Налаживание устойчивого канала с двухсторонней связью между Высшим Разумом и человечеством
Следующим этапом на пути Сверхэволюции будет налаживание устойчивого канала с двухсторонней связью между ВРМ и человечеством. На сверхэволюционной «линии» наблюдается встречное движение: не только мы стремимся к воплощению в Сверхсущности, но и Сверхсущность стремится к воплощению в нас и через нас. Здесь очень показателен древнейший мифосюжет (имеющий реальные корни) о воплощении Бога среди людей в образе своего Сына. Не только подвижники-праведники идут к Богу, но и Бог «идет в люди». Смысл этого сюжета чрезвычайно глубок и до конца еще не постигнут не только самим человечеством, но и ведущими богословами и философами. Почему? Потому что сам процесс постижения идет не на глубоко научной основе, а, в основном, на эмпирической. Бесконечно толкуются и перетолковываются понятия «грехов», «искупления», «воскресения Бога» и «воскресения в Боге», «троичность Вседержителя» и «единство Отца, Сына и Святого Духа». Сокровенное Знание, полученное человечеством как путеводная звезда, указывающая направление, которым надо идти, попросту говоря, забалтывается и тонет в пустопорожних словесах.
Но если мы начинаем осмысливать и анализировать полученное Знание, то видим четко: «грехи» не есть сугубо теистическое понятие. Это вполне конкретные отрицательные внутриподвидовые признаки, которые приобрели «греховные» (деградирующие) особи и с которыми дальнейшее их «развертывание» просто исключается. «Гордыня» и «уныние» – это психические заболевания, комплексы, серьезные сбои в программе, заложенной в человеке. Прелюбодеяния, убийства, воровство, неуважение к родителям и т. д. – это возобладание атавистических звериных инстинктов, то есть инволюционный сбой в программе, откат назад и «озверение» (ведь никто никогда не обещал животным, что они «воссияют в Боге»). Обжорство, лень, самоубийство – прямое уничтожение «храма души», то есть собственного тела-«скафандра», тоже сбой в программе. И так далее, вплоть до «первородного греха» – смешения с архантропами (именно в этом смысл протомифа; в этом и в открывшемся человеку знании о том, что он смертен).
Идея об «искуплении греха» была принесена в мир, когда человек преодолел чисто физическое сопротивление архантропической среды, «переделал» ее под себя, но при этом остался ее заложником. На перепутье, когда человечество могло или продолжать движение вверх, или начать скатываться в пропасть деградации, на рубеже эпох и произошло то, что принято называть «пришествием Сына Божьего» (предыдущие «пришествия» были локальными). Импульс, данный человечеству Высшим Разумом Мироздания, подтолкнул его вперед, не дал скатиться в бездну инволюции. Дополнительный программный продукт в виде веры в «искупление» и «воскресение» внес коррективы в программу духовной эволюции, не дал ей свернуться. Человечеству было ясно и наглядно объяснено, что от него требуется, чтобы оно не погибло (не скатилось в «ад» деградации). Это была «программа оздоровления». И она сработала очень четко. Здоровые силы возобладали и деградирующее, самоизживающееся и самоубийственное «античное общество» с его непониманием сути «греховности», как смертельной болезни, прекратило существование, уступив место более здоровой средневековой организации социума.
Кроме того, человеку было четко дано понять, что он не один на Земле и во Вселенной, что в него и именно в него Творцом помещена душа, что он – если раскрывать сокровенное, обычно умалчиваемое – и есть сын божий (каждый человек!), для того и свершились пришествие на Землю Сына Божьего, его смерть и воскресение, чтобы каждый из живущих знал, что его ожидает, если он достойно пройдет своим крестным путем – своей сверхэволюционной дорогой. Бог троичен. Потому и человек троичен: он так же отец, сын и дух святой – тот дух, что соединится с Высшим Разумом Мироздания… если отрицательные подвидовые признаки («грехи») не сведут его на нет, до уровня животной биомассы.
Новая цивилизация будет намного ближе к «богам», чем мы. А следующая за ней Сверхновая – еще ближе…
Останется ли понятие «греховности» в Новом человечестве? Безусловно. Но на ином уровне. Простое уклонение от активного «сознательного делания» будет более «смертным грехом», чем все предыдущие «грехи», вместе взятые. Как мы понимаем, «спящих в летаргии» в Новой цивилизации не будет. Если неандерталоидная цивилизация была спящей и неодухотворенной, цивилизация кроманьонцев – одухотворенной, но состоящей из «спящих» и «пробужденных», то в Новой цивилизации все будут пробужденными и одухотворенными (даже те «щуки»-инволюционеры, которые нужны в любом «пруду»). Повысятся оценочные планки, повысится уровень требований, будут «даны новые скрижали» и «новые заповеди». То есть, несмотря на высочайший, в сравнении с нами, духовный уровень Новой цивилизации, «конфликтная ситуация» в ней сохранится, а возможно, и обострится. Никакого «сладкого розового тумана», описываемого фантастами-утопистами, не будет, это точно. И при этом Новая цивилизация будет намного ближе к «богам», чем мы. А следующая за ней Сверхновая – еще ближе…
Поразительный и многомерный процесс! Нам хотелось бы иметь простые ответы на сложные вопросы, простые решения сложных проблем. Но Мироздание живет по своим законам. Вернадский первым сформулировал понятие «ноосфера». Его открытие стало мировоззренческим прорывом. Но если мы говорим «а», то надо говорит и «б»… Любая из «сфер» подобного рода не может существовать вне среды или поля, носителя этих «сфер». Сама по себе «ноосфера Земли», как замкнутая и самодостаточная система-структура в определенном или неопределенном пространстве существовать не может – ни воздух, ни вакуум, ни твердые среды и т. д. не есть носители мысли, разума, «эго». Это очевидно.
Ноосфера Земли (точнее, человечества; а еще точнее, суперэтноса) может существовать лишь как ячейка в Сверхноосфере… То есть мы опять выходим на Высший Разум Мироздания. Ноосфера Земли может существовать только внутри «нематериальной» оболочки Сверхсущности. Другой логики на настоящий момент мы не имеем. А это означает, что на самом деле ни одна «пробужденная душа», вырвавшаяся из «плена» плоти, не могла пропасть втуне, всегда была востребована (для того она и «создавалась») Сверхноосферой. И тут возникает очередной вопрос: если в любом случае «пробужденная личность» воплощается в Сверхличности, зачем нужна «бесконечная» биологическая и духовная эволюции? Мы опять ищем простых решений, забывая о Большой программе Сверхэволюции.
Человек, рождая ребенка, заботится о продолжении рода своего и, на сакральном уровне, собственного продолжения. Человечество, порождая сверхчеловечество или человечество нового типа, заботится о неугасании рода людского, какую бы форму ни приобрел этот род, вплоть до «внематериальной». Высший Разум Мироздания, количественно впитывая в Себя дискретный разум или «души» индивидуумов, не ограничивает Себя этим поступательным процессом. Он так же, как человек, человечество, но и в еще большей степени заботится о продлении Самого Себя и, более того, о производстве Себя и самопроизводстве уже без Своего собственного участия. Почему? Потому что не только наша Вселенная, но и все Мироздание, включая и инфлатонные поля, существует (живет) в режиме бесконечной пульсации, в режиме тотальных «катастроф», «коллапсов» и «больших взрывов». Сохранить Себя, продлить свое не просто существование, но «Сознательное Делание» на протяжении «вечности» можно только одним образом – постоянно «уходя» в случае одной из надвигающихся «катастроф» из одного пространства в другое, из одного измерения в другое. Остаться в коллапсирующем пространстве, значит, погибнуть. Переместиться в имеющейся материальной или нематериальной форме в новую «агрессивную» среду невозможно, это гибель. Выход один – создание во всех гипотетически имеющихся средах «оболочек», в которые можно переместиться. Причем, «оболочек» не примитивного типа, а наивысшего.
И потому человечество будет совершенствоваться до бесконечности – пока не станет богочеловечеством, которому абсолютно подвластно все в нашей Вселенной. Встречное движение приведет к тому, что сверхчеловечество само станет Высшим Разумом сначала нашей Вселенной, а потом и Мироздания. Кольцо замкнется. Дети богов станут богами для того, чтобы порождать новых «детей», взращивать их, потом давать им самостоятельность, закладывая в них Программу. В случае гибели «инфлатонных полей» ВРМ свободно перетекает в любую из созданных им во множестве вселенных «оболочку». «Оболочка», став частью ВРМ, сама создает в различных вселенных и измерениях новые «оболочки» – процесс Творения бесконечен.
Нам кажется, что сроки создания из «первичного бульона» богочеловечества непомерны и «игра не стоит свеч», что ни один «создатель» не стал бы затевать подобного процесса, длящегося чуть ли не бесконечность. Это наше человеческое видение. Мы уже говорили о том, что могут видеть и думать двумерные люди из вселенной под названием Плоскость.
Высший Разум Мироздания наблюдает нас из иных измерений. Как наблюдает физик рождение новой частицы в синхрофазотроне. Для частицы – жизнь. Для физика – быстротечный миг, который даже уловить невозможно, лишь след на пластине от этого «мига». Со стороны, из Инфлатонного поля и пространства, из Открытого Мира все видится и происходит очень быстро. Иногда – мгновенно. И задача Создателя-Творца – не упустить этот миг, поймать эту искру разума, зародившуюся по его воле, впитать в себя… чтобы сделать бессмертной и научить творить.
Животные-биороботы – люди, сыновья богов – боги-творцы. Основная цель и смысл существования человека-человечества-сверхчеловечества-богочеловечества – есть сохранение разума во Вселенной.
Вот мы и подошли к главному, к тому, ради чего все и затеяно, ради чего в нашей Вселенной действует Большая программа Сверхэволюции. Эта Программа сводится к одному – Разум в Мироздании должен быть вечным. Программа обеспечивает самовоспроизводство Разума. Разум (Логос в понимании Гераклита) создает Вселенные и себе подобных. Выращивает их и впитывает в Себя. В этом и есть космогоническое единство микро- и макромиров, свернутых «лентой Мёбиуса» и не имеющих ни начала, ни конца. Процесс самовоспроизводства Разума, по всей видимости, бесконечен. Почему? Потому, что, единожды возникнув, Высший Разум Мироздания никогда уже не допустит своей гибели, даже если произойдет бесконечное число коллапсов и «больших взрывов». Он сохранит себя, в какую бы Вселенную или Измерение Ему ни пришлось бы для этого уйти. Если для сохранения Разума понадобится создать новую Вселенную, Он создаст ее.
На то Он и Разум.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Пустыня мрачная. Перепутье. Труп какой-то…
Откуда эти глюки? Переутомился. На отдых пора. На дачу… Но у меня нет дачи. Я живу у леса. Последние двадцать лет. Я редко в него хожу. Я его боюсь.
Это колдовской лес. Никто, кроме меня, не знает об этом. Но я знаю. Хотя дважды меня запирали в дурдоме, кололи всякой дрянью, били шлангами по голове, трясли токами, жгли электрошоками, орали до одури, что никаких колдовских лесов не бывает…
Перед выпиской с меня брали расписки, что я не верю в колдовство и что больше никогда не пойду в этот долбаный лес – а если пойду, то приедут санитары с главврачом и вырубят его на хер… И обещали, что в следующий раз обязательно забьют меня на смерть и вырвут грешный мой язык, чтоб не выделывался, чтоб не читал в очах людей страницы злобы и порока… Я им верил.
Но моя вера была некрепка. Как только я попадал домой, с ужасом смотрел я из окна на эти темные кроны. И душа моя мрачнела. Наполнялась свинцовой навьей грустью. Я дышал лесом, я пил его воды… Но, боже мой, какая скука: тени санитаров влачились по пятам. С топорами. И пилами. Они не видели моего леса. Только я вижу его.
Я очень редко в него хожу. Это жуткий лес…
Сегодня грохотал гром. Словно война началась. Полдня грохотал – хрипло и страшно. И лил проливной ливень. А потом гром ушел вдаль и долго громыхал там, хрипел, ворчал, грозился, издыхая. Сдох. Ливень разом стих. Но солнце не выглянуло. Низкие тучи влачились над мрачной пустыней города. Это был знак. И я пошел в лес.
Темная дорожка вела вглубь. И я шел. И этот лес становился другим лесом, точно таким же, но другим. По тому… или этому, другому лесу я шел много лет назад. Мне было четырнадцать. Но я так же глядел из своих глазниц, как гляжу сейчас, ничего не изменилось. Только глаза были целее. И правый еще видел так же хорошо, как и левый, в нем еще не оставила свой след неразорвавшаяся душманская граната…
А что было? Был пионерский лагерь, старший отряд. Когда все ложились спать в «мертвый час» после обеда, я вылезал в окно из нашего дощатого домика и шел к речке. Я не помню, как она называлась. И не хочу вспоминать. Какая разница. Я помню саму речку, тихую, неширокую, заросшую по берегам кустарником. Лесная река. И этого достаточно. Я помню «тарзанку» над водой. А еще выше огромный полуобломанный сук старой и корявой ветлы, склонившейся над рекой. Я раскачивался на «тарзанке» и прыгал в воду…
И нутром чуял, что за мной следят. И уже знал, кто. Немая. Она часто приходила сюда в это время. И иногда я видел, как она раскачивается на «тарзанке» – и плюхается в воду, отбивая бока. Она не могла допрыгнуть до корявой палки с земли, там было скользко и круто. Она каждый раз забиралась на ветлу, долго сидела русалкой на ветвях. Потом сползала по толстенной веревке, перехватывалась за палку, раскачивалась… и кувырком летела в воду, молча снося боль, потирая ушибы. Она знала про «мертвый час». И всегда купалась голой. Вот и сейчас она вышла из-за кустов голая. Уставилась на меня. И спросила:
– Ты чего-о?
Я обомлел. И не оттого, что тоже был голый – не хотел мочить трусы, а плавки оставил в тумбочке. А оттого, что Немая заговорила. Вот это был номер.
– Ничего. А ты?
Немая и не подумала прикрыться. Подошла ближе… Живот, бока, бедра и даже груди с тугими коричневыми сосками были в синяках. Она никак не могла научиться прыгать с «тарзанки». Ей было под тридцать. Она работала посудомойкой, все звали ее дурочкой, сторонились. Она всегда молчала. А со мной заговорила. Это и решило дело. Нам стало уже не до «тарзанок». И ненавидим мы, и любим мы случайно. Колдовской лес. Первая женщина всегда запоминается. Она жила в этом лесу. И тосковала, когда разъезжалась последняя смена. Ей становилось: зябко одной. И дольней лозы прозябанье. Выла. Город ее не принимал. Она была… нет, не русалкой. Она была лешачихой этого леса. Того леса. Я тогда не: понимал, как это быть лешачихой. Я ничего не понимал. Только нутром чуял. Алена, с которой я ходил каждый вечер на танцы в том же лагере, сказала, что меня сглазили. Она была права. Приворотили по полной программе. Околдовали. И внял я неба содроганье. И горний ангелов полет. И гад морских подводный ход… И прочие глюки, за которые санитары бьют шлангами по голове и вырывают грешные наши языки!
Алена тянула меня от Немой за уши. Готова была загрызть лешачиху. Я не поддавался, ничем не жертвуя ни злобе, ни любви. А зря… Она звонила мне в Москве еще целый год. А я не шел с ней на встречу. А если бы пошел… Мир был бы иным. Я непременно женился бы на ней. Работал как все. Был бы толстым и ленивым. Она не давала бы мне много пить. И писать мои книги, которые изменили мир. И у меня было бы трое детей, И четверо внуков. И все они ездили бы в этот лагерь в Лобаново. И в «Красную Пахру» тоже бы ездили. Почему? Потому что не было бы никаких «перестроек». И Россия бы не погибла…
Не случилось. Проклятый лес. Заклятый. Он выплюнул меня в чужую жизнь. Но я знаю его привороты и косяки. И у меня есть свое заклинание…
Я уже почти выходил из леса. Ели с их навьими чарами остались позади. Над головой гробовой крышей нависала листва – каждый лист был сырым, живым, плотоядным – каждый тихо шевелился, глядел сверху на меня, притаившись, следил, готовый пираньей сигануть вниз, вгрызться в затылок… Но впереди что-то брезжило. Я знал, что выйду в чужую обыденную жизнь. Обрыдлую и нелепую, как скопище немытых обобранных бомжей под ослепительной рекламой иноземного мыла. Я бы отдал ее, не раздумывая, чтобы выйти в то прошлое, которое то ли было, то ли не было… Ведь это колдовской лес. Он все может.
Он понял мои заклятья. Мои заклинания. Оставалось совсем немного, полсотни шагов… когда я услышал за спиной легкий шелест крыл. И тихую поступь на перепутье, будто невесомый серафим коснулся тяжелой мокрой травы своими небесными стопами – раз, другой, третий, спускаясь оттуда, где не каждому из нас придется побывать, и где меня уж точно не ждут. Спустился, шестикрылый, чтобы оберечь, спасти… Пахнуло над головой. Еловая лапа-чаровница. Опахало лешего… Нет, это крыла. Это ангел. Хранитель. Мой! Наконец-то!
Перстами легкими как сон моих зениц коснулся он… И внял я неба содроганье. Свет пришел раньше. Там, впереди, еще должна была висеть сырая, живая, набрякшая моей кровью листва… Ее не было. И не было огромного слоновьего столба с исполинской рекламой «пепси» и самых удобных в мире прокладок. И не было бесконечного потока импортных консервных банок на колесах. Лишь проехала нелепо синяя «Победа». За ней полудеревянный «москвичонок»-бочонок. А с другой стороны «Волга» с оленем. Лес сотворил чудо. Русский Лес. Он вернул меня в мою жизнь. Ибо каждому воздается по вере его.
И я пошел в нее, эту настоящую жизнь, не чуя ног, не ощущая себя… я шел к корявому дереву над рекой без имени, к «тарзанке», на которой раскачивалась она – голая, вся в синяках, с безумным карим, коровьим взглядом и готовностью быть покорной. Я шел к Немой… Там было начало начал…
– Счастливая смерть… – Патлатый старик присел над трупом, кровавой десницей вырывая изо рта золотую коронку и вглядываясь в размозженное темя. – Так умирают избранные. И Бога глас к нему воззвал: фьють – и в нирвану… Эхе-хе! Смотрите: вот пример для вас…
Бомжи уныло, матерясь, рыли яму.
– Он горд был, не ужился с нами… – Старик приставил коронку к своему полусгнившему зубу, цыкнул. – Глупец, хотел уверить нас, – коронка с хряском и хлюпом налезла на зуб, – что Бог гласит его устами! Идиот! Зажрались санитары, ни хера народец не лечат!
– Не глумись. Пусть и этот хрен спит холодным сном могилы, – ответили ему скорбно.
Бомжи долго не могли отдышаться, сидели у кострища, тряслись. Двое помоложе и посильнее за ноги проволокли труп по жухлой листве, оставляя неприглядно голый и сырой след. Спихнули в черную мокрядь.
Яма была бездонна. Темный дуб склонялся и шумел над ней…
Да, счастливец. Сколько их таких, счастливцев. Плодородный слой. Почва. На них Лес. На них все.
На семь аршинов вглубь. Почвенники. Корни их переплелись. Они живут медленно. И вечно. Они опорный столп неба.
Приложение