Гарлем и Северный Манхэттен
Ориентация
Гарлем был основан голландскими фермерами в середине XVII века, и вплоть до начала XIX века здесь мирно паслись голландские коровы и варились голландские сыры. Потом земля перестала быть плодородной, многие фермы были покинуты владельцами, и в них вселились сквоттеры, преимущественно ирландцы. В 1880-х годах сюда протянули надземку из Нижнего Манхэттена, и Гарлем начал застраиваться многоквартирными домами и городскими особняками, которые, по мнению застройщиков, должны были привлечь уставших от тесноты жителей Мидтауна. Но как выяснилось к началу XX века, не так уж много зажиточных горожан хотели селиться на окраине города. В район потянулись евреи из Нижнего Ист-Сайда и черные, которых привлекала низкая плата за простаивавшее жилье и общая дружелюбность района. Когда сюда стали подтягиваться негры не только из других районов Нью-Йорка, но и с американского Юга, и с Карибских островов, большинство евреев и других белых иммигрантов покинуло Гарлем, и он окончательно приобрел славу гетто.
В 20-х годах Гарлем превратился в столицу американской черной культуры: весь город стекался на джазовые концерты в Cotton Club и другие подобные заведения. Но потом началась Великая депрессия; район превратился в самую настоящую трущобу — особенно в восточной своей части, — из-за массового притока пуэрториканцев получившей название Испанского Гарлема (Hispanic Harlem или El Barrio). К этим местам в полной мере относились утверждения советских газет о социальных контрастах Нью-Йорка и о гниющих язвах, скрывавшихся за блестящим фасадом Пятой авеню.
В конце шестидесятых годов, после беспорядков, в ходе которых были разграблены сотни магазинов, до городских властей дошло, что так больше продолжаться не может, и в Гарлем начали вкладывать деньги. Предпоследнему мэру Нью-Йорка Рудольфу Джулиани, придумавшему так называемую политику джентрификации, даже удалось цивилизовать Гарлем (особенно в западной его части). Теперь он превратился не то чтобы в престижный, но во вполне приличный район с романтической славой, где любят селиться артистические молодые люди без комплексов, открываются дизайнерские магазинчики, а местные кофейни начинают понемногу вытесняться «Старбаксами». Окончательно новый статус Гарлема закрепился в 2001 году, когда именно здесь (по адресу 55 West 125th Street) решил открыть свой офис бывший президент Билл Клинтон.
Гарлем
Имя Мартина Лютера Кинга, баптистского проповедника, борца за права чернокожих, мечтателя и непротивленца, убитого в 1968 году, можно найти на карте любого американского городка — и именно там, где оно значится, непременно окажется центр местной негритянской общины. В Нью-Йорке бульваром Мартина Лютера Кинга именуется улица, которая по логике городской сетки должна была бы называться просто Сто двадцать пятой (и на картах она так и называется). Но никто не удивляется, почему этой улице присвоено такое имя собственное: Кинг-стрит (King Street) — центральная улица Гарлема. Именно по ней и имеет смысл гулять в этом квартале, время от времени делая вылазки на север и на юг.
Добираться туда лучше на метро — например, по красной ветке, которая проходит здесь высоко над землей, нависая над Бродвеем на ажурных опорах (такие любили изображать, мечтая о будущем, художники — современники Герберта Уэллса).
Неподалеку от станции 125th Street виднеется небольшой чистенький домик — то ли бывшая бойлерная, то ли подводная лодка времен Первой мировой. Неоновая вывеска, вознесенная над рубкой, возвещает, что это Cotton Club — один из самых известных ночных джазовых клубов времен Гарлемского Возрождения и «свингующих 20-х», заведение, вокруг которого крутится действие одноименного фильма Копполы с Ричардом Гиром в главной роли. Появился Cotton Club в 1923 году, когда гангстер Оуни Мэдден решил открыть торговлю спиртным в доме с залихватским адресом 666 West 125th Street (сухому закону в это время шел уже третий год). Название намекало на хлопковые плантации, где трудились завезенные в Америку черные рабы. В новом, роскошно оформленном клубе тоже работали сплошные чернокожие — самым известным из них был Дюк Эллингтон со своим оркестром, — а вот посетителей пускали исключительно белых. Зато мэдденовские бандиты очень строго следили за порядком, так что у разборчивой светской публики появилась наконец возможность послушать джаз без всякого риска для здоровья. В результате в клуб зачастили не только зажиточные ньюйоркцы из Нижнего Манхэттена, но и меломаны со всего мира.
Cotton Club
666 West 125th St
1 212 663 79 80
www.cottonclub-newyork.com
пн, ср-пт 20.00-4.00, сб-вс 12.00-0.00
Великой депрессии Cotton Club не пережил и заново открылся только в 1978 году, когда запустили программу джентрификации Гарлема, — теперь уже, конечно, без всяких расовых ограничений, а скорее как памятник самому себе, с сувенирным магазином и японскими туристами. Впрочем, тут по-прежнему играют очень качественный джазовый мейнстрим и время от времени поют госпелы.
Застройка Сто двадцать пятой улицы невзрачна, однако население здесь весьма колоритно, а белые лица встречаются очень редко. Стоит обратить внимание на разбросанные по обеим сторонам улицы книжные лотки. Книжки там разложены вполне обычные — гороскопы, медицинские советы, женские романы, истории знаменитостей, — но только все с местной, афроамериканской спецификой. Особенно часто попадается литература о Мартине Лютере Кинге и лидере черных мусульман Малколме Икс, убитом прямо тут же, в Гарлеме, в 1965 году. Икс он был, кстати, потому, что призывал всех американских негров отказываться от своих фамилий, поскольку фамилии на самом деле принадлежали бывшим рабовладельцам.
Смысловой центр Гарлема — два квартала Сто двадцать пятой улицы между бульваром Фредерика Дугласа (Frederick Douglass Boulevard) и Ленокс-авеню, известной также как бульвар Малколма Икс (Malcolm X Boulevard), то есть между Восьмой и Шестой авеню. Здесь стоит еще одна важная гарлемская достопримечательность — театр «Аполлон» (Apollo Theater). Изначально (в 1913 году) это было обычное варьете; славу его составили проводившиеся с 1934 года «Вечера новичков» (Amateur Nights). Каждую среду (с перерывом на 50-60-е годы) публике представляли и представляют молодых артистов всех жанров, пришедших в оговоренный день недели на прослушивание (обычно на прослушивание стоит толпа). Нечего и говорить, что все участники «Вечеров» — черные, а частенько и местные, гарлемские. Именно таким образом в свое время были открыты Элла Фицджералд, Джеймс Браун, Jackson Five и Стиви Уандер. Сейчас, конечно, вероятность попасть на новую звезду того же масштаба довольно мала, но молодые чернокожие артисты ничуть не менее музыкальны, обаятельны и голосисты, чем раскрученные, билет на которых стоил бы втрое-вчетверо дороже. Вдобавок в программе всякий раз участвует заслуженная звезда (вроде королевы диско Глории Гейнор).
Театр «Аполлон»
253 West 125th St
1 212 531 53 01
www.apollotheater.com
ср 19.30
Вход — $18-24
Бок о бок с театром «Аполлон» вскоре, хотя в точности неизвестно, когда именно, должен открыться Национальный музей джаза (The National Jazz Museum in Harlem). Основу коллекции составят фотографии, программы, фильмы, а также аудио— и видеозаписи концертов и интервью общей продолжительностью 6500 часов. А пока напротив театра, на углу Сто двадцать пятой улицы и Седьмой авеню, возвышаются две башни — Тереза-тауэрс (Theresa Towers), ныне — офисный комплекс, а когда-то — самый роскошный отель в этой части города, где в 1960 году предпочел остановиться Фидель Кастро, приехавший на заседание ООН.
Национальный музей джаза
www.jazzmuseuminharlem.org
Между Ленокс-авеню (Lenox Avenue) и Седьмой авеню находится главный выставочный зал района, Студийный музей Гарлема (Studio Museum in Harlem). Здесь постоянно проходят выставки, посвященные черной культуре, — как правило, современных черных художников и фотографов.
Студийный музей Гарлема
144 West 125th St
1 212 864 45 00
www.studiomuseum.org
ср-пт, вс 12.00-18.00, сб 10.00-18.00
Вход — $7, для студентов — $3
На самой же Ленокс-авеню — широком, застроенном невысокими зданиями проспекте — стоят несколько важных кулинарных заведений Гарлема. Во-первых, это Sylvia’s, некогда один из лучших ресторанов негритянской кухни, который, к сожалению, приобрел примерно такую же популярность у туристов, как Эмпайр-стейт-билдинг, и отчасти испортился. Во-вторых, Bayou — подходящее место для того, чтобы попробовать южную креольскую кухню: все равно ехать в Новый Орлеан в ближайшие годы смысла не будет.
Sylvia’s
328 Lenox Ave
1 212 996 06 60
пн-сб 8.00— 22.30, вс 11.00-20.00
За Парк-авеню Гарлем официально кончается — и начинается Гарлем Восточный, или Испанский, где путешественнику появляться, в общем-то, незачем — даже не потому, что опасно, а просто потому, что неинтересно: до самой Ист-Ривер здесь идут очень бедные, полуразрушенные окраинные районы. Латинской культурой имеет смысл интересоваться не здесь, а в Музее Баррио (Museo del Barrio) на Пятой авеню — рядом со Сто четвертой улицей.
Лучше свернуть со Сто двадцать пятой улицы направо, в сторону центра. Там начинаются улицы, застроенные теми самыми браунстоунами, на которые шла настоящая охота в середине девяностых. Хотя большинство из них все еще выглядит довольно обшарпанно, обратите внимание на машины, которые стоят у парадных лестниц. В одном квартале к югу от Сто двадцать пятой улицы Пятую авеню преграждает симпатичный Мемориальный парк Маркуса Гарви (Marcus Garvey Memorial Park), названный в честь идеолога движения растафари и главного черного националиста начала XX века. Здесь можно отдохнуть, послушать уличных музыкантов, посмотреть на пожарную башню 1856 года в центре парка и собраться с силами для броска дальше на север.
Гарлемское возрождение
В 20-е годы XX века в тесноте негритянских трущоб Гарлема началось так называемое Гарлемское Возрождение — первый в истории Америки всплеск собственно негритянской литературы и искусства. Именно тут был написан первый негритянский бестселлер («Домой в Гарлем» Клода МакКея), именно здесь складывал свои длиннющие рэпоподобные тексты Ленгстон Хьюз, первый чернокожий поэт национального уровня. И самое главное, именно в Гарлеме веселые песенки новоорлеанских летних оркестров и бесконечные рассказы под гитару блюзовых акынов из дельты Миссисипи окончательно сложились в то, что стало главным вкладом чернокожих американцев в мировую культуру, — джаз.
Белые валом повалили в Гарлем — открывать для себя экзотический мир с хлещущей через край энергией, который неожиданно возник у них под боком. Так что в коммерческом отношении Гарлемское Возрождение оказалось не менее успешным, чем спустя полвека — рок-н-ролльная контркультура. Правда, продолжалось оно недолго: в 1929 году началась Великая депрессия и развеселая гарлемская жизнь поутихла.
Северный Манхэттен
Районы Манхэттена к северу от Гарлема называются Гамильтоновские холмы (Hamilton Heights), Вашингтонские холмы (Washington Heights) и Инвуд (Inwood). Долгое время они сохраняли вид голландский и сельский — с фермами и лесистыми холмами. Городские здания стали появляться здесь тогда, когда возведение домов окончательно перешло из разряда искусства в разряд промышленности, поэтому в архитектурном смысле интересного здесь мало. Внимания заслуживают, пожалуй, только ряды классических браунстоунов в Северном Гарлеме на Страйверс-роу (Strivers Row) — отрезке Сто тридцать восьмой улицы между Седьмой и Восьмой авеню. В проектировании этих особняков принимал участие Стэнфорд Уайт, и особенной популярностью они пользуются у черных миллионеров.
Зато здесь полно парков и маленьких сквериков. Вся набережная Гудзона от Семьдесят второй улицы представляет собой сплошной непрерывный парк. К северу он расширяется, и вся северная оконечность Манхэттена оказывается одной большой зеленой зоной. Самое интересное, что тут есть, — парк форта Трайон (Fort Tryon Park). Это высокий холм, увенчанный музеем Клойстерс (The Cloisters Museum). Музей этот, с одной стороны, один из самых необычных и занятных в городе, с другой — один из самых типичных для Америки. Дело в том, что, несмотря на исключительную широту лесов, полей и рек, а также на невероятное разнообразие населения, американцы страдают от отсутствия памятников европейского Средневековья. И вот, чтобы ликвидировать досадный пробел, на деньги Рокфеллера-младшего (того самого, что построил Рокфеллеровский центр) были куплены подлинные стены пяти средневековых французских монастырей, которые разобрали и по кирпичику перевезли на Манхэттен, дополнив отдельными элементами испанских и немецких замков. Из всех этих кусочков — кирпичей, бойниц, капителей, колонн, витражей, надгробий — и был в 1935-1938 годах собран химерический монастырь Клойстерс. Теперь тут хранятся прекраснейшие средневековые гобелены с единорогами, ювелирные украшения и рукописные книги с миниатюрами.
Subway A
190th St
От метро до музея можно прогуляться 10 минут через парк, а можно доехать на автобусе 4
В конце сентября — начале октября в парке форта Трайон проходит фестиваль Средневековья: можно посмотреть на рыцарские турниры и негров в сарацинских одеяниях
Считается, что Джон Рокфеллер простер свою заботу о посетителях так далеко, что выкупил огромный участок леса в Нью-Джерси (напротив Клойстерса) и продал его Метрополитен-музею за символическую сумму, чтобы никакая застройка не портила панораму, открывающуюся с башен новоявленного замка. Правда, далеко слева, уже за пределами выкупленной панорамы, виден мост Джорджа Вашингтона (George Washington Bridge), соединяющий Манхэттен с Нью-Джерси. Но сооруженный в 1931 году гигантский висячий мост совсем не портит пейзаж. По изначальному проекту стальные порталы-арки на берегах должны были облицевать бетоном и гранитом. Однако их ажурные силуэты оказались настолько эффектными, что управление строительством моста завалили письмами с просьбой оставить стальные пилоны как есть, без облицовки.
Мост Джорджа Вашингтона — один из крупнейших подвесных мостов в мире: пролет 1451 м, двухъярусное движение в 14 рядов
А если после посещения парка и Клойстерса у вас еще останутся силы, можете потратить их на посещение усадьбы Дайкмана (Dyckman Farm House) — чудом уцелевшей голландской фермы конца XVIII века, в которой тщательно воспроизведена обстановка того времени.
Усадьба Дайкмана
4881 Broadway, рядом с 204th St
1 212 304 94 22
www.dyckmanfarmhouse.org
ср-сб 11.00— 16.00, вс 12.00-16.00
Вход — $1
Район Вашингтон-Хайтс (Washington Heights), где расположены сады и дом Дайкмана, долгое время был центром притяжения русской интеллигентской эмиграции — от белых офицеров до Сергея Довлатова. Нынче, как и в Гарлеме, их успешно вытеснили латиноамериканцы, которые четко блюдут национальные границы: на одной улице живут одни пуэрториканцы, на другой — выходцы из Доминиканской Республики и т.д. Это, впрочем, детали. А общий результат таков, что на центральной улице района — Дайкман-стрит (Dyckman Street) — не слышно никакой речи, кроме испанской. И только на Беннет-авеню (Bennet Avenue), на запад от Бродвея, можно встретить русских старушек, сидящих на лавочках, и увидеть русские вывески.