Три хорошо удобренных куста 12 страница
У подножья холма тени остановились… наверное, осознали, что наскоком нас не одолеть. Или же у них было что-то на уме. Один из них скользнул в жирную тень дерева и вытащил нечто из черной сумы, висевшей у него на поясе. Умбрала почти не было видно, не говоря уже о небольшом предмете в его руках; а коль скоро враг начинает действовать скрытно, самое время нанести упреждающий удар.
— Там, внизу, под деревом, — сказал я Иезекии. — Ну-ка, врежь гаду.
Иезекия крутанул ручку мельницы, выдав напор, не хуже чем Главный Фонтан Сигила. Белая пыль окатила демона с головой, ясно обозначив его очертания, и мы увидели, что он скрючился над черной мерцающей сферой, что-то монотонно напевая. Поток пыли не прервал его попытки произнести заклинание — это сделал огонь. В яростной вспышке тело умбрала превратилось в белое солнце, заставившее приятелей демона с пронзительным визгом прикрыть глаза. Через долю секунды существо обратилось в пепел, и сфера с глухим стуком упала на землю.
— Ну, теперь-то поговорим? — предложил я.
— Поговорим, да-сс, — свистящим шепотом ответил один из умбралов. Он неистово тер глаза, пытаясь восстановить зрение после ослепляющего возгорания своего товарища. — Мы любим поговорить. Очень дружессственные умбралы, да-сс.
Ясмин с отвращением фыркнула.
— Главное в дипломатии, — проворчала она, — это привлечь внимание.
* * *
Судя по всему, только одно из существ было способно общаться; остальные попросту пялились на нас своими огромными, ввалившимися глазами, сжимая и разжимая кулаки, как будто им не терпелось вцепиться нам в шкуру. Я обратил внимание, что Кирипао делает то же самое, словно намереваясь проломить пару умбральских голов. Тем не менее, он сдержался, и я заговорил с предводителем демонов.
— Нам не нужны никакие проблемы, — обратился я к их главному, — мы просто хотим вернуться домой.
— Вернутссса куда?
— В Сигил. Здесь есть поблизости порталы?
— Поблизосссти. Порталы-сс. — Умбрал поскреб когтем подбородок, сделав вид, что всерьез задумался над вопросом. — Нет здесссь порталов.
— Он лжет, — раздраженно сказал Кирипао. — Порталы есть в центре каждой умбральской деревни.
— Нет, нет, — поспешил добавить говоривший. — Мы очень бедные. Ссовссем без портала-cс.
— Где-то тут должны быть другие деревни, — предположила Мириам.
— Не дружессственные деревни. Злые, жадные тени. Хотят украсссть ваши души.
— А вы разве нет? — проворчала Ясмин.
— Ссс'ссоп молодой, — пожал плечами умбрал. — Импульсссивный. Не дружессственный, как мы. — Он неубедительно улыбнулся и шагнул на холм. Иезекия пригрозил ему мельницей, и тот быстро отступил.
— Если не знаете, где найти портал, — заключил я, — то нам больше не о чем говорить. Проваливайте.
— О! — встрепенулся главный. — Я вссспомнил. Портал, да-сс. Портал в Сссигил.
— Какое совпадение, — буркнула Ясмин.
— Да-сс, превосссходный портал, — продолжил умбрал. — Недалеко.
— Портал в Сигил? — возбужденно переспросил Иезекия.
— Превосссходный, чиссстый портал. Как раз для вассс. Можем отвесссти.
— Это ловушка, — шепнул Кирипао.
— Ни за что бы не подумала, — сказала Ясмин.
— Даже если это ловушка, — мягко промолвил Уизл, — нам стоит принять их предложение.
— Ты что, блажной? — поперхнулась Мириам.
— Мне кое-что известно об умбралах, — пояснил Уизл. — Это жадные существа. Им не терпится заключить наши души в свои сферы. Если мы попытаемся их отогнать, они непременно на нас нападут.
— Мы будем драться, — ответил Кирипао.
— Их больше. Если они победят, наши души будут навечно упрятаны в камни, и мы никогда не достигнем праведной смерти. — Уизл содрогнулся и продолжил. — Даже если нам удастся справиться с ними, потерь не избежать все равно… и я не думаю, что кто-либо из нас захочет погибнуть на Нижнем Плане. Редко когда можно найти спасение из этих мест, даже в смерти — нас просто возродят в оболочках неразумных порождений зла.
Кирипао уставился на гнома, прищурившись.
— Ты хочешь отправиться с этими тварями, потому что боишься сражаться.
— Уважаемый брат, — ответил Уизл, — почему бы нам ни прогуляться с ними, пока не выпадет более удобный случай для бегства? Здесь мы слишком беззащитны. Нам некуда скрыться.
Гном был прав: курган давал преимущество за счет своей высоты, но при этом мы были как на ладони. Из рассказов отца я хорошо помнил, что топи на Нижних Планах — места крайне недружелюбные, где полно змей, хищных тварей, состоящих из ила и тины, и растений, что могут в любой момент задушить тебя своими ветвями. К чему торчать на открытом месте, когда в этой болотной грязи столько опасностей? Кроме того, мне хотелось как можно скорее убраться прочь от портала — ветхой каменной арки, поросшей клочками мха — поскольку стоит Риви найти свисток, чтобы открыть врата, как на этот план в поисках мельницы ринется целая армия умертвий. К тому времени, когда это произойдет, нас уже должен и след простыть.
— Ладно, — сказал я умбралу. — Веди нас к своему порталу. Но только без фокусов.
— Фокуссов? Фокуссссов? Никаких фокусссов с друзьями. Клянуссссс.
Почему-то меня это не убедило.
* * *
Мы держались от демонов на расстоянии, отпустив их вперед шагов на тридцать.
— Смотрите в оба, — сказал я всем, как будто кто-то нуждался в напоминании. — Важно не упустить момент, когда появится шанс сбежать. И опасайтесь ловушек.
— Каких ловушек? — переспросил Иезекия.
Я похлопал его по плечу.
— Любых. Надо опасаться любых ловушек, не так ли?
Легко сказать. Вокруг постоянно что-то трещало и шелестело, в топях было полно трясин, а в кустах — ядовитых шипов. Для умбралов здесь был дом родной: они знали, куда ступать можно, а куда нельзя; какая змея безобидна, а какая бросится, стоит лишь подойти. Всего этого мы знать не могли, и поэтому каждый шаг по тропинке в грязи сказывался на моих нервах огромным напряжением.
Проходя мимо каких-то цветов, я почувствовал, как от их запаха у меня кружится голова… Что это, опасные испарения или такой насыщенный аромат? А этот треск справа? Схлестнувшиеся на ветру ветви деревьев или какое-то чудовище точит когти? Каждый круг на воде… каждая капля росы, упавшая с ветки на голову… каждое насекомое, прожужжавшее рядом с ухом… мы дергались по любому поводу. Кирипао отмахивался нунчаками от каких-то неведомых призраков; раз или два в минуту Ясмин пронзала мечом кусты, не объясняя, что ей там показалось; даже Иезекия был на взводе и вскрикивал от каждого всплеска или кваканья лягушки.
Мои нервы были на пределе, как и у моих друзей, но я старался сконцентрироваться на умбралах, не давая болоту себя запугать. Демоны, судя по всему, были в отличном настроении и болтали между собой на языке, который состоял из свиста и разных жестов. Время от времени они смеялись и своим сиплым смехом напоминали мне загнанных псов. Если они и приготовили нам какие-то "фокусссы", то сейчас, очевидно, поздравляли себя с тем, как ловко у них все задумано.
Под непрерывное хихиканье умбралов мы миновали дюжину заводей. Спустя примерно час пути деревья проредились и земля стала еще болотистей, а впереди, на расстоянии лиги показалась самая настоящая река, примерно в десять шагов шириной. Стараясь получше ее рассмотреть, я чуть не упустил одну важную деталь прямо у себя под носом — умбралы перестали смеяться.
На самом деле они вообще замолчали — не стало ни свиста, ни сложных жестов, из которых состояла их речь. Умбралы сложили и плотно прижали крылья к телу, перейдя на осторожный шаг и ступая осмотрительно, словно кошки, выбирающие дорогу в грязи. С чего бы это? Приложив палец к губам, я сделал всем знак остановиться и внимательно осмотрелся.
Вокруг не росло ни единого деревца, однако, тропа пролегала через невысокие заросли чего-то, с виду похожего на крапиву или лопух. В это самое время умбралы проходили мимо трех кустов, что выделялись среди остальных своим ростом, пышностью и немного красным окрасом листьев. Демон, который шел впереди, неотрывно наблюдал за кустами; его шаги стали предельно осторожными. Очевидно, наши "дружессственные" проводники намеревались миновать эти растения как можно тише… Поэтому я из чистого интереса вынул свисток и изо всех сил засвистел.
Все три куста взорвались несметной тучей белых шипов, что со свистом вспороли воздух. Демонов скосило как пшеницу, угодившую под тысячи крошечных кос. Частицы тьмы, вырванные из их тел, разметало по стоявшим позади камышам; вся зелень за ними покрылась черными каплями.
Растерзанный главарь группы упал, не издав ни звука. Шедшие сзади, частично заслоненные своими товарищами, не погибли, но хрипло завизжали, когда шипы впились в их тела. Им не стоило этого делать. Звук заставил кусты выпустить второй залп, и новый град снарядов прошил призрачную плоть, призрачные крылья и призрачные глаза. Изрешеченные тела умбралов упали на землю, как побитые молью одежды.
— Скорее! — прокричал Уизл. — Бежим к ним! Надо исполнить нужный посмертный обряд.
— Что за блажь, — осадила Ясмин. — К этим кустам и близко не подойдешь.
— Так надо! — настоял Уизл. — Свистите, уважаемый Кэвендиш, свистите! Не могут же растения стрелять вечно.
И гном оказался прав — боезапас у кустов был ограничен. Когда я снова дунул в свисток, ответный залп был слабее двух первых. Еще три свиста — и кусты вовсе иссякли. Я свистнул еще пару раз, на всякий случай, но Уизл уже вовсю подгонял Ясмин к растерзанным телам демонов.
— Без посмертного обряда никак нельзя! — не унимался он.
— Упокоенные, — проворчала Ясмин, состроив мину. И все же она устремилась по грязной тропинке, поторапливаемая Уизлом:
— Быстрее, быстрее!
Остальные побежали за ними, недоумевая, что могло вызвать у гнома такую тревогу. Неудивительно, что он был в курсе похоронных традиций умбралов — Упокоенные изучили все разумные формы жизни в мультивселенной для того, чтобы знать, как кого хоронить. С другой стороны, после знакомства с Уизлом я видел много смертей, начиная со Сборщиков, сгоревших при взрыве гиганта, и заканчивая Фоксом и всеми теми, кого мы убили в Стеклянном Пауке; но при этом наш гном не стремился никому оказывать посмертные почести. Он даже не помолился за упокой Уны… так откуда эта забота о тварях, которые к тому же пытались нашпиговать нас при помощи каких-то растений?
Не успела Ясмин добежать до ближайшего демона, как Уизл потребовал опустить его на землю. Не теряя ни секунды, он сунул руку в суму убитого и вытащил из нее темный шарик размером с грецкий орех — точную копию той сферы, с помощью которой умбрал у портала пытался украсть наши души. Подняв в руке сферу, Уизл воскликнул:
— Приди, о желанная, в свой…
Ясмин зажала ему рот рукой.
— Никакой магии, Уизл! Ты весь в пыли — это слишком опасно.
— Это не магия, уважаемая Служительница. Я просто взываю к душе, которая, наверное, еще обретается около этого тела.
— Как это не магия? Вспомни, как сгорел тот умбрал.
— Он пытался похитить душу против нашей воли; для такого действия нужна магия. Однако показать душе, что у нас есть вместилище, куда ей можно вселиться, — это не магия. Душа сама решит, входить или не входить в камень.
Это объяснение, похоже, не убедило Ясмин, но, тем не менее, она позволила Уизлу продолжить.
— Приди, желанная, в свой дом. Просторные чертоги приготовлены для тебя. Живи в них и радуйся.
В темноте сферы дрогнула ниточка света. Тонкие молнии затрепетали в ее глубине: раз, другой, и вдруг весь шар расцвел темным багрянцем. Лицо гнома озарилось мягким фиолетовым сиянием, и он улыбнулся:
— Вот и хорошо. Вот и славно.
Неожиданно он небрежно сунул мне сферу.
— Держите, уважаемый Кэвендиш. Умбралы продают души… Так же поступим и мы. Такова справедливость.
И он поторопил Ясмин отнести его к следующему телу.
* * *
Девять сфер, сияющих фиолетовым светом. Девять умбральских душ, уместившихся внутри странных камней.
— Неплохой улов, — одобрительно произнес Кирипао.
— Ты что-то знаешь об этой торговле душами? — спросил я.
— Немного, — кивнул он. — Это известная форма коммерции здесь, в Карцери.
— Ты считаешь, мы в Карцери?
— Эти растения, — Кирипао указал на стреляющие шипами кусты, — называются стрелозубами. Прежде я их не видел, но слышал рассказы о том, как они… удобряют для себя почву. Растут они только в Карцери, на болотистом слое Отрис.
— Чудесно, — выдавил я.
— А что это за Карцери? — поинтересовался Иезекия.
— Один из Нижних Планов, — объяснила ему Мириам. — Владения абсолютного зла, и хаоса для уюта.
— Как же нам отсюда выбраться? — спросил парень.
— Для начала надо найти деревню умбралов. — Ответ пришел от Уизла, который лежал на груди последнего демона и катал в ладонях камень душ. — Как заметил уважаемый Кирипао, каждая их деревня выстроена вокруг портала. Если повезет, врата выведут нас туда, где не будет столько враждебности.
— Зато, войдя в деревню умбралов, мы получим враждебности по самое не хочу, — сказал я. — Эти ребята захотели отнять наши души, едва нас увидев, и я не думаю, что их семьи обрадуются смерти своих родных.
— Умбралы жестоки, — ответил Уизл. — Им нет дела до своих сородичей, и они не станут горевать по умершим. Единственное, до чего им есть дело, это… — Он поднял светящийся камень душ.
— Ну, раз так, то едва мы зайдем в деревню, как они тут же запишут нас в Книгу Мертвых, чтобы забрать наши камешки.
— Нет, уважаемая разбойница. Умбралы мало уважают обычаи, но торговля душами занимает в их жизни главную роль. Если мы представимся как торговцы с товаром на продажу, — он снова указал на камень, — они встретят нас как своих гостей. Мы займемся формальным обсуждением условий торговли, и пока не будет заключена сделка, они обеспечат нам кров, еду и чистую воду.
Как только он произнес слово "еда", в животе у меня заурчало. С тех пор, как мне довелось поесть, прошло не так много времени — поразительно, ведь мы покинули Сигил всего три часа назад, — а я уже успел проголодаться… Есть ли в этих болотах на Отрисе что-нибудь съедобное? Вполне может быть. Но нам страшно повезет, если мы это найдем. Никто из нас раньше не жил в дикой местности. Кирипао немного знаком с этим планом, но не узнал кусты стрелозубов, пока те не стали стрелять. Нет ничего хорошего в том, чтобы лазать по болотам в поисках пищи, стараясь не превратиться в нее самому.
— Ты уверен, что умбралы нас не убьют? — спросил я Уизла.
— Они вырвут нам глотки сразу, как завершится торговля, — ответил он, — но до этого будут проявлять самое радушное гостеприимство. Такие уж они есть. Умбралы не знают чести, в нашем понимании слова, но пока есть место сделке, они само дружелюбие.
— Как и половина торговцев с Большого Базара, — добавила Мириам.
Она начинала мне нравиться.
* * *
Мы продолжили путь по тропинке в прежнем направлении. Ничто не гарантировало, что она приведет нас к деревне умбралов, однако дорога выглядела довольно исхоженной. Кроме того, она шла к реке, и это было хорошим знаком: даже в Нижних Планах принято селиться ближе к воде, которую можно использовать как для питья, так и для путешествий.
Через час, когда мы, наконец, добрались до реки, стало очевидно, что пить из нее воду небезопасно. Она была не просто темной, а черной, с жирным, масляным глянцем; казалось, такая вода может лишить цвета все, что коснется ее поверхности. В воздухе витал запах серы, который шел, скорее всего, от воды, или может быть от клубящихся обрывков тумана, висящих там и тут вдоль по течению реки.
На наших глазах из дымки показалась черная лодка. Она двигалась так неспешно, что у нас было довольно времени рассмотреть странные рисунки на ее носу — несколько рядов лиц, среди которых были и человеческие, исполненных глубокой, невыразимой тоски.
Постепенно лодка вышла из тумана настолько, что мы увидели лодочника: он был худ, как скелет, и кутался в балахон, капюшон которого не скрывал его лишенного плоти лица. За ним, на скамье сидел человек. Это была женщина; ее руки покоились на коленях, а глаза были зашиты грубой черной нитью. Несмотря на то, что лодка покачивалась из-за течения, женщина была неподвижна… как будто она не сидела в ней, а скользила вперед по воле сил неизвестного рока.
Это была Уна ДеВэйл. Ее душа. Призрак умершей.
Она не обратила на нас внимания, когда лодка медленно проплыла мимо; но перевозчик на миг обернулся — безжизненные глаза на лице скелета. Затем лодка вошла в очередное туманное облако и исчезла, не оставив на воде ни следа.
— Это река Стикс, — произнес Кирипао.
Долгое время мы шли молча.
Три дня взаимопонимания
Грязная тропа вела нас по берегу Стикса еще около мили. Вскоре, обогнув излучину реки, мы увидели скопище черных хижин, приютившихся в роще деревьев, увитых лишайником. Казалось, что хижины были слеплены из материальной тьмы, как будто их изваяли из мрака теней, что пронизывал рощу.
— Каждый из нас возьмет по камню, — мягко сказал Уизл, раздавая светящиеся пурпурные сферы.
На лице Иезекии было написано огорчение.
— Вряд ли это одобрил бы дядюшка Тоби…
— Не волнуйтесь, уважаемый Простак, — прервал Уизл. — Души умбралов вселились в камни по доброй воле. Именно так они и мечтают закончить свои дни — в качестве объектов торговли. И мы должны помнить, какую ценность вы при себе несете. — Он указал на мельницу, из которой все еще тонкой струйкой бежала пыль. — Наша обязанность — не позволить ей оказаться в дурных руках.
Иезекия мрачно кивнул… как будто для него было ясно, что значит "дурные руки". Лично для меня все было не так просто. Я намеревался как можно скорее доставить мельницу госпоже Ирин; но был уверен, что Уизл собирается отдать ее Упокоенным, Ясмин — Хранителям Рока, а Кирипао — либо Непредсказуемым, либо той Силе, которой он поклоняется. Придет время, и перед нами встанет очень сложный вопрос; но пока мы негласно сошлись на том, что не желаем отдавать мельницу ни Риви, ни умбралам, и этот вопрос мог еще потерпеть.
Мы направились к деревне, выставляя напоказ свои камни. Я с трудом различил часового, караулившего у дороги; он стоял под навесом из ветвей похожего на иву дерева, наблюдая за нами из тени. Поняв, что его заметили, умбрал тут же поднялся в воздух и низко, над самой землей, полетел в деревню, срезая путь над рекой. Поскольку мы передвигались пешком, то, перелезая через коряги и обходя те места, где река слишком сильно подмыла берег, нам пришлось добираться намного дольше; и к тому времени, когда мы вошли в деревню, вдоль дороги уже стояла внушительная делегация встречающих.
Множество глубоко ввалившихся глаз жадно впились в наши камни, как будто жители деревни уже выбирали, кто из них каким завладеет. Ясмин потянулась к мечу, однако демоны ничего не предпринимали. Они молча смотрели — тени среди теней — и их мрачные лица озарялись пурпурным светом камней.
Не говоря ни слова, мы прошли в самое сердце деревни, к круглой утоптанной площадке с небольшой ямой для костра в центре. На камнях, что огораживали яму, были высечены незнакомые руны. По-видимому, в них содержались мольбы к тому божеству, которого умбралы считали нужным задабривать.
Уизл подтолкнул локтем Ясмин, и она, взяв его подмышки, подняла вверх, как мать поднимает ребенка.
— Уважаемые демоны, — воззвал он. — Мы пришли, чтобы договориться об условиях сделки.
Ни один демон не проронил ни слова, но вся толпа разом зашелестела, как тополиная крона на сильном ветру. Мрачные лица расплылись в острозубых улыбках.
* * *
Топи Отриса не знают времени суток. Угрюмое небо вечно затянуто серыми тучами, в воздухе стоит предчувствие готовой вот-вот разразиться, но все не приходящей грозы. Мудрые утверждают, что красноватый свет, озаряющий Карцери, идет от самой земли; но в зловонных умбральских трясинах он сочится от болот к небу, отражаясь вниз и создавая гнетущее освещение, холод которого пронизывает до самых костей.
Уизл сказал нам, что для заключения сделки потребуется ровно три дня — ни больше, ни меньше. Оставалось лишь гадать, что означает слово "день" в таком месте, где нет ни света, ни тьмы, однако Кирипао объяснил мне, что умбралы измеряют время отрезками по двадцать четыре часа, как делают многие в мультивселенной, — это загадка, которая ставит в тупик даже тех, кто намного ученей меня.
Как и было обещано, демоны обеспечили нас всем необходимым еще до того, как Уизл и Кирипао начали переговоры с местным старейшиной. Пища умбралов состояла из всякой болотной травы и жуков, которых никто не хотел есть до тех пор, пока я не убедил всех, что у насекомых приятный, пикантный вкус, — что-то между вкусом кузнечика и земляного червя, хотя привкус червей был, скорее всего, из-за частичек земли, что оставалась на панцирях. (Вы не замечали, что сколько ни мой жука, нам нем всегда остается песок? Он застревает в трещинах его хитинового покрова. Впрочем, мои знакомые дварфы считают, что в этом-то и есть самый смак.)
Вода, предложенная демонами, была с маслянистым привкусом, хотя добывали ее из колодца, а не из реки. О водах реки Стикс ходят легенды — будто одна ее капля, коснувшись языка или кожи, может лишить тебя памяти, превратив в неразумное дитя, — поэтому я волновался, что какая-то часть этой воды могла просочиться в колодец. Однако, заставив себя сделать глоток, ничего плохого я не почувствовал… и потому использовал все до капли, чтобы отмыться от опостылевшей пыли, которая до сих меня покрывала. Остальные сделали то же самое, а Ясмин даже рискнула для проверки произнести слабое заклинание. Через секунду ее захлестнул приступ кашля, и она принялась яростно стучать себя в грудь.
— Что с тобой? — спросил я, обняв ее.
— Легкие… Мои легкие! — проговорила она, тяжело дыша.
Пока она приходила в себя, я поддерживал ее, размышляя, сколько же пыли мы успели вдохнуть во время сражения с Фоксом. Сколько ее остается в носу, бронхах и легких? Кто его знает. Но, судя по всему, еще долгое, долгое время никто из нас не отважится на заклинание.
* * *
Нас разместили в одной единственной хижине площадью три на три шага… не многовато для пяти персон человеческого роста и одного гнома. С другой стороны, мы и не думали спать все в одно время; хотя демоны и вели себя мирно, мы договорились установить постоянную стражу.
Чтобы враг не мог переловить нас поодиночке, было решено ходить парами. Уизл и Кирипао, как самые сведущие в умбралах, должны были вести торговые переговоры. Мириам предложила составить компанию Иезекии, оставив меня вместе с Ясмин, что вызвало у нас обоих неловкость, однако мы не стали оспаривать подобный расклад.
Все свободные от переговоров взяли задачу выяснить, есть ли в этой деревне портал; и если есть, то где, куда ведет, и что за ключ его открывает. Поэтому мы с Ясмин стали повсюду гулять, высматривая, не мерцают ли где врата. Но скоро я обнаружил, что мое внимание отвлекает нечто, чего я совсем не ожидал здесь увидеть — это были предметы умбральского искусства. Из материальной тьмы были сделаны не только хижины; глаз везде натыкался на громоздкие черные изваяния, вылепленные из чистой тени. В некоторых из них можно было узнать знакомые очертания: например, дико хохочущего толстяка, или женщину, придавленную валуном, но остальные имели чрезвычайно чуждые формы. Что я должен был думать о дырявой глыбе, напоминающей человеческую кость, или нечто похожем на большой наголовник от топора, насаженный на оплавленный конус?
Пока я рассматривал последнее творение, позади меня возник один из умбралов.
— Нравитссса изваяние? — прошелестел он.
— Это что, должен быть томагавк? — спросил я.
— Это абссстракция, — ответил умбрал таким тоном, словно я его чем-то обидел. — Таков замысссел.
— Какой еще замысел?
— Да ладно тебе, Бритлин, — сказала Ясмин. — Эта скульптура показывает шаткость нашего бытия… то, как фанатично мы цепляемся за свои привычные устои, глубоко в душе сомневаясь, что делаем правильный выбор.
— Да-ссс, да-ссс! — засвистел умбрал. — Сссовершенно так. — Он скользнул к Ясмин. — Ты художник?
— Нет, я просто знаю то, что мне нравится. — Она подошла, чтобы коснуться топорообразного изваяния, но ее пальцы прошли сквозь него. Похоже, материал-тень был бесплотен. — Это все ты сделал?
— Сссделал, да-с, — закивал умбрал. — Ссскромными усссилиями.
— Очень здорово, — похвалила Ясмин. — Хорошо чувствуется движение и форма.
— Какое там движение, — буркнул я. — Это же статуя. Как поставили, так и стоит, верно? — Повысив голос, я спросил демона: — Ты никогда не думал сделать скульптуру, которая была бы хоть на что-то похожа? Может тебе стоит найти хорошенькую умбралиху? Ничто так не развивает точность и внимание к мелочам, как работа с натурой…
Большего я сказать не успел. Демон закрыл уши руками и, громко завизжав, убежал в болота.
Ясмин тронула меня за плечо.
— Не думаю, что они готовы принять столь передовые понятия об искусстве.
— Дикари, — проворчал я. — Не понимаю, на что здесь можно смотреть…
Еще несколько минут я шел, пиная камешки, посмевшие оказаться на моем пути.
* * *
Наша прогулка по деревне и ближайшим окрестностям заняла несколько часов, после чего я постановил, что наступила ночь. Разумеется, в однообразно сером небе Карцери не произошло ровным счетом никаких изменений; но усталость от испытаний, выпавших на этот день, дала о себе знать. Ясмин согласилась, что в Сигиле уже, должно быть, темно; затем она взяла меня за руку, и мы спокойно вернулись в хижину.
Когда мы пришли, Мириам объявила, что отыскала портал. Он находился в скульптуре в форме треснувшего арбуза, трещина которого была достаточно велика, чтобы в нее мог протиснуться изнуренный голодом умбрал. Она-то как раз и служила вратами, оставалось лишь проверить, сможет ли туда пролезть человек. Однако, сделать это быстро и без лишнего шума было практически невозможно.
Увы, "быстро и без лишнего шума" было именно тем, что нам нужно. Спустя несколько часов переговоров, Уизл и Кирипао уяснили одно: умбралы обманут нас, едва закончится сделка. Как только они выложат нужную сумму, все пришельцы изменят свой статус с "торговцев с товаром для продажи" на "жертв с золотом для поживы". Разумеется, демоны об этом не говорили, но косвенные признаки растущей враждебности были слишком уж очевидны. И гном, и эльф настаивали, что к тому времени, когда завершится торговля, нам следует иметь готовый путь отступления.
Всю ночь мне плохо спалось, и я был благодарен Иезекии, когда он разбудил меня сменить его на страже.
* * *
Когда я вышел из хижины, Ясмин уже стояла там, в окружении мрачных теней. Небо было по-прежнему удручающе хмурым, оно нимало не изменилось с того момента, когда мы попали на Отрис, но над деревней повисла глубокая тишина, как будто на самом деле опустилась ночь. Умбралы, прежде шатавшиеся по улицам и жадно следившие за нами из-за дверей лачуг, исчезли. Возможно, отправились спать… если только теням известен сон.
— Как тихо, — прошептала Ясмин.
Я молча кивнул.
Спустя некоторое время она сказала:
— Иногда мне представляется Сигил, совсем пустой. В городе не осталось никого: ни людей, ни собак, ни крыс — исчезли все, кроме меня. Только я и совершенная тишина.
— Мечта Хранителей Рока, — произнес я. — Сумерки и конец мира.
— Не конец, — поправила она. — Завершение мира. Ты когда-нибудь был в таверне, когда начинает петь по-настоящему талантливый бард? Сначала все продолжают болтать, стучать кружками, шуметь… но как только до них доносится голос барда, они затихают один за другим. По толпе пробегает шепот, и вот, наконец, ты слышишь одно лишь пение. Никто не вздохнет и не шелохнется, все боятся пропустить хотя бы ноту.
— Вот что означает для меня Энтропия, Бритлин. Прекрасная песнь Времени. Я мечтаю о дне, когда люди прекратят свою пустую болтовню и услышат, наконец, музыку.
— Красивая метафора, — сказал я, — но в реальной жизни люди не могут просто замереть и прислушаться к Гармонии Сфер. В реальной жизни люди умирают, и часто болезненно и напрасно. Какая же в этом музыка?
— Ты слишком недальновиден, — ответила Ясмин. — Смерть — всего лишь переходный период, это как взросление. Он может быть легким или тяжелым, но это еще не конец. Со смертью твоя душа уходит на другой план, Верхний или Нижний, смотря к чему лежит твое сердце. А когда завершается послежизнь, ты идешь дальше и сливаешься с мультивселенной. Мы все будем присутствовать при последней песне. Мы будем частью последней песни.
Я пожал плечами.
— Извини, конечно, но я хотел бы максимально отсрочить свое участие в этом хоре.
— Я Служительница Энтропии, а не дура. В ближайшем будущем я умирать не намерена, ведь есть еще миллион вещей, которые нужно сделать… и миллион других, которые хочется сделать.
— И, несмотря на это, ты помогаешь Энтропии.
Она покачала головой.