ЗАМЕЧАНИЯ ОБ ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКАХ 16 страница
(22) Лишенный Триполиса Пуденцием, а Сардинии— Годой, Гелимер испытывал мало надежды вернуть Триполис, поскольку тот находился далеко от его владений, да и римляне уже начали оказывать содействие отпавшим, а тотчас начинать войну с римлянами ов считал для себя совсем невыгодным; поэтому он решил ускорить свое нападение на остров, пока сюда не явилось вспомогательное войско от василевса. (23) Отобрав пять тысяч вандалов и дав им сто двадцать самых быстроходных и крепких кораблей, он послал их в Сардинию под предводительством своего брата Цазона. (24) И так они отплыли, полные воодушевления и гнева против Годы и Сардинии. Василевс же Юстиниан отправил вперед Валериана и Мартина, чтобы они приняли другое войско, которое находилось на Пелопоннесе. (25) Когда они уже были на кораблях, василевс вспомнил, что он хотел им кое-что поручить, он хотел сказать им об этом раньше, но охватившие его ум заботы о других делах заслонили это намеренно. (26) Итак, он послал за ними, чтобы сказать то, что желал, но подумав, решил, что, если он приостановит их отправление, то это может оказаться для них дурным предзнаменование. (27) Поэтому он послал к ним нескольких человек, запретив им возвращаться или сходить с'кораблей. (28) Когда посланники приблизились к кораблям, они с большим криком и шумом возвестили им, чтобы они ни в коем случае не возвращались к василевсу. Это показалось присутствующим плохим предзнаменованием: они подумали, что никто из тех, кто находится на кораблях, не вернется из Ливии в Византии. (29) Ибо помимо неблагоприятного предзнаменования василевс невольно произнес и проклятие в их адрес, так что они начали подозревать, что не вернутся. Если бы кто захотел отнести этот случай к архонтам Валериану и Мартину, он понял бы, что его мнение ошибочно. (30) Но среди копьеносцев Мартина был некто Стоца 96, которому суждено было стать врагом василевса, учинить тиранию и уж, конечно, менее всего возвратиться в Византии; на него, можно предположить, божество и перенесло это слово проклятия. (31) Так ли надо это толковать или иначе, я предоставляю каждому судить, как он хочет. Я же перехожу к рассказу о том, как отправился в поход военачальник Велисарий и его войско.
XII. Шел уже седьмой год единодержавного правления василевса Юстиниана, когда примерно во время летнего солнцеворота 97 он повелел кораблю стратига пристать к берегу там, где находится царский дворец. (2) Сюда прибыл архиерей города Епифаний 98, прочтя, как полагается, молитвы. Одного из воинов, недавно крещенного и принявшего имя христианина 99, он ввел на корабль. Так отплывал военачальник Велисарий и его жена Антонина 100. (3) Вместе с ними был и Прокопий, описавший эти события. Вначале он очень страшился опасностей этой войны, но затем увидел сон, который его ободрил и побудил стремиться к этому походу. (4) Ему снилось, что он находится в доме Велисария. Один из служителей, войдя, сообщил, что пришли какие-то люди, принесшие дары. Велисарий велел ему посмотреть, что это за дары. Выйдя во внутренний двор, он увидел людей, которые принесли на своих плечах землю с цветами. (5) Он ввел их в дом и велел сложить землю, которую они несли, в портике; явился Велисарий со своими копьеносцами, возлег на эту землю и начал есть цветы; и другим он повелел делать то же самое, п им, расположившимся на этой земле, как на каком-нибудь ложе, и вкушающим цветы, эта пища показалась очень лакомой. Таково было содержание сна Прокопия.
(6) Весь флот следовал за кораблем главнокомандующего. Затем он пристал к Перинту 101, который теперь называется Гераклеей. Здесь войско провело пять дней, так как василевс одарил стратига большим количеством коней из своих табунов, которые у него пасутся по всей Фракии. (7) Отплыв отсюда, они пристали к Авидосу 102. В то время, как им пришлось пробыть здесь четыре дня из-за отсутствия ветра, произошел следующий случай. (8) Два массагета в состоянии крайнего опьянения убили одного из своих товарищей, посмеявшегося над ними. Массагеты больше всех других людей любят крепкое вино. (9) Велисарий тотчас обоих этих воинов посадил на кол на холме, находившемся недалеко от Авидоса. (10) Когда остальные, в том числе и родственники казненных, выражали крайнее недовольство и говорили, что они пришли на помощь римлянам не для того, чтобы подвергаться наказаниям и подчиняться римским законам (по их законам за убийство полагается иное отмщение), а вместе с ними подняли шум, обвиняя своего предводителя, и римские солдаты, которым не хотелось нести ответственность за свои проступки, Велисарий, собрав массагетов и все остальное войско, сказал следующее: (11) “Если бы моя речь была обращена к тем, кто в первый раз идет на войну, долго мне пришлось бы говорить, сколько пользы п помощи оказывает справедливость в одержании победы над врагом. (12) Только те, кому не известны превратности судьбы в подобной борьбе, могут думать, что весь исход войны зависит от силы их рук. (13) Вы же, которые не раз одерживали победы над врагами, нисколько не уступавшими вам в силе и обладавшими огромной храбростью, вы, которые часто подвергались испытаниям в столкновениях с противниками, вы, думаю, хорошо знаете, что люди только сражаются, а судьбу сражений решает Бог, дающий силу тому или другому сопернику. (14) Итак, при таком положении дел хорошее состояние тела, умение пользоваться оружием и всякие другие меры предосторожности на войне надо считать значительно менее важными, чем справедливость и выполнение своего долга перед Богом. (15) То, что может оказать помощь нуждающимся, должно, конечно, быть особенно чтимым. (16) Первым же доказательством справедливости является наказание убивших несправедливо. Если необходимо судить о том, что справедливо и что несправедливо, и исходить при этом из поступков по отношению к ближним, то для человека нет ничего дороже жизни. (17) И если какой-либо варвар считает, что он заслуживает прощения за то, что он в пьяном виде убил ближнего, то тем, что он пытается оправдать свою вину, он, конечно, еще более усиливает необходимость признать его виновность. (18) Ведь и вообще напиваться пьяным настолько, чтобы недолго думая убивать близких, нехорошо, а тем более в походе, ибо и самое пьянство, даже если оно не соединено с убийством, заслуживает наказания; обида же, нанесенная сородичу, в глазах всех, кто обладает разумом, заслуживает гораздо большего наказания, чем обида постороннему. (19) Вот вам пример, и вы можете видеть, каков результат таких поступков. (20) Нельзя беззаконно давать волю рукам, похищать чужое имущество: я не буду смотреть на это снисходительно и не буду считать своим товарищем по боевой жизни того из вас, кто, будь он страшен врагу, не может действовать против своего соперника чистыми руками. (21) Одна храбрость без справедливости победить не может”. (22) Так сказал Велисарий. Все войско, услышав такие слова и видя перед глазами посаженных на кол, пришло в невыразимый страх и решило дальше жить благопристойно, понимая, что не избежать большой опасности, если они будут уличены в совершении какого-либо беззакония.
XIII. Затем Велисарий принял меры, чтобы весь флот плыл постоянно сообща и приставал к одному и тому же месту. (2) Он знал, что при большом флоте, особенно если он попадет в сильный ветер, волей-неволей многие корабли отстают и рассеиваются по морю, и их кормчие не знают, за кем из плывущих впереди им лучше всего следовать. (3) Подумав об этом, он сделал следующее: у трех кораблей, на которых плыл он сам и его свита, он велел выкрасить паруса с верхнего угла почти на одну треть их длины в красный цвет, а на корме поставить прямые шесты с фонарями, чтобы и днем и ночью корабли главнокомандующего были видны. Всем кормчим он велел следовать за этими кораблями. (4) Таким образом, весь флот следовал за этими тремя передовыми судами, и ни один корабль не отстал и не потерялся. Когда же нужно было отплывать из гавани, давались трубные сигналы.
(5) После отплытия из Авидоса на них напал сильный ветер, пригнавший их к Сигею 103. Затем, воспользовавшись тихой погодой, они не спеша дошли до Малеи 104 во время этого перехода безветрие им очень помогло. (6) Ведь большой флот из огромных кораблей, оказавшись с наступлением ночи в узком проходе и от этого придя в беспорядок, подвергся крайней опасности. (7) Тут кормчие и остальные моряки проявили большое искусство: предупреждая других, они поднимали большой крик и шум, шестами отталкивая [корабли] друг от друга и искусно держа расстояние между собой. А если бы ветер, попутный или нет, захватил их здесь, то, думается мне, моряки с трудом бы спаслись и вряд ли сохранили бы и свои корабли. (8) Теперь же, избегнув опасности, они пристали к Тенару 105, который ныне называется Кенополь. (9) Двинувшись отсюда, они приплыли к Мефоне 106 и нашли там Валериана и Мартина, незадолго до этого прибывших сюда со своими людьми. (10) Так как попутного ветра не было, Велисарий приказал всем судам пристать к берегу и высадил войско с кораблей. Когда все сошли, он указал архонтам их место в строю, распределил и привел в порядок солдат. (11) Пока он был этим занят, а попутного ветра все не было, случилось так, что многие солдаты умерли от болезни, произошедшей по следующей причине.
(12) Эпарх двора Иоанн 107 был очень скверным человеком и настолько способным изыскивать пути для пополнения казны за счет людей, что я никогда не смог бы достаточно подробно сие описать. (13) Но об этом я уже говорил и раньше, когда порядок моего повествования привел меня к этому. (14) Здесь же я расскажу, как он погубил солдат. (15) Хлеб, которым приходится питаться солдатам во время лагерной жизни, необходимо два раза сажать в печь и тщательно пропекать 108 для того, чтобы он сохранялся как можно дольше, а не портился в короткий срок; выпеченный таким образом хлеб, естественно, становился более легким по весу и поэтому при раздаче хлебного пайка солдатам обычно сбрасывается четвертая часть установленного веса. (16) Поразмыслив над тем, как бы не сокращая вес хлеба, меньше тратить на дрова и меньше платить пекарям, Иоанн сделал следующее: он приказал хлеб, еще сырой, нести в общественные бани [носящие имя] Ахиллеса и положить на то место, где внизу горит огонь. (17) И когда он становился похожим на печеный, он распорядился класть его в мешки и отправлять на корабли. (18) После того, как флот прибыл в Мефону, эти хлебы рассыпались и вновь обратились в муку, но уже не здоровую, а испортившуюся, загнившую и издававшую тяжелый запах. (19) Заведывавшие этим раздавали этот хлеб солдатам не по весу, но выдавали хлебный паек мерками 109 и медимнами. (20) И вот солдаты, питаясь таким хлебом летом в местах с очень жарким климатом, заболели, и из них умерло не менее пятисот человек. Так случилось бы и с большим числом, но Велисарий запретил питаться этим хлебом и велел доставлять им местный хлеб. Он донес об этом василевсу; сам он получил от василевса одобрение за свое распоряжение, Иоанн же не потерпел никакого наказания.
(21) Так шли тогда дела. Двинувшись из Мефоны, они прибыли в гавань острова Закинфа. Там запаслись водой, сколько было нужно, чтобы переплыть Адриатическое море, и, заготовив все остальное, поплыли дальше. (22) Поскольку ветер был очень мягкий и слабый, только на шестнадцатый день они пристали к пустынному месту в Сипилии, где поблизости возвышается гора Этна. (23) Во время этого переезда, задержавшего их, как сказано выше, случилось так, что вся вода испортилась, кроме той, которую пил Велисарий и его сотрапезники. (24) Эту воду сохранила супруга Велисария следующим образом. Велев наполнить водой сосуды из стекла и сделав в трюме корабля, куда не могло доходить солнце, маленькое помещение из досок, она зарыла эти сосуды в песок; благодаря этому вода осталась неиспорченной. Так шли там дела.
XIV. Как только Велисарий высадился на остров, он стал испытывать беспокойство, не зная, что будет дальше, ц разум его помутился: ибо он не знал, что представляли собой вандалы, на которых он идет войной, каковы они в военном отношении, каким образом надо воевать с ними и откуда следует на них напасть. (2) Особенно беспокоили его солдаты, страшившиеся морской битвы и ничуть не стыдившиеся говорить, что если их высадят на сушу, они постараются проявить себя в битве храбрецами; если же на них пойдут неприятельские суда, они обратятся в бегство, так как они не могут сражаться с враждебными им людьми и волнами. (3) Полный такого беспокойства, он послал своего советника Прокопия в Сиракузы, чтобы разузнать, не устроили ли враги заранее какую-нибудь засаду на острове или на материке, чтобы помешать их переезду, к какому месту Ливии им лучше всего пристать и откуда выгоднее всего начать военные действия против вандалов. (4) Он велел ему после выполнения поручения возвращаться и присоединиться к нему в местечке Кавкань, отстоящем от Сиракуз приблизительно на расстоянии двухсот стадий. Здесь он собирался пристать сам со всем флотом. (5) Официально же он отправил Прокопия под предлогом закупки продовольствия, так как готы охотно предоставили им право закупок: об этом было договорено василевсом Юстинианом и Амаласунтой, матерью Аталариха, который тогда еще был мальчиком и, находясь под опекой своей матери Амаласунты, считался королем готов и италийцев (как об этом мною будет написано в книге о войне с готами) 110. (6) Когда Теодорих умер и власть перешла к внуку, сыну его дочери, Аталариху, еще до этого оставшемуся после смерти отца сиротой, Амаласунта, боясь за участь сына и власти, всячески постаралась приобрести расположение Юстиниана, слушалась его указаний во всем и в частности, дала согласие предоставить право покупки продовольствия для этого похода и исполнила свое обещание.
(7) Прибыв в Сиракузы, Прокопий неожиданно встретился со своим земляком, с которым еще с детства был дружен; по делам морской торговли он уже с давних лет поселился в Сиракузах; Прокопий стал его расспрашивать о том, что ему было нужно узнать. (8) Этот человек показал ему своего слугу, который после трехдневного плавания вернулся в этот день из Карфагена и сказал, что нет никаких оснований подозревать, что вандалы устроили римскому флоту засаду. (9) Ни от одного человека они еще не слышали, чтобы на них шло какое-либо войско; все боеспособные вандалы незадолго до этого отправились в поход против Годы 111. (10) Поэтому Гелимер даже не помышляет о войне и, оставив без должной защиты Карфаген и другие приморские укрепленные пункты, живет в Гермионе, которая находится в Бизакии 112, в четырех днях пути от берега. Так что они могут плыть, не опасаясь никаких неприятностей, и пристать там, куда их пригонит ветер. (11) Услышав это, Прокопий, взяв слугу за руку, пошел с ним к гавани Аретузе, где у него стоял корабль, расспрашивая этого человека обо всем и стараясь выведать все подробности. Взойдя с ним на корабль, он велел поднять паруса и спешно плыть в Кавкану. (12) Хозяин этого слуги стоял на берегу и удивлялся, что ему не возвращают его человека. Тогда, уже после отплытия корабля, Прокопий громким голосом просил извинить его и не сердиться на него, (13) ибо необходимо представить этого слугу стратигу. Когда же тот приведет флот в Ливию, он, получив большие деньги, вернется в Сиракузы.
(14) Прибыв в Кавкану, они нашли всех в большом горе, поскольку умер стратиг армянских войск Дорофей, оставив по себе большую печаль у всего войска. (15) Когда этого слугу привели к Велисарию и он поведал ему весь свой рассказ, Велисарий был очень обрадован, усердно хвалил Прокопия и велел трубным звуком дать знак к отплытию. (16) Быстро подняв паруса, они направились к Гавлу и Мелите, островам, которые являются границей между Адриатическим и Тирренским морями. (17) Поднялся сильный восточный ветер и принес их корабли к берегу Ливии, к местечку, которое римляне на своем языке называют “Головой отмели”, имя его— Капут-Вада, и отстоит оно от Карфагена на расстоянии пяти дней пути для пешехода налегке 113.
XV. Когда они приблизились к берегу, Велисарий приказал спустить паруса на кораблях и стать на якорь. Созвав всех военачальников на свой корабль, он предложил им обсудить вопрос о высадке. (2) Было высказано немало противоположных мнений, наконец, выступил Архелай и сказал следующее: “Я удивляюсь великодушию нашего военачальника, который превосходя всех разумом, имея наибольшую опытность и обладая к тому же всей полнотой власти, предложил нам на рассмотрение этот вопрос и предлагает каждому из нас высказать свое мнение, чтобы мы могли выбрать то, что нам покажется лучшим, хотя он один может знать, что надо делать, и имеет право предпринимать то, что он считает нужным. (3) Что же касается вас, мужи-архонты (я не знаю, как бы это лучше сказать), меня удивляет, что каждый из вас не торопится первым высказаться против высадки. (4) Я знаю, конечно, что для того, кто дает совет людям, стремящимся навстречу опасности, не бывает никакой пользы, но обычно он навлекает на себя одни нарекания. (5) Достигшие успеха приписывают это или своему уму, или счастью, при неудаче же обвиняют только того, кто подал совет. (6) И все же я скажу свое мнение, так как было бы бесчестием бояться нареканий, когда речь идет об общем спасении. (7) Вы хотите, архонты, произвести высадку на неприятельскую землю. Но подумали ли вы, в какой гавани вы можете оставить корабли? Стены какого города будут служить для вас защитой? (8) Разве вы не слышали, что берег от Карфагена до Юки, простирающийся на расстоянии девяти дней пути, совершенно не имеет гаваней и открыт всем ветрам, откуда бы они ни подули? (9) А если во всей Ливии, за исключением Карфагена, не осталось ни одного укрепленного города, то сделано это по решению Гизериха. (10) Прибавьте к этому, что в данном месте, говорят, совсем нет воды. Если вам угодно, давайте предположим, что произошло что-то для нас неблагоприятное и с этой точки зрения обсудим наше положение. (11) Ведь не свойственно ни человеческой судьбе, ни естественному ходу событий, чтобы тот, кто с оружием в руках идет в решительный бой, не ожидал для себя никаких затруднений. (12) Если мы высадимся на берег и разразится буря, разве с кораблями не произойдет одно из двух: или они должны будут отплыть далеко в море, или же погибнуть у этого берега? (13) Откуда мы тогда сможем получить себе продовольствие? Пусть никто не надеется на меня, эпарха армии, ведающего расходами: всякому должностному лицу, лишенному средств для выполнения обязанностей, поневоле приходится и по названию, и по положению вернуться к состоянию частного человека. (14) Где мы сложим запасное оружие и все необходимое, если нам придется выдерживать нападение варваров? Даже непристойно говорить, во что все это может вылиться. (15) Я думаю, что нам нужно идти прямо к Карфагену. Говорят, что не дальше, чем в сорока стадиях от него, есть гавань по имени Стагнон 114, совершенно не охраняемая и достаточная для всего флота. Двигаясь оттуда, будет нетрудно развернуть военные действия. (16) Мне кажется, что мы сможем овладеть Карфагеном при первом же нападении, тем более, что враги находятся далеко; а овладев Карфагеном, мы уже в дальнейшем не испытаем ничего плохого. (17) Все дела человеческие, когда пострадает главное, вскоре приходят в упадок. Подумав обо этом, вам следует принять надлежащее решение”. Так сказал Архелай.
(18) Велисарий же сказал следующее: “Пусть никто из вас, соратники, не думает, что мои слова—слова испытующего вас, и не потому они сказаны последними, чтобы с ними следовало согласиться, каковы бы они ни были. (19) Что каждому из вас кажется лучшим, я слышал. Следует и мне вынести на общее обсуждение то, что знаю я, и таким образом вместе с вами выбрать наиболее полезное. (20) Давайте вспомним о том, что еще недавно солдаты говорили открыто, что они боятся опасности на море и что, если вражеские корабли пойдут на них, они обратятся в бегство, и мы молили Бога показать нам скорее землю Ливии и дать возможность спокойно на нее высадиться. (21) Если это так, то я думаю, только неразумные люди, попросив у Бога лучшего, отказываются от него, когда оно им дано, и идут противоположным путем. (22) Если мы сейчас поплывем к Карфагену и наш флот встретит неприятельский, и наши солдаты обратятся в стремительное бегство, то в конце концов они не заслужат порицания: проступок, наперед указанный, сам же в себе несет оправдание; нам же, даже если мы спасемся, не будет никакого извинения. (23) Ясно, что если мы останемся на кораблях, нас ждет немало неприятностей, достаточно упомянуть об одной, которой особенно считают нужным нас пугать, — опасность бури. (24) Если на нас обрушится ураган, то кораблям, говорят они, необходимо будет испытать одно из двух: или бежать далеко от берегов Ливии, или погибнуть у этих берегов. (25) Что же будет для нас выгоднее, если исходить из такого положения дел? Чтобы погибли одни корабли или чтобы вместе с кораблями погибли люди, а все наше дело пропало? Кроме того, если мы сейчас нападем на врагов, еще не подготовленных к войне, можно допустить, что мы, выполним задуманное; ибо на войне неожиданность обычно играет решающую роль. (26) Немного же спустя, когда неприятель подготовится, борьба будет проходить с равными силами, на равных условиях. (27) К этому можно добавить, что тогда нам придется вести борьбу именно из-за высадки, добиваться того, что теперь у нас в руках и на что мы на нашем совещании смотрим как на ненужное. (28) И если во время этого боя нас, как часто бывает в море, застигнет буря, то сражаясь и с волнами, и с вандалами, мы почувствуем, что значит следовать хорошим советам. (29) Я утверждаю, что надо немедленно высадиться на сушу, спустить с судов лошадей, перенести оружие и все остальное, что по нашему мнению, нам пригодится, спешно вырыть ров, укрепить его палисадом, который нам обеспечит безопасность ничуть не меньше любой стены и, если кто-либо пойдет на нас, отсюда развернуть военные действия. (30) Если мы будем храбрыми, то в продовольствии у нас недостатка не будет. Тот, кто побеждает врагов, становится обладателем и того, что принадлежало противникам. Победа, обладая правом на все богатства, переносит их туда, куда склоняется сама. Так что у вас в руках и ваше спасение, и изобилие всяких благ”.
(31) Так сказал Велисарий; все с ним согласились, и все собрание приняло его предложение. Разойдясь, они быстро провели высадку, три месяца спустя после того, как они отплыли из Визaнтия. (32) Велисарий, указав место на берегу, приказал солдатам и матросам рыть ров и устраивать палисад. (33) Они начали выполнять его приказание. Поскольку работающих было очень много, а страх и приказания главнокомандующего усиливали их усердие, то в один день ров был выкопан, палисад закончен и вокруг всюду были забиты колья. (34) Тут тем, кто копал ров, явилось великое чудо: из земли показалось много воды, чего прежде в Бизакии не было никогда, и вообще эта местность считалась безводной. (35) Этой воды было вполне достаточно для всякой потребности, как для людей, так и для животных. Радуясь вместе с военачальником, Прокопий сказал, что вода доставляет радость не столько потому, что она — необходимость для войска, сколько потому, что она, по его мнению, является знамением легкой победы, и что само Божество предсказывает это 115. Так в самом деле и вышло. (36) Всю эту ночь солдаты провели в лагере, выставив стражу и сделав все остальное, как полагается; Велисарий только распорядился, чтобы на каждом корабле остались для охраны по пять стрелков и чтобы дромоны стали вокруг флота, сторожа, дабы никто не напал на него и не причинил ему зла.
XVI. На следующий день, когда некоторые солдаты отправились вглубь страны на поля и стали собирать зрелые плоды, стратиг подверг их серьезному телесному наказанию и, собрав войско, сказал следующее: (2) “Производить насилие и кормиться за чужой счет даже при других обстоятельствах считается дурным поступком, поскольку в этом заключено нечто несправедливое. Теиерь же в вашем поступке заключается столько вреда, что мы, оставив разговоры о справедливости, как это ни горько, должны подумать о той огромной опасности для нас, которая возникла из-за вашего поступка. (3) Я высадил вас на эту землю, полагаясь только на то, что ливийцы, бывшие прежде римлянами, не чувствуют преданности к вандалам и с тяжелым чувством выносят их гнет, и поэтому я думал, что у нас не будет недостатка ни в чем необходимом и что враги внезапным нападением не причинят нам никакого вреда. (4) Теперь, однако, недостаток выдержки у вас все изменил, ибо вы примирили ливийцев с вандалами и на самих себя уже навлекли неприязнь, которую они питали к вандалам, (5) В силу природного чувства обиженные питают вражду к насильникам, а вы за несколько серебряных монет променяли и собственную безопасность, и обилие благ, хотя могли, купив все необходимое у хозяев с их полного согласия, не выглядеть в их глазах несправедливыми и в полной мере пользоваться их дружбой. (6) Теперь же у вас будет война и с вандалами, и с ливийцами, скажу даже, и с самим Богом, которого уже никто, совершивший беззаконие, не сможет призывать на помощь. (7) Перестаньте же бросаться на чужое, оттолкните от себя исполненные опасности мысли о наживе. (8) Как раз сейчас наступило время, когда сдержанность может спасти, а распущенность приведет к смерти. Если вы будете заботиться об этом, то и Бог будет милостив к вам, и народ Ливии будет к вам расположен, и племя вандалов окажется доступным вашим нападениям”. (9) С этими словами Велисарий распустил собрание. Тогда стало известно, что на расстоянии одного дня пути от лагеря по направлению к Карфагену находится расположенный у моря город Силлект, стена которого уже в древнее время была разрушена. Жители его, загородившись со всех сторон стенами своих домов наподобие укрепления, оберегали себя таким образом от набегов маврусиев. И вот Велисарий послал одного из своих копьеносцев Вориада с несколькими щитоносцами с приказом попытаться занять город, и, если они его возьмут, не причинять жителям никакого зла, но обещать бесконечные блага и сказать, что они пришли для их освобождения, с тем чтобы наше войско могло войти в этот город. (10) Посланные оказались недалеко от города в час, когда тушат светильники, и, скрывшись в овраге, провели там ночь. Утром, когда деревенские жители с телегами стали входить в город, они тихо, смешавшись с ними, проникли в город и безо всякого труда его заняли. (11) С наступлением дня, не поднимая никакого шума, они созвали священнослужителя и знать города, сообщили им поручение стратига и, получив с их полного согласия ключи от входов, отправили их военачальнику.
(12) В тот же день попечитель государственной почты перешел на сторону римлян, передав им всех казенных лошадей. Был захвачен также один из тех, кого отправляют с царскими посланиями и кого называют “вередариями” 116. Стратиг не сделал ему никакого зла, но, одарив большим количеством золота и получив от него обещание верности, вручил ему письмо, которое василевс Юстиниан написал вандалам, для того чтобы он передал его вандальским архонтам. Письмо это гласило следующее: (13) “У нас нет намерения воевать с вандалами, и мы не нарушаем заключенного с Гизерихом договора, но мы хотим свергнуть вашего тирана, который, презрев завещание Гизериха, заковал вашего царя в оковы и держит в тюрьме; который одних из ненавидимых им родственников сразу же убил, у других же отнял зрение и держит под стражей, не позволяя им со смертью прекратить свои несчастия. (14) Итак, соединитесь с нами и освободитесь от негодной тирании для того, чтобы вы могли наслаждаться миром и свободой. В том, что это будет предоставлено вам, мы клянемся именем Бога”. (15) Таково было содержание письма василевса. Получив его от Велисария, вередарий не решился сообщать о нем открыто, но тайно показал его своим друзьям и в сущности не сделал ничего, что имело бы какое-либо значение.
XVII. Велисарий, выстроив свое войско для сражения, двигался с ним к Карфагену. Он отобрал триста своих щитоносцев из числа самых храбрых и поручил команду над ними Иоанну, ведавшему расходами его личного дома; римляне называют таких лиц “оптионами” 117. (2) Родом он происходил из Армении, был человеком в высшей степени разумным и храбрым. Велисарий приказал Иоанну идти впереди войска на расстоянии не менее двадцати стадий и, если они заметят какое-либо движение со стороны неприятелей, спешно дать ему знать, чтобы римскому войску не пришлось вступать в сражение без подготовки. (3) Союзным же массагетам он велел продвигаться слева от войска на таком же или немного большем расстоянии. Сам он с отборным отрядом шел в тылу войска. (4) Он подозревал, что Гелимер, идя из Гермионы следом за ними, в скором времени нападет на них. С правого фланга войску не грозила никакая опасность, так как оно шло близко от берега. (5) Морякам он дал указание все время следовать за войском и сильно от него не отставать, если же поднимется сильный попутный ветер, то, спустив большие паруса, плыть на малых, которые называют долонами, если же ветер прекратится совсем, грести изо всех сил.
(6) По прибытии в Силлект Велисарий держал своих солдат в разумной строгости, так что они не давали воли рукам и не поступали грубо; сам же он, проявляя мягкость в обращении и человеколюбие настолько привлек на свою сторону ливийцев, что впредь шел по их стране как по своей собственной: жители этих мест не прятались от войска и не стремились что-нибудь скрыть, но охотно Продавали продукты и оказывали солдатам всякого рода услуги. (7) Проходили мы в день по восьмидесяти стадий 118 и до самого прибытия в Карфаген останавливались на ночлег либо в городах, если это удавалось, либо в лагере, принимая меры предосторожности сообразно с обстоятельствами. (8) Таким образом, через Лепту и Гадрумет мы прибыли в местечко Грассу, отстоявшее от Карфагена на расстоянии трехсот пятидесяти стадий. (9) Там находился дворец правителя вандалов и самый прекрасный из всех известных нам парк с садом. (10) Он обильно орошался источниками и имел очень много различных деревьев. Все деревья были полны плодов, так что каждый солдат поставил свою палатку среди фруктовых деревьев, ел до пресыщения фрукты, к тому времени уже созревшие, но было незаметно, чтобы количество плодов от этого уменьшалось 119.