Глава V Разговор с резидентом
Сарай не открывали так давно, что дверь пальца на два ушла в землю. Похоже, туда никто не заходил после того, как продали козу Лизку. Николаю пришлось подкапывать дверь лопатой, подогнав к сараю для освещения свой «Москвич» с включенными фарами.
– А обещал-то! «Спать будете на свежеско-
шенном сене!» – упрекнула его Ирка.
– Конечно, будете. Накосите сена и спите себе на здоровье, – невозмутимо парировал Николай, распахивая скрипучую дверь.
Блинков-младший с Иркой заглянули в сарай
и отшатнулись.
– Ну-ну, не тушуйтесь, детки-сандалетки, – подбодрил их Николай. – Добро пожаловать в сию скромную обитель.
Обитель была вызывающе скромной: земляной пол и щелястые стены с развешенными на них велосипедными рамами без колес, деревянными граблями, лопатами и тому подобной дребеденью. Под крышей, как огромная полка размером с половину сарая, лежали доски. Кажется, это называется сеновал, только сена там не было – оно валялось внизу серой слежавшейся горой. Блинков-младший потянул торчащий стебелек травы, и тот обломился от одного прикосновения.
– Ир, – спросил он, – у тебя пододеяльники конвертом или мешком?
– Разные. Я принесу, которые мешком. Набьем себе тюфяки, – сообразила Ирка.
Дождавшись, когда она уйдет, Блинков-младший пнул сенную гору. В свете фар с улицы взвилось облако пыли. Гора зашевелилась и зашуршала, как будто по ней забегали десятки маленьких сквознячков.
– Мыши?
– А как же, – подтвердил Николай. – Старое сено без мышей не бывает.
– Уезжайте, пока Ирка не опомнилась, – сказал Блинков-младший. – Ей и так здесь не нравится, а когда узнает про мышей… Она же под колеса ляжет, чтобы вернуться с вами в Москву.
– Сенцо, конечно, так себе. Со времен Лизаве-ты осталось, – признал Николай. – Поспите не раздеваясь, чтобы не колко было, а завтра накосите свежего… Ничего, проживете. Там в углу Лиза-ветин загончик, – он кивнул в темноту, куда не доставал свет, – повесите лейку, вот вам и душ. Ты же, Дмитрий, рукастый парень!
– Я не рукастый. Я головастый и понимаю, что за день сено не высохнет, – отрезал Блинков-младший. – В общем, поезжайте, а мы тут как-нибудь разберемся.
– А мне казалось, ты отослал Ирину, чтобы поговорить со мной о задании полковника. Он звонил мне в машину по сотовому, и мы все обсудили, – понизил голос полицейский. – Поступаешь в мое распоряжение. Отныне ты мой агент в Малых Грязюках, а я, получается, резидент. Так что докладывай.
Как всегда, было неясно, что Николай говорит в шутку, а что – абсолютно всерьез.
– О чем докладывать? – пожал плечами Блинков-младший. – Задание понял, а сообщить мне пока что нечего. Конечно, хочется спросить вас кое о чем, только ведь вы не ответите.
– Спрашивай, – разрешил полицейский. – Вдруг отвечу?
– Я так понимаю, что вы хотите внедрить нас в особняк… – Блинков-младший помолчал, дожидаясь от Николая подтверждения своей догадки, но полицейский ничем себя не выдал. – Вопрос вот в чем: кто именно вас интересует – старший Букашин, Дэнни или, может, кто-то из персонала?
– Добавь их знакомых, и будет полный список. Нас интересуют все, – ответил полицейский.
Блинков-младший кивнул:
– Понятно.
– Да что тебе может быть понятно?! Тут профессионалам ни черта не понятно, а ему понятно! – с досадой буркнул полицейский.
– Понятно, что вы ушли от ответа, – хладнокровно пояснил Блинков-младший. – Еще вопрос: а если спросят, кто мы Марии Петровне?
– Отвечай: «Бабуле приехали помогать». Именно «бабуле», а не «Марии Петровне». Пусть думают, что вы ее внуки. Если начнут выяснять ваши родственные отношения, скажешь, что родители отправили вас в деревню к бабуле, и все тут, а кто чей деверь, сноха или золовка, вы понятия не имеете. Выдумывать ничего не надо, а то здешние старухи вас моментально раскусят. В деревне ведь, знаешь, как? Я, может, понятия не имею о какой-нибудь бабке, а она обсуждает с приятельницами, какого цвета обои в квартире у внука Петровны…
– Я понял, – прервал рассуждения полицейского Блинков-младший. – Уезжайте, в конце концов, пока Ирка не вернулась!
– Неудобно получается. Предателем себя чувствую, ей-Богу: завез людей в козий сарай и бросил, – признался Николай. Впервые Блинков-младший видел его смущенным. – Можно было и палатку взять, и надувные матрасы, а я забыл.
– Ничего, привезете в следующий раз, а мы пока перебьемся, – успокоил полицейского Блинков-младший. – Вы же не виноваты, что так срочно пришлось ехать.
– Ну да. Я думал, что повезу Ирину в субботу, а про тебя до сегодняшнего дня вообще знать не знал… Слушай, Митек, а тебе никто не говорил, что ты отличный парень?
– Говорят, но реже, чем хотелось бы, – серьезно сообщил Блинков-младший. – Особенно редко те, от кого мне было бы приятно это услышать.
– А от меня, значит, неприятно, – понял толстый намек полицейский. – Ну что ж, я сам виноват… Ладно, Митек, еще успеем подружиться. Держись, – Николай пожал ему руку и, уже выходя, сказал через плечо: – А она обязательно скажет, что ты отличный парень!
Взревел мотор, свет фар вскользь ударил по глазам, и Блинков-младший остался в темноте.
Глава VI Страшная ночь
Ирка вернулась с простынями и охапкой какого-то бабулиного тряпья. Минут десять Блинков-младший при ничтожном лунном свете, льющемся в открытую Дверь, лазал по горе сена и выполнял бестолковые Иркины приказания: мне постели здесь, а себе – там, нет – поближе, а то я буду бояться в темноте, или нет – подальше, а то вдруг я захочу раздеться, а ты станешь подглядывать. В награду за все Ирка заявила:
– Ну ты и копуша, Митек! Устала я с тобой.
– Если не нравится, устраивайся сама, как хочешь, – разозлился Блинков-младший и лег там, где стоял.
Место оказалось не самое удачное. Он понемногу съезжал с горы к стене сарая, но потом промял себе лежку и сразу же задремал.
Ирка растолкала его, чтоб он закрыл дверь, – ей было холодно.
Блинков-младший встал, закрыл и плюхнулся на пригретое место, засыпая на лету. Но тут у него стало чесаться под лопатками. Сунув руку за шиворот, он выгреб набившуюся сенную труху, всласть начесался и закрыл глаза.
Ирка помалкивала. Проваливаясь в сон, Блинков-младший умиротворенно подумал, что игры девичьи на сегодня закончены. Он совсем забыл о мышах.
– Митек! Эй, Митек! – окликнула его Ирка. – В доме домовой, а в сарае кто?
– Ирка, которая спать не дает! – буркнул Блинков-младший, просыпаясь в третий раз.
– Я серьезно, Митек! Ты не поверишь, но только что рядом со мной кто-то пробежал!
– Маленький, на четырех лапках, с хвостиком? – уточнил Блинков-младший.
– Не пугай меня, Митек, – жалобно попросила Ирка. – Ты же не хочешь сказать, что это МЫШЬ?!
– Да нет, какие здесь мыши?! – спохватился Блинков-младший. – Это, наверное, кошка. Помнишь, когда мы приехали, она у калитки сидела?
– Что я, кошку от мышки не отличу? – из чувства протеста буркнула Ирка, но замолчала.
Блинков-младший лежал, прислушиваясь к ее дыханию. Спящий человек всегда хоть немного, да посапывает, а Ирка дышала тихо-тихо. Похоже, она не очень-то поверила вранью насчет кошки и тоже прислушивалась. А напуганные возней Блинкова-младшего мыши обнаглели, вернулись к своим обвалившимся тоннелям в сене и принялись за восстановительные работы. Они как ненормальные носились по шуршащей, пересушенной траве, копошились и с хрустом что-то грызли.
– Скажешь, и это не мыши? – обмирающим голосом спросила Ирка. Было понятно, что ей очень-очень хочется, чтобы Блинков-младший именно так и сказал: конечно, мол, не мыши, спи.
– Это сено. Мы же все переворошили, а теперь оно укладывается, – сказал Блинков-младший и подумал, что этого вранья от силы хватит минуты на две, а потом Ирка сообразит, что к чему. Спать уже не хотелось. Разве до сна, когда сейчас такое начнется!
И началось. «Сено», вместо того чтобы честь по чести укладываться, вдруг с писком передралось где-то совсем рядом с Иркой. Почти в тот же момент сверху плюхнулась невесть откуда взявшаяся кошка и начала устанавливать свой порядок. Писк стал таким отчаянно пронзительным, что можно было бы сверлить им зубы.
– Папочка!!! – басом взревела Ирка и, чудом не наступив на Блинкова-младшего, кинулась к стене.
В темноте громыхнуло какое-то рухнувшее с гвоздя корыто, на него тут же посыпались не то палки, не то черенки граблей и лопат, а в довершение всего упала велосипедная рама. Раму Блинков-младший угадал совершенно точно, потому что ему здорово досталось рулем по коленке, а потом, вскакивая, он еще запутался в ней ногами, упал и получил велосипедной педалью под ложечку.
– Митек! – Иркин голос доносился из-под крыши. – Митек, ты жив?
От удара у Блинкова-младшего перехватило дыхание. Он стоял, скрючившись, и не мог ответить.
– МИТЕК!!!
И тут безо всякой видимой причины дверь сарая начала со скрипом приоткрываться. Пятно лунного света, увеличиваясь, скользнуло по стене, и в двух шагах от себя Блинков-младший увидел молочно-белое привидение и сверкающее лезвие косы!
– МИТЕК, НЕ МОЛЧИ!!! – заверещала Ирка. Теперь можно было рассмотреть, что она лежит на досках сеновала, свесив голову и уставившись на привидение застывшим взглядом.
Блинков-младший хотел попросить, чтобы Ирка подала ему руку, но смог только пискнуть, как несчастная мышь в зубах у кота. А белый саван привидения качнулся в воздухе. Ног под ним не было!
Не помня себя, Блинков-младший взлетел по дощатой стене сарая и прижался к Ирке – единственной живой душе в этом загробном мире. Ирка обняла его так, что под ложечкой опять заныло.
Привидение колыхалось на месте, не отваживаясь напасть. В его движениях чудилось что-то знакомое. Так покачивается занавеска на сквозняке.
Не успел Блинков-младший сказать про себя: «Занавеска на сквозняке» – как могильный саван стал обычной белой тряпкой, зацепившейся за кончик прислоненной к стене сарая косы. А коса оказалась не орудием смерти, а сельскохозяйственным инструментом. Чтобы траву косить. Так уж устроен человек: если он что-нибудь плохо видит, воображение дорисует недостающее. Скажешь себе, что белое пятно – привидение, и увидишь привидение, а скажешь «тряпка» – будет тряпка.
Тьма на сеновале стояла кромешная, только слабо светились щели в полу да кое-где сквозь дырявую кровлю пробивались пятнышки лунного света. Продолжая расследование, Блинков-младший потрогал Ирку за ногу. Само собой, получил по руке, но убедился, что джинсы она сняла, и уже с полной уверенностью спросил:
– Разделась и спала под простыней?
– Отвали! – на всякий случай сказала Ирка и захихикала. До нее дошло. – Ой, Митек! А я-то!… А ты?! Ты же «мама» сказать не мог, только пищал.
– Зато я не лез на стену от мышей и не развешивал по косам свои простынки, – буркнул Блинков-младший.
Ирка захлюпала носом.
– Да, тебе хорошо, ты мышей не боишься. А я ни разу в жизни не видела живую мышь и боюсь их ужасно.
– Я тоже ни разу не видел мышей, – сказал Блинков-младший, – и поэтому не боюсь. Как можно бояться того, чего не видел?
– Привидений ты тоже не видел, а испугался! – начала спорить Ирка. Но тут в ее девчачьих мозгах соскочил какой-то рычажок, и она ни с того ни с сего толкнула Блинкова-младшего в грудь: – Ой, я же не одета! А ты и рад, за ноги хватаешься. Отодвинься сейчас же!
– Я могу совсем уйти, – обиделся Блинков-младший.
Держась за стену, он отошел к противоположному скату крыши и улегся на доски. Было жестко и не хватало подушки.
– Не смотри на меня, – сказала Ирка.
– Так ничего ж не видно, ты в тени. Ирка подумала и сообщила:
– Я в трусиках и в футболке, как на «физ-ре», так что не фантазируй лишнего.
– Я и не фантазирую. Я спать хочу.
– Тебе хорошо, ты в джинсах, а я с голыми ногами, – заныла Ирка.
Блинков-младший свесился с досок и посмотрел вниз. Лунный свет из двери сарая уверенно освещал только самое опасное место, где у стены торчала коса с зацепившейся Иркиной простыней и валялась рама от велосипеда. В сене белели Ир-кины джинсы и еще одна простыня, а все, что цветом потемнее, глаз не различал. Там запросто могло валяться что угодно: палки, грабли, вилы. Это не вызывало никакой охоты спрыгивать с трехметрового сеновала. Но Блинков-младший слишком хорошо знал Ирку. Сначала она будет полночи ныть, чтобы он достал ее простыню. Потом, если приказать себе ни в коем случае не поддаваться, спрыгнет сама. Но с мышами, конечно, не останется, и придется втаскивать ее на сеновал. А оставшуюся половину ночи Ирка посвятит докладу на тему: «Какое ничтожество и трус этот Блин».
– Хочешь, я тебе свои джинсы отдам? – без особой надежды предложил Блинков-младший.
– Вот еще! – фыркнула Ирка. – А почему бы тебе не слезть и не бросить мне простыню? Тоже, что ли, мышей боишься?
Блинков-младший молча встал и, сложив ноги вместе, как парашютист, спрыгнул в сено.
К счастью, он попал не на вилы, не на грабли и даже не на палку. Он попал всего-навсего на притаившуюся в засаде кошку. Раздался бешеный мяв. Ошалевшая от испуга, но невредимая кошка вырвалась из-под упавшего на бок Блинкова-младшего, расцарапала ему руку и с воем вылетела из двери сарая.
– Что это было, Митек? – спросила Ирка.
– Полтергейст. Необъяснимое явление потустороннего мира, – сообщил Блинков-младший. – Мохнатый, уши торчком, а больше я ничего не разглядел.