Патриархат и Его Недовольства
Патриархат может обладать эволюционными преимуществами, но ничто не гарантировало выживание любого особого патриархального общества. Одна причина состоит в том, что мужчины могут стать утомленными от требований патриархата. Римские аристократы, например, в конечном счете стали настолько отказывающимися принять трудности заголовка семьи, что Цезарь Август чувствовал себя вынужденным предписать крутые "налоги бакалавра" и иначе наказать тех, кто оставался не состоящим в браке и бездетным. У патриархата могут быть свои привилегии, но они могут побледнеть по сравнению с радостями холостяцкой жизни в роскошном обществе - ночи, проведенные приятно на банкетах с друзьями, обсуждающими спортивные состязания, военные истории, или философию, или с очаровательными хозяйками, девочками флейты, или умными куртизанками.
У женщин, конечно, также есть причина стать утомленными от патриархата, особенно когда сами мужчины больше не поддерживают свои патриархальные обязанности. Историк Сюзанна Кросс отмечает, что в течение десятилетий гражданских войн Рима, римские женщины всех классов должны были изучить, как обойтись без мужчин в течение длительных периодов, и соответственно развили новое чувство индивидуальности и независимости. Немного женщин в высших сословиях согласились бы на брак с оскорбительным мужем. Супружеская измена и развод стали необузданными.
Часто, все, что выдерживает патриархальную семью, является идеей, что ее участники поддерживают честь длинной и благородной линии. Все же, как только общество становится космополитическим, быстро изменяющимся, и наполненным новыми идеями, новыми народами, и новая роскошь, это чувство собственного достоинства и связь с предками начинают исчезать, и с ним, любой смысл потребности воспроизводства. "Когда обычная мысль чрезвычайно культурные люди начинают расценивать 'детей наличия' как вопрос за и против," Освальд Спенглер, немецкий историк и философ, когда-то наблюдаемый, "большой поворотный момент прибыл."
Возвращение Патриархата
Все же тот поворотный момент не обязательно означает смерть цивилизации, только ее преобразование. В конечном счете, например, бесплодные, светские, благородные семьи имперского Рима вымирали, и с ними, идеей их предков Рима. Но что было, как только Римская империя оставалась населенной. Только состав населения изменился. Почти по умолчанию это стало составленным из новых, очень патриархальных семейных единиц, враждебных к светскому миру, и предписало верой или чтобы пойти дальше и умножить или присоединиться к монастырю. С этими изменениями прибыл феодальная Европа, но не конец Европы, ни конец Западной Цивилизации.
В течение этого столетия мы можем засвидетельствовать подобное преобразование. В Европе сегодня, например, сколько дети различные люди имеют, и при каких обстоятельствах, корреляты сильно с их верованиями на широком диапазоне политических и культурных отношений. Например, Вы не доверяете армии? Тогда, согласно голосующим данным, собранным демографами Ронни Лестэегом и Йоханом Серкином, Вы, менее вероятно, будете женаты и иметь детей - или когда-либо жениться и иметь детей - чем те, кто говорит, что у них нет никакого возражения вооруженным силам. Или снова, Вы считаете слабые наркотики, гомосексуализм, и эвтаназию приемлемыми? Вы редко, если когда-либо, ходите в церковь? По любой причине люди, отвечающие утвердительно на такие вопросы, намного более вероятно, будут жить одни, или в бездетном, cohabitating союзы, чем те, кто отвечает отрицательно.
Большая разница в коэффициентах рождаемости между светскими индивидуалистами и религиозными или культурными консерваторами предсказывает обширное, демографически ведомое изменение в современных обществах. Рассмотрите демографию Франции, например. Среди французских женщин, родившихся в начале 1960-ых, у меньше чем одной трети есть три или больше ребенка. Но это отличное меньшинство французских женщин (большинство из них по-видимому практикующие католики и мусульмане) произвело больше чем 50 процентов всех детей, родившихся их поколению в значительной мере, потому что у так многих из их современников были один ребенок или ни один вообще.
Много бездетных, людей средних лет могут сожалеть о жизненном выборе, который приводит к исчезновению их семейных линий, и все же у них нет никаких сыновей или дочерей, с которыми разделить их новооткрытую мудрость. Множество граждан, у которых есть только один ребенок, может быть в состоянии вложить капитал щедро в образование того ребенка, но единственный ребенок только заменит одного родителя, не обоих. Тем временем потомки родителей, у которых есть три или больше ребенка, будут чрезвычайно сверхпредставлены в последующих поколениях, и так будут ценности и идеи, которые принудили их родителей иметь большие семьи.
Можно было утверждать, что история, и особенно Западная история, полны восстаний детей против родителей. Не могли завтрашние европейцы, даже если они непропорционально подняты в патриархальных, неукоснительно склонных домашних хозяйствах, оказывается, другое поколение '68?
Основное отличие - то, что в течение периода после Второй мировой войны, почти у всех сегментов женатых современных обществ и были дети. У некоторых были больше чем другие, но неравенство в размере семьи между религиозным и светским не было настолько большим, и бездетность была редка. Сегодня, в отличие от этого, бездетность распространена, и даже соединяется, у кого есть дети, как правило имеют только один. Завтрашние дети, поэтому, в отличие от членов послевоенного поколения демографического взрыва, будут по большей части потомками сравнительно узкого и культурно консервативного сегмента общества. Безусловно, некоторые члены возрастающего поколения могут отклонить ценности своих родителей, как это всегда происходит. Но когда они наводят справки о поддерживающих атеистах и counterculturalists, с кем действовать сообща, они найдут, что большинство их потенциальных попутчиков вполне буквально никогда не рождалось.
Продвинутые общества становятся более патриархальными, нравится ли им это или нет. В дополнение к большему изобилию консервативных сегментов общества обратная перемотка государства всеобщего благоденствия, вынужденного старением населения и снижением, даст этим элементам дополнительное преимущество выживания, и поэтому поощрит еще более высокое изобилие. Поскольку правительства возвращают функции, которые они когда-то приспособили от семьи, особенно поддержите в старости, люди найдут, что они нуждаются в большем количестве детей, чтобы застраховать их золотые годы, и они будут стремиться обязать своих детей с ними посредством внушения традиционных религиозных ценностей, родственных судебному запрету Библии чтить вашу мать и отца.
Общества, которые являются сегодня самыми светскими и самыми щедрыми с их недостаточно финансируемыми государствами всеобщего благоденствия, будут самыми склонными к религиозным возрождениям и возрождению патриархальной семьи. Абсолютное население Европы и Японии может упасть резко, но остающееся население, процессом, подобным естественному отбору, будет приспособлено к новой окружающей среде, в которой никто не может положиться на правительство, чтобы заменить семью, и в котором патриархальный Бог приказывает, чтобы члены семьи подавили свой индивидуализм и подчинились отцу.