Quot;Этот заменит тот, что я сломал. Он зарегистрирован на твой старый номер. Я поставил на звонок твою мелодию
Дж. Х"
Дрожащими пальцами я беру телефон, опуская открытку обратно. Не могу поверить, что он купил мне новый "Айфон". Нет, на самом деле могу, этот тот Джейк, о котором я говорила.
Я не оставлю его себе. Он не может так просто купить мне навороченную игрушку. Хотя она довольно милая. Я просто включу его, посмотрю, ну вы понимаете, в случае, если я захочу купить себе такой же, когда отдам ему этот.
Я включаю, и экран загорается. Он загружается. Появляется заставка экрана позади иконок. Это картинка "Ламб Фоллс". Слезы мгновенно заполняют глаза от шквала воспоминаний.
Он хочет причинить мне боль?
Я нажимаю на музыку, избавляясь от этой картинки, и вижу только одну песню. Адель. Моя мелодия. Нажимая на воспроизведение, я сижу и слушаю, как Адель начинает петь версию–акапелла в моём телефоне. Никогда раньше не слышала это исполнение.
Где он её достал? Пока Адель поёт, я слышу стук в дверь.
Наверно, это Симона пришла проведать меня. Она так обо мне беспокоится. Я выхожу из спальни с телефоном в руке, где Адель продолжает петь, прохожу гостиную и открываю дверь. Джейк. Моё сердце перестаёт биться.
Он выглядит красиво, очень красиво. Небритый, глаза тёмные, уставшие, но он всё ещё абсолютно красив. Грудь сдавливает. Его аромат пронизывает воздух. У него он особенный. Внутренности начинают дрожать, пальцы чешутся, потому что отчаянно хотят его коснуться.
Вся моя злость рассеивается. Всё, что я хотела сказать ему, испаряется из головы. Я бессильна в его присутствии. Я по–прежнему сжимаю телефон в руке.
– Ты нашла его, – он смотрит на телефон в руке.
Мои глаза следуют за его вниз.
– Д–да. Спасибо, хотя ты не должен был мне его покупать.
– Нет, должен, – он смотрит мне прямо в глаза.
Ноги начинают дрожать.
– Тебе нравится песня? – спрашивает он, моргая и избавляя меня от контакта.
– Да, спасибо. Она замечательная. Мне нравится.
– Она будет рада услышать это.
Я удивлена и немного не понимаю, что происходит.
– Где ты взял эту песню?
Он проводит рукой по волосам к задней части шеи. Я вижу, как напрягаются мышцы у него на руках. Я ещё больше хочу коснуться его.
– Она твоя. Адель любезно согласилась записать песню на телефон, делая мне одолжение.
– Правда?
– Да.
– О.
Святое дерьмо. Он дал мне мою собственную, записанную акапелла–мелодию. Я – единственный человек на Земле, у которого есть эта песня. Теперь у меня есть собственный звонок, благодаря ему. То, что осталось от моего сердца, только что было разнесено в пух и прах. В горле саднит от слёз. Мне становится трудно ненавидеть его, когда он делает вот такое нелепое дерьмо для меня.
Нет, не пускай нюни. Это просто часть его плана, чтобы вернуть тебя обратно в свою жизнь. У него был секс с другой женщиной.
Я так думаю.
Не знаю.
Чёрт.
– Спасибо, – бормочу я.
Мы смотрим друг на друга некоторое время. Адель прекращает петь в моей руке, обрывая момент.
– Ещё что–нибудь или...? – я нервно тереблю край своей футболки, глядя вниз, подальше от его глубокого взгляда.
– О, да, я… кхм… я кое–что тебе принёс, – он вытягивает чемодан, стоявший за стеной.
Мой чемодан. Тот, который я оставила в Бостоне. Он был с ним всё это время. Честно говоря, я не думала о том, что он с ним сделает.
– Спасибо, – говорю я, протягивая руку и забирая его.
Тепло поднимается по моей руке, следует по телу прямо в самое сердце. Я закатываю чемодан, останавливая у двери, отчаянно пытаясь контролировать эмоции.
– Ну... эм, – он снова проводит рукой по волосам, – Тебе что–нибудь нужно или...?
– Нет, я в порядке. Спасибо.
Всё это так сложно. Теперь нет остроумного Джейка. Та простота, что была между нами, исчезла. Словно мы друг друга не знаем. Он больше не мой Джейк, и не передать словами, как мне больно.
– Хорошо, – он отступает, – Ну... надеюсь, увидимся завтра.
Он уйдет. Пустота охватывает меня. Я не хочу, чтобы он уходил. Нет, должна.
Насмеливаясь, говорю: – Доброй ночи, Джейк.
– Доброй ночи, Труди Беннет, – он грустно улыбается мне.
Когда я начинаю закрывать дверь, он зовет:
– Тру?
Я снова её открываю.
– Очень рад снова тебя увидеть. Ты выглядишь... хорошо.
– Спасибо, – я с трудом ему улыбаюсь. – Ты тоже.
Я закрываю дверь, оставляя его. Опираясь на неё, я восстанавливаю дыхание. Не знаю, насколько его задерживала. Сползаю вниз на пол под тяжестью горя, разрушающего меня. Это вышло намного тяжелее, чем я когда–либо себе представляла. Делая глубокий вдох, я пытаюсь успокоиться.
Всего лишь один день, Тру, и всё. Выдержи завтрашний день и концерт, а после спокойно сядешь на самолёт и вот ты свободная, дома.
Так ли это? Была ли я когда–нибудь по–настоящему свободная от Джейка, когда он уже глубоко в моём сердце?
Адель начинает петь в моей руке. Поднимая телефон, я вижу сообщение. Джейк.
"Когда я сказал, что ты выглядишь хорошо, то имел в виду, что ты выглядишь прекрасно. Х"
А вот это мой Джейк.
Непрекращающиеся слезы льются из моих глаз, когда я поддаюсь воспоминаниям о нём. Ощущениям его кожи на моей, его поцелуям, то, как он занимался со мной любовью…
Не думаю, что смогу сделать это. Быть с ним слишком сложно. Нет, я могу. Всего лишь двадцать четыре часа. Двадцать четыре часа, чтобы всё выдержать.Но даже думая об этом, борясь внутри, я больше не уверена. А затем мои слезы переходят в рыдания. Я продолжаю плакать, пока моё тело не осушено этими бессмысленными слезами.
Глава 29
После того, как Джейк ушёл прошлой ночью, я проплакала до состояния "опухшие глаза", потом погрузилась в огромную ванну и осталась там, пока вода не стала холодной, думая о Джейке и о том, что я собираюсь делать. Не придя ни к чему хорошему, оставшись там, где и была, я залезла в мини–бар. Я выпила несколько бокалов вина в надежде заснуть и взобралась на огромнейшую кровать.
Вино, как оказалось, не помогло мне заснуть, потому что спать без Джейка – как–то неправильно. Пусто и очень одиноко. Я начала скучать даже ещё больше. Всё, о чём я могла думать, что он находится где–то в этом отеле. Где–то близко. И я знала, что могу взять телефон, позвонить ему, но пролежав в его руках несколько минут – сделало бы всё ещё сложнее. Злость, за которую я так отчаянно держалась, ушла от меня, оставляя со слюнявыми переживаниями.
Я знала, увидеть Джейка будет тяжело, но я недооценила масштабы трагедии. Видеть его здесь, стоящим и подвергающим мои чувства испытаниям, которые я так старалась скрыть от него за последнюю неделю. Я была вынуждена чувствовать чудовищную напряжённость, словно подо мной разверзся ад.
Так что, проведя ночь, слушая Синди Лаупер "Раз за разом" на моём новом "Айфоне", рыдая над текстом, я наконец–то заставила себя поспать несколько часов. И теперь, в шесть часов утра, я сижу за столиком в ресторане отеля, пью кофе с желанием начать функционировать нормально. У меня опухшие глаза, на голове беспорядок, но мне плевать.
Сейчас настолько рано, что подают только ранний завтрак, поэтому я одна здесь с группой официантов за компанию. В точности, как я и хочу. Я беру газету, чтобы чем–то себя занять. Это "Нью–Йорк Таймс", я читаю бизнес–страницу, избегая всё близкое от развлечений, если оно о Джейке. Просматривая глазами статью о растущих ценах на бензин, я чувствую чьё–то присутствие перед собой. Поднимаю глаза, ожидая увидеть официанта, но это Джейк.
Моё сердце выпрыгивает из груди, прямо изо рта и улетает в дверь.
– Привет, – говорит он. Его голос звучит хрипло, но ровно так, как может звучать только он, – Не против, если я присоединюсь?
Он сильно пахнет сигаретами. Словно он в буквальном смысле поимел дым. Проглатывая своё сердце обратно, я произношу: – Эм, нет. Конечно, нет.
Джейк садится напротив меня, я изо всех сил стараюсь не смотреть на него. Похоже, он тоже не выспался. Его обычно светлые глаза темны, а волосы лежат беспорядочно, словно он долго беспокоился о чём–то и неоднократно ерошил волосы пальцами.
Мне так хочется дотронуться до него и пригладить волосы, успокоить его. Я сжимаю пальцы вместе под столом.
– Ты уже что–то заказала? – указывает он на кофе, выпитый только наполовину.
– Только кофе.
– Ты ела?
Я качаю головой в ответ, останавливая глаза на газете.
– По–моему, ты похудела.
Мои глаза впиваются в него.
– Хочешь сказать, раньше я была толстой?
Вот она, Тру, которая так и норовит поссориться с Джейком. Интересно, когда она успела появиться? Судя по всему, в шесть часов утра в ресторане отеля.
– Нет, конечно, нет, – он качает головой, выглядя беспомощным. – Я просто... пытаюсь поддержать разговор... – замолкает он.
– Не надо.
– Ты не хочешь поговорить?
– Нет.
Мои глаза возвращаются к газете, пытаясь сфокусироваться на тексте, но теперь всё, что я могу чувствовать – это гнев и злость, горящие во мне. От этого я просто хочу кричать.
– Хочешь, чтобы я ушёл? – спрашивает он мягким голосом, водя пальцами по скатерти.
Это всё, что он должен был сказать, чтобы я окончательно взорвалась.
– А вообще имеет значение то, что я хочу? – бросаюсь я на него.
На лбу у него возникает морщинка.
– Конечно, имеет.
– Нет, это не правда! Если бы это было так, меня бы здесь не было, и я бы не разговаривала прямо сейчас с тобой. Я была бы дома и жила своей жизнью.
– Тру... – он протягивает руку над столом, пытаясь взять мою, но я убираю её прежде, чем у него это получается.
– Почему ты здесь? – я одариваю его самым холодным взглядом, на который только способна. – Ты спустился сюда, чтобы ещё больше помучить меня? Больше, чем уже есть?
– Помучить тебя? – кажется, он серьёзно удивлён этим вопросом.
– Да! – Я ударяю рукой по столу. – Мучая меня, заставляя быть рядом с тобой после всего, что ты сделал!
– Я не...
– Я не хочу это слышать! – кричу я, вскакивая на ноги.
Моё сердце бешено стучит, так сильно, что кровь пульсирует в ушах. Я начинаю уходить от стола и от него.
– ТЫ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ОСТАНОВИШЬСЯ И ВЫСЛУШАЕШЬ МЕНЯ! – ревёт он, резко вставая, что его стул опрокидывается на пол.
Я бледнею. Его голос такой властный, что всё в зале перестаёт двигаться. Я. Время. Воздух. Всё. Грудь Джейка резко поднимается и опускается, так же как и его футболка, с каждым вздохом, и выдохом. Никогда раньше не видела его таким злым.
Ошеломлённая на мгновение, я замираю, но затем быстро возвращаюсь к жизни. Поворачиваясь на месте, я заявляю:
– Нет, я, чёрт возьми, не собираюсь останавливаться и слушать тебя, потому что мне не интересно, что ты скажешь! – Я проклинаю свой голос, когда он начинает дрожать.
– Господи, женщина! – рычит он, – Ты такая упрямая! Ты будешь слушать, даже если мне придётся привязать тебя к грёбаному стулу, чтобы заставить тебя сделать это, – он указывает пальцем на стул, который минуту назад украшала моя задница, – И я буду говорить, пока ты не услышишь меня: у меня не было секса с той девкой, и я уж точно не изменял тебе! Я чертовски сильно люблю тебя, Тру! Больше жизни! Я бы никогда не поступил так с тобой! Теперь ты выслушаешь меня?! – Он поднимает руки к голове, отчаиваясь, – Что–нибудь из этого сохранилось в твоём чертовом упрямом ослином мозгу?!
Он выглядит злым и расстроенным, а еще потерянным. Как и я. Я складываю руки на груди.
– Слова, Джейк. Вот и всё. Я верю фактам, статистике и логике, – я бросаю эти слова ему в лицо, стараясь запутать его, или может себя. Я не уверена, потому что сейчас, говорю прямо, как Вики.
– Что?! – кипит он – челюсти сжаты, брови опущены.
– Я верю в то, что видела!
– Нет, ты веришь в то, что ты думаешь, что видела!
– Хочешь сказать я не застала тебя в постели с ней?
– Да, я просто...
– Значит, всё я видела правильно.
– НЕТ!
– ДА! – я хватаю кончик своего хвоста и сильно дергаю, как будто эта боль заберёт гнев и разочарование. – Ничего из того, что ты скажешь, не изменит моего мнения, – я продолжаю низким, но твёрдым голосом, – Я верю тому, что видела. Теперь, если ты уже закончил, я бы хотела вернуться к себе в номер.
Я делаю шаг назад, когда его слова останавливают меня.
– Я ещё не закончил, – он звучит так властно, так агрессивно, что я бледнею и буквально не могу двигаться.
Он обходит стол, подходя ко мне. Он излучает ярость, и мне хочется сделать ещё один шаг назад, но я борюсь с этим. – Я не сдамся, пока ты мне не поверишь, Тру, – говорит он, наклоняясь к моему лицу, – Я не перестану бороться за тебя, за нас. Я хочу вернуть тебя обратно и буду продолжать стараться, любыми способами, на которые я способен, пока ты не поверишь, что я говорю правду, пока не простишь за то, что подвёл тебя с наркотиками, и тогда ты вернёшься в мою жизнь.
Ещё раз решительно взглянув на меня, он резко разворачивается и уходит из ресторана, оставляя меня дрожащую, один на один с персоналом в качестве свидетелей нашего спора. Оборачивая руки вокруг груди, я сглатываю слёзы, от которых горит всё лицо, и на шатких ногах покидаю ресторан, направляясь в номер.
Я пошла за покупками в "Маки" вместе с Симоной. Ну, вообще–то, она покупает, а я просто плетусь рядом. Она узнала о моей ссоре с Джейком и сказала, что в обед мы пойдём за покупками.
Даже несмотря на то, что я была не в настроении, я не смогла серьёзно сказать Симоне, что вполне рада была бы скрыться в своём номере, пока не придёт время столкнуться с концертом сегодняшним вечером. Я растеряла сила на спор с Джейком, так что мне ничего не оставалось, как согласиться. Честно говоря, я ещё от неё не оправилась.
Он не собирается отпускать меня. Он никогда не собирается перестать бороться за нас.
Ну что ж, удачи тебе с этим, приятель, потому что чем больше ты давишь на меня, тем дальше отталкиваешь.
Вероятно.
Не знаю.
Дерьмо.
У Джейка это врождённое – притягивать и затрагивать все струны моей души. И когда он рядом со мной, я просто теряю всякий здравый смысл и не могу сфокусироваться. И наверное, крошечная часть меня хочет вернуться обратно. Но большая, униженная и преданная часть не хочет. И сейчас униженная Тру под контролем.
Симона размышляет над тем, какую одежду она должна купить. Я так далеко зашла в самобичевании, что не могу оценить все красивые вещи, окружающие меня.
– Я хочу примерить это. Не составишь компанию? – спрашивает Симона.
– Конечно, – у меня сейчас нет лучшей перспективы.
Я следую за Симоной в пустую примерочную комнату, сажусь в кресло, в то время как она заходит в саму кабинку, чтобы примерить одежду.
– Что думаешь? – спрашивает она, выходя из кабинки в красивом розовом платье с оттенком фуксии через несколько минут.
Моё миленькое платьице, наконец–то, появляется, и я не могу оторвать от него глаз. В нём есть рукава до пояса, усыпанные шипами, хорошая длина и глубокое декольте с аккуратно отделанными краями.
– Оно великолепно, – шепчу я, жалея, что раньше не обратила на него внимания и не купила для себя. По крайне мере, я знаю, что Симона одолжит его мне, если я захочу его надеть. Не то, чтобы я часто выхожу в свет последнее время.
– Я бы примерила его с теми голубыми лаковыми туфлями, которые ты нашла здесь, – я киваю в сторону милых туфелек на высоких каблуках, стоящих на полу.
– Думаешь? – он поднимает брови, – Я взяла их, чтобы примерить к чёрному платью.
– Доверься мне, – говорю я, – Надень их и увидишь сама.
Пожимая плечами, она скользит ножками в безумно высокие туфли и смотрит на себя в зеркало.
– Ого! Ты была права, – усмехается она, – Они смотрятся вместе. Одна проблема – не та девушка в нём. Я никак не смогу носить его из–за своей бледности. Оно предназначено для тебя.
– Нет, оно идеально тебе подходит.
– Примерь его, – призывает она.
Несмотря на то, что платье мне очень понравилось, я просто не в настроении сейчас его примерять. Я не могу надеть его из–за Джейка.
– Я не в настроении, примерять одежду, – я начинаю грызть ноготь.
– Тогда не примеряй, просто купи. Мы одного размера, – говорит она, оценивая себя в зеркале.
Я фыркаю. Не самый привлекательный звук.
– Так и есть! – защищается она.
– Ага, за малым исключением моей задницы, которая примерно в десять раз больше твоей.
– Не правда. – Она неодобрительно смотрит на меня, – Гарантирую, что это платье тебе подойдёт, так говорю тебе, иди и купи его и туфли, если не хочешь, чтобы я заплатила за них. Ты можешь надеть их на концерт сегодня вечером.
– Черта с два! – говорю я, поднимая голову. – Я пойду на концерт в своих джинсах и майке, удобная одежда для перелётов. Я сразу же еду в аэропорт, помнишь?
– Поменяй рейс. Ты пойдёшь на концерт во всей своей красе, Тру.
– Я не хочу на вечеринку, я буду работать.
– А люди не могут нарядиться на работу?
– Прислуга – нет.
– Брось, Тру. – Она подходит и садится со мной, в платье, которое предположительно скоро станет моим. – Сейчас тебе больно, Тру, – её голос мягкий и заботливый, – Как и должно быть. И лучший способ помочь себе – это попытаться почувствовать себя хорошо. Надень красивое платье и пару убийственных туфель, и да, ты всё ещё можешь дерьмово чувствовать себя внутри, но снаружи ты всех сведёшь с ума. И это будет единственная вещь, которая поможет тебе сохранить улыбку на лице на один вечер.
– Ладно, – невольно сдаюсь я, – Я надену это тупое платье.
– Отлично. И пока я раздаю тебе советы насчёт настроения, могу я ещё кое–что сказать?
Я поворачиваюсь к ней и смотрю прямо в глаза.
– Если это про Джейка, тогда нет.
Она одаривает меня сугубо деловым взглядом.
– Поговори с ним, Тру. Я сдержу своё слово и поддержу свою лучшую подругу, но сейчас скажу тебе: если ты продолжишь винить Джейка, то это не приведёт ни к чему хорошему вас обоих, – она кладёт руку мне на предплечье, – Ты можешь наорать на меня, если захочешь, но... я верю ему. Думаю, он говорит правду. Не думаю, что у него был секс с той бродяжкой. Она просто маленькая шлюха–золотоискательница. И честно говоря, я даже не могу себе представить, как это больно – войти и увидеть его в постели с другой... и да, он окончательно покончил с наркотиками, – быстро добавляет он, когда я открываю рот, чтобы заговорить, – Но ты не можешь так себя вести. Тебе нужно с ним поговорить. И по правде, – говорит она, – думаю, ты знаешь это, но по каким–то причинам, которых я не знаю, ты не позволяешь ему всё исправить. И это не похоже на тебя, не прощать, Тру.
Я шаркаю носком от ботинка по ковру. Она сейчас так близка к истине. Ближе, чем мне хотелось бы.
– Джейк любит тебя и это очевидно, – продолжает она, – и я знаю, что ты его тоже любишь. Так что тебе просто нужно поговорить с ним и прийти к нужному решению.
И только потому, что она близка к истине, я злюсь.
Вскакивая на ноги, я чувствую себя более, чем просто раздосадованной.
– Ты должна быть на моей стороне, Симона.
– Так и есть, – встаёт она, поворачиваясь ко мне лицом, – И вот поэтому я всё это и говорю. Я не могу смотреть, как тебе больно, когда это так легко можно исправить. Если ты просто поговоришь с ним, выслушаешь его... – она кладёт руки на мои плечи, – Честно, детка, если бы я хоть на минуту поверила, что он сделал это с той сучкой, то я бы загнала его в угол, и отправила бы его задницу в ад, но сейчас... я и правда не верю, что он это сделал, – качает она головой, – Он совершал ошибки, некоторые до безобразия большие, но не эту.
Слёзы наворачиваются на глаза.
– Я не пытаюсь тебя расстроить, милая, – обнимает она меня, – Тебе просто нужно это знать.
Я закрываю глаза, борясь со слезами.
– Я просто не могу избавиться от мысли о нём в постели с ней, – я стучу ладонью по лбу, – И признаться честно... – я кусаю губу, проклиная себя за то, что собираюсь сказать, – Я просто... ну, я просто не думаю, что смогу оставить это. Я не могу оставить в прошлом его образ жизни, всё, что идёт с ним в комплекте.
Отклоняясь, она заглядывает в моё лицо.
– В этом проблема, да? Почему бы тебе просто не закрыть глаза на это?
Я вытираю скатившуюся слезу.
– Во–первых, я искренне поверила, что он мне изменил, когда словила их. Но прошло время... – я вздыхаю, – Нет, я не думаю, что он изменил мне, но она продала историю и все переключили своё внимание на меня... И это заставило меня вспомнить о всех тех опасениях, которые беспокоили меня, когда я была с Джейком.
Я знала это всё время, но скрывала за его изменой. Оно давно ушло от сучки Кейтлин и разбило лагерь на пороге дома моих родителей.
– Какие именно? – подталкивает она.
– Кем он является. Всё, что приходит вместе с ним. Здесь нет личной жизни, Симона. Мы едва можем выйти на свидание без фотографий и автографов. Нет ощущения "только я и он", что он всегда будет принадлежать мне, и да, я знаю, насколько эгоистично это звучит. Но я просто хочу нормальной жизни. Личной жизни. Я не хочу жизнь, где каждый раз, когда я буду ссориться со своим парнем или пойду на свидание с ним, это будет разлетаться по всему интернету на следующий же день, и люди будут читать об этом за завтраком.
Правда в том, что единственный раз, когда я поверила, что наши отношения по–настоящему принадлежат только мне и Джейку, была ночь в "Ламб Фоллс".
– Так поговори с ним, скажи ему это, – мягко призывает Симона.
Я качаю головой в знак отрицания.
– Ты упрямая задница, Труди Беннет. Дай парню шанс, серьёзно, потому что он разбит и ему больно за то, чего он не делал. Он отчаянно пытается дать тебе понять это. Но сейчас он борется не там, где нужно. Это не справедливо по отношению к нему, Тру, и ты это знаешь.
То, что сказала Симона, я обдумывала несколько часов. Она права, я знаю это. Я должна сказать Джейку, что верю ему, и изложить мои настоящие опасения. Но я не могу. Потому что если я это сделаю, он вернёт меня в свою жизнь, а сейчас я этого не хочу. Ну, думаю, это не правда.
Я стою за кулисами на площадке "Мэдисон–Сквер–Гарден" вместе с Симоной. Группа для разогрева уже играет. Они хороши. Очень хороши, на самом деле. Это местная группа, которая выиграла конкурс радиостанции для разогрева "УШ" здесь, на их концерте в Нью–Йорке.
Идея запустить этот конкурс принадлежала Джейку. Никто этого не знает, кроме меня и Стюарта. Джейк маскирует это, как идею всей группы. У него доброе сердце. Жаль, что он никому это не показывал, кроме меня.
Бен забирает меня и Симону из отеля. Он должен отвезти меня прямо в аэропорт после концерта. Всё, что мне нужно сделать – это сказать, когда я буду готова уехать. Симона останется в Нью–Йорке, чтобы провести с Дэнни несколько дней.
Я не видела и не говорила с Джейком с самого утра, что хорошо. Наверное.
Я не знаю.
Я уже ничего не знаю.
Замечая нас, Дэнни подходит, его глаза полностью сосредоточены на Симоне. Я так рада, что они нашли друг друга. Единственная хорошая вещь, которая получилась из нашей с Джейком истории. Я отхожу в сторону, оставляя их наедине. Не хочу быть лишней в их лучшее время. А в худшее ещё больше.
Осознание того, что Джейк где–то здесь, сводит меня с ума. Я в боевой готовности, если увижу хоть намёк на него. Его пока нет.
Интересно, он избегает меня после нашей ссоры этим утром?
Я надела розовое платье и до безобразия красивые голубые туфли, которые Симона заставила меня купить. И я уже жалею об этом, потому что эти чёртовы туфли меня убивают. И почему я никогда не догадывалась, что "красивые" туфли не всегда означают "удобные"?
Я стала напротив стены и наклонилась, чтобы выскользнуть ногой из этих туфель. Я массирую рукой пальцы ног.
Когда я перемещаю взгляд, то смотрю на пару чёрных конверсов напротив. Поднимая глаза, я вижу чёрные джинсы, достигаю рукавов, винтажной майки "Найн Инч Нэйлс 94" "Спираль вниз"" с гитарой, плотно прижатой сбоку. Мгновенно узнаю татуировки, выставленные полностью напоказ, и затем, наконец–то, встречаюсь глазами с Джейком.
Он выглядит восхитительно. Красиво. Как и подобает рок–звёздам. Какой он всегда и был.
Я скольжу ногой обратно в обувь. Мгновенно начиная нервничать.
– Ты должна была надеть более удобную обувь, – он кивает вниз на мои ноги.
– Наверное.
– Но все же, если бы ты это сделала, то мне не пришлось бы нести тебя в отель этим вечером, – его голос низкий и звучит очень интимно. Его глаза встречаются с моими.
Нервы разжигают огонь в моём теле, вызывая мгновенную нужду и желание в нём. Смотря вниз, я прерываю контакт.
– Так... э–э… Дэнни сказал, что ты уезжаешь сразу после концерта, – он подходит ближе ко мне.
Между нами сейчас не больше фута. Я хочу подойти и коснуться его больше, чем когда–либо. Но я не могу.
– Да, – я убираю прядь волос за ухо, – Прости, не могу остаться на вечеринку после концерта. Я должна вернуться домой, работать, ты понимаешь, мой билет на рейс уже забронирован, так что...
– Конечно, да, конечно, понимаю. – Он проводит рукой по волосам.
Я встречаюсь своими глазами с его и вижу вопиющее несогласие.
– Так я тебя увижу после концерта? Прежде, чем ты уедешь, – спрашивает он.
– Да. – Это ложь. Меня здесь не будет, когда он сойдёт со сцены. Я уйду, пока он будет петь на бис. Все будут на самой высокой точке восторга, так что мне удастся улизнуть незаметно.
Я попрощалась с Джейком однажды. Дважды – это слишком много.
– Хорошо, ну, увидимся после концерта, – улыбается он, его настроение поднимается.
– Да... похоже, тебе пора, – я киваю в сторону фанатов, которые ждут, когда он подключит гитару.
Джейк одаривает меня грустной улыбкой. Я практически разрываюсь на месте. Неохотно он поворачивается, чтобы уйти.
– Джейк?
Останавливаясь, он поворачивается, разворачивая гитару вперёд.
– Хорошего концерта, – улыбаюсь я.
– Конечно... и Тру, – он подходит ко мне, – Ты выглядишь потрясающе в этих туфлях и… в этом платье. Ты выглядишь потрясающе во всём.
Затем он уходит, подготавливаясь к выступлению перед своими обожающими фанатами Нью–Йорка, не зная, что забрал моё сердце с собой.
Глава 30
Джейк выступает лучше, чем на своих последних концертах, может потому, что я нахожусь здесь или Нью–Йорк является его домом уже некоторое время. Я не знаю наверняка. Но почему–то все проходит лучше, и вся группа буквально в огне, толпа чувствует это.
Я рада за него, за всех, потому что этот тур закончится на высоте, и я счастлива, что увижу это.
Прошло уже два часа концерта, и я знаю, что скоро конец. Это означает, что для меня пришло время – бежать. Часть меня, всё ещё борется с этим решением. Большая часть.
Симона и я стоим в левом крыле за кулисами со Стюартом, так что у нас хороший вид на парней, но я смотрю лишь на Джейка. Это всё, что я делаю, пока идет концерт. Просто невозможно по–другому. Но он даже не посмотрел ни разу или не взглянул в моём направлении. Было ли это специально или он просто охвачен концертом, я не знаю.
Стюарт стоит рядом со мной, его руки в кармане пиджака, нащупывая телефон. Он достает его, посмотрит на экран и делает звонок, прикладывая палец к уху, он исчезает.
Когда Стюарт уходит, я подхожу к Симоне, оборачиваю руки вокруг неё и продолжаю смотреть концерт. Я смотрю ей в лицо. Она с горящими глазами глядит на Дэнни, который стоит на сцене. Я чувствую укол ревности. Я по–прежнему хочу, чтобы так же было у нас с Джейком.
Минуту спустя я чувствую постукивание по плечу. Я поворачиваюсь и вижу Стюарта. Он дергает головой в сторону, указывая следовать за ним. Я отпускаю Симону и следую за ним со сцены вниз по лестнице. Стюарт приводит меня в коридор, где тихо. Он оглядывается, убеждаясь, что мы одни.
– Я только что звонил и получил информацию, что Кейтлин собирается официально опровергнуть историю с Джейком.
– Что?! – Я удивлена. Не то слово, я ошеломлена.
– Она призналась, что лгала насчёт того, что спала с Джейком.
– И почему она вдруг решила это сделать? – Я подозрительно смотрю на него.
Стюарт пожимает плечами. У меня предчувствие, что что–то не так.
– Стюарт, ты что–то сделал?
Он сжимает губу вместе. Я вижу признание в его глазах, что говорит мне о том, что он сделал.
– Может быть, – произносит он.
Я улыбаюсь ему, качая головой. Облегчение заполняет меня. Даже если я и предполагала, что Джейк говорит правду, но услышать это из уст Стюарта облегчит мою голову решением говорит ли Джейк правду.
– Как тебе удалось выудить признание? – спрашиваю я.
Он усмехается.
– Давай скажем, что временами я могу быть очень убедительным.
– Стюарт...? – давлю я.
Выдыхая, он говорит: – Я пошёл и увиделся с Кейтлин у неё дома. Джейк не знал об этом, не говори ему.
– Она согласилась увидеться с тобой?
– Ну, я появился на пороге её дома под видом репортёра. Когда я вошёл в дом, я рассказал ей, кто на самом деле, и она не могла ничего с этим поделать. Она не была рада, но я не ушёл бы, пока она меня не выслушала. Она должна была узнать, что это причинила Джейку... вам обоим.
Моя грудь сжимается от воспоминаний о прошлой неделе. И Джейке, причинившему боль.
– И она выслушала?
– Да. Она, может быть, и гоняется за деньгами, Тру, но она не плохой человек. И вот к чему всё сводиться – к деньгам. Она отчаянно в них нуждается. Причина... она попросила меня сохранить это в тайне, я не могу нарушить обещание. Но той ночью с Джейком она увидела возможность и воспользовалась ею. Думаю, я поступил бы также. Так что я предложил ей то, в чём она нуждалась, взамен на правду с её стороны. Она согласилась и готова опровергнуть историю, публично избавив Джейка от всех его проступков. Она сказала, что ей нужно время, чтобы подумать. Я дал ей свой номер телефона и сказал, что если она примет правильное решение, пусть позвонит. Её номер высветился на экране. Она собирается выступить завтра, рассказав всю правду.
– Это смело с её стороны, зная, каким дерьмом её обольёт народ.
– Удивительно, на что люди способны ради своих детей, – я поняла, что в то мгновение, как он это сказал, то пожалел об этом.
Мои брови поднялись к верху.
– У неё есть ребёнок? Она сама выглядела, как ребёнок.
Он вздыхает.
– Ей двадцать. С небольшим. Её ребёнок болен, серьёзно болен. Отца нет. У неё нет семьи и ей нужны деньги, чтобы оплатить счета в больнице, – он осмотрелся вокруг, – Я говорю тебе это, потому что знаю, что тебе можно доверять.
Я касаюсь его руки.
– Конечно.
И вдруг становится очень трудно её ненавидеть, зная, что всё это она сделала ради ребёнка.
– Есть что–то, с чем я могу ей помочь?
Он удивлённо смотрит на меня.
– Она превратила последнюю неделю твой жизни в ад, а ты спрашиваешь, можешь ли ты ей помочь? Ты никогда не переставала удивлять меня, чика.
Я пожимаю плечами.
– Мои мама и папа научили меня заботе о тех, кто нуждается, и не важна стоимость.
– У тебя хорошие родители. И думаю, что есть кто–то ещё, кому нужна твоя природная забота прямо сейчас, – он кивает в сторону сцены.
– Я знаю, – вздыхаю я.
Я хочу помочь Джейку, правда хочу. Я хочу заставить его чувствовать себя лучше, но не могу помочь так, как он этого хочет. Я не могу жить так вместе с ним.
Сглатывая угрожающие выйти наружу слёзы, я говорю:
– Я думаю, Джейк должен знать, что ты сделал, чтобы всё прояснилось.
Стюарт качает головой в знак отрицания.
– Прямо сейчас Джейку нужно знать, что в людях ещё осталось что–то доброе. А если он узнает, что я с этим разобрался, то перестанет верить. Просто позволь ему думать, что она поменяла своё мнение и пришла к правильному решению.
Кивая, я понимаю его рассуждения.
– Но как ты собираешься заплатить Кейтлин? Думаю, ей нужно много денег... У меня есть немного, я помогу.
Он усмехается.
– Не волнуйся, красотка. Я мог бы хранить это в тайне от Джейка, но это не значит, что он не заплатит. Он тогда всё ещё продолжал большую часть времени употреблять наркотики, и всё потому, что он сам вырыл эту яму. Деньги будут его. Я просто скрою их под видом пожертвования.
– Ты можешь это сделать? – смеюсь я.
– Конечно, могу... потому что технически это и есть пожертвование.
– Может, Джейк и не может отблагодарить тебя за то, что ты сделал, но я могу, – я обнимаю его и целую в щёку, – Не знаю, что бы Джейк или я делали без тебя в этой ситуации, – отклонившись, смотрю ему в лицо, – Мы же всегда будем друзьями?
– Конечно, чика, – его брови поднимаются, и он издаёт легкий выдох, – Ты ведь не собираешься возвращаться к нему, так?
Я отхожу, нуждаясь в воздухе. Глядя в пол, я качаю головой. Знание того, что Джейк не изменял мне, не избавит меня от опасений быть рядом с ним.
– Не важно, какие у тебя на то причины, красотка, просто знай, что Джейк любит тебя – очень сильно. Несмотря ни на что, на эту проблему, просто поговори с ним об этом, и ты поймёшь, сможете ли вы со всем справиться. Ребята, я вижу вас только вместе и если ты его любишь, то нет ничего, с чем бы вы не смогли бы справиться.
Смотря вверх, я встречаюсь с ним взглядом.
– Хорошо, – киваю я, – Пошли, вернёмся, чтобы успеть на оставшуюся часть концерта.
Стюарт долго смотрит на меня, его губы сжаты. Он оценивает меня. Он знает, что я обманула его, но к счастью, ничего не говорит по этому поводу, только протягивает мне свою руку. Принимая её, я иду обратно со Стюартом за кулисы. Я знаю, что моему сердцу должно сейчас стать легче из–за правды, но это не так. Стало ещё хуже.
Мы подходим на место, присоединяясь к Симоне, когда ребята заканчивают. Я смотрю на Джейка на сцене, и всё, что я чувствую – внутреннюю борьбу. Вдруг весь зал темнеет, когда песня подходит к концу. Пение песен на бис должно начаться через несколько минут. Сейчас момент, когда я обещала себе уйти.
Я слышу движение позади себя. Оборачиваясь, я вижу огромный синтезатор, который для меня выглядит уж слишком неподвижным. Я толкаю Симону и Стюарта, и мы отходим, позволяя ему проехать мимо. Дэнни и Смит сходят со сцены прямо к нам. Они разгоряченные и все в поту. Думаю, Джейк ушёл вместе с Томом в правые кулисы.
Я смотрю, как сияет Симона, разговаривая с Дэнни. Мне бы очень хотелось, чтобы сейчас Джейк был рядом со мной. Но это не так.
Толпа аплодирует, энтузиазм парней просто заразителен, когда я слушаю, как они быстро обмениваются словами. Но моё сердце медленно умирает в груди, потому что хоть я и сказала Стюарту, что останусь и поговорю с Джейком, я знаю, что не могу. Если я сделаю это, то ему удастся меня уговорить, а я точно знаю, что не готова к этому.
Последняя часть концерта уже скоро должна начаться и крики становятся всё громче и громче. Пол практически вибрирует у меня под ногами, когда фанаты зовут "УШ" обратно на сцену. Место становится безумным и напряженным. Вы в буквальном смысле можете почувствовать энергию толпы, словно прикосновение к коже.
Дэнни и Смита вызывают обратно, и они исчезают на сцене, чтобы занять свои места. Затем луч света падает на Джейка. Он сидит на стуле, человек устанавливает синтезатор, лицом в левую кулису, прямо в мою сторону. Толпа сходит с ума: кричит и аплодирует.
Джейк никогда не играл на синтезаторе на сцене. Он умеет играть, но он больше по части гитары. Из нас двоих – на пианино лучше играю я.
Вдруг по мне проходят нервные импульсы, распространяющиеся от кончиков моих ног до головы. Говоря в микрофон, Джейк обращается к фанатам:
– Этот тур был удивительным для нас во многих смыслах. Также он был одним из трудных, но вы, ребята, наши фанаты, помогли сделать из него настоящую память для Джонни. Поэтому мы благодарим всех вас.
Толпа снова возобновляет крики и хлопки.
– Ещё одной удивительной вещью тура, – Джейк говорит под крики, – стало то, что он вернул мне то, что я отпустил много лет назад по ошибке, что–то очень важное.
Он смотрит на меня в приглушённой темноте. Моё тело начинает дрожать под тяжестью его взгляда. Его глаза прерывают контакт, когда он снова начинает говорить:
– Один раз она меня спросила, если бы мне пришлось выбрать одну песню всех в мире написанных, которая лучше всего описала бы меня, какая бы она была. Я говорю о песне, которую собираюсь спеть.
По коже пробегает дрожь, когда я вспоминаю наш разговор той ночью в постели...
…
– Если тебе, Джейк Уэзерс, пришлось бы выбрать одну песню, название которой лучше всего описало бы тебя, какая она бы была?
– "Боль."
– Почему?
– Некоторые говорят, что Резнор написал лирическую предсмертную записку, другие, что он написал о причине, которая заставляет жить. Но я думаю, что обе версии верны... смотря с какой стороны посмотреть.
– И с какой стороны смотришь ты?
– Теперь... причина, что заставляет жить.
– Версия Резнора или Джонни Кэша?
– Джонни Кэша... У меня есть с ним что–то общее.
– Например?
– Наркотики... женщины... время с девушкой моей мечты... ты – моя Джун, Тру.
Я слышу его глубокий вдох, раздающийся эхом по стадиону, прежде чем он говорит:
– Так что сегодня, я пою эту песню ей, моей Джун.
Это ничего не будет значить для всех, но для меня – всё.
Джейк смотрит на меня, его пальцы касаются клавиш. Он выглядит потерянным, испуганным и отчаявшимся. Я не могу двигаться. Я приросла к месту. Он закрывает глаза, скрывая боль, затем нажимает на клавиши и начинает играть "Боль". Наклоняясь к микрофону, он начинает петь. Я чувствую такую боль в груди, словно от ножа и не могу дышать.
Голос Джейка, глубокий и сильный, эхом разносится по всему стадиону. И в этот момент я знаю, что он делает. Он не играет версию Кэша, он играет Резнора. Он говорит мне о том, что потерял смысл жизни. Меня.
Я вижу это в его глазах, когда он снова их открывает, глядя прямо на меня, его пение невероятно прекрасное. И я не могу удержать слёзы, катящиеся вниз по щекам. Моё сердце разрывается, когда мы смотрим друг на друга. Он изливает мне душу, и сейчас есть только он и я в переполненном стадионе, во всем мире, во всей Вселенной.
Не могу поверить, что он так обнажает себя миру. Разоблачая нас.
Это не Джейк. Он рассказывает о личном. А я не хочу этого. Это именно то, чего я не хочу. Это слишком тяжело и я начинаю двигаться прежде, чем осознаю это. Поворачиваясь, я протискиваюсь мимо Стюарта и Симоны и бегу из–за кулис. Я не имею понятия, куда собираюсь. Мне просто нужно убежать. От его боли, от моей. Просто подальше от этой агонии, что он причиняет мне.
Я слышу, как кто–то зовёт меня по имени, но не могу остановиться. Я бегу мимо людей, Бог знает, как мне это удаётся на таких каблуках, зрение становится размытым из–за слёз.
Следующее, что я осознаю – это Джейк хватающий меня сзади и притягивающий лицом к себе.
– Мне жаль, мне жаль, – говорит он, задыхаясь. В его глазах стоят слёзы. Мои капают с подбородка на моё красивое платье. Люди кругом наблюдают за нами.
– Ты не должен был этого делать, – я выбираюсь из его объятий и иду по коридору у всех на виду. Джейк следует за мной. Я вытираю слёзы рукой. – Ты не должен был петь эту песню.
– А что мне ещё оставалось? Ты не хотела говорить со мной. Ты не слушала. Ты просто отрезала меня, – его лицо искривляется, – Я знал, что единственный способ заставить тебя, наконец–то, меня выслушать – это музыка. Об этой песне мы говорили той ночью... – он подходит ближе ко мне, поглаживая меня по щеке.
Я практически ломаюсь от ощущения его кожи на моей, после такого долгого времени без него, обделенной им.
– Ты – моя жизнь, Тру. Моё всё. И всегда будешь. Я хочу, чтобы ты это знала, и мне нужно, чтобы ты поверила мне, когда я говорю, что у меня не было секса с той девушкой.
Я глотаю солёные слёзы.
– Я знаю, Джейк. Она позвонила Стюарту и сказала, что готова опровергнуть историю. Она признала, что всё это ложь.
– Правда? – его слова выходят с выдохом. Я вижу миллион эмоций у него на лице, но в основном облегчение. Полное облегчение, – Значит, ты знаешь, что это правда.
Мне сложно глотать из–за его слов, но я знаю, что должна сказать.
– Джейк, я верила, что ты говорил правду всё это время. Не сначала... когда увидела тебя с ней, это было ужасно, – я вздрагиваю от воспоминаний, – Но сейчас я верю. Я верила тебе до того, как она призналась. Слышать её признание, конечно, облегчение, но это ничего не меняет. Мы всё ещё не можем быть вместе.
Снова миллион эмоций мелькает на его лице.
– Почему нет? – спрашивает он.
– Потому что я не создана для жизни с тобой. Я не настолько сильна, чтобы справиться с вещами, которые придут с этим, с тобой. В глубине души я знала, но то, что на прошлой неделе произошло, мгновенное внимание прессы, детали нашей личной жизни, ставшие достоянием всего мира, ещё раз доказали мне это. Я думала, что смогу жить с этим, с публичной жизнью, если это будет означать, что в ней будешь ты, но... я не могу.
Я не смотрю ему в глаза, опуская взгляд. Не смогу вынести боль на его лице. Слёзы начинают литься новым потоком.
– Я всё брошу, – его голос резко становится серьёзным.
Таким я слышала его только раз, когда он хотел убрать пиар для тура и приехать ко мне в Лондон.
– Я всё оставлю: группу, Лейбл – всё, – добавляет он решительно.
Мои глаза снова смотрят в его.
– Нет, Джейк, ты не можешь этого сделать.
– Могу и сделаю, – говорит он так же. – Я брошу всё без раздумий, если это означает быть с тобой. Мы можем уехать подальше от всех, как и говорили. Помнишь, по телефону? Когда мы говорили о строительстве дома на острове. Это не должно быть несбывшейся мечтой, мы и в правду можем сделать это. Мы построим дом, где ты только захочешь, подальше ото всех.
– Джейк... – я качаю головой, – Это не сработает, потому что ты не такой. Ты ради этого живёшь: музыка, выступления. Это то, кто ты есть, и если ты всё это бросишь ради меня, то со временем пожалеешь.
– Не пожалею.
– Нет, пожалеешь. И даже если каким–то чудом нет, это всё равно ничего не изменит... потому что они не готовы тебя отпустить, – я указываю в сторону ревущей толпы на стадионе, которая кричит его имя, – Мир, твои фанаты, они любят тебя. И они не готовы отпустить тебя, Джейк Уэзерс, не сейчас... может, даже никогда.
Он хмурится.
– А я не готов отпустить тебя и никогда не буду.
На мгновение закрывая глаза, я говорю:
– Тебе меня будет недостаточно, Джейк, поэтому ты вернулся снова к наркотикам после истории с твоим отцом, появившейся в прессе. Я не знаю, чего тебе будет хватать, но точно не меня. Меня будет недостаточно, чтобы удержать тебя, как ты и сказал однажды.
– Ты действительно веришь в это? Господи, Тру! – его голос такой мощный, что я снова вынуждена смотреть ему в глаза. Его глаза такие же яростно решительные, как и голос.
– Я был слабым гребаным придурком! Это касалось меня и его – моего демона, которого я не изгнал, но никак не тебя или нас. И я обещаю тебе, что никогда больше к этому не вернусь. Потерять тебя из–за того, что я сделал, из–за наркотиков – одна из худших вещей, которая случалась со мной. Если и было время, когда я собирался их принять, так это последняя неделя, когда ты ушла. Но я остановился, Тру. Я не трогал их с той ночи и никогда не буду. Когда я чуть не утонул тогда в ЛА, мне казалось, этого достаточно, чтобы остановиться, но вышло, что это не так... потому что я не знал значение слова "умереть", пока ты не ушла. Последняя неделя без тебя... – он резко вздыхает, крепко зажмуривая глаза, – Я ничто без тебя, Тру. Ничто.
Его слова на подсознательном уровне доходят до меня, прикасаются ко мне, потому что я знаю, что он чувствует. Я чувствую потерянность, произвол судьбы... смерть внутри него.
Но как мы можем быть вместе со всеми этими проблемами, ставшими между нами? Я знаю, что не могу справиться с жизнью, которую он ведёт.
Я качаю головой.
– Я просто не знаю, Джейк.
– Я знаю, – он обнимает меня, удерживая моё лицо своей ладонью, запутываясь руками в моих волосах.
Мои эмоции возрастают до невероятных размеров, так что я сжимаю зубы, не давая слезам течь.
– Когда нам хорошо, с нами всё в порядке, Джейк. Но когда нам плохо, всё становится просто дерьмово. С того момента, как мы вернулись в жизнь друг друга, всё, на что мы способны, это причинять боль и слишком долго думать об этом, – я выдыхаю, – Я когда–то думала, что нам предназначено быть вместе, но сейчас... я не уверена. Может, мы просто хотели быть вместе, когда были детьми, поэтому мы так отчаянно хотим перенести это на сейчас. Может, наше время уже давно прошло?
– Нет, – он яростно качает головой. – Мы должны быть вместе.
Он кладёт вторую руку на моё лицо, заставляя посмотреть на него.
– Я никогда не был достоин тебя, я знаю это. Но без тебя я плохой, и если желание вечно обладать тобой делает меня эгоистом, то это только потому, что я не могу прожить жизнь, в которой не будет тебя.
Он смотрит глубоко в мои глаза, тяжело дыша. Я чувствую, как дрожит его рука на моей кожи.
– Выходи за меня замуж, – говорит он, не задумываясь.
Каждая унция воздуха со свистом вылетает из меня, тысяча мыслей разбегается в моей голове. Убирая руку с моего лица, Джейк тянется к карману своих джинсов и достаёт кольцо.
Кольцо.
Я смотрю на него, широко распахивая глаза.
– Я купил его перед тем, как мы уехали из Парижа.
Это розовый бриллиант, на который я смотрела в "Тиффани" тем вечером, когда он купил мне медальон.
– Н–не могу поверить, что ты купил его, – я хватаю ртом воздух.
Он держит кольцо между нами.
– Я знал, что попрошу тебя стать моей женой с той секунды, как ты вошла в номер и вернулась в мою жизнь. И когда я увидел тем вечером, как ты смотрела на это кольцо, я знал, что оно принадлежит твоему пальчику. Я ждал подходящего момента, чтобы сделать предложение. Я знаю, сейчас не очень романтично или идеально для предложения, – он смотрит на тусклую бетонную обстановку, – Но сейчас единственный момент, когда я могу потерять тебя навсегда. Поэтому спрошу снова… – он делает глубокий вдох, – Труди Беннет, я люблю тебя больше любых текстов песен, которые я когда–либо написал, или любых слов, которые я когда–либо говорил. Я всегда любил и всегда буду любить тебя. Ты выйдешь за меня замуж?
Я смотрю на него и не могу произнести даже слово.
Мой лучший друг. Мой любовник. Моя жизнь. Да, он – моя жизнь. Всегда был ею, несмотря на все годы, что мы были вдалеке. Джейк – всё, о чём я думаю, всё, что я вижу в своём будущем. И попытки, когда я боролась с ним из–за собственных опасений, боялась причинить себе боль, никогда не ранят сильнее, чем жизнь без него. Теперь я это вижу.
В конце концов, я следую за сердцем к нему, потому что он – моё всё.
Однажды Джейк сказал на сцене, что Джонни самый ужасный из их шторма и теперь я вижу, что Джейк – мой ужасный шторм. Он разрушительный и сложный, но никто его не знает, как знаю я или буду знать. Я нужна ему. Он – мой шторм в затишье. И это то, что я собираюсь делать остаток своей жизни.
– Скажи что–нибудь, Тру, пожалуйста. Ты убиваешь меня, – он нервничает, его грудь тяжело поднимается и опускается, – Скажи, что угодно, только не "нет". Не говори "нет". Просто скажи мне, что нужно сделать, чтобы ты сказала "да", и я сделаю. Потому что без тебя больше я не проведу и секунды.
Я поднимаю руку и касаюсь его лица, поглаживая пальцем кожу, пытаясь стереть его страхи и потерянность в глазах, единственное, что я все еще вижу. Затем я улыбаюсь.
– Тебе не нужно ничего делать. Да, я выйду за тебя.
На его лице расцветает самая огромная улыбка, которую я когда–либо видела, полностью отражающая мою. Обожание в его глазах только для меня.
– Правда?
– Да.
Я поднимаю левую руку для него и смотрю, как он берёт её и надевает кольцо на палец. Бриллиант слишком большой для моей руки. Продолжая держать мою руку в своей, Джейк поднимает её и целует кольцо на моём пальце. Я больше не могу сдерживать свое счастье, оно разрывается во всей своей красе, и я обнимаю его и крепко целую, вкладывая в этот поцелуй чистую любовь, которую испытываю к нему.
– Я так тебя люблю. – говорит он напротив моих губ, – Я никогда не подведу тебя, малышка. Клянусь. Я сделаю тебя счастливой.
– Я знаю. – выдыхаю я, – Я знаю.
– Кхм...? – Я слышу голос из–за спины Джейка, и отстраняясь, вижу ухмыляющегося Тома.
Джейк поворачивается, притягивая меня к себе, не желая отпускать ни на секунду.
– Чего тебе? – раздражённо говорит он Тому.
– Ну, Ромео, нам всем просто интересно, есть ли вообще шанс затащить тебя обратно на сцену сегодня? Потому здесь двадцать тысяч злых фанатов, – он указывает через плечо, – которые ни хрена не могут понять, почему ты свалил со сцены как сумасшедший в середине песни. И, видимо, моё исполнение не такое милое, как у тебя, так что, думаю, начнётся гребаный бунт, если ты сейчас же не поднимаешь свою задницу на сцену и не извинишься.
Смеясь на Томом, я скольжу руками в задние карманы джинсов Джейка.
– Тебе лучше закончить концерт, – улыбаюсь я ему.
Он неохотно смотрит вниз на меня.
– Они заплатили хороши деньги за то, чтобы услышать тебя, детка. Ты обязан спеть на бис. Я буду ждать тебя здесь, когда закончишь. Я никуда не уйду. Помни, я обещаю. Я теперь твоя навечно, – я вытаскиваю руку и показываю ему кольцо.
– Навечно, – вторит он, убирая пряди с моего лица, и снова целуя в губы, – Пошли, дадим людям то, за чем они сюда пришли.
Он уже начинает двигаться, когда я спрашиваю его.
– Ты всё ещё собираешься петь "Боль"?
Я не хочу, чтобы он делал это. Я хочу, чтобы он оставил эту песню позади. Я хочу, чтобы мы оба начали всё сначала. Джейк охватывает мою шею руками, пальцами касаясь лица, и наклоняет голову в сторону. Я вижу вспышку воспоминания и юмора в его глазах, когда он качает головой.
– Думаю, мне нужно другое название песни, и я подумал... не знаю, – он сжимает губы вместе и его брови сходятся, – А что на счёт... "Я не способен не испытывать удовольствие"?
Я усмехаюсь, чувствуя знакомое притяжение и тепло в животе, вспоминая, что мы делали ночью, когда закончили разговоры.
– Хм, – я делаю лицо, словно обдумываю что–то, – Ну, я должна буду подумать, что могу с этим поделать.
Найдя комнату, которая похожа на гардероб, я беру руку Джейка и начинаю вести его в ту сторону.
Повернувшись к Тому, говорю: – Скажи, что он вернётся на сцену через пять минут.
– Десять, – добавляет Джейк позади меня.
Я останавливаюсь и вижу, как он смеётся.
– Вообще–то, песня длится меньше четырёх минут, – утверждаю я, улыбаясь.
– О, есть более расширенная версия, не выпущенная ранее, миссис Уэзерс.
– Будущая миссис Уэзерс, – поправляю я.
– Формальность, – усмехается он, – Которую я исправлю в ближайшее время.
Затем он поднимает меня на руки, и я позволяю ему нести себя, визжащую от смеха, в гардероб. Джейк закрывает на ключ дверь, заставляя Тома и весь остальной мир подождать.