожидая ответа. Он чуть подался вперёд, потом назад, поправил очки и бэг за спиной - ну, прямо настоящий "разбитый" интеллектуал. Рубашка в серо белую клеточку заправлена в джинсы из под полов которых выглядывали кеды советского пошива.
"Нужно найти фестиваль. Это за городом, там можно и костёр развести и ментов меньше" - студент принял меня за своего.
"Это ты зря. Ментов там, как мух на … Вобщем, много. А дорогу знаешь?"
"Дорогу знает Леший" - девочка с чёрными волосами вторглась в беседу и тут же убежала к толпившимся с другого края привокзальной площади. Оттуда доносились звуки гитары и голос орал - "Облака с неба свесились, звёзды пьяные…" - ноги сами понесли меня туда же. Студент пошёл за мной.
"Ты сам откуда?"
"Из Ижевска стопом приехали. Вместе с Кефиром. Вон он пиво пьёт" - светловолосый тип зелёной футболке чередовал горланистое пение с большими глотками из полтарахи.
"Он наш местный антифашист. Анархо-панк." - мы подошли вплотную к тусе - "Я не собирался никуда ехать, а тут вечером звонит Кефир и говорит - чувак поехали со мной на Нашествие - и я согласился. Меня кстати Димой зовут…"
"Гер" - представился я и протянул руку не отрывая взгляда от игравшего на гитаре чувака. Пиво пошло по кругу, потом кто-то принёс ещё, а через полчаса пришли менты и всех разогнали. Немного попетляв и поаскав у местных наша туса влезла в десятый троллейбус следующий до "Торгового городка". Уже темнело и было решено в срочном порядке искать злосчастный мыс и разводить костёр. На тот вечер компания стабилизировалась в составе меня, Димы, Кефира, Лёши с Нижнего, Ухо и Нати - сладкую панк парочку всю дорогу обжимавшихся и ржущих, а также Тани с собакой. Последние четверо и собакой, судя по разговорам - арбатские тусовщики.
Всю ночь в лесу раздавались пьяные крики, кто-то бегал, хрустели сучья и ломались деревья, тут и там проносились всполохи света. Возгласы - "Вон, они там", "Панки вы где?" и другая подобная чушь свидетельствовали о том, что кто-то устроил охоту на ведьм. Шла большая чистка от голытьбы и горе тому кто попадёт под суровую руку вертухаев закона. Хорошо, что мы забурились поглубже в лес и подальше от злосчастного мыса - скорее всего таких как мы нищих уродов гоняли менты или местные нацики, что впрочем, одно и то же. Пару раз охотники проходили совсем близко и, моё сердце в тот момент колотилось в страхе быть забитым до смерти тупым ментовским боньём на окраине Рязани. Казалось, что тянется вечность и это никогда не кончится, но я так и заснул, старательно вслушиваясь в темноту.
Утро выдалось на удивление тёплым и солнечным, после такой-то ночки. Таня с собакой и панки почти сразу после сварганенного на костре завтрака в виде гречки, свалили. Лёша сказал, что это он отправил их в Москву, на Арбат, нааскать на билет. Мне показалось это полным гоном, ведь завтра здесь будет столько народу, что можно настрелять не только на билет, но и на номер люкс в гостинице в центре. Ближе к полудню я выбрался в город, ужасно хотелось чего-то нового. С этого момента и началось то, что все грамотные тусовщики называют движухой. Это ещё битники придумали гоняясь за всё ускользающим ништяком в порыве безумного оттяга. Один раз выпустив этого могучего джина из бутылки ты навечно становишся его рабом и как всегда полную потерю контроля над ситуацией ощущаешь слишком поздно, чтобы что либо изменить. Рязань имеет довольно странную застройку. Обычно старый город всегда в самом центре и от него в разные стороны разрастаются молодые микрорайоны и новостройки. Здесь же всё осталось по одну сторону Оки и с высоты старинного кремля можно увидеть границу города. Кефир и Дима отправились вместе со мной, они глядели на меня алчущими глазами. Я рассказывал им разные "вещи" и "штуки", которые творили вместе с Плёском и Сусом, о психоделических опытах с DXM, о безумных ночных гуляниях, о музыке и шаманстве. Они рассказывали мне об Ижевске, друзьях и о закрытом периоде в жизни города оружейников. Стараясь держать нить разговора и одновременно пытаться вспомнить географию Рязани, увиденную из окна троллейбуса, мой мозг трещал по швам. Вконец запутавшись со всеми этими поворотиками, улочками и дряхлеющими зданиями мы наткнулись на нашего рязанского гида. Совершенно случайно встретили человека, у которого также как и у нас была уйма времени, а вот цели не было. Он стоял около перекрёстка с чуть покрасневшим лицом в коричневых брючках, пошарпанном сером пиджаке, чуть полноват, однако это придавало некую притягательность. Создавало образ радушного хозяина. Я начал с простого вопроса - "Как пройти к вокзалу?", на что он отослал нас на десятый маршрут и уже собирался уходить. "Понимаете, мы только приехали в город на музыкальный фестиваль, который будет проходить на мысе Средиземном и хотели погулять по Рязани пешком, увидеть её изюминку". Он внимательно посмотрел на меня, потом снял кепку и почесав затылок выдал -"Ладно, всё равно у меня сейчас нет других дел - я покажу вам Кремль". Наш гид напоминал праздно шатаюшегося работягу на больничном. Знаете, которые наврут врачам про обострение радикулита или вывих ноги, чтобы тёплым деньком увильнуть от скучной однообразной работы и просто размеренно побродить по друзьям и знакомым, выпить и всё такое. Он вёл нас по самому центру, рассказывая историю города и особо обращая внимание на здания, которые посещали цари и императоры. Естественно и в этом городе не обошлось без Петра I, который организовал некий военный корпус или что-то в этом духе. Какой неугомонной силы всё-таки был этот чел - я ещё не встречал ни одного города в котором он не оставил бы след. И это не упоминая основание Петербурга в болотах Невы. В наше время такие люди возможны только в искусстве, ведь только там всё подчинено воле творца. Солнце миновало зенит, но жара от этого не спала, а наш товарищ всё чаще удалялся "во дворы подальше от ментов пятьдесят хряпнуть", при этом каждый раз прося его подождать и не предпринимая даже попытки угостить спутников. Меня это начало раздражать. Дима стал нервничать по поводу пьянеющего местного в наших рядах и я поддержал его идею слинять от типа, который набирался в одну харю и начал вспоминать то время , когда он жил в Питере. Типа "Вы видели когда-нибудь адмиралтейский шпиль?" - "У нас есть нечто похожее, это ещё Екатерина построила…Да-а Катька тут вообще много чего понаделала". Этот бред перешёл всё границы и когда он в очередной раз удалился "по делам" его просто не стали ждать. Сбежав от путеводителя, мы отправились искать вокзал, поскольку Дима хотел знать расписание электричек.
Вернувшись ближе к вечеру в район Торгового городка, я просто офигел. Кругом вертелось несметное количество мусоров, толпились люди с палатками, а вход в парк преграждала ярко красная лента. Я подошёл к одной из компаний выглядевшей менее агрессивно и начал расспрашивать о всей этой приблуде. Оказалось менты очищают территорию, начиная от трассы на Нижний Новгород до жилых домов. Слишком рано приехавшим выделялось пару полян для палаток и строго запрещалось шляться тут всю ночь пьяными. Присоседившись то тут то там через пару часов я был пьян в хлам. Именно столько времени я преодолевал пятьсот метров отделяющих вход в парк от расположенной правее, за небольшим лесным массивом палаточной стоянки. Ведь тут и там - везде был народ, а пообщаться хотелось со всеми и каждым и выпить, конечно, тоже. Когда я вышёл к ней было уже темно и везде горели костры, играли на гитарах и пили вино, пиво, водку и шлялись повсюду предаваясь дикости, кричали, бегали, танцевали… и просто смеялись в звёздное небо. В ту ночь я не сомкнул глаз до утра успел нетолько познакомиться с какими-то питерскими музыкантами и прожужать им все уши о замечательных командах в которых играю я и мои друзья, но и "повести за собой народ". Громко сказано, конечно, но чуваки сами хотели видеть во мне мудрого и крутого, цельного и самостоятельно рулившего по этой жизни, что слишком поверили моемй разгорячённому алкоголем демону. Два пипла несколько часов подряд шлялись со мной по всему району и выслушивали кучу разных историй случившихся со мной или услышанных мной от Плёска. Я вещал им о DXM, как о великом препарате расширяющем сознание, о всём прочувствованном мною под чутким руководством краснодарского шамана Сани Дарса. О его безбашенных путешествиях, о том как его чуть не подстрелили под Липецком во время очередного стопа, о жизни в Ботаническом саду в Москве, и о подставах местных ментов, о его нелегальном путешествии за границу и о том как он был одним из основателей анархического журнала "Автоном".
Проснулся я от дождя под деревом. Ещё уезжая из дома, я купил два споловиной на три метра парниковой плёнки - полезной в походе штукой в отсутствии палатки. На неё я уложил пару одеял и получилось уйма спальных мест под открытым небом, которые кроме меня сейчас занимали совсем незнакомые мне люди. Кто они, откуда и когда успели познакомится мне было по барабану - я вспомнил, что через пару часов у меня стрелка около аптеки с Кефиром и Димой. Они хотели затариться настойкой боярышника на фест грядущий, а меня ждал Гликодин. Мне вдруг самому захотелось заторчать на этом буржуйском мероприятии имени руцкого рока и DXM здесь вполне подходил. Каков же был облом, когда справив все покупки и имея на кармане пару пузырьков средства от кашля, я увидел ментовской кордон. Конечно, предполагается наличие мусоров, но не за два километра от входа на фест - это уже совсем паранойя. Я планировал выпить Глик перед самым входом, я теперь пришлось это делать в соседних кустах. Более того я встретил вчерашних собеседников, которым всю ночь чесал про диссоциатив и они поведали мне, что купили по два пузырька и собираются пить их ближе к вечеру. Что ж это их право. Первый кордон мы обошли лесом и уже совсем расслабившись, заметили второй такой же. Видно менты совсем впали в истерику после московских террактов и готовы всё перетянуть колючей проволокой для нашего блага. Странно, но проверка была настолько слабой, что захоти я пронести сюда бомбу мог бы без запар сделать это. Палили только алкоголь и слишком пьяных. И ни намёка на взрывчатку - к чему тогда весь этот цирк, подумалось мне как раз в тот момент, когда Гликодин начал действовать. К слову сказать, первые эффекты многим не в кайф. Голова становится тяжёлой, тебя начинает немного качать, из-за чего ты начинаешь смешно ходить, широко расставляя ноги. Но надо всего лишь расслабиться и не обращать внимания на ходьбу. Ноги идут сами. Голова тут ни при чём. По бокам асфальтированной дороги ведущей к кассам и далее к мысу стоят молодый мусора срочники. Каждый их взгляд отдаёт дрожью в теле, мне совсем не хотелось загреметь к ним в отдел и провести там вечер в сиропе. Конечно это всё чушь, но тогда это молчание и это конвой… нисколько не напоминали начало хорошего отдыха на музыкальном фестивале. Добравшись до касс, мы решили не останавливаться и пойти к дальнему входу фест, расположенному под огромным мостом через Оку. Жара усиливала эфекты, пот лился градом, а менты не исчезали, и мне становилось всё сложнее контролировать себя. Реальность чуть съехала и я стал смотреть на всё под углом, внутренне медитируя, старался выключить визуальный контроль над равновесием, иначе моё цирковое поведение точно упекло бы меня в одну из тех машин с мигалками. Начинался пик - это чувствовалось. Никакого контроля над ситуацией. Тупо встав перед очередью на вход, я принялся разглядывать свою обувь и то, что было под ногами, а затем просто уселся на обочину рядом со своей поклажей и стал смотреть, как достраивают большую сцену на той стороне реки. "Чуваки вы куда пропали, что за дела" - громкие возгласы пробирали до костей. Понимание ситуации полностью сошло на нет. Щурясь от яркого света, льющегося вокруг в объективах возник Алексей скипнувший ещё утром. Он что-то показывал и подозрительно смотрел мне в глаза. Этот гад точно задумал развод. От него веяло агрессией и опасностью, а также алкоголем. Мне хотелось кричать, чтобы они все заткнулись и дали мне насладиться созерцанием колышущейся травы, на которой я лежал навзничь. Но никто не умолкал. На дороге постоянно стояла пыль от тысяч ног и проезжающих мимо служебных и ментовских машин, а я лежал в траве удолбанный и слушал их всех. Внезапно стало смешно и радостно - обычно DXM не даёт таких эффектов, но тут вдруг захотелось принять участие в Лёшиных разрулах. Я поднялся на дорогу и сделал умное лицо человека, который хочет знать, какого чёрта ему только что орали под ухо. Завидев меня, чувак с Арбата, как заправский торговый агент с широкой улыбкой, сообщил, что может провести меня за ограду всего за бутылку пива. Ну и ещё за пятьдесят рублей менту с которым у него имеется на этот счёт договорённость. "Пока вы тут расслаблялись, фирма времени не теряла" - многозначительно произнёс он и подмигнул. Честно сказать до меня не сразу дошёл смысл его тирады и лишь после консультации с Димой всё встало на свои места. "Где гарантии, что на подступах нас не сцапают за задницы" - поинтересовался я у Лёхи, выпучив на него свой глаз. Его лицо кривилось, и было мне не знакомым. Какие-то прыщи и пара бородавок, да ещё этот нездоровый красный оттенок. "Хватит на меня пялиться" - выкрикнул он чуть отступив и взмахнув руками - "То, что я пьян ещё не значит, что я вру. Кто со мной - разделяйтесь по двое и пошли". Это звучало убедительно. После того как ушла первая группа стали готовиться мы с Димой, но планы нарушил внезапно появившийся Кефир. Он просто выдернул нас из лап авантюриста и повёл в обратный путь. Опять мусора по краям дороги, как римские виселицы, предвещающие быструю расправу всем дерзнувшим идти за Спартаком. "Всё нормально" - нервы не выдерживали, казалось, ещё чуть-чуть и ноги стремглав понесут меня в лес подальше от этого безумия. "Да не парься. У тебя вполне приличный вид, ты держишься молодцом, только морда немного потная и красная" - ижевские товарищи успокаивали меня весь путь до билетных касс. Примерно там и начало попускать. Слава богу, не знал уже какому столбу и молиться. "Эй, народ, подходи не грусти. Каждому кто спляшет или споёт, а может анекдот расскажет - стопка водки" - прямо напротив будки сидели зазывалы, а вокруг толпились алкаши. Кое-кто совсем пьяный выкрикивал - "Дайте мне. Я смогу". Но на него никто не обращал внимание, организаторам хотелось свежей крови. Стоит ли говорить, что Кефир завис именно тут, даже на следующий день его видели пьяным на аске, где-то в этом же месте. Далее всё было не так дико и стрёмно. Три дня и две ночи в грязи и без денег под открытым небом в окружении восьмидесяти тысяч людей на маленькой территории мыса, пропахшего мочёй и потом. Холодные влажные сумерки под экспериментальный джаз, кража еды из груды конфиската на входе, встреча старых знакомых и пьяные пляски по лужам под Агату Кристи. Ах, да ещё - море музыки, это ведь "Нашествие".
Электричка подъезжала к Россоши, а контра шла всего один раз, просто прелесть какая-то. Маленький посёлок или городок своим видом не предвещал ничего хорошего. Одноэтажные застройки лепились друг к другу, создавая лабиринты нагромождений. Никакого намёка на те огромные северные крестьянские бревенчатые дома, степено расставленные вдоль рек. Из расписания на вокзале следовало, что раньше девяти вечера отсюда в нужном направлении ничего не идёт. "Устроим шикарный отдых на берегу водоёма" - предложил я - "Ведь здесь должна быть река или озерцо". "Прошу заметить. Пока ехали до вокзала - ничего подобного не встретилось" - встрял Сус. "Значит искать будем в том направлении" - я указал в сторону улочки уодящей от площади и вечного рынка вглубь поселения. - "Какой придурок придумал совмешать центр с вокзалом".
Прошло уже более получаса, а река не появлялась. Может нас надули или заблудились в этом пыльном городишке. Скорее второе ведь зачем врать, когда тебя просят указать направление. Но вот если ты хочешь завести куда-нибудь странных волосатых ребят с целью грабежа… Я огляделся по сторонам, но никого не заметил. Даже собаки не лаяли. Это плохой знак. Свернув у поворота, как говорила женщина с пакетами, спешивщая с рынка, мы увидели нечто. Чувак с длинной плетённой косичкой, в джинсовых шортах и яркой майке уверенным шагом приближался к нам. На вид лет около тридцати, он напоминал тех старых прихипованных тусовщиков уже не надеющихся ни на какое просветление, а просто носимых ветром из стороны в сторону. Неужели одного из них занесло в такую дыру? Он встал напротив нас. Мы тоже остановились, ожидая кто начнёт первым. Такое потрёпанное лицо, глубокие впечатавшиеся в кожу редкие складки и морщины. Высокий и крепко сложенный, без излишков, он обладал харизмой и не выглядел агрессивно. "Вы издалека, это сразу ясно" - протянул руку и прищуривщись - "А ты случайно не тот самый, кто весь лес мой перекопал?". Гек, на которого указал повстречавшийся местный, стал оправдываться - "Мы вообще-то только приехали и ищем реку. Нам в эту сторону указали идти". "А у меня горе" - всплеснул руками чел и быстро продолжил - "Ещё давно посадил сосны, а как пнями стали, так этот чурка проклятый принялся корчевать их. Говорю своё бери, но живое пусть будет. Ведь здесь закон прозренья нарушен. Нельзя трогать пни. Сейчас иду я к их главному и скажу, чтобы мигом бежали отсюда или узнают весь мой гнев. Точно не знаешь кто сделал это?" "Нет, мы только…". Перебив он продолжил - "Я же ещё когда своим отцом был помнил это, но теперь ничего не осталось. Вплоть до десятого колена вижу себя. И старцем и младенцем и воином русским и половцем. Здесь слилась кровь. Прямо на этом месте…". Говорил, как будто читал мантру или каббалистическое заклятие очень быстро, выдерживая определённый темп и выкрикивая отдельные слова. Я почуствовал, что уже не могу оторваться от его, казалось, абсурдного повествования. Полностью в плену чужой воли, загипнотизирован, где-то на кромке сознания возникает всё то, о чём он говорит - мрачные люди в чёрных одеждах с мечами в тумане поля, история как он пришёл сюда и полюбил свою мать, но та убила его и родила снова, горящие костры, пни в лесу и злые иноземцы разрывшившие нечто родное для него…
Еле унеся ноги от одного сумасшедшего, встречаем сразу двух. Правда если первый нисколько не скрывал сего прискорбного факта, то эта парочка пятидесятилетних пенсионеров не сразу проявила странности. Один из них купался в реке и как раз выходил на берег. Рядом стояла голубая "Победа" в идеальном состоянии. Гек сразу бросился её рассматривать, а пловец видя заинтересованность в агрегате заявил, что машина оснащена военным двигателем и находится в прекрасном боеспособном состоянии. За рулём в синей робе сидел водитель. Плотный седой мужик с лысиной, он странно мычал и двигал телом. "У него кантузия. Афган. Вон и машину дали, да полковник?" - обратился он к водителю, на что тот довольно замычал. "А вы я вижу, купнутся хотите. Только здесь вода грязновата, если хотите, покажу отличное место - садитесь". Никто не стал сопротивляться, полное доверие. Автомобиль тронулся и поехал, лишь слегка покачиваясь на ухабах просёлочной дороги. Между речкой и поселением раскинулось поле на котором паслись несколько немногочисленных коровьих стад. Деревенское блоголепие вокруг, кроме… Да, вот если бы не те ветхие постройки и шаткие, сколоченные из сподручного материала, заборы, выдающие нищету и депрессию. Мутные, толстые стёкла автомобиля делали видение каким-то кинематографическим, а скрип усталых пружин заднего сидения "Победы" - большого пружинчатого дивана - казались щелчками катушечного проектора. Совсем, как безмятежные коровы, расслабясь я смотрел на поля и город, всё было по барабану. Меня просто банально клинило и вырубало, из-за тотального недосыпания. С тех пор как мы покинули "Холмы" нормальный сон стал великой и недосягаемой радостью. Мы даже не засыпали запланированно, как это обычно происходит. Нас выключало. Час в электричке, полчаса на вокзале, минут двадцать в тамбуре в ожидании контры. Один на стрёме, а двое дрыхнут. Почему этот единственный сознательный, чувствующий ответственность за остальных - я. И вот итог - словно перекурил бошек на глубокий спидовый отходняк. Машина остановилась в изгибе реки, окружённой густой растительностью на хорошо протоптанной дороге. Уже здесь начались полустепи, полулески, абсолютно мне незнакомые. Кантуженный полковник и его адъютант, явно бывшие подшофе, о чём свидетельствовала пустая бутылка водки на заднем сиденьи, уехали в город за провиантом. "Голодные, небось?" - заявил он посмеиваясь и улыбаясь - "Сейчас, быстренько, съездим… У нас гостеприимство…на первом месте". Быстро прыгнув в авто они удалились. Чёткая парочка. Великолепно дополняют друг друга, особенно в общении с нами и вождении. Дело в том, что переключение передач у бронированного чуда сочленено с рулевым колесом, а полковник слишком на мандраже, чтобы поставить ручку в нужную позицию. Адъютант занимается тем, что в нужный момент произнося что-то типа - "Погоди-ка" или более рассерженное - "Да, дай сюда. Во-от" выполняет операцию за него. Ветеран афгана сердится, но помощь принимает. Вот они отголоски той советской бравады, неудавшейся демонстрации силы и мощи выдохшейся империи, единственный результат экспериментальной интервенции. Американский Афган и Советский Вьетнам. Шутовской калач во благо исторических хохм. Сколько ему было тогда когда его кантузило? Удивительно, но мы всегда всё примеряем на себя - почему?
Правило говорящих названий действовало и на Россошь. "Действительно Роскошь" - приговаривал Гек вспоминая маленький городок. По-цыгански вымышись в речке, на траве, под тенью деревьев Сус расстелил покрывало, и мы уже собирались дрыхнуть по человечески, как с шумом подъехала "Победа" и нас принялись потчевать йогуртами с булкой. Всё время пока мы спали, адъютант охранял наш сон, подозрительно косясь на пришедших искупнуться местных - "Бендюжки здесь одни живут. Ей-богу. Опасные места, ребята. Но ничего, мы вас до вокзала довезём". "Странно" - подумал я - "ещё пару часов назад он расписывал, в какой хороший и гостеприимный город мы попали. И пока, он нас не разочаровал". Списав всё на алкогольный отходняк и прогрессирующее психическое заболевание, я уснул.
Всё случилось так, как и обещали нам полковник с другом. За полчаса до электрички нас доставили на вокзал в редкой старинной машине, которая как сказал Гек - "Стоит немеренных денег в наше время. Нет, ну ты видел в каком она состоянии? Как вчера с завода". Билетные кассы россошинского вокзала находятся в том же помещении что и зал ожидания. Было около шести вечера, когда странная компания из пяти человек ступила в его своды. Убываюших пассажиров, просто прохожих и работников удивляла несуразность этой шайки. Разве могут трое волосатых молодых парней в ярких, но грязных рубашках иметь что-то общее с двумя крепкими пенсионерами в синих робах работяг. Здесь к нам и привязались эти двое чертей, юных чёрных беглецов. Одинаковые чёрные футболки, чёрные джинсы и даже кроссовки. Один из них завидев нас, быстро вскочил и резво побрёл к нам. Походка и все его повадки выдавали в нём законченную шпану. Обыкновенного гопника, подростока увлечённого тюремной воровской романтикой. Мы заприметили их еще около Воронежа, на одной из станций во время очередной перебежки от контров. Вид у них был, как у сельских гопников, что перечёркивало возможность нашего с ними знакомства. Теперь эти двое решили это исправить. Совсем пацан, лет шестнадцати, лицо наглое, но по детски наивное. "Здорово" - резко выкрикнул "братец", так я прозвал их - "И вы тут?". Адъютант опекавший нас всё это время увидев странного типчика путающегося окучить, по его мнению его гостей пошёл на перерез - "Эй, что за дела. Ну-ка вон отсюда пошёл". "Мы знакомы, всё в порядке" - пытаюсь успокоить его я. "Знакомы?" - недоумевает встревоженный пенсионер. "Дед, ты чё? Охренел. Кати давай" - распалился молодняк. "Что? Прикрой рот щенок" - и всё в таком духе. Уведя двух бывших офицеров к машине, мы прощались с ними около получаса, выслушивая различные советы и предостережения. Невольно мне показалось, что мы - их внуки, а они напутствуют нам, чуют беду. Вот и уехали. Всё, больше вряд ли встретимся.
Братцы всё это время стоявщие чуть в отдалении, побаиваясь наших воинственных друзей, подошли, как только те отбыли. Они явно пытались показать себя чересчур самоуверенными, пошло подшучивая, строили из себя беспредельшиков. Один из них носил кепку и повязывал на пояс лоснящуюся грязью рубаху, был более сдержан в выпадах и производил впечатление более грамотного человека. Его братец с колючим ёжиком на голове и таким же на язык - взрывной, непредсказуемый и местами опасный тип. Или это просто подростковая инфантильность так говорила в нём? Пересчитав свои последние кровные, братья купили на эти деньги сигарет, хлеба и мороженного. Совсем, как дети. За процессом поедания и начался наш продуктивный разговор. "Ты мудак ваще молчи" - подначивал один другого. "Тебя расписать что-ли, петушок?" - отвечал ему братец. "Да, конечно, ты сыкло… Курить бушь, на" - протягивает наполовину скуренную сигарету мне.
"Спасибо"
"За говно не благодарят, да не парься ты, ёбт"
"Вы куда чалите? В Краснодар… А мы в Анапу, к тётке, там годик поживём"
"У меня дома джип стоит. Щас бы вырулить на нём на эту потасканную улочку и задавить какую-нибудь сучку"
"Слышь вон пойди к тому мужику аскани у него, давай…"
Тот, что повыше и худее быстро направляется к лысоватому пузатому чуваку, кому-нибудь из местной администрации или ещё каких органов. Между ними происходит разговор и уже вместе они подходят к ларьку где "цивил" покупает пару лавашей. Братец в кепке улыбается и изрекает - "Вот так-то, а секрет прост. У вас паспорт есть? Есть?"
"Кароче. Берёшь и подваливаешь к кому-нить побогаче и показываешь я мол издалеку. Откуда рулите?"
"…………."
???
"В общем издалека"
"Вот и заебись. Мы ваще из Приморского края рулим"
???
Теперь настал наш черёд охуевать. В моих мозгах не укладывался этот путь. По их словам они ехали на собаках и поездах с самого Владивостока. Я представил эту штуку - Хабаровск, Чита, Иркутск, Новосибирск, Омск, Екатеринбург, Уфа…. Это же пиздануться можно. Ведь совершенно ясно, что денег у них с самого начала было на пару коврижек и колу. Ночёвки на вокзалах, кражи на базарах, а попробуйте вписаться в составы дальнего следования - это не так и просто. В голове сразу всплывают образы восточного Алладина и все эти фильмы про Средневековье, бродяг и рыцарей. Такие люди вызавают во мне уважение. Сильные и вёрткие выживут везде. Они осуществляют свою мечту, несмотря на все преграды. Несмотря на страх, холод, голод, ментов, воров… Обыватель просто не сможет этого захотеть - вырвать мечту зубами из плоти мира, невзирая на последствия. Для этого нужно быть человеком страстей преисполненным силы духа и воли. Сперва кажется, что это путь разрушения приводяший к неминуемому концу. Да, это разрушение, но лишь для того, чтобы из пепла построить свои правила. Легче умирать, чем жить.
Ближе к девяти вечера подогнали собаку всего на шесть вагонов. На лобовухе значилось "Чертково". Пассажиров было человек тридцать от силы, поэтому вместе с нашими новыми знакомыми мы без труда нашли пустой вагон, который сделали своей вотчиной. Молодняк не унимался и всю дорогу пытался произвести впечатление. Тот, что с ёжиком на голове носился туда - сюда по вагону и кричал - "Если пойдёт эта контра, просто в окно её выкину. Понишь, как тех ментов спустили? Эти суки до нас доебались и улетели на первой остановке. Приезжаем типа, а нас спрашивают - вы ментов не видели, где типа сопровождающие? А хуй знает - погулять вышли. Ха-ха-ааггаа". Кепка подскочил к сумке и выташил оттуда нехилый ножик явно ручной работы. Его сталь отливала в свете проносящихся мимо фонарей. "Вот, блядь" - подумал я - "Нас зарежут малолетки, разденут и выкинут ещё тёпленькие трупы в степях в самом центре Ростовской области. Только такие ослы, как мы и заслуживают подобной участи". Лезвие не меньше тридцати сантиметров заствляло почувствовать вкус крови во рту. Меня передёрнуло - "Ставновится холодно. Давайте окна закроем". Чувак с ёжиком даже не посмотрел на меня. Он выхватил оружие из рук своего братца - "Это подарок моего бати. Он его в зоне сделал". "Ещё лучше. Теперь килорез в руках обесбашенного подростка с явными уголовными наклонностями, который начал гнать свои "Байки из склепа"" - вслух же - "А менты вас за него не стопят?" Малолетка моментом вскочил, не выпуская нож из рук - "Да я их этим и ёбну. Все бумаги оформлены ещё в Уфе. Помнишь, там рюкзак на рынке спёрли". Кепка посмеялся и извлёк из кармана горсть семечек, которые начал лузгать. "Зато у тебя паспорт гопари ёбнули" - добавил он и, обращаясь к нам - "Берите семечки". За окном стало совсем темно. Звёзды на небе были единственным различимым объектом вне вагона. Мне стало совсем неинтересно выслушивать эти петушиные тирады. Эти сопляки совсем заврались. Нелепые истории о подворовывании, об отце - зеке, о бравых битвах с контролёрами. Подобные твари ёбнули меня около двух лет назад вечером первого сентября в центре города. Я тогда играл на басу в металлической команде The Pantheon на фестивале, посвящённому открытию концертного сезона. После выступления вместе с вокалистом и ещё одним знакомым, я отправился на продолжение банкета к неким девушкам. На подходе к дому на нас сзади налетела куча соплежуев и, молча повалила меня и начала колошматить. Самый ахуй в том, что после этого надругательства, один из этих ублюдков принялся извиняться - "Ты невиноват, но так получилось. Извини". Что получилось? Какого хера у нас запрещено оружие. Завтра же пойду оформлять лицензию на ствол помощнее. Эти чувства ненависти, отвращения и недовольства вспыхивали во мне сейчас, пробуждались из памяти. Но не приставать же с кулаками на пусть буйную, но малолетку? Уже сквозь сон до меня доносились их крики и беготня по составу, что они там кому-то сделали и поэтому его надо порезать… Просыпаюсь. Поезд стоит. На скамейке напротив спит Сус, Гека не видно. А вот он, сопит во всю, подложив под голову сумку. На улице крики - "Ты охуел щёгл. На перо тебя что ли. Пшёл на хуй отсюда. Куда ты, блядина, ко мне иди". Эти мудозвоны совсем распоясались. Представляю, что они творят на пьяную голову - насилуют младенцев и соревнуются в скорости приготовления фарша из беременных женщин. "А. Блядь. Твою…" На хуй слушать это дерьмо - просто закрой все форточки и спи.
В Чертково мы приехали за полночь, видимо пропускали спецсостав. Я уже столько насмотрелся подобных на всех более - менее проходных станциях, начиная от Бологого. Что только не понаписано на вылизанных боках вагонов - тут и "Дети Мурманска в Артек" и "Юг Экспресс" и "Санаторий для толстой задницы". А какие там несчастные и злобные пассаЖИРы. С них свисает такое количество сала, что удивляешься - Сколько нужно сожрать майонеза вечером перед телевизором, чтобы потом тащиться за тысячи километров в санаторий, где все местные будут смотреть на тебя, как на зажравшуюся блядь и пытаться развести на деньги любым доступным им методом? В сумраке перрона нас ожидали встречающие - пятеро молодых ментов беспроигрышно определили до кого им следует доебаться. Естественно мы не прошли мимо. Мусора попросили паспорта и переписали все наши данные, пригрозив арестом в случае, если мы не сольёмся на следующей электричке. "Причём по билету" - заметил их старшой. "А где денег возьмём?" - почти хором возразили ставщие щёлковыми братцы. "Не моё дело. Только без криминала".