Понятие и способы структурирования общения

 

Понятие структуры общения. Видное место при оценке ре­зультатов операции по анатомии общения занимает пласт ком­муникативных образований, существенных для понимания структуры рассматриваемого явления в целом. Под структу­рой общения следует понимать совокупность основных элемен­тов, из которых складывается этот процесс. При этом структурная характеристика общения может быть дана при­менительно как к его основным элементам, так, в свою оче­редь, и относительно внутренней структуры каждого из них.

Логические основания для структурирования общения как процесса. В качестве логического основания для моделирования структуры общения как процесса в целом может быть взята ха­рактеристика его относительно автономных элементов, кото­рые различаются друг от друга набором своих специфических качеств и выполняемых функций. Таковы, на наш взгляд, следу­ющие компоненты общения, отвечающие этим требованиям:

— субъекты общения;

— средства общения;

— потребности, мотивация и цели общения;

— способы взаимодействия, взаимовлияние и отражение влияний в процессе общения;

— результаты общения.

Каждый из названных компонентов, в свою очередь, мо­жет быть предметом структурного и функционального анализа.

Наряду с вычленением и дифференциацией отдельных эле­ментов общения возможен и предельно обобщенный, интеграль­ный подход к его структурированию. Тогда правомерно говорить не об отдельных элементах, а о различных сторонах или пластах процесса общения в целом.

Различные подходы к обобщенной характеристике структу­ры общения. В одних случаях общение рассматривают как комму­никативный процесс, характеризующийся обменом информации между общающимися индивидами. Тогда в центре внимания ока­зываются процессы вербальной или невербальной коммуникации, механизмы лингвистической и семиотической связи, процессы вос­приятия и понимания человека человеком и др.

В других случаях внимание исследователей сосредоточи­вается не на психическом контакте между общающимися, а на способах и механизмах их совместного поведения в процессе взаимодействия. В таком случае рассматриваются вопросы структуры групповой деятельности, различные аспекты диф­ференциации и интеграции совместной деятельности людей в процессе их межличностного общения.

Итак, непосредственное общение лицом к лицу невозмож­но без взаимного восприятия друг друга и обмена информаци­ей. Точно так же, как обмен информацией, и взаимное восприятие друг друга не исключает определенного взаимовли­яния и взаимодействия между людьми.

Еще более обобщенно можно говорить о двух сторонах общения: внутренней, перцептуально-коммуникативной, связан­ной с психическим состоянием общающихся, с уровнем адек­ватности или неадекватности их восприятия и взаимопонимания друг друга, и внешней, интеракционной, связанной с поведени­ем и взаимодействием общающихся индивидов.

Аналогичным образом представляется правомерным рас­сматривать и "поведение взаимодействующих индивидов, нахо­дящихся между собой в состоянии определенной связи, как внешнюю очевидную сторону общения.

Основания для расчленения различных структурных пла­стов общения. До настоящего времени было принято различать феноменологию общения со стороны определения ее внутрен­ней структуры как процесса, соединяющего в себе две состав­ляющие — коммуникацию и интеракцию. Нередко указывается и на перцепцию как равновеликий пласт в структурной харак­теристике общения наряду с коммуникацией и интеракцией[14].

Но при данном подходе не меньшие основания для вычле­нения в структуре общения имеют и такие явления, как понима­ние и взаимопонимание партнеров, их эмоциональное отношение друг к другу, сопереживание, интуитивное ощущение друг дру­га и др. Безусловно велика здесь и роль процессов, связанных с формированием впечатления субъектов друг о друге.

А последнее, т. е. впечатление, является результатом не только непосредственного восприятия, но и понимания субъек­тами общения друг друга на основе как своего жизненного опы­та, интуиции, так и под влиянием эффекта имиджа партнера, который может оказаться обманчивым продуктом искусной ма­нипуляции.

Существенное влияние на восприятие и взаимное понима­ние партнерами друг друга способна оказать и та атмосфера, в которой происходит это общение, уровень эмоциональной предрасположенности или, наоборот, эмоциональной предвзя­тости при осуществлении контакта, даже просто ситуативное психическое состояние каждого из них в данный момент.

Восприятие и соответственно этому "перцептивная сто­рона" общения не может, таким образом, рассматриваться как рядоположенная с ее коммуникативной и интерактивной сто­ронами, поскольку она в действительности не сторона всего процесса общения, а лишь одна из его составляющих наряду с другими, хотя и весьма существенная.

Если же говорить о перспективе дополнения современно­го видения и исследования многогранного процесса человечес­кого общения, то в числе этих сторон, на наш взгляд, заслуживают особого внимания в первую очередь те, которые связаны с характеристикой как рефлексии, так и тех отношений, которые складываются в ходе взаимодействия и взаимо­влияния людей друг на друга. Показательно, например, то вни­мание именно к этим сторонам общения, которое мы находим в фундаментальном труде современного американского социаль­ного психолога Дэвида Майерса [3]. Можно, конечно, спорить с последним о том, насколько социальную психологию уже сей­час было бы правомерно сводить преимущественно к изучению общения. Бесспорно, однако, то, что его видение и исследова­ние общения с точки зрения того, "как люди думают друг о друге, как они влияют друг на друга и как относятся друг к другу", представляет большой шаг вперед по пути углубления и развития концепции общения [3, с. 29].

Интегральная модель социально-психологического об­щения. Каждый из рассмотренных выше подходов по-своему правомерен в той степени, в какой он схватывает и описывает какие-то частные параметры структуры социально-психоло­гического общения. Однако в качестве серьезной методологи­ческой предпосылки исследования общения наряду с частным подходом крайне необходима интегральная, обобщенная модель структуры социально-психологического общения.

В качестве названной модели структуры общения пред­ставляется правомерным предложить такую характеристику общения, которая предусматривала бы дифференциацию пос­леднего по одному основанию на содержание и форму.

В таком случае с содержательной, внутренней стороны общение могло бы рассматриваться как коммуникативный про­цесс взаимного выражения психического состояния и обмена информацией, между тем как со стороны формы можно было бы говорить о поведенческом аспекте общения, реализуемом в процессе интеракции, то есть взаимодействия людей, их пове­дения по отношению друг к другу.

Но в свою очередь как коммуникация, так и интеракция могут одновременно каждый в отдельности рассматриваться как со стороны формы, так и со стороны содержания (см. схему 16).

 

Схема 16

 

Субъект и объект общения

 

Исходная предпосылка общения. Элементарным услови­ем или исходной предпосылкой общения является прежде всего наличие индивидов, которые оказываются в состоянии нала­дить между собой какой-то контакт. Простейшей моделью меж­личностного общения является пара индивидов, которые связаны между собой. Каждый из членов этой пары, в свою очередь, может рассматриваться одновременно и как объект, и как субъект социально-психологического общения.

Наличие у участников общения этих двух различных ро­левых функций — "быть субъектом" и "быть объектом" — не­совместимо с понятием общения, как полагает М. С. Каган, на том основании, что пребывание одного из партнеров в качестве объекта для другого лишает его качеств субъекта. Обще­ние, по его мнению, "является таковым лишь до тех пор, пока субъект сохраняет свою субъективность (почему обязательно субъективность? — Б. П.) во взаимоотношениях с другим субъектом, а этот последний ориентируется на своего партне­ра именно как на партнера по совместной деятельности, т. е. как на субъекта же, а не как объект" [4, с. 133].

В этом рассуждении исключается как раз вариант возмож­ности одновременного совмещения двух ролевых ипостасей "субъекта" и "объекта" общения в одном лице. Или ты субъект, но тогда не объект. Или наоборот.

Между тем субъект-объектная характеристика ролевого статуса индивида в общении призвана фиксировать не его лич­ностные качества или характер отношения к партнеру (уважи­тельное как к субъекту или неуважительное, манипуляторское как к объекту), а всего лишь различие срезов в общении с точ­ки зрения наблюдателя и исследователя этого процесса.

И тогда один и тот же участник коммуникативного акта может рассматриваться либо как субъект (когда исследуются его мотивы, цели, впечатления по отношению к другому), либо как объект (когда изучается аналогичное отношение другого к нему). Значит, такая трактовка не ставит нас перед драмати­зацией по схеме: "Ты или он — кто из вас объект, а кто субъект?". Здесь главное другое — чье отношение к другому оказывается в поле зрения исследователя.

Аналогичное нашему пониманию этого вопроса мы нахо­дим у А. А. Бодалева. Взаимодействуя с другими людьми, как считает он, человек может одновременно выступать в роли и субъекта, и объекта общения. Как субъект он познает своего партнера, определяет к нему свое отношение (это может быть интерес, безразличие или неприязнь), воздействует на него с целью решения какой-либо конкретной задачи.

В свою очередь, он сам является объектом познания для того, с кем общается. Партнер адресует к нему свои чувства и старается на него повлиять. При этом следует подчеркнуть, что пребывание человека одновременно в двух "ипостасях" — объекта и субъекта — характерно для любого вида непосредственного общения людей, будь то общение одного учащегося с другим или учащегося и учителя [5, с. 14].

Но соотношение понятий "субъект" и "объект" общения может рассматриваться и в несколько иной плоскости, прибли­женной к той, о которой говорит М. С. Каган. И тогда в поле зрения оказывается не взгляд наблюдателя-аналитика на век­тор направленности отношений общающихся индивидов, а их собственные отношения друг к другу.

Понятие субъекта общения и отношения. Если есть индиви­ды, которые готовы и способны вступить в психологический кон­такт друг с другом, то каждый из них может рассматриваться в качестве субъекта, складывающегося между ними межличност­ного взаимодействия и межличностных или функциональных отношений.

В широком смысле слова, под субъектом общения следует понимать того или тех индивидов, которые активно участвуют в ситуации общения. Кроме показателя степени активности можно говорить о смысловом значении понятия "субъект общения" применительно к характеру восприятия партнера по коммуникации другим участником этого процес­са. В таком случае принято также различать понятия "субъект" и "объект общения".

Соотношение понятий субъект и объект общения-отноше­ния. Активный участник или субъект общения может относиться к другому участнику как к субъекту же (и тогда он интересен прежде всего в качестве равноправного партнера, личности и индивидуальности) или только как к объекту или средству удовлетворения своих потребностей и интересов. В таком слу­чае правомерно говорить не о партнерском, межличностном об­щении, а об общении функционально-ролевом и притом таком, которое не опосредовано личностно.

В качестве объекта общения по отношению к человеку могут выступать не только люди, но и животные. Последние, однако, нередко воспринимаются и как "равноправные" субъек­ты. Любимцы своих хозяев — собаки и кошки — получают от них не только имена и клички. Они обнаруживают индивиду­альность в своем характере и манерах поведения с хозяином.

Несмотря на субъект-объектный характер, такое обще­ние человека с животным, как правило, несет на себе печать избирательности в отношениях друг к другу, эмоциональной привязанности и бескорыстия.

Объектом общения для человека является и природа в це­лом, лес, море, небо, поля и луга — неиссякаемый источник ра­дости, эмоционального отношения, впечатлений и символической значимости для человека. Не менее богат возможностями для общения человека и мир предметно-вещной среды, созданной его руками [4, с. 250].

В тех случаях, когда у субъекта нет реального партнера по общению он может восполнить его отсутствие своим вооб­ражением. Вспомним "Шахматную новеллу" Стефана Цвейга. В ней рассказывается о человеке, который не только выдержал суровое испытание одиночного заключения, благодаря вообра­жаемой игре в шахматы, но и добился потом на шахматном поприще феноменальных успехов.

Итак, объектом общения для субъекта может быть дру­гой реальный или воображаемый человек, природа, животный мир и предметно-вещная среда, т. е. все многообразие окружа­ющего человека мира.

 

Средства общения

 

Многообразие средств общения. Наряду с самим фактом наличия индивидов другим важным условием общения являет­ся существование средств, с помощью которых налаживается и поддерживается межиндивидуальная связь.

Средства социально-психологического общения достаточ­но многообразны. На это обстоятельство обращал внимание в свое время еще В. М. Бехтерев, который писал: "...Устное и пе­чатное или писанное слово, мимика и жесты и, наконец, действие, возбуждающее подражание, — вот те способы или средства, бла­годаря которым устанавливается общение в массе лиц и которыми достигается установление известного взаимоотношения от­дельных лиц в общественных группах" [6, с. 11].

Однако удельный вес названных выше элементов в сис­теме знаковых средств межличностного общения далеко не рав­нозначен. Особое место в системе средств человеческого общения принадлежит речи, поскольку последняя является не только специфически человеческим, но и вместе с тем самым сильным раздражителем.

Речь как главный инструмент человеческого общения. Нельзя не согласиться в этой связи с Б. Ф. Поршневым, кото­рый отмечал, подчеркивая это обстоятельство, что речь явля­ется "суперраздражителем", отличающимся от других раздражителей не только количественно, не только силой свое­го воздействия на нервную систему. «Человеческие слова спо­собны опрокинуть то, что выработала "первая сигнальная система", — созданные высшей нервной деятельностью услов-норефлекторные связи и даже врожденные, наследственные бе­зусловные рефлексы. Она, как буря, может врываться в, казалось бы, надежные физиологические функции организма» [7, с. 142—143].

Конечно, эффективность речевого воздействия в значи­тельной степени определяется его содержательностью и богат­ством языковых средств, культурой и выразительностью речи.

Не случайно функциональное значение человеческой речи как средства и фактора социального общения за последнее вре­мя все в большей мере становиться предметом специального исследования.

В этой связи заслуживает внимания концепция "речевого общения", предложенная известным филологом, психолингвис­том и социальным психологом А. А. Леонтьевым [8]. Общение рассматривается им прежде всего как речевая деятельность, ко­торая анализируется во взаимосвязи с общением и с точки зре­ния ее психологической обусловленности.

Представляет несомненный научный интерес предложен­ная А. А. Леонтьевым психологическая структура процесса речевого общения и место в ней ориентировки и планирования как исходного этапа любого акта деятельности, за которым следуют этапы исполнения и контроля, функционально-целе­вые, групповые и ролевые факторы, характеризующие особен­ности ориентировки в ситуации и собеседнике.

В целом разрабатываемая А. А. Леонтьевым концепция речевого общения представляет собой, на наш взгляд, фунда­ментальное направление исследований, имеющее ключевое зна­чение для понимания феномена психологии человеческого общения в целом.

Вместе с тем, как это уже отмечалось ранее, общение, в том числе и так называемое "речевое" не может сводиться к деятельности. Да и сама квалификация речи А. А. Леонтьевым как таковой в качестве вида общения (независимо от того, яв­ляется она инструментом межличностного контакта или радио- или телевизионной речью) представляется нам некорректной.

Сама речь при всей ее огромной значимости — это всего лишь инструмент или средство человеческого общения, кото­рое никак не перекрывает собой всей реальной полноты и мно­гогранности этого процесса в целом. А с точки зрения и позиций гуманистической психологии язык и речь, равно как абстракт­ное мышление и ортодоксальная наука, ограничивают возмож­ности реализации в общении потенциала глубинных резервов человеческой психики, связанных с подсознанием, здоровой ир­рациональностью и интуицией (А. Маслоу).

Между тем одной из ведущих тенденций развития со­временной психологии, педагогики и психотерапии, находя­щих выражение прежде всего в концепции гуманистической психологии А. Маслоу, является использование и реализа­ция в человеческом общении именно этих глубинных плас­тов социальной психики.

Это, разумеется, не дает оснований для недооценки зна­чимости ни живой контактной устной речи, ни выразительнос­ти печатного слова. Известно, сколь велика сила слова как способа установления не только рационального, но и эмоцио­нального контакта.

Так, чрезвычайно многообразна палитра слов, способных передать самые различные оттенки испытываемых человеком переживаний. В русском языке, например, около 5000—6000 слов, с помощью которых можно выразить все возможные эмо­циональные состояния человека. Богата разнообразием при этом не только стилистика, но и способ интонирования речи.

Невербальные средства общения. Весьма значимы и мно­гообразны наряду с вербальными (речевыми) и невербальные средства общения, мимика и пантомимика, поза, жесты, движе­ния, походка, манера держаться, вплоть до той дистанции, на которой находятся друг от друга общающиеся индивиды.

Особенно выразительна человеческая мимика. В произ­ведениях такого тонкого психолога, каким является Лев Тол­стой, запечатлено множество самых различных оттенков чувств, отразившихся так или иначе на лице его героев Так, например, в романе "Война и мир" исследователями найдено 85 оттенков выражения глаз и 97 оттенков человеческой улыб­ки, раскрывающих особенности состояния и эмоционального отношения человека к окружающему его миру (П М. Якобсон).

Не только мимика, но и другие из этих средств являются предметом специального психологического изучения как, на­пример, язык телодвижений в работах известного австралийс­кого исследователя Аллана Пиза. Читателей его работ привлекает возможность научиться угадывать мысли и чувства других людей по их позам и жестам [9]. А кому не известна индивидуальность человеческой походки или этнические осо­бенности дистанции человеческого общения: короткая дистан­ция контакта, характерная для темпераментных южан и, наоборот, гораздо большая дистанция, свойственная общению между собой "холодных" северян.

Велики и психотерапевтические возможности невербаль­ных средств общения. На основе использования психологичес­ких эффектов телесного контакта между людьми и их выразительных телодвижений в ситуации совместного действия в американской социальной психологии получили развитие различные виды терапевтического, группового тренинга. Таковы, например, группы телесной и танцевальной терапии и др. [10].

С точки зрения информативности внешних характеристик человека как фактора эффективности общения необходимо на­ряду с собственно невербальными, выразительными средства­ми его коммуникативного поведения учитывать и такие элементы его внешности, как: а) физический облик; б) вырази­тельное поведение; в) оформление внешности [11]. Однако, как показывают исследования, осуществленные А. А. Бодалевым и его школой, восприятие и понимание человеком человека яв­ляется результатом комплексного воздействия всех названных выше факторов, связанных как со свойственными ему средства­ми вербального и невербального общения, так и с учетом ха­рактеристик его внешних данных [11].

При этом особая роль в качестве фактора понимания людь­ми друг друга в ситуации общения остается за таким главным инструментом их коммуникативного поведения, каким являет­ся речь. Об этом более всего свидетельствуют результаты ис­следования влияния речевой психологической установки на процесс взаимного восприятия человека человеком.

 

Общение как коммуникация

 

Сводится ли общение к сообщению информации? Необхо­димость структурного анализа такого сложного социально-пси­хологического явления, как общение, привела к расчленению последнего на ряд составляющих, в числе которых наибольшее внимание исследователей в начале 70-х годов оказалось сосре­доточенным на коммуникативных аспектах человеческого вза­имодействия.

В свою очередь, при изучении коммуникации получила пре­имущественное развитие трактовка последней как процесса пе­редачи и обмена информацией[15]. При этом информационный подход к пониманию коммуникации был склонен к отождествлению последней не только с процессом обмена информацией, но и феноменом общения в целом. В определенной мере и автор этих строк признает свою долю недолгого участия в формиро­вании такой тенденции [12, с. 140—141], от которой он вскоре отошел, предложив не сводить общение к обмену информацией [1,с. 178].

Позже (в 1988 году) с аналогичных позиций выступил и М. С. Каган [14, с. 148—149]. Он вполне обоснованно заявил о том, что общение никак не может быть приравнено ни к пере­даче сообщений, ни даже к обмену сообщениями (или информа­цией), как оно трактовалось тогда в нашей философской и психологической литературе, очевидно, не без влияния успе­хов информативно-кибернетических подходов ко многим дру­гим научным проблемам того времени.

В качестве альтернативы такой трактовки общения М. С. Каган предложил формулу: "Общение — это процесс выра­ботки новой информации, общей для общающихся людей и рож­дающей их общность (или повышающей степень этой общности)" [14, с. 149]. При этом он возражал и тем авторам, которые склоня­лись к отождествлению понятия общения с "обменом" (И. А. Джи-дарьян), приравнивая последнее к "диалогу".

Нам представляется не беспочвенной такая озабоченность М. С. Кагана процессом развития однобоких трактовок в дей­ствительности куда более сложного явления, каким является общение.

Вместе с тем в нашем понимании общения уже с 1971 года, как отмечалось выше, было заложено представление о его вы­сокой степени многогранности, предполагающей рассмотрение этого процесса не только как обмена информацией, но и взаи­модействия и взаимовлияния, равно как и процесса разверты­вания взаимоотношений, эмоционального сопереживания, соучастия и взаимопонимания [1, с. 178].

Что касается предложенной М. С. Каганом формулы "Обще­ние — это процесс выработки новой информации для общающихся людей и рождения их общности", то она нам представляется разви­тием у этого автора уже отмеченной нами ранее позиции нормативно-этического подхода к проблемам общения. С этой точки зре­ния, по сути, экзистенциалистской по своему характеру, "подлин­ным" общением как раз и является именно такое, которое духовно обогащает и сближает людей в отличие от неподлинного, носящего сугубо утилитарно-заземленный характер.

Нельзя не согласиться с М. С. Каганом в оценке несом­ненных достоинств именно такого общения. Аналогичный взгляд и рассуждение о ценности и одновременно трудности, почти невозможности достижения таких эталонов межличнос­тного контакта мы находим у Сомерсета Моэма.

«Каждый из нас, — писал он, — одинок в этом мире. Каж­дый заключен в медной башне и может общаться со своими со­братьями лишь через посредство знаков. Но знаки не одни для всех, а потому их смысл темен и неверен. Мы отчаянно стре­мимся поделиться с другими сокровищами нашего сердца, но они не знают, как принять их, и поэтому мы одиноко бредем по жизни, бок о бок со своими спутниками, но не заодно с ними, не понимая их и не понятые ими. Мы похожи на людей, что живут в чужой стране, почти не зная их языка, им хочется высказать много прекрасных, глубоких мыслей, но они обречены произ­носить лишь штампованные фразы из разговорника. В мозгу их бурлят идеи одна интересней другой, а сказать они могут разве что: "Тетушка нашего садовника забыла дома свой зон­тик"» [13, с. 150].

Здесь мы опять возвращаемся к альтернативе: если "Об­щение — это только то, что так глубоко и почти недостижи­мо", в отличие от простой передачи информации, то вправе ли мы говорить о его возможности и реальности для подавляюще­го большинства участвующих во взаимодействии людей?

Или надо признать, что здесь мы имеем дело всего лишь с нравственно-этическим эталоном, целью и вершиной подлин­но человеческого общения, которая не отменяет, однако, всего того, что относится к ее основанию, т. е. ко всему многообра­зию повседневных форм человеческого взаимодействия, несу­щего на себе печать утилитарности и суетности.

Иными словами, на наш взгляд, здесь вопрос о сути и струк­туре общения переносится в другую плоскость, касающуюся уже характеристики уровня и разновидностей последнего.

Однако все сказанное выше не снимает актуальности воп­роса о соотношении понятия общения с его чисто информаци­онной квалификацией.

Не только общение в целом не исчерпывается коммуни­кацией, но и она, в свою очередь, не может быть сведена толь­ко к информационному процессу.

При этом суть дела не меняется от включения двух пред­ложенных М. С. Каганом дополнительных критериев:

1) выработки новой информации;

2) рождения общности.

Получение новой информации может оказаться результа­том чисто машинной (компьютерной) обработки каких-то исход­ных данных и, следовательно, не иметь к живому человеческому общению вообще никакого отношения.

В свою очередь, и самый энергичный обмен информаци­ей, рождающий в процессе взаимодействия между людьми но­вую информацию, далеко не всегда может квалифицироваться в качестве высшего уровня межличностного общения, если он никак не затрагивает интимных, глубоко внутренних сторон их душевной индивидуальности.

Точно так же и рождение новой общности не выводит нас за рамки обмена информацией. Эта общность может носить временный и весьма односторонний характер и вместе с тем возникнуть в результате трезвого учета взаимных интересов на основе имеющейся информации у взаимодействующих партнеров.

Многозначность смысловых значений понятия коммуни­кации. В качестве коммуникативного процесса общение может рассматриваться в той мере, в какой оно характеризует психо­логический контакт, связь, сообщение взаимодействующих индивидов. При этом смысл, вкладываемый в феномен психо­логического контакта и связи, устанавливающейся между ин­дивидами в ситуации общения, может колебаться в широчайшем диапазоне, от констатации факта простого восприятия людь­ми друг друга или их взаимной передачи от одного к другому утилитарной информации до самых больших глубин взаимно­го расположения и взаимопонимания.

Для одних контакт может означать понимание смысла пе­редаваемой друг другу деловой информации. Для других же это прежде всего способность почувствовать и понять скры­тый от поверхностного восприятия духовный настрой и психи­ческое состояние человека. И тогда здесь вполне применима та мотивация общения, которую имел ввиду К. С. Станиславский обращаясь к актерам, когда говорил о том, что "при общении вы прежде всего ищете в человеке душу, его внутренний мир" [14, с. 271].

Коммуникация и информация в общении. Но при таком понимании коммуникации как многогранного и многокаче­ственного процесса духовно-психологической связи, устанав­ливающейся между людьми в процессе общения, совершенно очевидна ограниченность ее трактовки как чисто информаци­онного процесса.

Конечно, в рамках любой разновидности общения между людьми происходит обмен информацией, понимаемой в предель­но широком смысле. В последнем значении в человеке инфор­мативно все — от содержания речи до позы, жестов, мимики его лица и звучания голоса. Но информацией для другого это становиться только тогда, когда он психологически готов к ее восприятию и адекватной интерпретации.

При всем богатстве средств сообщения и взаимной дешиф­ровки психического состояния друг друга у партнеров по об­щению адекватной переработке и осмыслению поддается, как правило, только какая-то доля передаваемой информации.

А из этого следует, что значительная и, как правило, боль­шая часть содержания коммуникации остается за порогом со­знания общающихся индивидов. В таком случае это содержание коммуникации не несет для партнеров осознанной информации. Но и выходя за рамки информационного обмена, это содержание способно сказаться на интуитивном уровне эмоционально-энергетического взаимовлияния партнеров.

Коммуникация как глубинная психологическая связь Есть и другая, не укладывающаяся в рамки утилитарного обмена безличной (деловой) информации функция коммуникации как глубинной психологической связи субъектов общения. Она со­стоит в передаче элементов уникальности в психическом со­стоянии и структуре личностного потенциала общающихся. Как справедливо отмечал тот же К. С. Станиславский, "для того чтобы общаться, надо иметь то, чем можно общаться, т. е. прежде всего свои собственные переживания, чувства и мыс­ли" [14, с. 277].

Из сказанного должно быть очевидно, что коммуника­ция, как мы ее понимаем, не может быть сведена к информа­ционному процессу передачи и приема информации в ситуации общения.

Коммуникация как энерго-информационное поле Показа­тельно то, что узко утилитарный, даже технократический под­ход к феномену коммуникации, ставший модным для многих представителей гуманитарных наук, склонных к отождествле­нию коммуникации с чисто информационным процессом, сегод­ня уже нередко не разделяют даже специалисты, выступающие по праву профессиональной принадлежности к области физики и медицины с технократических позиций. Для части из них обще­ние представляет собой не просто информационное, а энерго-ин­формационное поле [15], [16].

Основным механизмом энерго-информационного или эмо­ционально-энергетического обмена в процессе коммуникации партнеров по общению является психическое заражение.

В некоторых видах творческого общения, таких, напри­мер, как взаимодействие дирижера с оркестром, оно приобре­тает особую значимость.

Дирижер воздействует на оркестр, заражая его своим эмо­циональным настроением. При этом состояние дирижера не только заражает оркестр, но и передается его слушателям [17]. Тем самым под влиянием музыки и психологического контакта дирижера с оркестром и слушателями создается мощное и динамичное эмоционально-энергетическое поле их взаимного сопереживания и общения.

Коммуникация как душевное взаимопроникновение в про­цессе межличностного общения. Высшим и наиболее трудно до­стижимым уровнем психологической коммуникации в процессе межличностного общения является эффект душевного взаимо­проникновения.

В философских концепциях экзистенциализма и персона­лизма только такое общение, при помощи которого "Я" как уни­кальная и неповторимая индивидуальность обнаруживает себя в другом, и является подлинным, т. е. коммуникацией. Этот подход противопоставляется теории "общественного догово­ра", в основе которой лежит восприятие людьми друг друга лишь в рамках взятых на себя обязательств. Коммуникация же рассматривается как альтернатива договору: "Контакт вмес­то контракта". Это позволяет говорить о такой ситуации, ког­да встреча между "Я" и "Ты" создает "Мы" как особый персональный опыт — коммуникации душ [18, с. 230].

Подчеркивая значимость достижения именно такого уров­ня общения как сугубо межличностной коммуникации, Н. А. Бердяев говорил о том, что в «подлинном общении нет объектов, личность для личности никогда не есть объект, все­гда есть "Ты"» [19, с. 361].

Однако достижение такого уровня душевной коммуника­ции предполагает преодоление мощного барьера внутренней психологической защиты личности, оборачивающегося ее гер­метичностью, а значит, и препятствием на пути углубленного контакта с другими людьми.

Тот же Н. А. Бердяев, который "много общался с людь­ми", в своих исповедальных размышлениях о себе признавался в том, что он "носил маску для защиты своего мира", что ему была свойственна "крайняя скрытость и сдержанность", что он более всего "чувствовал одиночество именно в обществе, в общении с людьми" [19, с. 53—54].

"Я, — писал он, — слишком отстаивал свою судьбу. Я всегда обманывал все ожидания. Также обманывал и ожидания всех идейных направлений, которые рассчитывали, что я буду их человеком. Я всегда был ничьим человеком, был лишь сво­им собственным человеком, человеком своей идеи, своего при­звания, своего искания истины" [19, с. 55].

Вместе с тем даже самый высокий уровень индивидуаль­ной уникальности, неповторимости личности, равно как и мощь ее творческого потенциала, совсем не исключает потребности и способности к душевному соприкосновению с миром другой, такой же индивидуальности и даже самоотверженного проник­новения в этот другой мир.

Нельзя не согласиться с другим выдающимся ученым, на­шим современником Д. С. Лихачевым, который говорит об этом так: "Мы не часто задумываемся над тем, что сознание чело­века обладает удивительной способностью проникать в созна­ние другого человека, понимать других людей, сопереживать им, постигать самые интимные чувства и настроения челове­ческой души. Человек входит в мир другого человека, испол­ненный стихией собственного бытия, и тем не менее он способен любить, проникать в чужое бытие, облечься в него как в свое собственное, всецело "покинуть" себя ради другого и тем са­мым утвердить себя полностью и настоящим образом. В этом проникновении в чужое бытие, в другую душу есть момент встречи, совместного переживания и взаимодействия, и этот момент, как мне кажется, составляет самую суть, основной нерв общения" [20].

Таким образом, очевидно то, что коммуникация может рас­сматриваться в качестве такого межличностного общения, ко­торое позволяет достигать наиболее высокого уровня сочувствия, соучастия, сопереживания и взаимопонимания меж­ду партнерами. Этим же рубежом душевного взаимопроникно­вения в процессе межличностного общения может быть обозначен тот этический, равно как и духовно-нравственный идеал, к которому люди могут стремиться как к высшей и впол­не самодостаточной ценности их коммуникативного поведения.

 

13.5. Общение как информационный процесс[16]

 

Постановка вопроса. Как информационный процесс вза­имодействие может рассматриваться со стороны условий, пред­посылок и средств человеческого общения, а также со стороны структуры данного процесса.

Последняя, в свою очередь, может быть охарактеризова­на как со стороны форм и способов информационной связи во­обще, так и со стороны пространственной конфигурации информационной связи в различных внутригрупповых струк­турах.

Важным параметром информационной связи наряду со ста­тическим является и динамический аспект взаимодействия, свя­занный с характеристикой соотношения вербальных и невербальных средств в процессе общения.

Структура информационной связи. По своей структуре связь между общающимися индивидами может рассматриваться:

во-первых, как со стороны вербальных, так и невербаль­ных средств;

во-вторых, как в общей, так и в специфической форме (раз­личие между непосредственным общением "лицом к лицу" и многократно опосредованным общением через систему средств массовых коммуникаций или через предметы культуры, напри­мер книгу, произведения искусства и т. д.);

в-третьих, по масштабу связь может быть межперсональ­ной — обращенной к небольшой группе лиц и массовой — об­ращенной к большим группам слушателей [21, с. 19—24];

в-четвертых, следует различать как статический, так и динамический аспект информационной связи.

С рассмотрением последнего связана характеристика как гармонии, так и диссонанса между формой и содержанием ин­формационной связи, между вербальными и невербальными средствами коммуникации.

Можно также различать как одностороннюю, так и дву­стороннюю связь, когда общающиеся меняются ролями сооб­щающего и принимающего сообщение.

Общие способы информационной связи. Под способами вербального общения понимаются высказывания различного вида, которые могут выполнять троякую функцию, позволяю­щую их рассматривать как:

1) способы связи (способы взаимного обмена);

2) способы передачи информации;

3) способы воздействия.

Вербальное общение как способ связи характеризуется ря­дом особенностей, которые позволяют говорить о нем прежде всего как средстве начала, поддержания и развития осмыслен­ного информационного контакта между индивидами.

Этим же определяется и сама специфика вербального кон­такта. Последний может характеризоваться: 1) наличием или отсутствием непосредственного контакта с партнером по об­щению; 2) ориентированностью высказывания; 3) средствами общения (звук, письмо, жест); 4) наличием одного или многих воспринимающих и общающихся [22].

Таким образом, вербальная связь между общающимися индивидами предполагает следующие компоненты: партнеры по общению, средства и способы установления связи, сеть и каналы связи, частота и направленность связи. Основываясь на таких элементах процесса взаимного общения, можно дать другие классификации способов вербальной связи.

Последние можно классифицировать на официальные, ро­левые (роль с ролью) и неофициальные. Официальными спосо­бами общения являются те, которые создаются структурой официальной, институированной организации.

Способы общения на различных уровнях руководства мо­гут содержать информацию о новой задаче, о ходе или резуль­тате ее решения. В связи с этим информация делится на исходную, координирующую, направляющую, контролирую­щую и оценочную.

Способы общения передают осведомляющую, управляю­щую и координирующую информацию. Предполагается, что осведомляющая информация передается вышестоящим руко­водителям, управляющая информация направляется от выше­стоящих руководителей к исполнителям, а координирующей информацией обмениваются люди, не находящиеся в отноше­ниях подчинения друг к другу [23].

Способы общения могут передавать обобщенную и кон­кретную информацию. Субъект, участвующий в системе ру­ководства и подчинения, при его связи с вышестоящим руководителем пользуется не всем объемом информации, ис­пользуемой им при руководстве своим объектом, а уже мень­шим количеством более обобщенной информации. В то же время способы общения нижестоящего уровня руководства пе­редают, как правило, более содержательную, конкретную, де­тальную информацию (В. Г. Афанасьев).

Наряду с официальными следует различать и неофици­альные способы информационной связи. Неофициальными спо­собами общения являются те, которые устанавливаются путем межличного общения и личных контактов вне или в отличие от официально установленных.

Роль неофициальных способов общения велика. Если орга­низация обладает лишь системой официальных способов обще­ния, то она вряд ли сможет функционировать удовлетворительно. Разрешение многих вопросов происходит путем неофициально­го общения. При использовании неофициальных способов обще­ния люди лучше узнают друг друга, вовремя и с меньшими искажениями получают информацию. Но неофициальные спосо­бы общения далеко не оптимальны с точки зрения их продуктив­ности. Где нет четко функционирующей официальной системы общения, там снижается уровень эффективности в деятельности организации.

Большая часть официальных способов общения осуществ­ляется в письменной форме. Но они могут быть и устными. Их характер определяется тем обстоятельством, что они офици­ально предусмотрены и осуществляются в соответствии с правилами, которым подчиняется функционирование данной орга­низации.

Преимуществами письменных способов общения являют­ся: определенность источника, постоянство информации и воз­можность ее адекватного донесения как до отдельных индивидов, так и до целых групп.

Преимущества устных способов общения заключаются в их непосредственности, а следовательно, в подкрепленности и сопровождении вербального сообщения средствами невербаль­ного контакта, в возможности постоянного редактирования мысли на основе использования обратной связи.

Специфические способы внутригрупповой информацион­ной связи. Как уже отмечалось ранее, информационная связь в процессе общения может характеризоваться не только общи­ми, но и специфическими условиями и формами. К числу после­дних относятся, в частности, формы и способы информационной связи между индивидами в условиях непосредственного контак­та лицом к лицу.

В зарубежной литературе принято различать несколько видов или типов информационных связей, или сетей, в услови­ях внутригруппового общения. Все виды сетей делятся на два основных типа — централизованные и нецентрализованные.

Степень централизованности определяется наличием цен­тральной позиции в сети коммуникации, определенным местом ее в сети, количеством каналов, связывающих одну позицию с другой. Член группы действует как "передающий" или как "ин­тегрирующий". Как интегрирующий член группы он может ута­ивать, не передавать сообщения, которые он получает, пока сам не решит проблему. Он может также: а) послать решение другому члену; б) послать решение и всю необходимую инфор­мацию в одном сообщении другим членам; в) послать всю не­обходимую информацию, не посылая решения в одном сообщении другим членам.

Названные варианты, конечно, на наш взгляд, далеко не исчерпывают всего многообразия моделей информационной свя­зи данного типа. Есть основание предполагать, что количество возможных вариантов информационной связи подобного вида будет возрастать по мере включения новых критериев, харак­теризующих сам механизм связи.

В нецентрализованных сетях коммуникации нет централь­ного члена. Все члены имеют одинаковое число каналов ком­муникации. Были исследованы следующие сети коммуникации (см. схему 17).

 

Схема 17

А — нецентрализованная сеть коммуникации, Д, С, В — централизованные сети коммуникации.

 

В сети Д периферийный член посылает свою информацию в центр, откуда и получает ответ. В сети С член, занимающий центральную позицию, получает всю информацию, потом от­сылает ответ каждому члену коммуникации. Как показали ис­следования, организации, группы, имеющие такие же сети коммуникации, развивались медленно, но потом стабилизиро­вались и оставались неизменными. Группа с сетью В не такая устойчивая, как сети С и Д, функция центрального члена вы­полнялась то одним, то другим членом группы. Группа развива­лась много медленнее, чем группы, имеющие сети коммуникации С и Д. Сеть А не имеет четких, одних и тех же каналов коммуни­кации, не имеет центральных позиций. Члены коммуникации обмениваются информацией, по желанию посылая сообщения любому члену сети, не всегда получают ответы на них, работа­ют с помощью собственных решений.

Такие различия в сетях коммуникации определялись мно­гими факторами: 1) расположением в сети лидера; 2) вероятно­стью ошибок при решении задач; 3) общей удовлетворенностью группы характером данной информационной сети.

Эффективность сети определяется по трем критериям: 1) количество сообщений, необходимое для выполнения зада­чи; 2) время, требуемое для решения задачи; 3) удовлетворен­ность данной сетью коммуникации.

Оказалось, что члены сети А (менее централизованной) делают больше ошибок, требуют больше времени и информа­ции для решения задачи. Централизованные же сети облегча­ют выполнение установленных задач, усиливают позицию лидера и быстро стабилизируются в процессе взаимодействия членов группы.

Моральное состояние участников коммуникации во мно­гом определяется степенью централизации. Те, кто находится в центре информационной сети, получают большее удовлетво­рение, чем те, кто находится на периферии. В сети А все распо­лагаются одинаково по отношению к центру и, по-видимому, имеют равные шансы на то, чтобы быть руководителем, а в сети Д один член находится в центре и всегда рассматривается как руководитель.

Однако при сравнении централизованных и нецентрали­зованных сетей по степени эффективности решения задач, по удовлетворенности всех членов группы трудно установить наиболее оптимальные варианты. Так, централизованные сети коммуникации четко организованы, оставляют мало возмож­ностей для ошибок в поисках оптимального решения задачи.

В нецентрализованных сетях каждый член имеет доступ к такому же числу каналов, что и другой, так как каждый снаб­жается по меньшей мере двумя каналами информации. Но все члены нецентрализованной сети коммуникации обнаруживают большую готовность к действию, легко реагируют на новше­ства, находят большее удовлетворение в процессе принятия решений и выполнения поставленных задач. Эффективность решения задач в группах с широкой сетью и уровнем циркуля­ции потока информации находятся в обратной зависимости от степени различий между членами группы по статусу. Однако в отдельных случаях эти различия могут быть нивелированы поведением лидера, если он не препятствует циркуляции ин­формации в группе.

Исследование сети групповых коммуникаций предпола­гает и характеристику стимулов общения. Стремление к еди­нообразию в группе и стремление к групповому передвижению определяется как стимул к установлению коммуникации (Л. Фестингер).

Стимулирование коммуникаций объясняется также необ­ходимостью решать задачи и получать оценки. Стремление к общению при решении задачи обычно стимулируется ожидани­ем поощрения в случае ее успешного решения.

К числу факторов, влияющих на характер восприятия ин­формации, относятся, по мнению ряда зарубежных авторов, сле­дующие моменты: статус члена группы, степень правдоподобия информации, количество сообщений, иерархическая структу­ра группы, степень организованности и характер психическо­го состояния и т. д.

Соотношение вербальных и невербальных способов ин­формационной связи. Вопрос о соотношении вербальных и не­вербальных средств информационной связи в процессе общения представляет несомненный интерес и имеет большое самостоя­тельное значение.

Во-первых, любая форма вербальной связи содержит в себе элемент эмоционального значения. Это находит выражение в подтексте, дополнительном смысловом значении вербального общения или в модальности речи.

Во-вторых, в условиях непосредственного информацион­ного контакта огромное значение приобретает его невербаль­ное сопровождение. Это нисколько не ставит под сомнение ранее высказанный тезис о решающей роли речи в системе средств межиндивидуального общения. Вместе с тем нельзя недооцени­вать или тем более игнорировать как выразительные психосо­матические движения человека, так и имеющие большое смысловое значение отдельные акты человеческого поведения.

При этом язык, как правило, тесно связан со всеми ос­тальными элементами системы межличностной коммуникации, находя в них соответствующий способ выражения и усиления.

Язык, по мнению Б. Г. Ананьева, "всегда взаимодейству­ет с неязыковыми средствами общения, в том числе с экспрес­сивными реакциями поведения (мимико-соматическими, интонационными и жестикулярно-тоническими и т. д.), семан­тикой поведения, то есть смыслом и значением поступков лю­дей в определенных обстоятельствах, процессом совместной деятельности в сложных трудовых актах" [24, с. 320].

Вербальный диссонанс. Будучи подчиненными языку, экс­прессивные средства невербального поведения человека вместе с тем обладают известной, хотя и относительной, самостоятель­ностью. Последняя особенно наглядно проявляется в случаях рас­согласования между коммуникативными функциями речи и ее смысловым значением. Подобные явления могут наблюдаться как у коммуникатора, так и у реципиента в случаях различных психических расстройств. Так, одним из симптомов болезни Пар-кинсона является масковидное лицо, когда у больных отсутству­ет способность к голосовым модуляциям во время речи. Поскольку, однако, познавательные процессы не затронуты, то больные могут разговаривать и легко вступают в коммуника­цию. Но госпитальный персонал при этом жалуется на чувство неуверенности в том, насколько адекватно им воспринята и по­нята информация, идущая от больных, лишенных способности сопровождения речи выразительными движениями (мимика, пан­томимика и т. д.) [25, с. 138].

Другим примером рассогласования коммуникативной и семантической функций речи является болезненный симптом, свидетельствующий об истерии и других неврозах, а также на­блюдаемый при местных нарушениях в лобных долях головно­го мозга и называемый эхолалией. Суть последнего состоит в том, что на команду или вопрос больной отвечает точным по­вторением, но не исполнением или осмысленным ответом. Как справедливо замечает в данной связи Б. Ф. Поршнев, "эти сло­весные реакции речеподражательного, эхолалического типа представляют картину отщепления речи как инструмента об­щения от смысловой информации" [7, с. 142—143].

Уже в самом факте рассогласования функций речи или речевого диссонанса можно видеть два различных аспекта об­щения, один из которых связан с осуществлением и поддержа­нием межиндивидуального контакта, в то время как другой — с пониманием смысла и значения этого контакта.

Хотя в самой речи функции налаживания и регулирова­ния человеческого взаимодействия, как правило, неотделимы от функций выражения и понимания смысла этих отношений и психического состояния общающихся индивидов, однако в на­учной психологической и социологической литературе приня­то различать эти два основных аспекта общения.

Модальность вербальной связи. В словесном высказыва­нии необходимо различать предметную информацию и инфор­мацию, которая несет модальность высказывания. Модальность речи показывает, является ли то, о чем говорится, существую­щим или возможным, желательным или необходимым.

Предметная информация включает информацию о предме­те, цели, задачах, условиях деятельности, сроках выполнения и т. д. Предметная информация может быть производственной, бы­товой, научной, культурной, политической и т. п.

Это обстоятельство уже неоднократно отмечалось в на­учной литературе. При этом в одних случаях говорилось о том, что следует различать рациональную (о предмете деятельнос­ти) и эмоциональную информацию, то есть информацию о твор­ческой энергии, настроении индивида или группы. В других случаях также подчеркивалось, что информация может быть о предмете деятельности и о партнере по общению, о себе самом и т. д. Высказывание может обозначать некоторый факт дей­ствительности, может выражать различные особенности и со­стояния говорящего, его мысли, чувства, эмоции, его интерес или отсутствие такового и т. д.

Вопрос о различии в высказываниях по их модальности впервые поставил В. Н. Волошинов, который пришел к выводу о том, что каждой отдельной группе свойственны своя форма речевого общения, свои формы высказываний. Разные формы общения, разные формы высказывания функционируют в го­роде и деревне, в коллективе рабочих, в очередях и т. д. Осо­бый тип высказывания выработан в легкой и ни к чему не обязывающей болтовне. Здесь вырабатываются особые фор­мы слова-намека, недосказанность в маленьких и заведомо не­серьезных разговорах. Совершенно по-другому строится речевое общение между мужем и женой. Другая форма выска­зывания строится в очереди. Производственные процессы зна­ют свои формы речевого общения [26, с. 115—116].

Кроме отношения к действительности модальность выс­казывания выражает отношение к партнеру по общению. Она показывает, побуждает ли говорящий кого-либо к действию, или предполагается только возможность этого действия. Мо­дальность может также выражать повеление или убеждение, раз­ную степень доброжелательности, искренности и т. п. Модальность высказывания несет информацию о говорящем.

 

13.6. Средства массовых коммуникаций в структуре общения[17]

 

Средства массовых коммуникаций как специфический фак­тор общения. В структуре общения как информационного про­цесса видное и все возрастающее по своему удельному весу место занимают массовые коммуникации и их специфические средства.

Известные современному обществу средства массовых коммуникаций — газеты и журналы, радио, кино, телевидение и т. д. — явились логическим следствием развития человечес­кого стремления усилить свои естественные вербальные (уст­ное общение и письмо) и невербальные (мимика и пантомима) средства сообщения и общения при помощи новейших техни­ческих достижений и усовершенствований.

Будучи порождены потребностью в расширении сферы об­щения, средства массовых коммуникаций сами теперь превра­тились в органическую потребность современного человека.

Дело не только в том, что человеку интересно знать то, что знают другие. Этим способом он и группа, к которой он принадлежит, участвуют в обмене информацией с другой час­тью общества. Если бы по каким-то причинам вдруг прекра­тился обмен информацией, это грозило бы распадом общности. Нельзя не согласиться с мнением известного французского со­циолога Б. Вуайена, который отмечал, что группа может в крайнем случае обойтись без обмена материальных богатств. Но если нет обмена идеями, эмоциями, сведениями, социальная связь совершенно исчезает, нет более ничего общего между членами группы, и, следовательно, нет больше общности. Зна­чимость средств массовых коммуникаций определяется имен­но этой функцией, которую они выполняют в обществе: функцией организации и поддержания социальной информаци­онной связи между индивидами в обществе и между различны­ми элементами общественной структуры.

В настоящее время три больших вида техники распрост­ранения используются как средства массовых коммуникаций: письмо, слово и звуковое изображение. Основное различие ви­зуальных и вербальных средств массовых коммуникаций оп­ределяется способом восприятия сообщения, а также средой, помещением, временем, в которое осуществляется восприятие. Такие средства, как газета, журнал, воспринимаются только индивидуально, театр, кино — в больших аудиториях, а радио и телевидение, как правило, в малых группах, семье, среди дру­зей. С тех пор, как промышленная жизнь сконцентрировала в городах очень большие людские массы, средства массовых коммуникаций стали играть все большую роль.

Природа средств массовых коммуникаций. 6 понимании природы средств массовых коммуникаций в зарубежной лите­ратуре очевидно наличие противоречивых концепций. Одна из них заключается в выведении природы этих средств только из технического прогресса, что ведет к подмене их содержатель­ной, социально-психологической и идеологической сути чисто техническими функциями.

Такая точка зрения, развиваемая в трудах канадского про­фессора М. Маклюэна, дала название целому течению — маклюэнизму, суть которого заключается в сведении всех социальных проблем массовых коммуникаций к изучению тех­нических средств и возможностей последних, в их влиянии лишь на психофизиологию человека, на его органы чувств. Так, раз­витие визуальных и аудиовизуальных средств (радио, телеви­дение) дает, согласно данному подходу, большую нагрузку зрению и слуху, развивая эти органы для специфического вос­приятия информации, тем самым увеличивая ценность этих органов чувств.

Подчеркивая важность технических средств массовых ком­муникаций, исследователи этого направления сознательно ухо­дят от рассмотрения содержательных, социально-психологических проблем общения как информационного процесса. Главное в ин­формации, с их точки зрения, — средства ее передачи, а не содер­жание. Логическим следствием такой ложной позиции является и вывод о нейтральности якобы этих средств, об их полной незави­симости от политических или социальных сил.

Часть зарубежных исследователей все же вынуждена при­знавать социальную природу массовых коммуникаций. Но при анализе этого явления они не затрагивают вопрос об интере­сах, в пользу которых осуществляется информация.

Социальные функции средств массовых коммуникаций. функции средств массовых коммуникаций вытекают из их со­циальной природы. В предельно широком смысле они являются эффективным инструментом человеческого общения, информа­ции и социально-психологического воздействия, рассчитанно­го на большую аудиторию. Своей масштабностью эти средства отличаются от обычных способов непосредственного общения лицом к лицу.

Реализация специфических функций массовых коммуни­каций осуществляется не сама собой, автоматически, безотно­сительно к тому, как воспринимает человек — читатель, слушатель и зритель —воздействующую на него социальную информацию. В этой связи несомненный интерес представля­ют предпринимаемые за последнее время как в отечественной, так и в зарубежной литературе попытки осмыслить сам психо­логический механизм восприятия и переработки социальной ин­формации индивидом.

Средства массовых коммуникаций и теория когнитивного диссонанса. Любое сообщение (в процессе передачи социаль­ной информации средствами массовых коммуникаций) состо­ит из комплекта визуальных или звуковых символов. Тот, кто воспринимает это сообщение, расшифровывает эти сигналы в формулах, имеющих для него смысл, то есть подходящих для него. Восприятие знаков сообщения преломляется через воспро­изведенный прошлый опыт, мышление, чувства, эмоции, умо­настроение воспринимающего. Поэтому на одну и ту же совокупность символов различные люди формируют различ­ную реакцию. Если имеется соответствие между знанием, ко­торое воспринимающий получает о предмете, и его прежним представлением об этом предмете, то такое сообщение сопро­вождается, как правило, положительным настроем.

Но если от коммуникатора исходит сообщение, не соот­ветствующее прежним представлениям о предмете, это вызы­вает отрицательные эмоции, которые нарушают внутреннюю уравновешенность. Появляется неуверенность, состояние не­довольства собой, определяемое как состояние "психологичес­кого дискомфорта". А само несоответствие взглядов, понятийных структур, имевшихся и полученных, дает так на­зываемое положение познавательного, или когнитивного, дис­сонанса, впервые специально рассмотренное в работе одного из американских исследователей массовых коммуникаций Л. Фестингера [27].

Согласно этой концепции, вполне возможно предположе­ние, что часто испытываемое состояние "когнитивного диссо­нанса" приводит к неврозам, а постоянное несоответствие между двумя или тремя основными элементами понятийной структуры иногда кончается сильными психическими расстрой­ствами.

Индивид старается забыть полученную им неприятную информацию и надолго запоминает приятную. Конечно, объек­тивно он заинтересован в более точном и полном знании мира. Но в первую очередь все-таки он заинтересован в удовлетво­рении осознанных интересов и потребностей. Поэтому он часто защищает себя от внутреннего конфликта.

Однако, на наш взгляд, ни проблема психологических по» следствий массовых коммуникаций, ни тем более проблема внутреннего конфликта личности не могут быть объяснены с подобных позиций.

Конечно, в процессе восприятия и переработки информа­ции, идущей по каналам массовых коммуникаций, человек мо­жет испытывать в ряде случаев известную психическую напряженность. Тем не менее из этого вовсе не следует фаталь­ной неизбежности того драматического конфликта, который бы требовал поиска искусственных средств внутренней защиты.

Задача средств как раз и состоит в том, чтобы преодолеть диссонанс и способствовать формированию такой ценно­стной ориентации, которая бы обусловливала оптимальную активизацию личности, а это вело бы к изменению ее отноше­ния к окружающему миру. Но это связано и с внутренним ми­ром самого индивида, который ищет дополнительную информацию, чтобы сделать новые выводы и обобщения и при­вести в соответствие свою понятийную структуру. В этом ему и оказывают помощь средства массовых коммуникаций.

Средства массовых коммуникаций как фактор измене­ний в структуре общения. Средства массовых коммуникаций намного увеличивают возможности вербального общения людей. Они стали настоящей индустрией, осуществляющей сбор, обработку и выдачу социальной информации, а также ее комментарий.

Рассматривая средства массовых коммуникаций в каче­стве важного фактора активизации и развития личности и че­ловеческого общения, нельзя вместе с тем недооценивать тех объективных противоречивых тенденций, которые могут быть заложены в самом процессе развертывания названных средств в современном обществе.

С одной стороны, средства массовых коммуникаций во много раз увеличили возможность человека приблизиться к об­ществу, к миру других людей, получить знание об этом мире, о мыслях и чувствах других людей, почувствовать себя частью общности. Но с другой — бурное развитие этих средств внесло изменения в структуру межличностных человеческих отноше­ний. Первичные отношения (дружеские, соседские) стали с раз­витием массовых коммуникаций все больше дополняться вторичными связями между людьми, друг друга не знающими, но тем не менее составляющими одно целое общество. Все бо­лее забирая свободное время индивида, они уменьшают непос­редственные людские контакты.

В начале XX в. горожанин тратил на общение 70% своего свободного времени. Сейчас резко сократилось число посеще­ний друзей, приемов гостей, посещения ресторанов, кафе, в некоторых странах стала менее активной деятельность союзов и ассоциаций. Люди все больше и больше становятся домоседами.

Однако возникает вопрос: что больше дает для воспита­ния личности — передача слухов, пустая беседа ни о чем или для человека полезнее израсходовать время на газету или те­левидение, на книгу или просмотр фильма?

Сейчас человек больше времени тратит на накопление ин­формации, чем на передачу ее. И средства массовых коммуни­каций, произвели резкое смещение обмена информацией в сторону опосредованных контактов. Но сказывается ли это от­рицательно на социальном воспитании личности, зависит от конечных целей, которыми определяется работа средств мас­совых коммуникаций.

Вообще же говоря, область восприятия индивидом массо­вой информации — это область, где поразительно переплета­ются, смыкаются сферы непосредственного и опосредованного общения. Точка зрения индивида при восприятии сообщения тес­но связана с нормами группы, в которой он живет, и не учиты­вать этого нельзя. Но сами эти вкусы группы определяются и формируются средствами массовых коммуникаций.

Социальное воспитание или манипуляция? Цифры стати­стики никогда не смогут заменить качественный анализ при­ема информации. Один и тот же приемник может служить для одного индивида лишь музыкальным фоном его жизни, а для другого он является настоящим "ухом, чтобы слышать мир". Объяснить такую разницу можно только с помощью социаль­но-психологического анализа личностей, воспринимающих ин­формацию.

Средства массовых коммуникаций несут возможности как блага — подключение к ценностям мира, так и зла — замыка­ние в себе, явное ослабление непосредственных контактов. Они несут человеку массу информации. Но оборотная сторона это­го очередного "блага" связана с вопросом: какая это информа­ция, как она может влиять на личность?