Постановка вопросов: конструирование модели
Чтобы понять, как клиент порождает свой внутренний опыт, гипнотерапевт обычно с самого начала наряду с другими методами диагностики предлагает набор вопросов. Эти диагностические вопросы никогда не бывают нейтральными или "объективными": они зависят от подхода к терапии, которого придерживается гипнотерапевт (см. Haley, 1976), и, следовательно, отражают этот подход. Кроме прочих функций, такие вопросы служат для того, чтобы выделить основные категории, вокруг которых организуется терапевтическое самоисследование. Другими словами, они играют роль косвенных внушений, которые ориентируют и структурируют внимание как гипнотерапевта, так и клиента вокруг определенных идей и структур.
Довольно эффектный пример этого был продемонстрирован на одной крупной конференции по психотерапии. Президиум одного из заседаний состоял из четырех психотерапевтов, которые представляли различные направления. Когда один слушатель предложил каждому их них прокомментировать некую историю болезни, вопросы и мысли, высказанные каждым из членов президиума, заметно различались. Психотерапевт-бихевиорист задавал вопросы, имевшие целью создать иерархию десенсибилизации, психотерапевт психодинамического направления расспрашивал о прошлых событиях, специалист по семейной психотерапии предложил изучить взаимоотношения в семье и т.д. Было совершенно ясно, какое значение различные вопросы, задаваемые каждым психотерапевтом, имели для выработки различных представлений о "реальности".
Имея в виду, что воспринимаемая реальность отчасти создается задаваемыми вопросами, гипнотерапевт должен ясно представлять себе предпосылки, лежащие в основе его вопросов. Согласно эриксоновскому подходу, одна из таких предпосылок состоит в том, что более обширные возможности для терапевтических изменений дает ориентирование на будущее, а не на прошлое. Поэтому вопросы должны иметь целью побуждать клиентов к исследованию того, как их ресурсы и потенциал будут использованы для их дальнейшего развития.
Вторая предпосылка состоит в том, что решения содержатся в самих проблемах; другими словами, то, что сейчас делает человек, есть основа для трансформационных изменений. Чтобы наилучшим образом реализовать эту идею, настоящее (проблемы) должно описываться на том же языке, что и будущее (решения). Традиционно дело обстояло иначе: в клиническом языке для описания проблем используются, как правило, уничижительные (т.е. указывающие на социальную неприемлемость) диагностические термины, что создает пугающий разрыв между настоящим ("плохим") и желаемым будущим ("хорошим") состояниями. С нашей точки зрения, пользование одним языком для описания проблем, а другим - для описания решений затрудняет применение важнейшего принципа утилизации - осознания того, что решения содержатся в самой проблеме. Вследствие этого эриксоновский гипнотерапевт стремится к нейтральной формулировке проблемы, так что тот или иной стереотип может описываться как желательный или нежелательный (т.е. как решение или как проблема) в зависимости от качества и контекста его проявления. Например, процесс проявления гнева - не "хороший" и не "плохой"; его оценка зависит от того, как и где он проявляется.
Еще одна связанная с этим предпосылка состоит в том, что гипноз - прекрасная модель, описывающая способ конструирования чувственной реальности. Как мы видели в главе 2, язык гипноза может быть использован для описания как развития гипнотического транса, так и развития симптоматического проблемного состояния. С этой точки зрения, ориентация на проблемный процесс есть ориентация на уже происходящее естественное "гинотическое наведение", т.е. на возникающую в ходе взаимодействия последовательность идей (поведений, познаний, аффектов и т.д.), вызывающих сосредоточенность на переживаниях, - последовательность, способная вызывать ("наводить") измененное состояние сознания, которое характеризуется особенностями, приближающими его к трансу (см. Ritterman, 1983). Как мы увидим ниже, это дает возможность формировать наведение гипноза и другие терапевтические воздействия непосредственно по образцу "наведения проблемы", используемого данным клиентом.
Таким образом, главный вопрос, который стоит перед эриксоновским гипнотерапевтом, состоит в следующем:
Как клиент конструирует свою внутреннюю реальность таким образом, что достигается ее стабильность?
Этот вопрос имеет целью выявить фиксированные ценности и стратегии, который человек снова и снова использует в своем внутреннем опыте. Ответы на него подводят к дополнительному вопросу:
Как фиксированные ценности настоящего могут быть использованы для выработки новых способов существования?
Для терапевтических целей этот центральный вопрос может быть сформулирован по-разному:
Как клиент создает у себя состояния транса со снижением чувства собственной ценности?
Как можем мы воспользоваться теми же самыми стереотипами для создания состояний транса, повышающих чувство собственной ценности?
Каким образом данная проблема остается проблемой?
Как способы поддержания проблемы клиентом могут быть использованы для выработки решения?
В поисках ответа на эти общие вопросы следует исходить из того, что человек организует свой внутренний опыт в рамках ассоциативной сети значений. Эта сложная система организации содержит категории ("идеи" относительно взаимоотношений) из разнообразных областей жизни человека. Эриксоновский гипнотерапевт утилизирует разнообразные области этой сети, в том числе:
1) социальное самосознание;
2) намерения;
3) последовательность наведения проблемы;
4) симптомокомплекс;
5) неизменные ролевые персонажи;
6) укоренившиеся мнения;
7) навыки и ресурсы.
В остальной части этого раздела говорится о том, как выявить фиксированные ценности, действующие в каждой из этих областей, и описываются способы, с помощью которых можно изменять такие переменные, чтобы добиться более гибкого и зависящего от контекста самопроявления.
Социальное самосознание
Самосознание человека развивается и поддерживается через взаимоотношения в рамках социальных сообществ. Поэтому терапевтические воздействия должны учитывать различные ценности, характеризующие социальное самосознание клиента. Чтобы выявить эти ценности, можно задавать прямые вопросы, касающиеся:
1) семьи;
2) дома, где проведено детство;
3) возраста;
4) семейного положения;
5) образования;
6) профессии;
7) круга друзей;
8) религиозной ориентации;
9) этнической принадлежности;
10) предшествующего лечения.
Чтобы сэкономить время и дать клиентам возможность подготовиться, я часто прошу их еще до первого сеанса прислать мне письмо, содержащее информацию по этим вопросам, а также любую другую, какую они сочтут существенной. Во время последующих сеансов с этим человеком можно подробнее развить эти ответы и внести в них полную ясность.
Главная ценность такой информации состоит в том, что она дает представление о взглядах человека на мир и на свое место в нем. Это становится исходной точкой терапии и фундаментом, на который опирается гипнотерапевт, принимая решения, как вызывать и развивать транс, как вырабатывать мотивацию, какие рассказывать истории, в какой мере пользоваться косвенными воздействиями, и т.д. Короче говоря, гипнотерапевт стремится сообщить клиенту следующее:
"Я знаю от вас, что вы располагаете обширным набором разнообразных ценностей, которые делают вас уникальной личностью. (Можно назвать эти ценности.) Я также знаю от вас, что вы хотели бы найти какие-то новые способы самопроявления, не так жестко привязанные к определенным представлениям об этих ценностях. Поэтому я не собираюсь просить вас отказаться от этих ценностей. Больше того, я полагаю, что вам нужно держаться за эти ценности, когда мы будем разбираться в том, как вам выработать такие способы существования, в которых эти ценности будут проявляться в соответствии с текущими потребностями и нуждами вашего "я".
Таким образом гипнотерапевт проявляет уважение к свойственным данному человеку ценностям как к чему-то стабильному, но допускающему изменения. Например, одна женщина, родившаяся и выросшая на Филиппинах, но живущая в Америке, была направлена ко мне для гипнотерапии. Проблема состояла в том, что она впадала в состояние оцепенения и тревоги всякий раз, когда ее муж уезжал по делам. Исходя из ее социального самосознания, было решено, что во время интенсивной работы под гипнозом будет присутствовать "дуэнья", и в качестве второго гипнотерапевта была привлечена женщина-врач азиатского происхождения.
При работе с другим клиентом, социальный стереотип которого включал в себя многократную смену места работы, были основания ожидать, что тот же самый стереотип может проявиться в ходе гипнотерапии, т.е. он может прекратить лечение, когда появятся изменения к лучшему. Чтобы включить этот стереотип в терапевтическую стратегию, я объяснил ему, что терапия будет интенсивной, потребует от него значительной индивидуальной инициативы - углубления в себя и исследования своих "действительных потребностей" на ключевых этапах терапии. Когда он заявил, что готов к этому, я подчеркнул, что в ходе такого "индивидуационного лечения" ему придется быть "равным партнером" и принимать взвешенные решения о том, какие моменты выбирать, чтобы решать, не следует ли прекратить лечение и начать сначала. А именно, я на его месте выбрал бы два дня в неделю - как он и сделал, - чтобы углубляться в себя и "чувственно созерцать" (с помощью стратегий самогипноза, которым я его обучил), как он может действительно "сполна и без всякого риска дать себе волю" и исследовать свои действительные потребности в данный момент. Короче говоря, его социальная стратегия - привычка "уходить со сцены" - была включена в схему терапии в качестве гипнотического процесса. Подобные стратегии дают возможность проявить уважение к символическим средствам, с помощью которых клиент поддерживает осознание своего места в окружающем мире, и включить их в схему лечения.
В заключение следует подчеркнуть, что, выявляя и утилизируя социальные ценности, гипнотерапевт не должен быть связан ими. Утилизируя социальные ценности как главное средство подключить стереотипы клиента и работать с ними, не нужно делать ошибочного вывода, будто они и "есть" клиент. Эриксоновский гипнотерапевт признает в клиенте личность, чей потенциал далеко выходит за пределы социальных ограничений. Подключая социальные ценности, с которыми он себя отождествляет, человек может вызвать у себя такие внутренние процессы, которые позволят ему глубже ощутить свое собственное "я". Так поддержка стереотипа при подключении к глубинной сущности личности позволяет человеку расширить этот стереотип.
Намерения
С нашей точки зрения, значимое действие проистекает из ясного намерения. Другими словами, намерение - это главное средство, с помощью которого идея - фундаментальная предпосылка, первичная категория или побуждение, организующая тема или принцип, мотивация и т.д. - воплощается в переживание через действия, восприятие, познание, эмоции и т.д. Применительно к гипнозу намерения представляют собой "простые идеи" (Erickson, 1952), которые действуют (обычно неявным образом) в качестве "гипнотических внушений", вызывая идеодинамические (т.е. бессознательные) проявления. Как и всякое искусственное средство (орудие), намерение может создавать новые способы существования или же поддерживать старые в зависимости от того, как оно используется. Поэтому важно, чтобы гипнотерапевту были ясны намерения клиента (а следовательно, и гипнотерапевта) в ходе терапии. Чтобы добиться этого, гипнотерапевт ставит себе общий вопрос:
Какие новые варианты своих взаимоотношений вы хотели бы выработать?
В поисках ответа на этот вопрос гипнотерапевт вскоре обнаруживает, что намерения могут выражаться и проявляться различными способами. Например, они могут быть позитивными или негативными, характеризующими то, что человек хочет или чего не хочет. Многие клиенты подчеркивают, чего они не хотят, - "я больше не хочу такого переживать", "я не хочу находиться в таком тревожном состоянии" и т.д. Такие негативные намерения могут на некоторое время затормозить какие-то нежелательные стереотипы, однако обычно их недостаточно, чтобы выработать новые стереотипы. Другими словами, если негативное намерение указывает на вторичный процесс сознательного регулирования (т.е. торможение или ограничение), то позитивное намерение отражает первичные процессы продуктивного самопроявления. Хотя важно и то и другое, позитивное намерение имеет особенно большое значение, когда речь идет главным образом о новых формах самопроявления. Поэтому гипнотерапевт стремится, с одной стороны, признавать правомерность негативных намерений, а с другой - выявлять позитивные намерения: "я хочу иметь возможность чувствовать себя иначе и по-разному", "я хочу, чтобы общение с мужем успокаивало и ободряло меня" и т.д.
Намерения могут также выражаться либо в конструктивной, либо в деструктивной форме. Конструктивные намерения ведут к выработке какого-то нового состояния, позволяющего реализовать потенциальные возможности; они связаны с "ростом" новых самопроявлений и переживаний. Вот примеры:
1. Я хотел бы выработать новые способы испытывать сексуальный интерес.
2. Я хочу относиться к отцу так, чтобы это вызывало у меня чувство удовлетворения.
3. Я хочу чувствовать, что сам управляю своей жизнью.
Деструктивные намерения связаны с устранением, диссоциированием или иным отрицанием самоотождествления с определенными аспектами своих ощущений. Например:
1. Я хочу избавиться от постоянно звучащего во мне голоса матери.
2. Я хочу разрушить все сомнения, которые испытываю.
3. Я хочу полностью забыть о своем прошлом.
В проблемных состояниях намерения часто выражаются в деструктивной форме, т.е. как ограничение набора возможных способов самопроявления путем исключения тех из них, которые нежелательны. Поскольку всякое повторяющееся переживание становится частью самоощущения (особенно когда оно отрицается), такие попытки в конечном счете саморазрушительны. Поэтому в поисках пути к желаемому состоянию гипнотерапевт стремится использовать конструктивные выражения намерений таким образом, чтобы достигнуть цели лечения - расширения диапазона возможных самопроявлений.
Можно заметить далее, что деструктивные намерения ориентированы в прошлое; другими словами, предписывая избавиться от переживаний, имевших место в прошлом и все еще сохраняющихся, они в первую очередь направлены в прошлое человека. С другой стороны, конструктивное намерение направлено в будущее, т.е. на реализацию не реализованного в настоящем потенциала путем каких-то новых действий.
Наконец, намерения могут различаться еще и тем, насколько они привязаны к определенным структурам. Намерение - это общее побуждение или приказ выполнить то или иное условие, отождествляемое со своим "я"; структуры и стратегии - это структуры взаимодействий, предназначенные для его реализации. Несмотря на это различие, намерения нередко сливаются (т.е. смешиваются или путаются) со структурами, так что определенные образы, планы, действия и т.д. оказываются жестко привязанными к тому или иному намерению. Так, человек может быть убежден, скажем, что для того, чтобы быть услышанным, надо перекричать других. Это инвариантное прикрепление намерения (быть услышанным) к структуре (кричать на других) создает проблемы, поскольку изменчивое поле переживаний требует гибкости и вариабельности использования структур; в противном случае намерения остаются неосуществленными, и всякий раз, когда человек пытается применять "в еще большей мере" ту же самую структуру, появляются проблемы (см. Watzlawick, Weakland & Fisch, 1974). С нашей точки зрения, для трансформации этой проблемной ситуации необходимо в первую очередь сформулировать намерение, не зависящее от образов и других элементов структуры. Например:
1. Я хочу иметь возможность испытывать ощущения, чувствуя себя спокойно и безопасно.
2. Я хочу иметь возможность сам выбирать способ взаимоотношений с врачами.
3. Я хочу иметь возможность по-разному относиться к пище.
Выраженное на таком абстрактном уровне, намерение не уточняет, как будет структурировано переживание. После этого для дальнейшего "дефреймирования" поля внимания клиента используется наведение транса, так что его продуктивные бессознательные процессы могут быть привлечены для переструктурирования структур в соответствии с текущими потребностями его "я".
Подведем итог сказанному до сих пор. Эриксоновский гипнотерапевт стремится вырабатывать намерения в позитивной, ориентированной в будущее и дефреймированной форме. Я не хочу сказать, что необходимо вести наступление на негативные, ориентированные в прошлое или привязанные к структурам элементы либо активно их подавлять, поскольку это означало бы усилить именно эти элементы. Наоборот, каждая такая пара рассматривается как взаимодополняющая: позитивное/негативное, конструктивное/деструктивное, прошлое/будущее, постоянное относительно структуры/вариабельное относительно структуры. Как и в любом случае взаимодополнительности, при переходе к действию какая-то одна из сторон выделяется как первичная (см. Varela, 1979)[31]. В проблемных состояниях обычно закрепляется такое выделение:
Намерение, часто выражаемое в проблемном контексте как
НЕГАТИВНОЕ/позитивное
ДЕСТРУКТИВНОЕ/конструктивное
ОРИЕНТИРОВАННОЕ В ПРОШЛОЕ/ориентированное в будущее
ПОСТОЯННОЕ ОТНОСИТЕЛЬНО СТРУКТУРЫ/вариабельное
относительно структуры.
Гипнотерапевт признает правомерность таких выделений и подстраивается к ним, стремясь (ведя) к выделениям, более способствующим новым способам существования:
Намерение, выражаемое в контексте решения как
ПОЗИТИВНОЕ/негативное
КОНСТРУКТИВНОЕ/деструктивное
ОРИЕНТИРОВАННОЕ В БУДУЩЕЕ/ориентированное в прошлое
ВАРИАБЕЛЬНОЕ ОТНОСИТЕЛЬНО СТРУКТУРЫ/постоянное
относительно структуры.
Поэтому гипнотерапевт стремится к тому, чтобы наполнить содержанием обе стороны взаимодополнительности, а затем (в темпе, соответствующем особенностям клиента) выводит на первый план ту сторону каждой пары, которая ориентирована на решение. В этом новом контексте прежние выражения намерений приобретают новое значение.
В заключение следует признать, что некоторые клиенты не хотят или не могут выявить в точности свои намерения. В таких случаях гипнотерапевт может действовать по-разному. Превосходный метод - выявить намерение человека как "желание выявить свое намерение", а затем использовать транс как процесс чувственного самоисследования и выявления намерения. Таким образом, бессознательное оказывается действующим фактором, который обнаруживает и раскрывает потребности "я".
Другой метод состоит в том, чтобы попросту обозначить в качестве намерений ощущаемые последствия повторяющегося у клиента проблемного стереотипа. Например, один клиент сообщил, что хочет "избавиться" от приступов гнева, потому что они "деструктивны". Когда я попросил его определить свое намерение в позитивной форме, он сказал, что не может это сделать. Тогда я попросил его подробнее рассказать о некоторых ощущаемых последствиях приступов гнева. В число их входили:
1) облегчение и расслабление (после приступа гнева);
2) чувство отчужденности между ним и его женой;
3) чувство отождествления со своим отцом;
4) измененное состояние сознания, при котором "все происходит само собой".
Как обычно и бывает, исследование показало, что эти последствия не наступают в других чувственных контекстах. Таким образом, каждое из последствий было обозначено как вариабельное относительно структуры намерение, которое в ходе гипнотерапевтического самоисследования может проявляться по-разному.
Намерения могут быть выяснены и другими способами. Некоторых клиентов я отсылал домой с указанием вернуться, когда у них появится чувство, что они в какой-то степени осознают свое намерение в ходе терапии. Других клиентов я оставлял на 15-30 минут сидеть у себя в кабинете, предоставляя им возможность выяснить собственные интересы. Каким бы способом гипнотерапевт ни пользовался, его важнейшая цель, особенно на первых этапах, - побудить клиента размышлять о том, как он хотел бы развиваться дальше, стремясь к самосовершенствованию.