Сценарии преодоления кризиса-2008 и посткризисной модели экономики
Начнем с того, что марксистская теория государства, во-первых, фиксирует противоречие функций государства как «комитета по управлению делами буржуазии» (политический орган, реализующий интересы капитала как конкретно-всеобщего отношения буржуазной системы), с одной стороны, и органа обеспечения стабильного функционирования социума в целом – с другой[25].
Во-вторых, развиваясь на протяжении последних полутора веков, эта теория показала, что внутренние противоречия капиталистического способа производства обусловливают объективную необходимость включения государства в экономическую деятельность[26].
При этом марксизм четко зафиксировал противоречие между объективной необходимостью развития такого регулирования и незаинтересованностью (в «обычном», стабильном состоянии экономики) капитала в развитии таких ограничений и регулирования. История 2008 года оказалась на удивление близка к указанной модели. После падения СССР и резкого ослабления давления в сторону развития регулирования экономики со стороны социал-демократии и гражданского общества в 90-е годы в большинстве стран Севера началось некоторое свертывание государственного регулирования, обусловленное кроме того развитием глобализации и транснационального капитала. Все больше надежд возлагалось на механизмы саморегулирования рынка и так продолжалось вплоть до 2008 года. Кризис заставил вспомнить о необходимости государственного регулирования всех – и сторонников неолиберализма, и их оппонентов. Правительства всего мира предпринимают ранее беспрецедентные шаги по вытеснению рыночного саморегулирования прямым сознательным воздействием на экономику. Упомянутые выше масштабы этого регулирования так же беспрецедентны.
Этот видимостный «консенсус» скрывает, однако, глубокие противоречия между различными программами выхода из кризиса. А за этими противоречиями скрыта еще более глубокая материя:противоречия экономических интересов различных социальных групп современного общества. И эту материю акцентирует прежде всего именно марксизм.
В частности, нынешний кризис и программы по его элиминированию показали, что нарастание государственного вмешательства в экономику не всегда отвечает интересам большинства граждан. Так, в последние месяцы триллионы долларов, выделяемые из средств, полученных от граждан, направляются правительствами США и ЕС (не забудем и о России) на поддержку прежде всего частных финансовых институтов, т.е. именно тех экономических агентов, чья спекулятивная деятельность и чьи сверхвысокие доходы стали непосредственным спусковым крючком кризиса.
Анализ социальных интересов, лежащих в основе выработки программ выхода из кризиса, позволяет выделить две (против активизации государства в условиях кризиса не выступают даже крайне правые) основных группы решений.
Первая: необходимо поддержание финансового сектора экономики с целью (естественно!) обеспечения стабильности финансовой системы для предотвращения кризиса экономики, что отвечает интересам всех граждан страны (предотвращение обесценения вкладов, сохранение рабочих мест и т.п.). То, что для этого требуется поддержать собственников финансового капитала и возместить им потери от их неудачных спекуляций – это вопрос «технический», это вопрос средств выхода из кризиса, а не социальных (а уж тем паче классовых) приоритетов. С точки зрения сторонников этого решения другого выхода из кризиса просто нет. Самое смешное, что они правы: сохраняя их правила игры выйти из кризиса иначе, чем путем вливания «нового вина» (огромных ресурсов, полученных от налогоплательщиков), в «старые меха» стоящих на грани банкротства финансовых корпораций невозможно.
Другое дело, что можно изменить правила игры.
Но это уже вторая группа решений. Оно предполагает более или менее (в зависимости от объективных предпосылок и субъективных условий) радикальное изменение сложившейся финансовой системы, выход из кризиса за счет сокращения не только доходов, но и накопленных средств (прежде всего - собственности) всех тех, кто активно инвестировал в финансовые спекуляции на протяжении последних десятилетий. Если экономику последнего десятилетия справедливо называли «казино-капитализмом», то следует заметить: общество за проигрыш в финансовом казино никому ничего компенсировать не должно – таковы правила рынка. Средства госбюджетов в рамках этого сценария пойдут не коммерческим банкам, а непосредственно на поддержку производства, общественных работ, решение социальных проблем, не опосредуясь частными финансовыми институтами. (пример такого решения – прямое выделение в Китае более 500 млрд. долларов на развитие инфраструктуры, строительства, решение социальных, экологических и т.д. проблем).
Наиболее радикальный путь (из тех, что возможны в рамках капиталистического способа производства) – социализация финансов. По сути дела – хирургическое вмешательство в финансовую сферу – удаление финансовых пузырей при сохранении общественно-полезных функций финансовой системы. Эти шаги предполагают, в частности, но не только, национализацию крупнейших банковских институтов при гарантиях неприкосновенности вкладов и постепенной компенсации акционерам банков стоимости их акций в размере, который они имели в результате кризиса (ответственность за неудачные финансовые трансакции должен нести тот, кто их совершал, а не общество), принудительное слияние в несколько крупных структур и передача под общественно-государственный контроль средних и мелких банков и т.д. Что касается гарантий вкладов, то они могут и должны быть осуществлены в полном масштабе только для мелких и средних вложений, связанных с получением заработной платы, пенсионными сбережениями, ипотекой и т.п.
Для поддержания производства материальных благ и услуг могут использоваться давно предлагаемые Российским союзом промышленников и предпринимателей (а так же многими учеными, включая Р.Гринберга, С.Глазьева, и авторов этого текста, и мн.др.) механизмы прямого государственного кредитования и финансирования, жесткого привязанного к реализации производственных программ. В России в первую очередь – так называемых «национальных проектов» (они должны иметь на порядок большие масштабы, чем сейчас) и программ перехода на инновационный тип развития. Заметим так же, что именно эта политика проводится в КНР, где более 500 трлн. Долларов решением Госсовета выделено именно на развитие инфраструктуры, сельского хозяйства, наукоемких отраслей, решение социальных, экологических и гуманитарных задач. Это решение принципиально отлично от решения, принятого в США, где, как известно, 700 млрд. долларов выделено на помощь частным финансовым институтам[27].
К числу важных предложений, выдвигаемых экспертами международными НПО и социальными движений (в их числе – такими учеными как С. Амин, Э.Туссейн, П.Валь и мн. др.) относится открытость, гласность и прозрачность обсуждения и принятия решений по проблемам выработки, принятия и реализации антикризисных программ. При этом эксперты подчеркивают, что финансы – это дело профессионалов, но профессионалы могут иметь и имеют различные подходы к решению проблем. Эти различия связаны, в том числе. С тем, какие социальные силы в первую очередь проиграют от кризиса, в какой степени и т.п. В этих условиях гражданское сообщество должно знать и понимать, кто и какую цену заплатит за выход из кризиса, что, как и в чьих интересах (и за чей счет) будет сделано, кто и какую конкретно ответственность на себя принимает.
Возможны и более мягкие шаги, связанные исключительно с общественно-государственным контролем за финансовой сферой, ограничением спекулятивных финансовых операций и доходов от них и т.п. меры.
Все эти предложения не являются чем-то новым. Эксперты и интеллектуалы, принадлежащие к кругу противников неолиберальной, монетаристской политики и в России, и за ее пределами уже давно и детально прописали эти альтернативы, много более десяти лет назад показав, что финансовый кризис в условиях приоритетного развития фиктивного финансового капитала возможен в любой момент.
Говоря о сценариях посткризисного развития, мы можем констатировать: если баланс общественно-экономических сил не сложится в пользу большинства граждан, то выход из кризиса будет идти по сценарию усиления концентрации капитала и дальнейшего укреплении некоторых крупнейших финансовых институтов (кто-то из них, конечно же проиграет) при резком ухудшении положения большей части предпринимателей в реальном секторе и существенном ухудшении качества жизни практически всех слоев наемных работников (в том числе занимавшего до кризиса явно привилегированное положение слоя «профессионалов»-финансистов). И этот сценарий пока что наиболее вероятен, судя по тому, на какие меры по «оздоровлению» экономики нацелены программы правительств ведущих стран мира.
В случае реализации этого сценария мы можем прогнозировать появление новой модели капитализма – реверсивной даже по отношению к неолиберальной модели глобального капитализма начла этого века. Это будет выход из тупика, в который в очередной раз уперся (и кризис тому свидетельство) глобальный капитал. Но выход назад и в сторону.
Конкретные черты этой посткризисной модели мы прогнозировали еще до кризиса. Ныне они становятся все более рельефными.
В экономике на смену внешнему торжеству свободного глобального рынка будет все более идти имперский протекционизм и все более активное использование государствами-метрополиями и контролируемыми ими наднациональными институтами (типа ВТО, МВФ, НАТО или их преемников) различных рычагов того, что можно условно назвать в духе неоклассики «рыночной властью» для обеспечения своих экономических преимуществ. Отношения наемного труда и капитала будут характеризоваться дальнейшим ослаблением профсоюзов, растущей дифференциацией доходов внутри социального слоя наемных работников (все более уходящего от классического состояния однородного класса) при дивергенции его на узкий слой высокооплачиваемых «профессионалов» и большинство индустриального и доиндустриального пролетариата, а то и прекариата[28]). Концентрация капитала продолжится, равно как и развитие новых форм фиктивного виртуального финансового капитала (можно, правда, прогнозировать его большую связанность с государством и еще меньшую прозрачность трансакций плюс развитие некоторых встроенных демпферов, парирующих гипертрофию «финансовых пузырей», чреватую кризисом наподобие переживаемого ныне. Для этого правительства должны своевременно осуществлять триллионы долларов от граждан к финансовым спекулянтам).
Для обеспечения такой экономической модели потребуется такая внутриполитическая модель, которая гарантирует пассивную реакцию наемных работников на перераспределение их доходов в пользу фиктивного финансового капитала, т.е. авторитарно-манипулятивная политико-идеологическая система. Наиболее адекватным геополитическим обеспечением такой внутриполитической системы может стать про-имперская стратегия, нацеленная на превращение определенного национального государства в центр активной внешней экспансии, что позволяет снять многие внутренние напряжения. Обоснование эффективности этой линии становится все более заметным явлением в экспертном сообществе в России и за рубежом.
Идеологически все это будет сопровождать мощная волна правого неоконсерватизма.
Потенциал альтернативных сценариев (скажем, новой глобальной экономической сети с «правилами игры», аналогичными тем, что сегодня есть в Норвегии или Венесуэле: приоритет социально-экологических целей, ограничение крупного бизнеса, социализация образование, здравоохранения, финансов…) зависит от того, окажется ли достаточно мощным потенциал мирового гражданского общества и ряда государств, уже сейчас проводящих такую политику…
Впрочем, этот сценарий, на наш взгляд, маловероятен, хотя мы считаем важным его всяческую поддержку. Хотя бы для того, чтобы обозначить идейно-теоретические альтернативы, а так же побороться за компромисс или, крайне мере, соревнование в недалеком будущем двух предложенных выше крайних сценариев пост-кризисной эволюции/развития.
Сокращенная версия статьи. Полная версия статьи публикуется на сайте www.aletrnativy.ru
Опубликовано: Вопросы экономики, 2009, № 1.
Публикуется на www.intelros.ru по согласованию с авторами
[1] См.: http://worldcrisis.ru/crisis/555379
[2] См.: http://www.quote.ru/rbc100/2008/11/index.shtml
[3] http://www.quote.ru/rbc100/2008/10/chapter1.shtml
[4] РБК, 2008, итоговый выпуск / 2009, № 1, с. 84.
[5] Подробнее см.: Глазьев С.Ю. О кризисе Глобальной финансовой системы. www.alternativy.ru.
[6] «В Штатах всеобщее снимание было приковано к отчёту по ВВП за третий квартал – ну и он не разочаровал. Самое смешное, что воспринят он был скорее позитивно – мол, мы ожидали большего падения: но, конечно же, это просто недоразумение. По официальным данным, ВВП снизился на 0.08% против второй четверти – или на 0.33% «в годовом исчислении»; если убрать из отчёта приписную ренту и гедонистические индексы, то снижение составит 0.54% вместо 0.33%; по отношению к прошлому году хотя бы частично избавленные от приколов статистики данные (дальше я буду приводить только их) говорят о росте ВВП на 0.46%; наконец, душевой продукт упал на 1.57% за квартал (но «в годовом исчислении») и на 0.48% за последний год. В целом вроде бы всё не так и страшно на фоне вроде как мрачного кризиса, верно? Но погодите – сам по себе ВВП мало чем интересен: это чисто бухгалтерский показатель денежного потока – давайте заглянем чуть поглубже в него. Итак, 0.56% добавила к ВВП «работа на склад» - т.е. та часть произведённого продукта, которая вовсе не нашла сбыта и добавилась к нераспроданным запасам; за вычетом складской динамики остаток («конечные продажи») показал минус уже на 1.1%, а в пересчёте на душу населения – на 2.2%. Но и это ещё не всё – нас очень интересует внутриамериканский спрос, поэтому давайте отделим его от внешнего: чистый экспорт (т.е. продажи товара, произведённого внутри США, но проданного за границу) добавил к динамике ВВП сверх того ещё 1.13% - стало быть, за вычетом ещё и его остаток («конечные продажи внутренним потребителям») упал на 2.2% в целом и на 3.3% в душевом выражении. Наконец, даже внутренний спрос в значительно мере был простимулирован мощным взлётом оборонных расходов и, как следствие, общих расходов государства – они подскочили сразу на 13.8%; если убрать в сторону ещё и эту часть покупок, то получится действительно о чём-то говорящий в плане реального спроса уровень конечных продаж внутренним частным потребителям – и тут мы имеем снижение на 3.4% в целом и на 4.4% на душу населения: ну и как, оптимизма поубавилось?» (Егинянц С. www.worldcrisis.ru).
[7] www.worldcrisis.ru
[8] Вот весьма впечатляющая хроника этих событий: «Европейские данные опять были в основном печальны. В Испании в октябре безработных стало на 7.34% больше, чем в сентябре; во Франции сентябрьский же дефицит торгового баланса оказался хуже прогнозов, несмотря на подешевевшую нефть; германский профицит, напротив, слегка подрос – но всё равно слабее, чем сулили эксперты; промышленные заказы в Германии в сентябре испытали катастрофический обвал на 8.0% (худший показатель с 1991 года), причём экспортные заказы рухнули на 11.4%; производство при этом упало на 3.6%; розничные продажи в зоне евро сократились в сентябре на 0.2% против августа и на 1.6% против сентября 2007 года; индикаторы деловой активности (PMI) в октябре вышли даже хуже катастрофических предварительных оценок, причём ситуация в Испании и Ирландии уже смахивает на глубокую депрессию. По оценкам Еврокомиссии, европейская экономика вошла в рецессию – и будет находится в ней как минимум весь 2009 год. Одним из сигналов быстрого снижения спроса стало сокращение вдвое производства стального гиганта ArcelorMittal – продолжение следует. Власти Германии обнародовали «мощный» (по их словам) пакет мер стимулирования экономического роста – хотя его стоимость (50 млрд. евро на 2 года) наводит на мысль о том, что слухи о «мощи» всё же сильно преувеличены; сама программа предусматривает льготы тем, кто рискнул купить автомобиль – а заодно расширения энергосбережения в жилых и коммерческих зданиях; кроме того, намечены налоговые льготы домохозяйствам, работы по ремонту дорожной инфраструктуры и кредиты малому и среднему бизнесу» (Егинянц С. www.worldcrisis.ru).
[9] См.: www.worldcrisis.ru.
[10] См.: http://www.lenta.ru/news/2008/11/19/deflation/
[11] См.: www.worldcrisis.ru.
[12] По данным материалов: Финансовый кризис 2008 года в России (www.wikipedia.org); Петров С. Бизнес и общество: Сами обвалили // Ведомости № 191 (2213), 9 октября 2008; Стенограмма выступления председателя Центрального банка России Сергея Игнатьева // Ведомости, 19 ноября 2008.
[13] Делягин М. Неотвратимые последствия Конец «непадавшего поколения» // Русская жизнь, 19 ноября.
[14] См.: http://www.prime-tass.ru/news/show.asp?id=3023&ct=articles
[15]. См.: www.hbr-russia.ru Октябрь 2008 Harvard business Review – Россия.
[16] Подробнее см.: Глазьев С.Ю. О кризисе Глобальной финансовой системы. www.alternativy.ru.
[17] Развернутый анализ этой проблемы дан в работе: Левина И. К вопросу о соотношении финансового и реального секторов // Вопросы экономики, 2006, № 9.
[18] Следует сделать одну важную оговорку: в некоторой степени финансовый сектор выполняет роль «управляющей подсистемы» макроэкономики, реализует те функции, которые марксизм еще в позапрошлом веке обозначил как «общественное счетоводство». Эти функции – как и всякий труд по управлению, обусловленный необходимостью обеспечения воспроизводства производительных сил (не капитала как особого производственного отношения) – является производительным и создает стоимость. Но доля такого труда и созданной им стоимости весьма мала в совокупных доходах финансового сектора (условно ее можно приравнять к некоторой части ВВП в пропорции, которую примерно составляет управленческий труд в общем объеме трудозатрат на обычном» предприятии реального сектора. В любом случае эта доля будет меньше в несколько раз мирового ВВВП, тогда как финансовый капитал больше ВВП во много раз.
[19] См.: http://www.quote.ru/rbc100/2008/11/index.shtml
[20] При этом, однако, по мнению ряда экономистов США (Р.Бренер, Дж.Домениль и Д.Леви и др.) и и российского профессора Г.Г.Чибрикова тенденция нормы прибыли к понижению была реальностью на протяжении второй половины ХХ века, в частности, в США с 1950-х до 1980-90-х гг. примерно в 1,5-2 раза по разным секторам экономики (См.: Чибриков Г.Г. Норма прибыли: происходит ли ее понижение? // Вестник Моск. Ун-та. Сер. Экономика, 2008, № 4)
[21] См.: Бузгалин А.В. По ту сторону «царства необходимости». М., 1998; Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал. М., 2004, 2007.
[22] Сегодня к этому следует добавить инсайдерскую информацию и другие параметры, позволяющие, например, «рейнмеркерам» (rein-makers – те, кто «делает погоду» на финансовых рынках, непосредственно управляя потоками активов; термин введен профессором Университета Массачустетс в Амхерсте Дж.Р.Кротти) получать (в отличие от «обычных» акционеров) сверхприбыль; государственное регулирование; рыночную власть и другие формы не-рыночного воздействия крупнейших корпораций и т.д.
[23] Этот тезис развит, в частности, в работах В.Ульянова и Р.Люксембург, аккуратно указавших на всех своих предшественников в тех или иных аспектах обоснования этого вывода.
[24] Основные характеристики финансиализации авторами даны на основе работы: Levina I. What is Financialization: New Phenomenon, or Periodically Occurring Process? (Manuscript), в которой обобщен широкий круг зарубежных исследований по данной проблемам и дана оригинальная трактовка природы и структуры явления, называемого «финансиализацией».
[25] Это противоречие имеет разные формы своего проявления. В условиях относительной стабильности и прогресса системы, при усилении активности граждан и, прежде всего, наемных работников, на первый план выходит последняя функция и государство эволюционирует в сторону большей социальной ответственности. В условиях кризиса же наиболее ярко проявляется его первая ипостась: государство начинает непосредственно проводить в жизнь интересы капитала. И только рост социальной активности граждан и/или угрозы самому существованию системы (как в случае Великой депрессии, развертывавшейся на фоне ускоренного роста СССР) заставляет буржуазное государство идти на компромиссы.
[26] Причем приоритет в обосновании этого вывода принадлежит именно марксистам, а отнюдь не Кейнсу. Еще в самом начале ХХ века эту закономерность выделили марксисты России, затем немецкие социал-демократы и многие другие. Позднее идеи косвенного государственного регулирования товарно-капиталистического сектора уже на практике была реализована в период новой экономической политики (20-е годы) в СССР – за десятилетие до Рузвельта и Кейнса.
Эти теория и практика марксизма показали, что государство в условиях позднего капитализма выступает как не только «ночной сторож» (субъект, устанавливающий «правила игры» и обеспечивающий их стабильность, в частности, гарантии прав собственности, устойчивость денежной системы и т.п.), но и как (1) капитал особого рода (государственная собственность и государственное предпринимательство, государственные закупки и трансферты и т.п.) и (2) субъект сознательного регулирования экономики, ограничивающий и корректирующий механизмы саморегулирования, характерные для рыночной системы.
[27] Сказанное – не только авторская позиция. Эксперты, работающие с международными НПО (в частности, международной сетью АТТАК, поставившей своей целью сокращение финансовых спекуляций еще в начале 90-х гг. прошлого века) и социальными движениями (мировые сети «Интеллектуалы и художники за гуманизм», Всемирный форум альтернатив и др.) в течение последних месяцев не раз формулировали требования выхода из кризиса не за счет граждан.
Материалы С.Глазьева, М.Делягина и др, а так же более подробную информацию о проектах КНР и позиции экспертов НПО и НСД см. на: www.alternativy.ru; www.rspp.ru.
[28] Термин, который на русский язык, наверное, лучше всего перевести как «отверженные». Это те жители (преимущественно городские) в странах третьего и, отчасти, первого мира, а также России, кто «исключен» из сферы «легитимного» социально-экономического бытия. Их созидательный, позитивный потенциал прекрасно показан британским социологом Дж.Лестером на основе многомесячного встроенного наблюдения (См.: Философия хозяйства, 2008, № 6)
С 2008 года мир переживает мировой экономический кризис. Вкачивая в экономику «бумагу», индустриальные страны то приподнимаются, то снова впадают в рецессию. Мир уперся в барьер, через который нельзя перейти без существенных перемен. Подобную ситуацию мир переживал в 30-е годы. Тогда было найдено четыре пути выхода из мирового кризиса, и все они актуальны сегодня.
Самый примитивный – начать передел источников сырья и рынков сбыта. Это чревато военными конфликтами. В 1931 г. Япония захватила у Китая Манчжурию. В 1937 г. напала уже и на остальную часть Китая.
Гитлер раньше своих противников на западе понял, что выход из мирового кризиса в соответствии с национал-шовинистической моделью – это путь к мировому господству.
Истинным лидером этого направления стал Гитлер, который пришёл к власти на волне кризиса в 1933 г. и стал переделывать Германию на новый лад, «усовершенствовав» фашистскую модель Муссолини до крайнего варианта – нацизма. Гитлер понимал, что путь из кризиса через войну требует превращения государства в военную машину, а общества – в казарму. Впереди – собирание немецкого мира, и другие государства будут сопротивляться присоединению земель, населенных немцами, возвращению Германии колоний, другим захватам. Гитлер раньше своих противников на западе понял, что выход из мирового кризиса в соответствии с национал-шовинистической моделью – это путь к мировому господству. Когда он, опираясь на немецких националистов в Австрии и Судетах, корректировал политическую карту Европы, правители Великобритании и Франции грозили санкциями и надеялись, что вот сейчас он остановится или пойдет искать жизненное пространство в сторону СССР. А Гитлер уже планировал нападение и на них.
СССР нашёл другой путь из кризиса – форсированная индустриализация и ещё большее сплочение вокруг партийно-государственного центра, чем даже в Германии. Превращение страны в полный монолит не получилось – цена индустриального скачка оказалась велика: и голод, и напряженность в правящей элите, вылившаяся в террор. Но уже тогда определилось принципиальное различие проектов Гитлера и Сталина – подчинение мира господствующим нациям или преобразование мира на основе равноправия трудящихся всех стран и национальностей. Ещё в 30-е годы Гитлер и Муссолини воспринимались в Лондоне, Париже и Нью-Йорке как «более приличные люди», чем Сталин и Троцкий. Западные элиты были «светло-коричневыми» (умеренно-правыми), и только союз с СССР во второй мировой войне сделал их «розовыми» (умеренно-левыми). Эта прививка социализма против национал-шовинизма действовала в Европе всю вторую половину ХХ века, правда, теперь уже прошла.
Различия проектов Гитлера и Сталина – подчинение мира господствующим нациям или преобразование мира на основе равноправия трудящихся всех стран и национальностей.
Третий образ действий, который демонстрировали элиты прежней Антанты, состоял из двух опор: дипломатии и реформ. Первая опора – удержать захваченное в Первой мировой войне: колонии, рынки, сырье, роль верховных арбитров, «разруливателей». Воротил Уолл-стрита и британских дипломатов коробило стремление Гитлера тоталитарно управлять частями мира, но, в принципе, они более мягко делали то же самое. Мировой кризис лишь разрушил удобную для них экономическую модель, которую хотелось бы возродить. Отсюда «умиротворение» агрессоров, мягкость санкций против них, стремление стравить между собой неподконтрольные государства, чтобы Германия, СССР и Япония «убивали друг друга как можно больше», а Запад выступал арбитром. Этот курс таких политиков, как Чемберлен и Даладье, закончился полным крахом.
Вторая опора оказалась прочнее – реформаторы изменили западный мир. Президент США Рузвельт, шведские социал-демократы, лидеры Народного фронта во Франции усиливали роль государства в управлении капиталистической экономикой, направляли часть ресурсов на решение острых социальных проблем. И хотя они были непоследовательны, скованы буржуазной правовой системой – все же они сделали западное общество более устойчивым. Но эти реформы опирались на высокий уровень индустриализма. Такой опыт не годился для стран, преодолевающих отсталость. Реформы Рузвельта местами напоминают фашистские – ведь фашизм, как и реформизм рузвельтовского образца, основан на компромиссе интересов капитала и государственной бюрократии. Интересы трудящихся учитываются в третью очередь.
Наиболее последовательную альтернативу фашизму предложили левые силы Испании. Когда в 1936 г. здесь начался фашистский мятеж, а трудящиеся, противостоя ему, захватили предприятия и поместья, которые перешли под управление коллективов. По инициативе левых социалистов и анархо-синдикалистов был создан целый сектор коллективизированных предприятий, базой которого стала северо-восточная часть республики. Работа коллективов координировалась профсоюзами и государственными органами, и она оказалась успешной. Повысился уровень производства, в том числе военного, что было важно в условиях гражданской войны. Трудящиеся чувствовали себя хозяевами жизни, ими не понукали капиталисты и бюрократы. К слову, после фашистского путча 1936 года Испанская Республика осталась почти без сухопутных войск, которые в подавляющем большинстве поддержали ультраправых. Поэтому именно рабочие и крестьяне стали основой Народной милиции и далее - военных подразделений, которые боролись с контрреволюционерами. Революционные коллективистские преобразования поддержало правительство социалиста Ларго Кабальеро. Это был четвертый путь из кризиса.
Фашизм развязал широкомасштабную войну в Европе. В конечном итоге он сломал себе шею, вступив в войну с СССР. Но человечество заплатило десятками миллионов жизней за то, что не смогло выбрать левый путь выхода из кризиса.
Для борьбы с Республикой фашистские государства бросили в Испанию десятки тысяч «добровольцев», организованных в военные части, поставляли современные вооружения своему союзнику Франко. Западные страны заявили о невмешательстве в конфликт – они опасались распространения революционного опыта. СССР оказал военную поддержку Республике, но более скромную, чем Гитлер и Муссолини. Ведь возможности СССР были меньше, а с 1937 г. нужно было помогать ещё и Китаю против Японской агрессии. К тому же у Сталина, а значит, и у испанских коммунистов, производственное самоуправление вызывало большое подозрение – в СССР была совсем другая модель общества, управляемая сверху. В результате коммунисты объединились с правым крылом социалистов и либералами, отстранили от власти Ларго Кабальеро и стали постепенно сворачивать преобразования. Это вызвало разочарование масс, ослабило энтузиазм в борьбе за республику. Да и военный перевес фашистов был велик. Покончив в 1939 г. с Испанской республикой и договорившись о разделе сфер влияния с СССР, фашизм развязал широкомасштабную войну в Европе. В конечном итоге он сломал себе шею, вступив в войну с СССР. Но человечество заплатило десятками миллионов жизней за то, что не смогло выбрать левый путь выхода из кризиса.
Комментарий от редакции
Несложно заметить, что среди западных стран и по сей день третий из описанных Александром Шубиным путей преодоления экономического кризиса является наиболее популярным. Используя ресурсы со всего мира, правительства США и западноевропейских государств пытаются решить внутренние проблемы. Однако и этот вариант действий имеет свои очевидные пределы. Нельзя не заметить и тенденций к усилению неофашистов, которые всё более активно пытаются повторить пример Муссолини и Гитлера. КНР, КНДР, Куба и Венесуэла, в большей или меньшей степени используют антикризисные меры вполне в духе Советского Союза. Лишь путь испанских левых времён войны за Республику пока что наиболее далёк от воплощения. Главный вопрос, стоящий сегодня перед человечеством – вопрос выбора правильного пути. Такого пути, пройдя по которому мы устраним первопричину постоянных разрушительных кризисов и войн, а не наступим опять на одни и те же грабли.
Пути преодоления