Глава 18 Послание в спешке
Едва войдя в лагерь Айз Седай, Суан замерла, уперев корзину с грязным бельем в бедро. На сей раз это были ее собственные вещи для стирки. Она наконец-то поняла, что ей необязательно стирать сразу и Брину, и себе. Почему бы не позволить постирать ее вещи послушницам? Вот уж кого в эти дни было предостаточно.
И, похоже, они все разом столпились на дорожке вокруг шатра в центре лагеря. Они стояли плечом к плечу, словно белая стена, поверх которой торчали разноцветные головы. Обычное заседание Совета не привлекло бы такого внимания. Определенно, что-то происходит.
Поставив ивовую корзину с бельем на пень, Суан накрыла её полотенцем. Она не доверяла этому небу, хотя дождя не было уже давно, если не считать той мелкой мороси на прошлой неделе. Не доверяй небу хозяина доков. Девиз на всю жизнь. Даже если возможные последствия – всего лишь корзина с мокрой одеждой, притом еще и грязной.
Она поспешила перейти грязную дорогу и ступила на один из деревянных тротуаров. По пути к шатру необработанные доски немного прогибались и скрипели при каждом шаге. Ходили разговоры о том, чтобы заменить эти мостки чем-то более долговечным, возможно, таким же дорогим, как брусчатка.
Она добралась до задних рядов собравшихся женщин. В последний раз на вызвавшем схожий ажиотаж Совете открылось, что Аша'маны связали узами сестер, и что саидин очищена от порчи. Да ниспошлет Свет, чтобы её не ждали сюрпризы подобного масштаба! Её нервы и без того были туго натянуты с тех пор, как она связалась с Гаретом проклятым Брином. Чего, например, стоит одно его предложение научить её обращаться с мечом, так, на всякий случай. Она никогда не считала, что от мечей много пользы. Кроме того, где это видано, чтобы Айз Седай сражалась с помощью оружия, словно эти сумасшедшие Айил? Действительно, только этот мужчина мог придумать такое.
Она проложила себе путь через толпу послушниц, недовольная тем, что приходится привлекать к себе их внимание, чтобы ей дали пройти. Послушницы, конечно же, уступали ей дорогу, как только замечали, что сквозь толпу пробирается сестра, но были настолько поглощены происходящим, что ей пришлось потрудиться, чтобы отодвинуть их с пути. Она сделала выговор нескольким послушницам за невыполнение ими своих обязанностей. Где же Тиана? Она должна вернуть девочек к обычным делам. Даже если Ранд ал'Тор собственной проклятой персоной заявится в лагерь, послушницы должны продолжать занятия!
Наконец, около входа в шатер, она обнаружила ту, кого искала. Шириам, Хранительница Летописей Эгвейн, не могла присутствовать на Совете без Амерлин, и поэтому была обречена ждать снаружи. Вероятно, это было лучше, чем киснуть в своей палатке.
Огненноволосая женщина за прошедшие недели порядком подрастеряла свою прежнюю округлость. Ей действительно стоило бы заказать себе новые платья, старые уже начинали висеть на ней мешком. Тем не менее, казалось, она вновь обрела толику спокойствия, став менее дерганой в последнее время. Что бы ее ни беспокоило, это, вероятно, прошло. Сама Шириам всё время настаивала, что у неё всё в порядке.
– Рыбий потрох, – проворчала Суан, когда послушница случайно пихнула её локтем. Суан наградила девочку взглядом, от которого та сникла и поспешила убраться, её семья послушниц неохотно последовала за ней. Суан опять повернулась к Шириам. – И что тут происходит? Выяснилось, что один из помощников конюха на самом деле король Тира?
Шириам вскинула бровь.
– Элайде известно Перемещение.
– Что? – заглянув в шатер, переспросила Суан. Все места были заняты Айз Седай, и долговязая Ашманайлла из Серой Айя что-то им говорила. Почему это заседание не Запечатано Пламенем?
Шириам кивнула.
– Мы выяснили это, когда послали Ашманайллу получить деньги от Кандора.
Подношения были одним из главных источников доходов для Айз Седай из лагеря Эгвейн. В течение многих столетий каждое государство посылало пожертвования в пользу Тар Валона. Белая Башня больше не полагалась на этот вид дохода: у неё были способы намного лучше обеспечить себя, не зависящие от чужого великодушия. Но от подарков никогда не отказывались, и большинство государств Пограничья всё еще придерживалось старых обычаев.
До раскола Белой Башни в обязанности Ашманайллы входило ведение учета пожертвований и ежемесячная рассылка благодарственных писем от имени Амерлин. Благодаря расколу в Белой Башне и открытию Перемещения для Айз Седай из лагеря Эгвейн отправить делегацию и собрать пожертвования лично стало очень просто. Кандорскому главному клерку было всё равно, какую из сторон расколовшейся Белой Башни поддерживать, лишь бы пожертвование было отправлено, поэтому он был счастлив вручить деньги Ашманайлле лично в руки.
Из-за осады Тар Валона стало просто изъять эти деньги из тех пожертвований, что могли уйти Элайде, и использовать их вместо этого на оплату солдат Брина. Очень ловкий поворот судьбы. Но ни одно море не остается спокойным вечно.
– Главный клерк был весьма зол, – сказала Ашманайлла деловым тоном: «Я уже заплатил вам в этом месяце», сказал он мне. «Я отдал деньги женщине, которая приходила менее суток назад. Женщина принесла письмо от самой Амерлин, надлежащим образом запечатанное, в котором мне приказывалось отдавать деньги только сестре из Красной Айя».
– Это не доказывает, что у Элайды есть Перемещение, – заметила Романда в шатре. – Красная сестра могла добраться в Кандор иным способом.
Ашманайлла покачала головой.
– Они видели Переходные Врата. Главных клерк нашел ошибку в расчетах и послал писца вслед за посланниками Элайды, чтобы передать им еще немного монет. Мужчина очень точно описал то, что увидел. Лошади проходили через черную дыру в воздухе. Это настолько ошеломило его, что он позвал стражу – но к тому моменту люди Элайды уже ушли. Я расспросила его лично.
– Не люблю доверять словам какого-то мужчины, – сказала Морайя, сидевшая в первых рядах.
– Главный клерк в деталях описал женщину, которая забрала у него деньги, – ответила Ашманайлла. – Уверена, это была Несита. Возможно, мы могли бы выяснить, в Башне ли она сейчас? Это послужило бы еще одним доказательством.
Остальные начали возражать, но Суан не стала вслушиваться. Возможно, это был очень умный ход, чтобы отвлечь их, но они не могли так рисковать. Свет! Неужели она единственная, у кого есть голова на плечах?
Она поймала ближайшую послушницу, робкую девчонку, которая, похоже, была старше, чем казалась на вид – девочка просто обязана была быть старше, потому что выглядела она не старше девяти лет.
– Мне нужен курьер, – сообщила ей Суан. – Позови одного из вестовых, которых Лорд Брин оставил в лагере, чтобы доставлять ему новости. Быстро.
Девочка с писком умчалась.
– Что это значит? – спросила Шириам.
– Спасаю наши жизни, – ответила Суан, неодобрительно посмотрев на толпящихся послушниц.
– Ладно! – прорычала она. – Хватит таращиться! Если ваши уроки отложили из-за этого провала, то найдите себе, чем заняться. Через десять секунд любая послушница, все еще стоящая здесь, будет отбывать наказание, пока не научится считать правильно!
Эти слова вызвали массовый исход белого, семьи послушниц заспешили прочь быстрыми шагами. Через пару мгновений, кроме Шириам и Суан, осталась только небольшая группа Принятых. Они съежились под взглядом Суан, но та ничего не сказала. Бо льшая свобода была частью привилегий Принятых. Кроме того, Суан была удовлетворена тем, что можно было двигаться, не толкаясь.
– Почему это заседание с самого начала не было Запечатано Пламенем? – спросила она Шириам.
– Понятия не имею, – призналась Шириам, заглядывая в большой шатер. – Это пугающие новости, если всё это правда.
– Рано или поздно, это должно было случиться, – сказала Суан, хотя внутренне она не была так спокойна, как стремилась изобразить внешне. – Новости о Перемещении наверняка уже распространяются.
«Что произошло? - подумала она. – Они не сломили Эгвейн, так? Да ниспошлет Свет, чтобы ни её, ни Лиане не заставили выдать эту тайну. Беонин. Это просто обязана быть она. Чтоб всё сгорело!»
Она покачала головой.
– Ниспошли Свет, чтобы нам удалось держать Перемещение втайне от Шончан. Когда они всё же нападут на Белую Башню, нам понадобится хотя бы это преимущество.
Шириам весьма скептично смерила её взглядом. Большинство сестер не верили пророческим снам Эгвейн об атаке Шончан. Дуры! Они хотели поймать рыбу, но не хотели потрошить её. Нельзя, избрав женщину Амерлин, потом несерьезно относиться к её предупреждениям.
Суан ждала, постукивая ногой от нетерпения и прислушиваясь к разговору в шатре. Едва она начала подумывать, не послать ли ей еще одну послушницу, как один из гонцов Брина рысью подъехал к шатру. Вредная зверюга, на спине которой сидел курьер, была полуночно-черного цвета с белыми манжетами у копыт, и фыркнула на Суан, когда всадник в аккуратном мундире и с коротко остриженными каштановыми волосами резко натянул поводья. Неужели обязательно было приводить с собой это чудовище?
– Айз Седай? – обратился к ней мужчина, кланяясь со спины лошади. – У вас послание для Лорда Брина?
– Да, – ответила Суан. – И ты проследишь, чтобы оно было доставлено со всей поспешностью. Понятно? От этого могут зависеть наши жизни.
Солдат резко кивнул.
– Передай Лорду Брину… – начала Суан. – Передай ему, чтобы он следил за флангами. Наши враги научились тому способу, которым мы попали сюда.
– Будет сделано.
– Повтори мне всё это, – сказала Суан.
– Конечно, Айз Седай, – снова поклонившись, ответил мужчина. – Но чтобы вы знали, я служу курьером у генерала больше десяти лет. Моя память…
– Хватит, – перебила его Суан. – Мне наплевать, сколько ты уже этим занимаешься. Мне наплевать, насколько у тебя хорошая память. Мне наплевать, если, по какой-то шутке судьбы, тебе пришлось доставлять точно такое же сообщение уже тысячу раз. Ты повторишь его мне.
– Хм, да, Айз Седай. Я должен сообщить Лорду Генералу, чтобы он следил за флангами. Наши враги научились тому способу, которым мы попали сюда.
– Хорошо. Иди.
Мужчина кивнул.
– Немедленно!
Он поднял на дыбы эту ужасную лошадь и поскакал во весь опор прочь из лагеря. Его плащ развевался за его спиной.
– Что это значит? – спросила Шириам, отвлекшись от наблюдения за происходящим на Совете.
– Хочу убедиться, что мы не проснемся окруженными армией Элайды, – ответила Суан. – Готова поспорить, я единственная, кому пришло в голову предупредить нашего генерала о том, что враги, возможно, уже свели на нет наше самое большое тактическое преимущество. Поосаждали – и хватит.
Шириам нахмурилась, словно даже не подумала об этом. И она не одна такая. О, кто-то, возможно, вспомнил о Брине и даже собирался со временем послать генералу сообщение. Но для большинства катастрофой было не то, что армии Элайды могут теперь зайти им с фланга, и не то, что теперь осада, которую вел Брин, стала бесполезна. Катастрофой для них было нечто более личное: тщательно хранимое в тайне знание попало в руки других. Перемещение принадлежало им, а теперь оно есть и у Элайды! Очень по-айзсейдайски! Сперва возмутиться, потом уже просчитывать последствия.
Или, возможно, Суан просто было горько. Кто-то в шатре наконец-то додумался объявить собрание Совета Запечатанным Пламенем, и Суан ушла, сойдя с мостков на утоптанную землю. Послушницы поспешно проходили мимо, склонив головы, чтобы не встречаться с ней взглядом, однако не забывали приседать в реверансе. «У меня сегодня плохо получается казаться слабой», - с гримасой подумала Суан.
Белая Башня рушилась. Айя ослабляли друг друга мелкими склоками. Даже здесь, в лагере Эгвейн, больше времени уделяли политической грызне, чем подготовке к надвигающейся буре.
И Суан была частично ответственна за эти неудачи.
На Элайде и её Айя лежала львиная доля вины. Но если бы Суан стимулировала взаимодействие между Айя, может, и не было бы раскола? У Элайды было не так уж много времени, чтобы провернуть дело. Каждая трещинка, появлявшаяся в Башне, должно быть, родилась из маленьких сколов, появившихся во время правления Суан. Если бы она больше старалась быть посредником между группировками в Башне, может, она сумела бы укрепить этих женщин? Могла ли она удержать их от того, что они пошли друг на друга как рассвирепевшие рыбы-бритвы?
Дракон Возрожденный был важен. Но он был всего лишь одной из фигур в сплетении этих последних дней. Было слишком легко забыть это, слишком легко приковать всё свое внимание к драматическому персонажу легенд и забыть обо всех остальных.
Она вздохнула, поднимая корзину с бельем и – по привычке – проверяя, всё ли на месте. Но едва она сделала это, к ней по одной из боковых дорожек подошла фигура в белом.
– Суан Седай?
Суан, нахмурившись, подняла взгляд. Послушница, стоявшая перед ней, была одной из самых необычных во всем лагере. У почти семидесятилетней Шарины было обветренное морщинистое лицо бабушки. Ее серебристые волосы были уложены в пучок, и, когда женщина не горбилась, в ней чувствовалась определенная особая значимость. Она так много повидала, так много сделала за все прожитые годы. И в отличие от Айз Седай, Шарина действительно прожила все эти годы. Работая, воспитывая детей, даже хороня их.
У неё был высокий потенциал. Что примечательно: она определенно получит шаль, и, как только это произойдет, она займет положение намного выше, чем Суан. Но пока что Шарина присела в глубоком реверансе. Она почти идеально демонстрировала почтение. Из всех послушниц Шарина слыла самой непритязательной, покладистой и усердной. Будучи послушницей, она понимала вещи, о которых не знали большинство Айз Седай – либо позабыли в тот же миг, как получили шаль. Как быть покорной, когда это необходимо; как принимать наказание; как определить, что лучше научиться, а не притвориться, что уже знаешь. «Если б только у нас было побольше таких, как она, – подумала Суан, – и поменьше таких, как Элайда и Романда».
– Да, дитя? – спросила Суан. – В чем дело?
– Я увидела, как вы поднимаете корзину с бельем, Суан Седай, – ответила Шарина. – И подумала, что, возможно, я могла бы понести её вместо вас.
Суан заколебалась.
– Я бы не хотела, чтобы ты утомляла себя.
Шарина вскинула брови с совершенно не свойственным послушницам выражением.
– Эти старые руки носили тяжести в два раза больше этой к реке и обратно еще в прошлом году, Суан Седай, да еще и всю дорогу жонглируя тремя внуками. Думаю, я справлюсь.
Было что-то в её глазах, какой-то намек, что её предложение – не совсем то, чем кажется. Как оказалось, эта женщина была искусна не только в плетении Исцеления.
Сгорая от любопытства, Суан позволила пожилой женщине забрать корзину. Они направились по дорожке к палаткам послушниц.
– Удивительно, – сказала Шарина, – как много беспокойства может доставить такое незначительное на вид событие, не так ли, Суан Седай?
– То, что Элайда узнала Перемещение – значительное событие.
– И всё равно, это и близко не стоит по значительности с тем, что, по слухам, произошло на собрании пару месяцев назад, когда нас посетил способный направлять мужчина. Странно, что на этот раз подняли такой переполох.
Суан покачала головой.
– Мышление толпы всегда выглядит странно на первый взгляд, Шарина. Все до сих пор обсуждают этот визит Аша’мана, и им хочется большего. Поэтому они так возбужденно хватаются за возможность услышать что-нибудь еще. Таким образом, большие открытия могут происходить втайне, из-за чего меньшие появляются со взрывом беспокойства.
– Кто-то мог бы найти этому наблюдению неплохое применение, я полагаю, – Шарина кивнула группе послушниц, которые прошли мимо. – Например, если бы кто-то пожелал устроить панику.
– О чем это ты? – прищурившись, спросила Суан.
– Ашманайлла сначала отчиталась перед Лилейн Седай, – тихо сообщила Шарина. – Я слышала, что именно Лилейн позволила новостям разлететься по лагерю. Она едва ли не прокричала их неподалеку от семьи послушниц, пока объявляла созыв Совета. Еще она отклонила несколько поступивших ранее призывов объявить собрание Запечатанным Пламенем.
– Ах, – сказала Суан. – Так вот почему!
– Конечно, я всего лишь пересказываю слухи, – объяснила Шарина, остановившись в тени корявого черного дерева. – Возможно, это всё глупости. Ведь Айз Седай статуса Лилейн наверняка знала бы, что если она допустит утечку информации в пределах слышимости послушниц, то новости скоро дойдут до всех любопытных ушей.
– А в Башне все уши любопытны.
– Именно так, Суан Седай, – с улыбкой сказала Шарина.
Лилейн хотела сделать из заседания цирк – она хотела, чтобы всё услышали послушницы, и все сестры в лагере присоединились к обсуждению. Зачем? И почему Шарина поделилась своим весьма необычным для послушницы мнением?
Ответ был очевиден. Чем больше женщины в лагере чувствовали себя под угрозой гибели – чем большую опасность они видели в Элайде – тем легче перехватить контроль чьей-то твердой руке. Хотя сестры сейчас были возмущены всего лишь потерей тщательно охраняемого секрета, скоро они поймут ту опасность, которую уже увидела Суан. Скоро они начнут опасаться. Забеспокоятся. Перепугаются. Осада не сработает, раз осажденные Айз Седай могут Перемещаться куда угодно и когда угодно. Армия Брина, стоящая у мостов, стала бесполезной.
Если Суан не ошиблась со своим предположением, Лилейн попытается убедиться, что все остальные тоже осознали последствия.
– Она хочет, чтобы мы испугались, – сказала Суан. – Она хочет создать кризис.
Это был умный ход. Суан следовало предугадать его. То, что она не смогла сделать этого, как и то, что она и намека не имела на планы Лилейн, открывало важный факт. Женщина, очевидно, не доверяла Суан так сильно, как казалось. Проклятье!
Она сосредоточилась на Шарине. Седая женщина терпеливо стояла, ожидая, пока Суан обдумает всё, что ей открылось.
– Зачем ты рассказала мне это? – спросила Суан. – Как всем известно, я – лакей Лилейн.
Шарина подняла брови.
– Пожалуйста, Суан Седай. Эти глаза не слепы, и они видят женщину, изо всех сил старающуюся, чтобы враги Амерлин были чем-то заняты.
– Хорошо, – сказала Суан. – Но ты всё же подвергаешь себя опасности за слишком малую награду.
– Малую награду? – переспросила Шарина. – Простите, Суан Седай, но как вы полагаете, какова будет моя судьба, если Амерлин не вернется? Не важно, что Лилейн Седай говорит сейчас, но мы чувствуем, что она на самом деле думает.
Суан задумалась. Пускай сейчас Лилейн играла роль верной сторонницы Эгвейн, но еще недавно она, как и прочие, была недовольна староватыми послушницами. Немногим нравилось, когда менялись традиции.
Теперь же, когда новые послушницы были вписаны в Книгу Послушниц, будет весьма сложно выгнать их из Башни. Но это не означает, что Айз Седай и дальше будут принимать женщин постарше. Кроме того, был неплохой шанс, что Лилейн – или кто-то еще, кто окажется на Престоле Амерлин – найдет способ препятствовать или откладывать продвижение женщин, которые были приняты вопреки традициям. Это, определенно, затронуло бы и Шарину.
– Я расскажу Амерлин о твоем содействии, – сказал Суан. – Ты будешь награждена.
– Моей наградой будет возвращение Эгвейн Седай, Суан Седай. Молюсь, чтобы это случилось поскорей. Она сплела наши судьбы со своей в тот момент, когда приняла нас. После всего того, что я увидела и почувствовала, я не имею ни малейшего желания прекращать обучение, – женщина подняла корзину. – Полагаю, вы бы хотели, чтобы всё это было выстирано и возвращено вам?
– Да, спасибо.
– Я послушница, Суан Седай. Это и обязанность, и удовольствие для меня.
Пожилая женщина поклонилась в знак уважения и продолжила путь дальше по дорожке, шагая так, будто сбросила с себя часть груза лет.
Суан понаблюдала, как она уходит, а затем остановила другую послушницу. Нужен еще один гонец к Брину. На всякий случай. «Поторопись, девочка, – мысленно обратилась Суан к Эгвейн, глядя на шпиль Белой Башни. – Шарина не единственная, чья судьба туго сплетена с твоей. Ты всех нас вплела в свою сеть».
Глава 19 Жертвы
Хаос. Весь мир охвачен хаосом. Сложив руки за спиной, Туон стояла на балконе своего зала для приемов в эбударском дворце. На дворцовой площади, плиты которой были отмыты добела, как и почти всё в городе, отряд алтарцев в золотой с черным форме практиковал построения под бдительным взором пары ее офицеров. Вдалеке над ними возвышались городские здания; по стенам высоких, белых башен бежали разноцветные полосы, обрамляющие купола.
Порядок. Здесь, в Эбу Дар, и даже на территории вокруг города, уставленной повозками и палатками, был порядок. Шончанские солдаты занимались патрулированием и следили за соблюдением законов. В будущем надо еще вычистить Рахад. Бедность – это не причина, да и не оправдание жизни в беззаконии.
Но этот город был лишь небольшим островком спокойствия в бушующем мире. С тех пор как умерла Императрица, в Шончан разгорелась гражданская война. Коринне продолжалось, но из-за Возрожденного Дракона на востоке и армий Домани на севере возвращение земель Артура Ястребиное Крыло продвигалось медленно.
Она все еще ждала новостей о Лейтенанте-Генерале Туране, хотя приметы не предвещали ничего хорошего. Галган утверждал, что они, возможно, будут приятно удивлены результатом, но в час, когда Туон была извещена о затруднительном положении Турана, она видела черного голубя. Знамение было недвусмысленным. Живым он не вернется.
Хаос. Прошел уже день, как Туон вернулась в Эбу Дар. Немного в стороне от нее стоял верный Карид в тяжелой броне, покрытой алым и темно-зеленым, почти черным лаком. Это был высокий человек с квадратным, твердым, почти как его собственные доспехи, лицом. Вместе с ним было две дюжины Стражей Последнего Часа, не считая шести Садовников-огир. Сейчас они выстроились по обе стороны комнаты с белыми колоннами, поддерживающими высокий потолок. Карид тоже ощущал хаос, и намеревался не допустить повторного похищения Туон. Хаос наиболее смертельно опасен тогда, когда делаешь предположения о том, на что он может повлиять, а на что нет. Здесь, в Эбу Дар это проявилось в намерении лишить жизни Туон.
Она успешно избегала покушения на свою жизнь с тех самых пор, как научилась ходить. Она ожидала их. В некотором смысле, они помогали ей взрослеть. Как понять, насколько ты влиятельна, пока кто-нибудь не подошлет к тебе наемных убийц?
Однако предательство Сюрот… Несомненно, это проявление хаоса, когда сам лидер Предвестников оказывается предателем. Восстановление порядка в мире становится делом очень, очень сложным. Практически невозможным.
Туон выпрямила спину. Она считала, что еще не скоро наступит время, когда она станет Императрицей. Но она исполнит свой долг.
Она развернулась и прошла обратно в приемную ко всем собравшимся. Как и у всех Высокородных, у нее на щеках темнели полоски пепла – знак скорби по Императрице. У Туон никогда не было сильной привязанности к матери, но императрице не нужна чья-либо привязанность. Она обеспечивает порядок и стабильность. Туон начала понимать важность таких вещей, только когда ей на плечи взвалилась эта ноша.
Просторный прямоугольный зал освещало пламя канделябров, расположенных между колонн, а сквозь широкий балкон пробивался лучистый солнечный свет. Туон приказала убрать ковры, предпочитая им яркие белые плиты. Стены комнаты были окрашены в мягкий лазурный цвет. На потолке можно было увидеть фреску, изображающую рыбаков в море, над ними в чистом небе кружили чайки. Справа от Туон, прямо перед светильниками, на коленях стояло десять да’ковале в тонких одеждах, ожидающие приказаний. Сюрот среди них не было. Стражи Последнего Часа будут следить за ней по меньшей мере до той поры, пока у нее не отрастут волосы.
Как только Туон вошла в зал, все простолюдины встали на колени, коснувшись лбами пола. Высокородные преклонили колени и опустили головы.
Напротив да’ковале, на другом конце зала на коленях стояли Ланелле и Мелитене. Как и положено сул’дам, они носили платья с изображением серебряных молний на красных вставках в юбках. Их обузданные дамани также стояли на коленях, лица смотрели в пол. Для некоторых дамани похищение Туон стало настоящим потрясением, и они безутешно рыдали в её отсутствие.
Ее кресло для аудиенций было сравнительно простым: деревянное сидение с отделанными черным бархатом подлокотниками и спинкой. Туон села, белая накидка на ее темно-синем плиссированном платье слегка подернулась от движения. Сразу же после этого, все, кроме да’ковале поднялись. Селусия встала и подошла к креслу, на котором сидела Туон. Левая половина головы была полностью выбрита, а оставшиеся золотистые волосы были заплетены в косу, свисавшую справа. Поскольку она не была Высокородной, то пепла на ее щеках не было, хотя белая повязка на руке указывала, что она, как и вся Империя, скорбела по Императрице.
С другой стороны кресла встал Юрил – секретарь Туон, который, кроме того, был и ее негласной Рукой. Стражи Последнего Часа в темных доспехах, сверкающих в солнечном свете, незамедлительно окружили трон. Последнее время они проявляли чрезвычайное рвение в защите Туон, но она не винила их за это, принимая во внимание последние события.
«И вот я здесь, – подумала Туон, - окруженная мощью, дамани с одной стороны, Стражи Последнего Часа с другой. И тем не менее, тут я не чувствую себя безопаснее, чем с Мэтримом ». Как же все-таки странно, что она ощущала себя в безопасности рядом с ним.
Прямо перед ней, освещенные косыми солнечными лучами с балкона, собрались все Высокородные, Капитан-Генерал Галган был самым знатным среди них. Сегодня он был в доспехах с темно-синим, почти черным нагрудником. Его припудренные белые волосы были выбриты на висках, образовав гребень, и, заплетенные в косу, свисали чуть ниже плеч, указывая на то, что он был Верховным Высокородным. Рядом с ним стояли двое Низших Высокородных – генералы Знамени Наджира и Ямада – и несколько офицеров-простолюдинов. Они терпеливо ждали, стараясь не встретиться с Туон взглядом.
Остальные Высокородные стояли в нескольких шагах позади, чтобы засвидетельствовать её действия, их возглавляли гибкая Фаверде Нотиш и длиннолицый Аменар Шумада. Оба имели высокое положение – достаточно высокое, чтобы быть опасными. Сюрот не была единственной, кто хотел извлечь пользу из происходящих событий, поэтому любая ошибка Туон могла привести к тому, что любой сможет стать Императрицей. Или Императором.
Война в Шончан будет продолжаться еще долго, но когда она завершится, победитель, кем бы он ни был, несомненно займет Хрустальный Трон. И тогда будет два правителя Империи Шончан, разделенные океаном, но единые в желании завоевать земли друг друга. Ни один не позволит другому остаться в живых.
«Порядок, – подумала Туон, постукивая ногтем, покрытым синим лаком, по подлокотнику из черного дерева. – Я должна быть источником порядка, штилем для тех, кто бежит от бури».
– Селусия – моя Говорящая Правду, – объявила она собравшимся. – Пусть это донесут до всех Высокородных.
Заявление не стало ни для кого сюрпризом. Селусия склонила голову в знак подтверждения, хотя она и не очень желала занимать любую должность, а хотела просто служить и защищать Туон. Она не была обрадована назначением, но честность и прямолинейность Селусии сделают её замечательной Говорящей Правду.
По крайней мере, сейчас Туон была уверена, что ее Говорящая Правду не была Отрекшейся.
Можно ли было верить словам Фалендре? То, что она рассказала, можно было лишь с натяжкой принять за правду. История походила на одну из сказок Мэтрима о воображаемых чудовищах, притаившихся в темноте. Но другие сул’дам и дамани полностью подтверждали рассказ Фалендре.
Тем не менее, некоторые факты говорили сами за себя. У Сюрот с Анат были общие дела. Сюрот – после недолгих уговоров – созналась, что она встречалась с одной из Отрекшихся. Или, по крайней мере, она так считала. Она не знала, действительно ли за личиной Анат скрывалась Отрекшаяся, но считала такое возможным.
Была ли на самом деле Анат Отрекшейся или нет, но она встретилась с Драконом Возрожденным под видом Туон и пыталась убить его. «Порядок, – подумала Туон, стараясь сохранить невозмутимое лицо. – Я олицетворяю порядок».
Туон сделала быстрый жест, адресованный Селусии, которая, несмотря на новые полномочия Говорящей Правду, все же оставалась Голосом и тенью Туон. Поэтому Туон не будет сама приказывать своим подданным, она поручит это дело Селусии.
– Ты отправишься впустить его,- приказала Селусия да’ковале, находившемуся рядом с троном. Он поклонился, касаясь головой пола, и поспешил к другому концу большой комнаты, чтобы открыть дверь.
Вошел Беслан, Король Алтары и Верховная Опора Дома Митсобар – стройный молодой человек с черными глазами и волосами. Кожа его была с оливковым оттенком, как и у многих алтаранцев, но в одежде он отдавал предпочтение стилю Высокородных. На нем были свободные желтые штаны, желтая рубашка выглядывала из-под куртки с высоким воротником. Сама куртка доходила лишь до половины груди короля. Высокородные расступились, освободив небольшой проход, по которому с опущенным взглядом прошел Беслан. Не доходя до трона, он встал на колени и низко поклонился. Образ идеального подданного если не брать во внимание тонкую золотую корону на его голове.
Туон сделала жест в сторону Селусии.
– Тебе велено подняться, – сказала Селусия.
Беслан встал, продолжая держать глаза опущенными. Он был отличным актером.
– Дочь Девяти Лун выражает соболезнования твоей потере, – произнесла Селусия.
– Я также соболезную ей в ответ, – сказал он. – Мое горе не более чем пламя свечи в сравнении с пожаром, ощущаемым народом Шончан.
Вот тут он перестарался. Так или иначе, Беслан – король, и ему незачем так раболепствовать, ведь он был ровней многим Высокородным.
Можно было подумать, что он выражал покорность перед женщиной, которая скоро станет Императрицей, но она слишком хорошо знала его характер, благодаря слухам и шпионским доносам.
– Дочь Девяти Лун желает узнать причину, по которой ты больше не устраиваешь приемов при дворе, – сказала Селусия, наблюдая за движением рук Туон. – Ее огорчает то, что твои люди не могут увидеть своего правителя. Смерть твоей матери, конечно, печальное и шокирующее событие, но королевство нуждается в короле.
Беслан поклонился:
– Пожалуйста, дайте ей знать, что я не считаю должным ставить свои интересы превыше ее. Я не хотел ее оскорблять, я просто не знаю, что мне делать.
– Ты уверен, что поступаешь так именно по этой причине? – Провозгласила Селусия. – А не потому, что ты, возможно, готовишь восстание против нас, и у тебя просто нет времени выполнять свои обязанности?
От неожиданности Беслан резко взглянул вверх, широко открыв глаза:
– Ваше Величество, я…
– Тебе не нужно больше лгать, дитя Тайлин, – вступила Туон, вызвав вздохи удивления у собравшихся Высокородных. – Я знаю о разговорах с Генералом Хабигером и с твоим другом, Лордом Малалином. Я знаю о твоих тайных встречах в подвале «Трех Звезд». Я знаю все, Король Беслан.
В комнате воцарилось молчание, Беслан склонил голову на мгновение. Затем, неожиданно он поднялся и пристально взглянул прямо ей в глаза. Туон никогда бы не подумала, что этот льстивый юноша способен хоть на какую-нибудь дерзость.
– Я не позволю моим людям…
– На твоем месте я бы попридержала язык, – прервала Туон. – Ты сейчас не в самом лучшем положении.
Беслан пребывал в нерешительности. Она могла прочитать вопрос в его глазах. Разве она не собирается казнить его? «Да, я хотела это сделать, ты был бы мертв и даже не увидел бы ножа».
– В Шончан сейчас творятся беспорядки, – сказала Туон, взглянув на него. Эти слова шокировали короля. – Ты думаешь, что я не придам этому значения, Беслан? Я не собираюсь глазеть на звезды, пока вокруг меня рушится моя Империя. Нельзя больше скрывать правду: моя мать мертва. Императрицы больше нет.
– Как бы то ни было, силы Коринне более чем достаточно укрепили свои позиции по эту сторону океана, в том числе и в Алтаре, – она подалась вперед, стараясь излучать властность и непоколебимость. Ее мать могла делать это постоянно. Туон не обладала высоким ростом матери, но ей нужна была эта аура. Другие должны чувствовать себя безопаснее, более уверенно от одного ее присутствия.
– В такое время, – продолжала Туон, – нельзя допускать угрозы восстания. Многие захотят извлечь пользу из слабости Империи, и внутренние распри – если их не уладить – плохо закончатся для нас всех. Поэтому я должна быть твердой. Очень твердой. С теми, кто противостоит мне.
– Тогда почему, – спросил Беслан, – я все еще жив?
– Ты начал готовить восстание до того, как стало известно о событиях в Империи.
Потрясенный этими словами, он нахмурился.
– Ты задумал свое восстание еще тогда, когда здесь управляла Сюрот, – сказала Туон, – а королевой была твоя мать. Многое изменилось с тех пор, Беслан. Очень многое. В такое время существует возможность для больших свершений.
– Вы должны знать, у меня нет жажды власти,- сказан Беслан. – Я лишь желаю, чтобы мои люди были свободны.
– И я знаю это, – сказала Туон, сложив перед собой руки с покрытыми лаком, изогнутыми ногтями; локти по-прежнему покоились на подлокотниках кресла. – И это другая причина, по которой ты все еще жив. Восстание было следствием твоего полнейшего невежества, а не желания самоутвердится. Ты заблуждался, а это означает, что ты еще можешь измениться, если получишь должное знание.
Смущенный, он посмотрел на нее. «Опусти глаза, глупец! Не заставляй меня выпороть тебя за дерзость!» Будто услышав ее мысли, он сначала отвел, а затем и опустил взгляд. Да, у нее сложилось правильное мнение об этом человеке.
В каком же шатком положении она находилась! Да, у нее были армии, но большинство из них было загублено – благодаря разрушительным действиям Сюрот.
В конце концов, все королевства по эту сторону океана склонятся перед Хрустальным Троном. Каждая марат’дамани будет посажена на привязь, каждый король или королева принесут клятвы. Но Сюрот перестаралась, и это привело к поражению Турана. Сотни тысяч людей полегли в одной битве. Это безумие.
Туон нуждалась в Алтаре. Нуждалась в Эбу Дар. Народ любил Беслана. Выставить его голову на пику после загадочной смерти матери… Нет, Туон добьется стабильности в Эбу Дар, но лучше бы ей не пришлось отвлекать военные силы с фронтов.
– Смерть твоей матери – это большая утрата, – сказала Туон. – Она была хорошей женщиной, хорошей королевой.
Беслан поджал губы.
– Можешь говорить, – сказала Туон.
– Eе смерть… так и не объяснена, – сказал он. Было понятно, что он подразумевал.
– Я не знаю, была ли причиной её смерти Сюрот, – мягко произнесла Туон. – Она утверждает, что не имеет к этому отношения. Но расследование ведется. Если окажется, что за смертью стояла Сюрот, Алтаре и тебе лично будут принесены извинения от самого Трона.
Еще один вздох Высокородных. Она бросила на них взгляд, чтобы те успокоились, а затем снова повернулась к Беслану.
– Смерть твоей матери – действительно огромная потеря. Ты должен знать, что она была верна своим клятвам.
– Да, – сказал он с горечью. – И отреклась от трона.
– Нет, – отрезала Туон. – Трон принадлежит тебе. Это и есть невежество, о котором я говорила. Ты должен вести за собой людей. У них должен быть король. У меня нет ни времени, ни желания выполнять твои обязанности вместо тебя.
– Ты полагаешь, что власть Шончан на твоей родине ограничивает свободу твоего народа? Это не так. Он будет более свободным, более защищенным и более могущественным, когда признает наше господство.
– Я занимаю более высокое положение. Но разве это так неприемлемо? С мощью империи ты сможешь удерживать границу и охранять свои земли за пределами Эбу Дар. Ты говорил о своем народе? Я приказала кое-что подготовить для тебя. – Она кивнула в сторону, и грациозная да’ковале сделала шаг вперед, держа в руках кожаную папку.
– Внутри,- сказала Туон, – ты найдешь цифры, собранные моими разведчиками и стражей. Ты сможешь сам посмотреть отчеты о преступлениях, совершенных во время нашего пребывания здесь. У тебя будут доклады и доказательства – показывающие, как люди жили до Возвращения и как после.
– Я думаю, ты знаешь, что там найдешь. Империя – это шанс для тебя, Беслан. Могущественный, сильный союзник. Я не стану оскорблять тебя, предлагая престолы, которых ты не хочешь. Я хочу заинтересовать тебя, пообещав стабильность, продовольствие и защиту твоему народу. Все это за небольшую цену твоей верности.
Немного помедлив, он взял папку.
– Я предлагаю тебе выбор, Беслан,- сказала Туон. – Если желаешь, можешь выбрать казнь. Я не сделаю тебя да’ковале. Я позволю тебе умереть с честью. Народу скажут, что ты погиб из-за того, что отверг клятвы и отказался подчиняться Шончан. Если хочешь, я позволю этому свершиться. Твой народ узнает, что ты умер непокорившимся.
– Но ты можешь и лучше послужить своим людям. Ты можешь выбрать жизнь. Если поступишь так, то тебя возвысят до Верховного Высокородного. Ты будешь править, как подобает, своим народом и оказывать ему помощь. Обещаю, что я не буду вмешиваться в дела твоего народа. Я буду лишь требовать положенные ресурсы и людей для моей армии, и ты не сможешь отменять мои приказы или противоречить им. А в остальном твоя власть в Алтаре будет абсолютной. Никто из Высокородных не будет иметь права приказывать, причинять вред или лишать свободы твоих людей без твоего разрешения.
– Я приму и рассмотрю список знатных семей, которые по твоему мнению должны быть возвышены до Низших Высокородных. И я возвышу не менее двадцати семей. Алтара станет постоянной резиденцией Императрицы по эту сторону океана. А значит, здесь она станет самым могущественным королевством. Можешь выбирать.
Она двинулась вперед, расставив пальцы.
– Но учти. Если решишь присоединиться к нам, то будешь должен поклясться в верности в сердце, не только на словах. Я не позволю тебе пренебрегать клятвами. Я даю тебе этот шанс, потому что считаю, что ты можешь быть сильным союзником. Я также считаю, что ты был сбит с толку, возможно из-за того, что попал в изощренные интриги Сюрот.
– У тебя есть один день, чтобы принять решение. Хорошо подумай. Твоя мать считала, что это лучший выбор, а она была мудрой женщиной. Империя означает стабильность. А восстание – только страдания, голод и безвестность. Сейчас не время обособляться, Беслан.
Она расслабилась, увидев, что Беслан разглядывает папку в своих руках. Он поклонился в просьбе удалиться, хотя движение было неловким,
будто из-за растерянности.
– Можешь идти, – сказала она ему.
Он встал, но не развернулся, чтобы уйти. Как только Беслан уставился на руки и папку в них, в комнате воцарилась тишина. Она могла прочитать внутреннюю борьбу на его лице. Да’ковале подошел к нему, чтобы поторопить, но Туон подняла руку, останавливая слугу.
Она подалась вперед, несколько Высокородных переминались с ноги на ногу в нетерпении. Беслан продолжал разглядывать папку. Наконец, он решительно посмотрел на Туон. А затем, неожиданно, снова встал на колени.
– Я, Беслан из Дома Митсобар, присягаю в служении Дочери Девяти Лун и в ее лице всей Империи Шончан, отныне и навеки, пока она не освободит меня по ее собственной воле. Свои земли и трон я передаю в ее руки. В чем клянусь перед Светом.
Туон позволила себе улыбнуться. Позади Беслана Капитан-Генерал Галган сделал несколько шагов, направляясь к Королю.
– Так не подобает…
Туон жестом указала ему замолчать.
– Мы требуем от этих людей принятия наших порядков, Генерал, – сказала она. – Будет подобающе, если и мы позаимствуем кое-что у них.
Немногое, конечно. Она поняла это благодаря долгим беседам с госпожой Анан. Возможно, Шончан ошибались, заставляя этот народ приносить клятвы покорности. Так, Мэтрим незамедлительно пренебрег клятвами, когда того потребовала ситуация. Но он сдержал слово, данное Туон, и его люди отзывались о нем, как о человеке чести.
Как странно, что они могут превозносить одну клятву над другой. Этот народ был необычным. Но она должна понимать их, чтобы править, а править ими она должна, чтобы набрать силы для возвращения в Шончан.
– Я довольна твоей клятвой, Король Беслан. Я возвышаю тебя до Верховного Высокородного и даю тебе и твоему Дому власть над всей Алтарой, отныне и навеки, и ничто не будет ограничивать твою волю в управлении этой страной, кроме воли Императорского Трона. Поднимись.
Он встал на дрожащих ногах.
– Вы уверены, что вы не та’верен, Миледи?- спросил он. – Потому что я совсем не ожидал, что совершу такое, когда направлялся сюда.
Та’верен. Этот народ с его глупыми предрассудками!
– Я довольна тобой, – сказала она ему. – Я знала твою мать недолгое время, но находила ее вполне достойной. И мне бы не пришлась по сердцу казнь ее единственного сына.
Он признательно кивнул. Селусия сбоку сделала едва заметное движение: «Использовала ситуацию наилучшим образом. Не совсем обычно, но изящно».
Туон почувствовала тепло от переполнявшей ее гордости. Она повернулась к беловолосому Генералу Галгану.
– Генерал, я понимаю, что вы все это время хотели поговорить со мной, и благодарю за ваше терпение. Король Беслан, можете либо уйти, либо остаться. Это ваше право – без разрешения или приглашения присутствовать на открытых собраниях, которые я провожу в вашем королевстве.
Беслан кивнул, а затем, кланяясь, отошел в сторону, чтобы наблюдать оттуда.
– Спасибо, Верховная Дочь, – уважительно сказал Галган, делая шаг вперед. Он махнул рукой своим со’джин, которые стояли снаружи в холле. Они вошли и, сначала упав ниц перед Туон, быстро поставили стол и разложили на нем несколько карт. Один из слуг принес Галгану сверток, Капитан-Генерал взял его и подошел к Туон. Справа от нее встал Карид, слева – Селусия, но Галган держался на почтительном расстоянии. Он наклонился и расправил сверток на полу. Это было красное знамя с изображенным посередине кругом, разделенным волнистой линий. Одна половина круга – черная, другая – белая.
– Что это? – спросила Туон и подалась вперед.
– Знамя Возрожденного Дракона,- сказал Галган. – Он прислал его вместе с гонцом, чтобы попросить еще об одной встрече.
Он посмотрел вверх, не встречаясь с ней взглядом, но выражая задумчивость и обеспокоенность.
– Сегодня утром, когда я проснулась, – сказала Туон, – я видела в небе образ в виде трех башен и ястреба высоко в воздухе, пролетающего между ними.
Несколько Высокородных понимающе кивнули. Только Беслан, казалось, растерялся. Как могут эти люди жить, не разбираясь в знамениях? Разве они не хотят понимать знаки судьбы, которые подает им сам Узор? Ястреб и три башни – это знамение предстоящего трудного выбора. Оно указывает на необходимость быть решительным.
– Что ты думаешь о просьбе Возрожденного Дракона о встрече? – спросила Галгана Туон.
– Возможно, будет неблагоразумно встречаться с этим человеком, Верховная Дочь. Я сомневаюсь в его притязаниях на это звание. Кроме того, разве у Империи нет сейчас более важных дел?
– Ты хочешь знать, почему наши войска не отступили, – сказала Туон.
– Почему мы не вернулись в Шончан, чтобы сохранить Трон.
Он склонил голову.
– Я доверяю вашей мудрости, Верховная Дочь.
– Это действительно Возрожденный Дракон, – сказала Туон. – А не просто самозванец. Я уверена в этом. Он должен преклонить колени перед Хрустальным Троном до того, как начнется Последняя Битва. Так что мы должны остаться. Не случайно Возвращение произошло именно сейчас. Мы нужны здесь. К сожалению, нужны даже больше, чем на нашей родине.
Галган медленно кивнул. Он был согласен с ней не отступать обратно в Шончан; он просто предполагал, что Туон захочет отступить. Заявив, что они остаются, Туон получила уважение Галгана. Он, конечно же, все еще не исключал возможности захватить трон для себя. Человек не может дослужился до такого звания, не будь у него изрядной доли честолюбия.
Тем не менее, он прослыл человеком не только честолюбивым, но и рассудительным. Он не нанесет удар, пока не убедится, что это приведет к лучшему. Галган должен будет верить, что у него есть благоприятная возможность, и что устранение Туон пойдет на пользу Империи. В этом и есть различие между честолюбивым глупцом и честолюбивым мудрым человеком. Последний понимает, что чье-то убийство – это только начало. Убийство Туон и захват Трона ничего не даст, если это отвратит от него остальных Высокородных.
Он подошел к столу с картами.
– Если вы желаете продолжать войну, Верховная Дочь, позвольте мне доложить о состоянии вашей армии. Один из наших самых грандиозных планов был разработан Лейтенантом-Генералом Юланом.
Галган сделал жест собравшимся офицерам, и невысокий, темнокожий Низший Высокородный выступил вперед. Он носил черный парик, чтобы скрыть лысину. Юлан подошел к Туон и, кланяясь, встал на колени.
– Тебе приказано подняться и говорить, Генерал, – Провозгласила Селусия.
– Выражаю свою признательность Верховной Дочери, – сказал Юлан, поднимаясь. Он сделал знак слугам приподнять карты, чтобы Туон могла видеть их.
– Не считая неудач в Арад Домане, возвращение земель продвигается, как и ожидалось. Не так быстро, как бы нам хотелось, но крупные победы все же есть. Люди в этих королевствах не склонны объединяться для защиты соседей. Мы успешно захватываем их по одному. Только две проблемы вызывают у нас опасение. Первая – Ранд ал’Тор, Возрожденный Дракон, который развязал напористую войну за объединение на севере и востоке. Нам понадобится мудрость Верховной Дочери, чтобы научить нас, как покорить его.
– Другая проблема состоит в большом количестве марат’дамани, сосредоточенных в месте, известном как Тар Валон. Я думаю, Верховная Дочь слышала об оружии, которое они использовали для уничтожения большого участка земли к северу от Эбу Дар.
Туон кивнула.
– Сул’дам никогда не видели ничего подобного, – продолжал Юлан. – Мы считаем, что этому можно обучить дамани, если захватить подходящую марат’дамани. Если они действительно владеют этим поразительным умением мгновенно перемещаться из одного места в другое, то это второе, чему мы обязательно должны научиться для того, чтобы получить огромное тактическое преимущество.
Туон снова кивнула, изучая карту, на которой было изображено место, называемое Тар Валоном. Селусия провозгласила:
– Твои планы заинтересовали Верховную Дочь. Тебе позволено продолжать.
– Выражаю свою глубочайшую благодарность, – сказал Юлан, кланяясь. – Для меня честь, как для Капитана Воздуха, командовать ракенами и то’ракенами, служащими силам Возвращения. Я надеюсь, что удар в самое сердце врага будет не только возможным, но и очень выгодным. Нам еще не приходилось сражаться с большим количеством этих марат’дамани, но продвижение в земли, контролируемые Драконом Возрожденным, предполагает, что мы, несомненно, столкнемся с их большим количеством.
– Они думают, что сейчас находятся в безопасности. Удар по ним сейчас может сильно повлиять на будущее. Каждая марат’дамани, посаженная на привязь, будет не только могущественным орудием в наших руках, но и потерей для врага. В предварительных докладах утверждается, что в этом месте, называемом Белой Башней – сотни и сотни марат’дамани.
«Так много?» – подумала Туон. Подобная сила может коренным образом изменить ход войны. Те марат’дамани, которые путешествовали вместе с Мэтримом, говорили, что они не будут принимать участие в войнах. Действительно, до сих пор марат’дамани, ранее бывшие Айз Седай, показывали себя абсолютно бесполезными в качестве оружия. Но, может быть, существует какой-нибудь хитрый способ, позволяющий обойти их клятвы? Иногда Мэтрим мимоходом делал замечания о чем-то подобном, что заставило Туон подозревать, что такой способ все же существует.
– Дочь Девяти Лун желает знать, как можно провести эту атаку, – провозгласила Селусия. – Расстояние очень большое. Сотни лиг.
– Мы используем большинство то’ракенов,- сказал Генерал Юлан. – И несколько ракенов для разведки. На захваченных картах отмечены большие, травянистые, практически ненаселенные территории. Их можно использовать для отдыха. Мы можем ударить через Муранди здесь, – он показал на второй карте, которую держали помощники, – и выйти на Тар Валон с юга. Если будет угодно Верховной Дочери, мы устроим нападение ночью, когда марат’дамани спят. Нашей целью будет захватить как можно больше.
– Удивительно, если этот план действительно осуществим, – Провозгласила Селусия. Туон была заинтересована. – Сколько ресурсов мы можем задействовать в этой атаке?
– Если мы получим полное одобрение? Я думаю, что для атаки наберется от восьмидесяти до ста то’ракенов,- сказал Юлан.
От восьмидесяти до ста то’ракенов. То есть около трехсот солдат в полном снаряжении и еще остается место для захваченных марат’дамани. Три сотни – это значительная сила для подобной атаки. Но им придется двигаться быстро и незаметно, чтобы не попасть в ловушку.
– Если будет угодно Верховной Дочери, – сказал Генерал Галган, снова выступая вперед. – Я нахожу план Юлана весьма достойным. Вероятность большого проигрыша не исключается, но у нас никогда больше не будет подобной возможности. Будучи вовлеченными в конфликт, эти марат’дамани смогут нанести крупный ущерб. Но если мы заполучим их оружие, или даже способность перемещаться на большие расстояния… Я думаю, что риск потерять всех то’ракенов нашей армии вполне оправдан.
– Если будет угодно Верховной Дочери, – продолжил Генерал Юлан. – Наш план предполагает задействовать двадцать отрядов Небесных Кулаков – итого двести человек, и пятьдесят сул’дам. Мы также считаем, что будет уместна небольшая группа Кровавых Ножей.
Кровавые Ножи – самые элитные представители Небесных Кулаков – их задействуют только в исключительных ситуациях. Юлан и Галган все посвящали этой операции! Никто не стал бы использовать этот элитный отряд, если на то нет серьезных причин, ведь Кровавые Ножи никогда не возвращаются со своих заданий. Их задача – оставшись, прикрывать отступающих Небесных Кулаков, нанося противнику как можно больший урон. Если они смогут отправить нескольких в Тар Валон с приказом убить как можно больше марат’дамани…
– Возрожденный Дракон будет недоволен этим нападением, – сказала Туон Галгану. – Разве он не связан с этими марат’дамани?
– Если верить некоторым докладам, это так, – сказал Галган. – Другие же источники говорят, что он противостоит им. Третьи – что они его пешки. Наша малая осведомленность об этой территории принижает мой взор, Верховная Дочь. Я был не в состоянии отличить правду ото лжи. И пока мы не будем знать больше, надо быть готовыми к худшему: это нападение сильно разозлит Возрожденного Дракона.
– И вы все еще думаете, что это стоящее дело?
– Да, – без колебания ответил Галган. – Если эти марат’дамани заодно с Возрожденным Драконом, то мы должны ударить сейчас, до того, как он сможет использовать их против нас. Возможно, нападение приведет Возрожденного Дракона в ярость, но это также и ослабит его, позволяя вам занять более выгодную позицию на переговорах.
Туон задумчиво кивнула. Несомненно, это и есть то трудное решение, о котором говорилось в знамении. Но ее выбор казался очевидным. Это совсем нетрудно. На всех марат’дамани из Тар Валона нужно надеть ошейник. Это замечательный способ ослабить сопротивление, оказываемое Непобедимой Армии, одним мощным ударом.
Но знамение предвещало именно трудное решение. Она сделала жест Селусии.
– Есть ли в зале те, кто не одобряет этот план? – спросила Голос. – Те, кто возражает против того, что предлагает Генерал Юлан и его люди?
Высокородные переглянулись. Казалось, Беслан заволновался, но продолжал молчать. Жители Алтары не слишком протестовали, когда на их марат’дамани надевали ошейники, похоже, они сами не очень доверяли тем, кто может направлять. Алтаранцы не преследовали Айз Седай так же благоразумно, как Амадицийцы, но и не слишком приветствовали их. Беслан не будет возражать против атаки на Белую Башню.
Она расслабилась, ожидая… Ожидая чего? Возможно, в знамении говорилось не об этом решении. Она уже собиралась отдать приказ начать подготовку к нападению, как ее прервал звук открывающейся двери.
Мгновение спустя Стражи Последнего Часа, охранявшие дверь, отошли в сторону, чтобы пропустить co’джин, который до этого ожидал в холле. Ма’комбе – мускулистый мужчина – низко поклонился, его черная коса, свисавшая справа, упала через плечо, подметая плиточный пол.
– Если будет угодно Дочери Девяти Лун, Лейтенант-Генерал Тайли Кирган просит об аудиенции.
Галган выглядел потрясенным.
– Что такое?- спросила у него Туон.
– Я не знал, что она вернулась, Верховная Дочь, – сказал он. – Я покорно предлагаю выслушать ее. Тайли Кирган одна из моих лучших офицеров.
– Она может войти, – Провозгласила Селусия.
В зал вошел мужчина – да’ковале в белой одежде, ведя за собой темнокожую женщину в доспехах, которая несла под мышкой свой шлем. Она была высокой и худой, седина уже коснулась висков ее коротких вьющихся волос темного цвета. На перекрывающих друг друга пластинах ее брони, которые скрипели, когда она шла, виднелись полосы красного, желтого и синего лака. Женщина была Низшей Высокородной – ее недавно возвысили по приказу Генерала Галгана и сообщили об этом повышении с помощью ракена. На висках её были выбриты полосы шириной в палец.
Глаза Тайли были красными от усталости. От нее исходил запах пота и лошадей: по-видимому, после прибытия в город, она сразу отправилась к Туон. Ее сопровождало несколько солдат помоложе, тоже сильно уставших, один из них нес большой бурый мешок.
Дойдя до места прошения – квадратного куска красной ткани – все встали на колени. Солдаты-простолюдины дотронулись лбами пола, и Тайли уже дернулась было сделать то же самое, но остановилась. Она еще не привыкла считать себя одной из Высокородных.
– Заметно, что ты устала, воин, – Провозгласила Селусия. Туон наклонилась вперед. – Это означает, что у тебя есть важные новости?
Тайли поднялась на одно колено и сделала жест в сторону. Один из ее солдат встал и поднял свою ношу. Внизу виднелось пятно от темной, запекшейся жидкости. Кровь.
– Если будет угодно Верховной Дочери, – сказала Тайли, голос выдавал сильную усталость. Она кивнула своему солдату, и тот открыл мешок, вываливая содержимое на пол. Несколько голов животных. Кабан, волк и… ястреб? По спине Туон пробежал холодок. Голова ястреба была почти такой же по размеру, как и голова человека. Возможно даже больше. Но они какие-то… неправильные. Головы были жутко искажены.
Она могла поклясться, что у головы ястреба, которая подкатилась так, что Туон могла в подробностях разглядеть морду, были человеческие глаза. И… у других голов…тоже были человеческие черты лица. Туон едва сдержала дрожь. Что за омерзительное знамение?
– Что все это значит? – спросил Галган.
– Полагаю, Верховная Дочь знает о моем военном деле, направленном против Айил, – сказала Тайли, по-прежнему стоя на одном колене. Туон знала лишь то, что Тайли захватила дамани во время сражения. Генерал Галган с любопытством ждал ее возвращения, намереваясь услышать историю целиком.
– Во время этого дела, – продолжала Тайли, – ко мне присоединились люди из разных стран, никто из них не приносил клятвы. Я дам полный отчет об этих событиях, когда придет время.
Она остановилась, затем посмотрела на головы.
– Эти… твари… атаковали мой отряд во время нашего возвращения за десять лиг до Эбу Дар. Мы понесли большие потери. Кроме голов, мы принесли также и несколько их тел. Они ходят на двух ногах, как люди, но внешность у них животная, – она снова заколебалась. – Я думаю это те, кого по эту сторону океана называют троллоками. И я думаю, что они направляются сюда.
Хаос. Сразу же начались споры между Высокородными о неправдоподобности этого. Генерал Галган немедленно приказал своим офицерам собрать патрули и послать гонцов, чтобы предупредить о возможной атаке на город. Сул’дам, стоявшие у стены зала, поспешили осмотреть головы, в то время как Стражи Последнего Часа для большей защиты бесшумно обступили Туон, с одинаковым подозрением наблюдая за Высокородными, слугами и солдатами.
Туон думала, что увиденное шокирует ее. Но, как ни странно, она не чувствовала ничего подобного. «Так значит, Мэтрим был прав», - несколько быстрых жестов Селусии. Она считала, что троллоки – это не более, чем предрассудки. Туон снова посмотрела на головы. Как отвратительно.
Селусия выглядела взволнованной. Интересно, есть ли еще вещи, о которых он говорил, а мы не приняли их во внимание?
Туон находилась в нерешительности. «Мы должны бы спросить у него. Как бы я хотела его вернуть!» – Туон застыла; она не хотела признаваться себе в этом. Тем не менее, это чувство было необычным. Как же она хотела, чтобы Мэтрим был рядом с ней, ведь только с ним Туон чувствовала себя в безопасности, как бы нелепо это не звучало.
Головы служили еще одним доказательством того, что она слишком мало о нем знала. Она взяла под контроль спорящую толпу. Селусия Провозгласила:
– Всем замолчать.
В комнате стало тихо, хотя Высокородные и сул’дам все еще выглядели беспокойными. Тайли продолжала стоять на коленях с опущенной головой, солдат, который принес мешок с головами, преклонил колени рядом с ней. Да, ее придется тщательно расспросить.
– Эта новость практически ничего не меняет, – Провозгласила Селусия. – Мы уже знали, что Последняя Битва приближается. Мы ценим откровения Лейтенанта-Генерала Тайли. Она будет вознаграждена. Но это нападение лишь еще одно подтверждение тому, что мы как можно скорее должны подчинить Возрожденного Дракона.
От собравшихся в комнате последовало несколько кивков, в том числе и от Генерала Галгана. Но видимо эти слова не убедили Беслана, он выглядел взволнованным.
– Если будет угодно Верховной Дочери, – кланяясь, сказала Тайли.
– Тебе позволено говорить.
– Последние несколько недель я видела много вещей, которые заставили меня задуматься, – сказала Тайли. – Я беспокоилась еще до того, как мой отряд был атакован. Несомненно, благосклонность и мудрость Верховной Дочери позволяют ей видеть намного дальше обычного человека, такого как я, но я думаю, что до сих пор завоевания этих земель шли легко по сравнению с тем, что будет дальше. Если мне дозволено осмелиться… я думаю, что Возрожденного Дракона и его сторонников лучше сделать союзниками, нежели врагами.
Это было смелое заявление. Туон подалась вперед, покрытые лаком ногти постукивали по подлокотникам кресла. Многие Низшие Высокородные в присутствии членов Императорской семьи, даже стоящих по положению намного ниже Верховной Дочери, испытывают такой благоговейный трепет, что даже не осмеливаются говорить. И все же эта женщина высказывала предложения? Причем такие, что полностью противоречили объявленной воле Туон?
– Трудное решение – это не всегда выбор из двух равнозначных вариантов, Туон, – неожиданно сказала Селусия. – Возможно в нашем случае, трудность заключается в том, что правильное решение требует признания ошибки.
Туон моргнула от неожиданности. «Да, – поняла она. – Отныне Селусия – моя Говорящая Правду». Ей понадобится еще какое-то время, чтобы вжиться в эту роль. Прошло много лет с тех пор, как Селусия прилюдно упрекала ее или делала замечание.
И все же, личная встреча с Возрожденным Драконом? Ей нужно встретиться с ним, она уже запланировала это. Но не лучше ли будет предстать перед Возрожденным Драконом в полной силе, когда его армии побеждены, а Белая Башня повержена? Ей нужно очень осторожно доставить его к Хрустальному Трону, осознающим, что он обязан признать ее власть.
И все же… в Шончан – восстание… а ее позиции в Алтаре только начали стабилизироваться… Возможно, немного времени на обдумывание – немного времени вздохнуть посвободнее и защитить то, что уже есть – стоит отложенной атаки на Белую Башню.
– Генерал Галган, отправьте ракена нашим войскам на Равнину Алмот и в восточную Алтару, – сказала она твердо. – Скажите им удерживать наши завоевания, но избегать столкновений с Возрожденным Драконом. И ответьте на его просьбу о встрече. Дочь Девяти Лун встретится с ним.
Генерал Галган поклонился, кивая.
В мир нужно привнести порядок. И если для этого ей придется слегка принизить взор и встретиться с Возрожденным Драконом, то так и будет.
Странно, но она опять хотела, чтобы Мэтрим оказался рядом. Она могла бы использовать его знания о Ранде ал’Торе для подготовки к встрече. «Держись, странный мужчина, – подумала она, посмотрев через балкон на север. – И не закапывайся в неприятности глубже, чем сможешь выбраться. Теперь ты Принц Воронов. Так и поступай в соответствии с титулом».
«Где бы ты ни был ».