Влияние физических факторов

Рассмотрение учения уголовно-антропологической школы о влиянии на преступность физических факторов[1] дает Колаянни возможность оттенить и в данном случае значение социальной среды. По его мнению климат и вообще физические условия не могут быть признаны в наше время факторами общественной эволюции: контраст между непрестанным движением истории и неподвижностью, неизменностью физических факторов слишком очевиден, чтобы на нем приходилось останавливаться. На севере, как и на юге, говорит Колаянни, формулируя свои окончательные выводы о значении физических факторов, в самом жарком и в самом холодном климате, вопреки гипотезе Монтескье, живут народы и трибы высокой честности; порок и добродетель появляются и исчезают во всякой географической широте и при самых различных условиях физической среды; при одном и том же климате и при одинаковых географических условиях живут общества с самыми различными физическими и моральными характерами». Этнографическое изучение опровергает гипотезу Герри, что на севере и в холодных странах преобладают преступления против имущества, a на юге и в теплых странах преступления против личности. Воровство, убийство, нанесение ран и плотские преступления не являются исключительным или преимущественным продуктом какой-нибудь страны и не служат показателями характерной моральной флоры или фауны. Внезапность порыва, импульсивность и живость страстей зависят не от физической среды, но от степени социальной эволюции, которой достиг народ или отдельная личность. Климат, времена года и годовые колебания температуры не оказывают, по мнению Колаянни, такого прямого физиологического влияния, которое было бы способно побудить человека к преступлению: они оказывают лишь косвенное, «непрямое» влияние, увеличивая существующие потребности. Когда в социальном организме благосостояние велико, оно нейтрализует влияние холода, a рост культуры уничтожает или уменьшает те последствия, которые могли бы проистечь от жары. Так как социальная среда господствует над физической, то этим и объясняется то явление, что, при одних и тех же климатических и физических условиях, преступность уменьшается или увеличивается и вообще изменяются моральные отношения.

К таким выводам пришел Колаянни после разбора имевшейся в его распоряжении литературы. Выдвинутые им соображения социологического характера безусловно заслуживают глубокого внимания, но нельзя согласиться с его отрицанием существования так называемого календаря преступности, т.е. определенного распределения преступности по месяцам. Существование такого календаря подтверждается данными новейшей уголовной статистики и работами Фойницкого, Тарновского и Ашафенбурга.

Исследование Фойницкого, впервые напечатанное еще в 1873 году, т.е. ранее работ Ферри и Лакассаня, написано на основании данных французской и английской уголовной статистики. Если рассматривать всю преступность, не разделяя ее на совершенно различные между собою группы преступлений против личности и собственности, то на каждый месяц приходится почти одно и тоже число преступных деяний. Мало заметны колебания также по временам года. Так во Франции в период с 1836 по 1869 г. на зиму выпадало 25,93 всех преступлений, на весну 24,36, на лето 25,14 и на осень 24,57%. Но если рассматривать преступления против личности и собственности отдельно, то разница в распределении этих преступлений становится более заметной: наименьшее число преступлений против личности выпадает на зиму и осень, a наибольшее на лето и весну; наоборот, наименьшее число преступлений против собственности совершается летом и весною, a наибольшее зимою и осенью (27,69 зимой, 23,80 весной, 23,22 летом и 25,29 осенью). Это же соотношение наблюдается и при рассмотрении преступности по месяцам во Франции и Англии (по наблюдениям Фойницкого), в Германии (по изысканиям Ашафенбурга), в России (по изысканиям Тарновского) и в Бельгии, но данным уголовной статистики.

 

Таблица ХХIV.

Помесячное распределение преступлений против личности в Бельгии[2], Англии, Франции, Германии и России[3].

 

  Бельгия Преступления против личности
Обида, клевета Раны Англия Франция Германия Россия
Январь 5,7 7,2
Февраль 6,9 7,2
Март 8,5 7,3
Апрель 7,9 7,4
Май 9,0 9,1
Июнь 11,1 9,2
Июль 11,8 10,5
Август 11,3 10,6
Сентябрь 9,4 9,0
Октябрь 6,3 8,9
Ноябрь 6,5 7,8
Декабрь 4,5 5,6
Среднее 8,3% 8,3%

 

Таблица XXV.

Помесячное распределение преступлений против собственности в Англии, Франции, Германии и России[4].

 

  Все преступления против собственности
Англия Франция Германия Россия
Январь
Февраль
Март
Апрель
Май
Июнь
Июль
Август
Сентябрь
Октябрь
Ноябрь
Декабрь
Среднее

 

Существование календаря преступности представляется несомненным, но и значение социальных факторов в помесячном распределении различных преступлений также лежит вне всякого сомнения. Ферри уже в первые годы своей научной деятельности, когда он был склонен придавать социальной среде менее значения, чем придает теперь, признал в своем ответе на критику Колаянни, что изменения преступности по месяцам стоят в связи не только с влиянием температуры, но и с социальными факторами. На значение этих же последних факторов указывают и цитированные нами выше авторы Фойницкий, Тарновский, Ашафенбург, a также Тард[5]. Возрастание преступлений против собственности в холодное время объясняется экономическим положением беднейших слоев населения, ко всем тягостям которого зимою присоединяется новый враг—холод. Увеличение преступности против личности в летнее время объясняется более частым в теплое время нахождением населения вне дома, работами на воздухе, прогулками и пр. Рассмотрение времени совершения отдельных преступлений против личности и против собственности также убеждает в значении социальной среды. Наибольший процент изнасилований падает на летние месяцы, a наименьший на зимние. Очевидно, что большая возможность совершения этого преступления летом, когда население чаще, чем в другие времена года, отлучается из дому, вполне понятна. Бродяжничество в России выше среднего с июля по ноябрь. Г. Тарновский объясняет этот факт тем, что приближение зимы заставляет лиц, не имеющих узаконенного вида на жительство, добровольно заявлять властям о своем бродяжничестве, чтобы найти приют хотя бы в тюрьме. Нищенство мало развито летом, так как в это время легче бедняку прокормиться и т. д.

Таким образом, признавая существование календаря преступности, мы думаем, что изменение социальных условий должно внести изменение и в этот календарь преступности.

 

 

[1] Colajanni: t. c. 321—446. Его же: La delinquenza della Sicilia e le sue cause. Palermo. 1885. Его же: Oscillations thermometriques et les delits contre les personnes. Archives d'Anthr. crim. 1886. Guerry: statistique morale de l'Angleterre, comparee avec celle de la France. P. 1864. И. Я. Фойницкий: Влияние времен года на распределение преступлений. Суд. Журн. 1873 г. № 1, 2 и 3 (и в его сборнике «На досуге», т. I, 261—397 стр.) Ferri: Zeitschr. f. d. g. Str. 1882. Ею же: Variations thermometriques et criminalite. Arch. de FAnthr. crim. 1887. Сorre: Facteurs generaux de la criminalite dans les pays creoles. Arch. de l'anthr. crim. 162—186 pp. 1889. Tarde: La criminalite comparee. 1902, 151 и сл. Aschaffenburg: Das Terbrechen u. seine Bekampfung, 1903. 11—23 s. E. H. Тарновский: Помесячное распределение главнейших видов преступности. Журн. М. Юст. 1903. 110—135.

[2] Процентное отношение преступности в Бельгии по месяцам высчитано нами на основании цифр Statistique criminelle de la Belgique (statistique judiciaire de la Belgique 3-me annee 1902. 172 p.

[3] Цифры преступности Англии (1896—1900), Франции (1824—1879), Гер-мании (1883—1892) и России (1892—1898) взяты у Е. Н. Тарновского: ук. статья 112 стр.

[4] См. ук. статью Е. Н. Тарновского.

[5] Так, И. Я. Фойницкий объяснил рост преступлений против собственности зимою увеличением трудности борьбы за существование и рекомендовал как средство борьбы с этою преступностью организацию труда, которая избавила бы рабочий люд от вреда влияний холодных месяцев. Ук. соч. 365 стр., также 367 и др. E. H. Тарновский говорит, что «преступления вообще распределяются помесячно не случайно, a в зависимости от определенных атмосферических, как равно и общественных условий» и полагает, что это распределение должно меняться при переходе из одной среды в другую, в связи с изменением рода занятий, местожительства, степени достатка и пр. Интересно, что по данным русской статистики в теплое время года относительный уровень числа женщин преступниц выше, a в холодное ниже числа мужчин преступников. Автор предполагает на основании этого факта, что женщина чувствительнее мужчины к переменам температуры, так как ее психофизическая организация более впечатлительна (стр. 134). Но едва ли такое предположение справедливо. Не вернее ли искать объяснение в социальных условиях? Так «по телесным повреждениям относительное число женщин достигает максимума летом, в июле, на 47% выше уровня мужчин и опускается до минимума зимой (в декабре) на 35% ниже декабрьского уровня осужденных мужчин». Но русской женщине приходится вести особенно затворническую жизнь зимою, a летом, в рабочую пору, чаще сталкиваться с народом; в жизни же мужчины летом и зимою различие не настолько ярко, как у женщины и потому разница между летним максимумом и зимним минимумом не так велика. Во всяком случае объяснению г. Тарновского противоречит им же самим указываемый факт: «по краже, подведомственной общим судебным установлениям, относительное число женщин выше уровня мужчин в летнее время и ниже в холодное полугодие— осенью и зимою».