Часть 1. ПОДОПЕЧНАЯ КОРОЛЕВЫ. 1577 – 1578 годы 2 страница
– Бевин Фитцджеральд была моей кузиной, мадам. Это я устроила ее брак с лордом Блиссом много лет назад. – Она снова посмотрела на Эйден. – Ваши родители умерли?
– Да, миледи. Моя мать и сестры-близнецы умерли, когда мне было десять. Мои отец скончался месяц назад.
– У вас нет денег? – был следующий вопрос. Графиня Линкольн думала, что королева прикажет Клинтонам отвечать за денежное обеспечение девушки и почувствовала облегчение, услышав слова Эйден:
– Нет, миледи. У меня есть деньги.
"Интересно, – подумала королева. – Она не желает обсуждать свое финансовое положение со своей родственницей».
– Все, кроме госпожи Сен-Мишель и Робина, оставьте нас, – приказала королева, и графиня Линкольн и две другие дамы поклонились и вышли из комнаты.
– Принеси нам вина и бисквитов, Робин, – приказала королева. – Можете садиться, госпожа Сен-Мишель. Возьмите этот стул с высокой спинкой. Я хочу побольше узнать о вас. Итак, – сказала Елизавета Тюдор, – кто эта женщина, что опекает вас?
– Это Мег, моя служанка. Она приехала с моей матерью из Ирландии и служила ей до самой смерти.
– А почему вы не захотели сказать леди Клинтон о своих средствах?
Эйден посмотрела на Робина, но королева сказала:
– Он слышал гораздо более доверительные разговоры, чем тот, который вы ведете со мной сейчас, моя дорогая. Он не болтлив.
– Леди Клинтон ничего не знает о моей семье за исключением того, что она устроила брак моих родителей, мадам. Она сделала это в благодарность за заем, который мой отец устроил ее мужу много лет назад. По условиям займа, лорд Клинтон не должен был выплачивать проценты. Мой отец остался бездетным вдовцом после многих лет брака. Когда леди Клинтон предложила свою помощь в ответ на его услугу, он спросил, не знает ли она женщину, на которой он мог бы жениться. Моя мать была дочерью кузена леди Клинтон и не имела приданого, чтобы выйти замуж или уйти в монастырь. Леди Клинтон знала, что мой отец будет рад установить родственные связи с ее семьей, несмотря на то, что моя мать была бесприданницей. Действительно, брак был заключен. После этого, однако, мы никогда не виделись с ними. Я, ваше величество, очень богатая женщина, но я не хочу, чтобы слухи о моем богатстве дошли до двора. "Мой отец просил вас найти мне мужа. Я и в самом деле надеюсь, что в конце концов вы сделаете это. Я никогда не уезжала из дома, и хотя признаю, что сопротивлялась воле отца и хотела остаться дома, он оказался прав. Мне понравилась поездка и все новое, что я узнала. За мной никто никогда не ухаживал. Я неопытна в сердечных вопросах и боюсь, что утонченные джентльмены вашего двора попытаются воспользоваться этим. Если станет известно о моем состоянии, я буду, несомненно, атакована ухажерами, охотящимися скорее за моими деньгами, чем за моим сердцем. Неопытность может сделать меня жертвой коварства. Если, однако, о моем богатстве ничего не будет известно, тогда молодой человек будет искать моего общества из искренних побуждений, а не из-за моего кошелька. Но самое главное, я так хочу служить моей королеве, я так буду стараться!
Елизавета Тюдор медленно кивнула. Девушка умна! На этот раз она не будет обременена присутствием легкомысленной болтушки. Может быть, она также и образованна? Надеяться на это не следовало, но королева все-таки спросила:
– Вас учили чему-нибудь, госпожа Сен-Мишель?
– Да, ваше величество. Я говорю на греческом, на латыни, а также на французском и немного на немецком, испанском и итальянском. Могу читать и писать на этих языках, как и на своем родном.
– А как с математикой?
– Немного, просто умею вести счета, – последовал ответ.
– Вы изучали историю?
– Все, чему мог научить меня старый учитель из Оксфорда, которого нанял для меня мой отец. Я могу также сочинять стихи, танцевать, петь и играть на двух инструментах.
– На каких же?
– На лютне и на спинете, мадам.
– Боже правый! – сказала королева. – Вы образованная женщина, а значит, можете разговаривать не только о тряпках и мужчинах.
– Я не очень разбираюсь в моде, мадам.
– Ваш отец просил меня найти вам мужа. – Королева улыбнулась Эйден.
– Да, мадам.
– И вы хотите этого?
– Я хотела бы, ваше величество, быть хозяйкой самой себе, но знаю, что это невозможно. В конце концов я должна выйти замуж. Прошу только дать мне немного времени, мадам. Кроме того, поскольку мой отец был последним мужчиной в роду, он просил в своем завещании, чтобы мой муж принял фамилию нашей семьи, чтобы его баронетство не умерло вместе с ним.
– В таком желании нет ничего необычного, – сказала королева, – и, ценя преданность вашей семьи моей семье, я исполню его. А теперь Робин Саутвуд покажет вам, где вы будете жить здесь, в Гринвиче. Возвращайтесь с ним, как только устроитесь. Моя корзинка для рукоделия в беспорядке, госпожа Эйден Сен-Мишель, и теперь это ваша обязанность – следить за порядком в ней.
Эйден встала и, поклонившись королеве, вышла из комнаты вместе с Мег. За дверью гостиной королевы они обнаружили ожидавшую их графиню Линкольн. Молодой граф элегантно расшаркался перед ней.
– Куда вы отведете мою юную кузину, милорд? – требовательно спросила Элизабет Клинтон.
– Еще не знаю, миледи. Я должен найти мажордома и узнать, куда мы можем втиснуть госпожу Сен-Мишель. Как вам хорошо известно, дворец переполнен до отказа.
– В чердачном этаже есть дополнительные апартаменты, предназначенные для нас, которыми мы редко пользуемся, – сказала графиня. – Вы понимаете, что именно я имею в виду?
Робин, в обязанность которого входило знать такие вещи, кивнул.
– Знаю, – сказал он.
– Где ваш багаж, кузина? – спросила графиня.
– Во внутреннем дворе, в моей карете, – ответила Эйден. – Цвет ливреи моих слуг синий с зеленым, а семейный герб – корабль, дерево и на нем красный крест.
Робин быстро улыбнулся ей.
– Я найду ее, госпожа, и прослежу, чтобы вещи были благополучно доставлены вам. – И, еще раз улыбнувшись, он быстро поклонился и ушел.
– Пойдемте, – сказала графиня Линкольн своей родственнице, – и я покажу вам место, которое вы будете называть своим домом. Поначалу оно покажется вам странным, моя дорогая, но я приехала во дворец, когда мне было всего девять, меня называли сиротой из Килдэра. Я была маленькой, напуганной девочкой, но мне удалось выжить, как это предстоит сделать и вам.
– У меня еще не было времени, чтобы испугаться, – честно призналась Эйден. – Все очень интересно и так не похоже на Перрок-Ройял.
– Перрок-Ройял?
– Мой дом к западу от Ворчестера.
– Да, – сказала Элизабет Клинтон, – это место не похоже на Перрок-Ройял, моя дорогая Эйден. Могу я называть вас Эйден, правда? А вы будете называть меня Бет? – Не дожидаясь ответа, она продолжала:
– Двор всегда переполнен теми, кто живет при нем, теми, кто наезжает сюда, теми, кто пытается устроиться здесь, и слугами всех этих людей. Мой муж, Нед, лорд-адмирал, имеет апартаменты везде, куда отправляется королева, но фрейлины обычно должны жить в комнатах для фрейлин, если только у них нет семьи и друзей, которые могут предоставить им место для проживания. Ужасно, когда не можешь побыть одна. Я рада предложить вам эту маленькую комнату, и она действительно маленькая, Эйден. Тем не менее я уверена, что вы и ваша служанка уместитесь в ней. Вы обручены?
– Нет, Бет. Я предпочитала жить с отцом. Он был стар и нуждался во мне. Перед смертью он просил королеву найти мне подходящего мужа. Сейчас, однако, я удовлетворена тем, что могу в силу своих возможностей служить королеве.
– Вы очень умны, моя дорогая, – пробормотала графиня с одобрением. – Тем не менее мы не должным позволить нашей госпоже забыть обещание, данное вашему отцу, а она легко может сделать это. Королева не любит, когда дамы покидают ее, выходя замуж. Полагаю, это объясняется тем, что она сама не замужем. Не знаю, может быть, это происходит от ревности или от невнимательности к другим людям. Сколько вам лет?
– В прошлом августе, 19-го числа, мне исполнилось двадцать три, Бет.
– Господи, кузина! Вам не кажется, что вы несколько староваты? Лучше нам не мешкать, а искать вам мужа… Я поговорю с мужем, и мы посмотрим, есть ли подходящие для этого джентльмены. Вам, вероятно, придется выйти замуж за вдовца, но ведь и мой первый муж, и Нед были вдовцами, когда я выходила за них.
Болтая, графиня Линкольн вела Эйден и Мег вверх по одному пролету лестницы, потом по другому, и еще по одному, через путаницу коридоров, таких извилистых, что Эйден с отчаянием думала, найдет ли дорогу обратно. Наконец они остановились перед небольшой гладкой дубовой дверью.
– Ну, вот мы и пришли, дорогая. Входите и чувствуйте себя как дома. Молодой Робин скоро придет сюда с вашим багажом и проводит вас к ее величеству, – сказала Элизабет Клинтон. Она легко клюнула Эйден в обе щеки и исчезла за углом прежде, чем девушка успела открыть рот.
Более практичная Мег распахнула дверь в предложенную им комнату и ахнула в ужасе.
– Господи, прости меня, госпожа Эйден! Она такая маленькая, что сюда и кошку не засунешь!
Эйден встревоженно осмотрелась, и ее сердце упало. Мег ничуть не преувеличивала. В комнате не было ничего, кроме маленького окна, крошечного камина в углу и кровати, которая занимала большую часть комнаты. Она покачала головой.
– Если моя родственница говорит, что это все, что есть, я должна поверить ей, Мег, и быть благодарной за то, что мы получили такую комнату. Не бойся, на кровати можно спать вдвоем. Мы будем согревать друг друга по ночам, потому что в Гринвиче, боюсь, сыро.
Они вошли в комнату, и, пока ждали прибытия своих вещей, Мег внимательно осмотрелась и презрительно фыркнула.
– Здесь грязно. Уверена, что здесь не убирались много месяцев. Этот матрас нужно выбросить, госпожа Эйден. Не сомневаюсь, что в нем полно клопов и блох, противных созданий, от которых можно заболеть.
Эйден кивнула, молча соглашаясь со служанкой.
– Когда люди принесут багаж, Мег, мы заставим их унести старый матрас и принести воду. Действительно здесь надо убраться. Я не хочу разбирать вещи до тех пор, пока в комнате не будет чисто.
Они стояли, осматриваясь по сторонам, в течение, казалось, очень долгого времени. Потом в дверях неожиданно появился Робин Саутвуд с улыбкой на красивом лице.
– Вот и мы, госпожа Сен-Мишель, и ваш багаж. Мег рванулась вперед.
– Прикажите вашим людям задержаться, милорд, – сказала она. – Я не позволю своей госпоже спать на этом заплесневелом матрасе. Пусть его унесут. Еще мне нужна вода, я хочу вымыть эту комнату. Не сомневаюсь, что тут полно паразитов!
Робин ухмыльнулся. Мег очень напомнила ему служанку его матери, Дейзи, но она была права. Его мать не выносила грязь и беспорядок, и он вырос тоже чистюлей, хотя многие их современники были совсем непривередливы. Повернувшись, он приказал лакеям, сопровождавшим его, поставить багаж на пол. Потом заставил их убрать старый матрас, разобрать резной остов кровати и принести воды для Мег, которая собиралась вымыть комнату.
– Оставьте плащ вашей служанке, – сказал он Эйден. – Я отведу вас в комнату фрейлин, где вы сможете умыться с дороги, а потом вернетесь к королеве. Ваша служанка будет в целости и сохранности. Я прослежу, чтобы в помощь к ней прислали какую-нибудь девушку. – Он повернулся к крепкому слуге.
– Ты! Принеси побольше дров в комнату госпожи Сен-Мишель и останься помочь этой женщине.
– Слушаюсь, милорд, – сказал человек и поспешил выполнить приказание юного графа.
– Вы хорошо отдаете приказы, – заметила Эйден.
– Я Саутвуд из Линмута, – гордо заявил он, как будто это объясняло все, и Эйден поняла, сколько ей еще предстоит узнать. – Я нахожусь при дворе с шести лет.
– Я должна вернуться назад с графом, – сказала Эйден Мег, которая едва кивнула и махнула ей рукой.
Эйден робко шла за мальчиком через путаницу коридоров и вниз по нескольким лестничным пролетам.
– Это место должно казаться вам очень странным по сравнению с вашим домом, – заметил Робин, – но не пугайтесь, госпожа Сен-Мишель, вы скоро научитесь разбираться в Гринвиче так, как будто жили здесь всю жизнь.
– Я еще не запомнила все повороты, – сказала Эйден, – но по крайней мере знаю, что нужно подняться по трем лестничным пролетам.
– Я помогу вам, ведь я хорошо помню свои первые дни здесь. Если бы один из пажей не помог мне, я бы заблудился.
Он провел ее в помещение, которое назвал комнатой фрейлин, и, сделав знак служанке, приказал ей принести воды, чтобы госпожа Сен-Мишель могла умыться. К смущению Эйден, в комнате оказались Алтея Тейллбойз и другая девушка. Было странно, что смещенная с должности девушка не проявляла недоброжелательности по отношению к Эйден.
– Ну вот, – сказала Алтея, – вы вскоре позавидуете мне, что я дома и в безопасности, госпожа Сен-Мишель. Служить этой суке королеве не так легко, как, я полагаю, вы себе представляете.
– Алтея! – выбранила ее другая девушка. – Не говори так о королеве.
Госпожа Тейллбойз пожала плечами.
– Ни одна из вас не повторит мои слова, – сказала она, – и что еще она может мне сделать? Со мной все кончено! Только при дворе я могла найти хорошего мужа. Теперь отец наверняка выдаст меня за старого лорда Чарльтона. Старый развратник не спускает с меня глаз последние пять лет. – Она вздрогнула. – Вечно лезет мне под юбки, когда думает, что никто не видит. Ну, по крайней мере старому похотливому распутнику не достанется моя девственность. Она была отдана Генри Болтону! – закончила она с торжествующей ноткой в голосе.
– Алтея!
– О, не надо делать вид, что вы потрясены, Линнет Тальбот! Вы все так или иначе задирали свои юбки.
– Ну, я точно не делала этого, – заявила госпожа Тальбот, но Алтея Тейллбойз фыркнула, услышав слова подруги.
– Мне жаль, что вы потеряли место, – тихо сказала Эйден. – Однако в этом нет моей вины.
– Я знаю, – последовал ответ. – Примите мой совет, госпожа Сен-Мишель, и постарайтесь заслужить благосклонность старого чудовища. Она тщеславна и жестока, но это вы узнаете достаточно быстро.
Разговор продолжать не хотелось, и Эйден быстро вымыла руки и лицо в тазу с надушенной водой, принесенном служанкой, потом взглянула в зеркало, которое держала перед ней женщина, и вздохнула. Прическа оставляла желать лучшего! Она заправила выбившиеся пряди под чепец, потом снова посмотрела в зеркало и покачала головой. Если судить по тем немногим женщинам, которых она уже увидела здесь, при дворе, совершенно очевидно, что высказывание госпожи Тейллбойз было справедливым. Ее платье если не старомодное, то неинтересное. Черный бархат ничуть не подчеркивал красоту ее кожи, а закрытый вырез казался просто чопорным.
– Нам надо поторопиться, – деликатно обратился к ней Робин. – Не беспокойтесь о своем внешнем виде. Я скажу вам, кто обшивает мою мать.
По лицу ее пробежала быстрая усмешка, и Робин удивленно подумал, что госпожа Сен-Мишель вовсе не такая простушка-деревенщина, за которую он поначалу принял ее. Если ее прилично одеть, хорошо причесать и украсить драгоценностями, она будет выглядеть достойно.
Он повел ее обратно к королеве.
– Ага, моя деревенская мышка вернулась. – Елизавета, будучи в добром расположении духа, улыбнулась. – Вы устроились?
– Да, мадам, благодарю вас. Моя родственница, леди Клинтон, великодушно предоставила мне и моей служанке крошечную комнатушку, принадлежащую ее мужу.
– Очень хорошо, – отреагировала королева, а потом отдала Эйден красивую корзинку для рукоделия. Открыв ее, Эйден нахмурилась.
– Это позор, мадам. В вашей корзинке не прибирались неделями. Мне понадобится несколько дней, чтобы привести все в порядок.
– Я хочу заняться вышиванием после ужина, – раздраженно бросила королева.
– Покажите мне вашу работу, мадам, и я подберу нужные вам нитки, – спокойно ответила Эйден.
Находящаяся в другом конце комнаты Элизабет Клинтон тихонько улыбнулась про себя. Госпожа Сен-Мишель определенно делает честь своей семье, и она была довольна этим обстоятельством. Нужно обговорить с мужем возможность найти этой девушке хорошую партию. Такого мужчину, который сможет быть полезен их семье и сделает ее еще более могущественной. Она ломала себе голову, пытаясь вспомнить что-нибудь о семье Сен-Мишелей. У них должны быть деньги, ведь это богатая купеческая семья. Несомненно, должна быть и земля. Она вспомнила, что покойный лорд Блисс и его отец расширяли пожалованные владения. Она не была уверена – в конце концов, прошло двадцать четыре года с тех пор, как у них была последняя встреча с лордом Блиссом и его семьей, – но очень вероятно, что Эйден является наследницей значительного состояния. Она не торопилась добровольно выкладывать какие-либо сведения о себе, но герцогиня Линкольн решила, что у нее будет достаточно времени узнать все. А между тем ей Нужно обсудить это с Недом.
Когда пришло время вечерней трапезы, Робин сделал незаметный знак Эйден и отвел ее в столовую, показав, где ее место среди других фрейлин.
– Вы останетесь с королевой, пока она не отпустит вас, – сказал он. – Я буду рядом, чтобы отвести вас в вашу комнату.
– Спасибо вам, Робин. Могу ли я называть вас Робин? Вы так добры.
– Конечно, вы должны называть меня Робином. Все мои друзья зовут меня так, а я уже понимаю, что могу считать вас своим другом, Эйден Сен-Мишель.
Неожиданно в конце коридора возникло какое-то волнение. Там шумно ссорились два молодых человека, и один из них вынужден был обнажить шпагу.
– Не в присутствии королевы! – громко прошипел другой. – Я принесу извинения прежде, чем позволю тебе погубить себя таким способом, приятель!
Глядя на говорившего мужчину, Эйден обнаружила, что не может повернуться и уйти. Без сомнения, он был самым красивым, самым прекрасным мужчиной из всех виденных ею за всю жизнь. Высокий, с совершенной фигурой. Лицо с высокими скулами и с ямочкой на подбородке. Какого цвета у него глаза? Ей отчаянно захотелось это узнать, но она стояла слишком далеко.
– Кто этот человек? – задала она вопрос Робину.
– Который? – спросил он, не обратив особого внимания на какую-то глупую ссору.
– Вон тот! – Эйден постаралась не слишком заметно указать на заинтересовавшего ее мужчину. – Высокий. Тот, который скорее извинится, чем будет драться в присутствии королевы.
Робин посмотрел в направлении, куда она показывала, а потом засмеялся:
– Это мой дядя Конн О'Малли.
– Ваш дядя? Он вовсе не похож на вас! – запротестовала она.
– Он самый младший сводный брат моей матери, а я в точности похож на своего покойного отца Джеффри Саутвуда, – последовал ответ.
– Я никогда в жизни не видела такого красивого мужчину, – почти шепотом призналась Эйден.
– Его зовут «самым красивым мужчиной двора», – сухо сказал Робин. – Все дамы сходят по; нему с ума. Королева зовет его Адонисом.
– Это имя подходит ему, – тихо сказала Эйден. Робин презрительно фыркнул.
– Вы бы видели его, когда он впервые приехал в Англию – дикарь с черной бородой и волосами до плеч. Он носил шерстяные клетчатые штаны и плед, не мог пристойно говорить по-английски, а когда раскрывал рот, его ирландский акцент был плотнее девонского тумана. Моя мать обстригла его как овцу, обучила приличным манерам и привезла ко двору. Через день вы бы решили, что он вырос здесь. Дядю Конна приняли при дворе как джентльмена благородного происхождения. Он – один из фаворитов королевы. Она назначила его в свою гвардию из дворян-наемников. Он сделал неплохую карьеру для человека, который у своего отца родился последним.
Эйден засмеялась:
– Я подумала, что королева зря хвалила вашу осмотрительность. Вы сплетничаете лучше любой хозяйки в базарный день.
– Я сказал вам это только для того, чтобы предупредить вас, Эйден, – ответил Робин слегка обиженно.
– Предупредить о чем?
– Мой дядя – самый большой повеса из всех, которые когда-нибудь были при дворе. Я уже говорил вам, что женщины сходят по нему с ума, и это действительно так. С тех пор как он появился при дворе, не было ни одной ночи, чтобы его холостяцкую постель не согрела какая-нибудь красивая крошка. Он может очаровать утку, плавающую по воде, и заставить ее насадиться на вертел, – сказал Робин с явным восхищением.
– Как мило с вашей стороны позаботиться обо мне, – сказала Эйден молодому графу, – но я сомневаюсь, что ваш дядя хотя бы взглянет в мою сторону, Робин. Я не отношу себя к придворным красавицам, да и никогда не буду такой. Однако говорится же, что и кошка может смотреть на короля, а он действительно великолепен!
Ее слова и мягкая манера вести себя в какой-то степени успокоили молодого графа Линмута. Заглянув в лицо Эйден, он рассмеялся, увидев ее веселые глаза.
, – Ужасно, когда это слово произносят в адрес мужчины, – сказал он.
– Но он действительно великолепен, Робин Саутвуд!
Робин веселился от души.
– Полагаю, так оно и есть, – сказал он. Потом, посмотрев на других фрейлин, добавил:
– Я вернусь за вами, когда королева отпустит двор, – и отошел, чтобы встать за креслом королевы, где во время трапезы было его место.
Минуту Эйден постояла, не вполне уверенная, что ей надо делать, но когда девушка по имени Линнет Тальбот, которую она видела раньше, освободила ей место на скамье, она втиснулась туда, заняв место за столом вместе с остальными фрейлинами.
– Благодарю вас, – сказала Эйден. – Мне жаль вашу подругу.
– В том, что произошло, не ваша вина, – сказала Линнет. – Рано или поздно Алтею отослали бы домой за какой-нибудь дурной поступок. Она неразумна.
– Вы долго дружили?
– С тех пор, как она появилась здесь четыре месяца назад. Ее семья из Йорка. А вы откуда?
– Мое поместье около Ворчестера, – ответила Эйден.
– Я приехала из Кента, – сказала Линнет. – Моя семья связана дальними родственными отношениями с семьей графа Шрюсбери. Позвольте мне представить вас другим девушкам. Это Мэри Уорбертон, Дороти Сексон, Джейн Анна Боуэн и Кэтрин Болдуин. Остальных сейчас нет за столом, однако большинство из них родом из могущественных и знатных семей, а мы нет. Мы оказались здесь благодаря знакомствам наших семей, что дало нам возможность служить королеве, а еще лучше – самим себе. Мы все надеемся найти мужей, пока мы здесь… А вы?
– Я состою под опекой королевы, – сказала Эйден, – а королева обещала моему отцу, что выдаст меня замуж за хорошего человека, поэтому я тоже ожидаю, что найду при дворе мужа, как и остальные фрейлины.
– Вы старше нас, – заметила Линнет.
– Мне двадцать три, – честно призналась девушке Эйден.
– Двадцать три! – Линнет произнесла это таким тоном, как будто Эйден сказала «сто двадцать три». – Нам всем по шестнадцать, не считая Кэти. Ей четырнадцать. Почему вы еще не замужем? У вас нет приличного приданого?
Эйден протянула руку к булке, лежавшей на столе, и отломила кусок.
– Моя мать умерла, когда мне было десять. Отец был в годах, когда родилась я, он нуждался во мне, особенно после смерти матери. Я ведь его единственный выживший ребенок. Как я могла выйти замуж и оставить своего отца в одиночестве?
Она взяла крылышко каплуна с блюда, поданного слугой, где лежала аккуратно разрезанная птица. Другие девушки закивали в знак согласия и сочувствия к ее трудному положению. Они полностью понимали обязательства перед семьей. Ни одна порядочная девушка не оставила бы своего старика отца. Удовлетворив любопытство, они приступили к еде, к большому облегчению Эйден. Ну и компания маленьких кудахчущих цыплят, подумала она удивленно, а потом переключила свое внимание на еду. У нее с утра не было во рту ни крошки, и она умирала от голода. Эйден гадала, узнала ли бедняжка Мег, где можно поесть, и решила захватить с собой в салфетке ногу каплуна, немного хлеба и грушу. С успокоенной совестью она до краев наполнила собственную тарелку креветками, сваренными с травами, небольшим горячим пирогом с дичью, от корочки которого шел пар, ломтем сочной говядины и артишоками, тушенными в белом вине. Когда первое чувство голода было утолено, она повторно наполнила тарелку куском дуврского палтуса, хлебом, ломтем розового окорока и куском острого чеддерского сыра. Удивительно, но у нее еще осталось место для большого куска яблочного пирога, поданного с густыми, взбитыми девонскими сливками. Однако пила она умеренно, не испытывая склонности к вину.
Ее юные товарки наблюдали, как она расправилась с тремя полными тарелками еды, даже не рыгнув. Их глаза расширились от изумления при виде ее аппетита. Ведь их учили, что леди должна брать немного еды и съедать только небольшую часть своей порции.
– Вы не потолстеете? – наконец спросила Кэти Болдуин, не в силах сдержать свое изумление.
– Нет, – сказала Эйден. – Я девушка рослая, и мне нужно есть. Вы же еще маленькие. Вы все.
Они дружно закивали. Все верно. Ростом они были чуть больше пяти футов, за исключением самой высокой, Дороти, рост которой был пять футов и три дюйма. Рост Эйден Сен-Мишель, если она стояла в одних чулках, составлял по меньшей мере пять футов и десять дюймов. В росте она могла сравниться со многими мужчинами. Каждая из фрейлин думала одно и то же. Бедная госпожа Сен-Мишель. Какой мужчина женится на такой громадине? Ее семья не из знатных, и у нее явно нет приличного состояния, иначе ее отец не поручил бы королеве заботиться о ней. Но по крайней мере она не будет им соперницей.
– Мы все должны быть друзьями, – сказала Линнет Тальбот, обращаясь к пятерым девушкам и чувствуя себя чрезвычайно милосердной.
– Как вы добры, – ответила Эйден. – Я должна по-настоящему дорожить вашей дружбой, ведь я совершенно ничего не знаю о дворе, о его обычаях. Я не хотела бы навлечь позор на свою семью глупым поведением в обществе:
Послышалось сочувственное бормотание пятерых девушек.
– Не бойтесь, – сказала Линнет. – Мы поможем вам пройти через лабиринт обычаев. Через несколько недель вы будете чувствовать себя так, как будто всю жизнь провели здесь. Все остальное бледнеет по сравнению с жизнью здесь, при дворе. Наверное, в целом мире нет более интересного места, чем двор. Нам всем очень, очень повезло, правда? – Она посмотрела на остальных, и все закивали.
После ужина, в конце которого подали блюда с тонкими, как бумага, сладкими вафлями и маленькие рюмки мальвазии, были танцы. Королева обожала танцы, и любой джентльмен, который надеялся добиться ее благосклонности, поступал мудро, освоив сложнейшие па в танце. Эйден застенчиво наблюдала со стороны за происходящим. Она отметила, что Конн О'Малли не принимал участия в танцах, пока не станцевал с королевой. Выполнив эту почетную обязанность, он ни разу не танцевал дважды с одной и той же дамой. В один момент две красивые молодые женщины сцепились друг с другом, царапаясь и визжа, споря из-за того, кто должен танцевать с этим красивым мужчиной. Эйден никогда не узнала, что сказал им Конн, но они перестали ссориться и неожиданно обе расцвели улыбками, а одна из них терпеливо ждала в сторонке, пока другая танцевала с высоким ирландцем.
Никто не приглашал Эйден танцевать, хотя пять ее хорошеньких подружек были очень активны. Однако это не имело для нее никакого значения. Она ужасно устала от поездки и предпочитала наблюдать. Двор – это действительно пленительный мир. Скоро она будет в курсе всех сплетен, узнает в лицо тех, кто носит громкие имена, вот тогда этот мир станет еще более интересным. Тем не менее, каким бы увлекательным ни было все увиденное, она почувствовала облегчение, когда королева объявила об окончании вечера. Эйден вместе с остальными фрейлинами сопровождала ее величество в ее апартаменты. Там Елизавета Тюдор отпустила фрейлин, и Эйден обнаружила, что Робин стоит рядом с ней и готов проводить ее в маленькую комнату на чердаке дворца Гринвич.
– Сегодня вечером королева так и не нашла времени для вышивания, – озорно заметил Робин.
– Да, не нашла, – ответила Эйден, – но если бы она захотела, нужные нитки были наготове, милорд Саутвуд.
Он усмехнулся:
– Вы здесь приживетесь, Эйден. Моя сестра Виллоу, герцогиня Альсестерская, вернется ко двору к рождественским праздникам, и я представлю вас. Она немного моложе вас, но у вас есть много общего. Думаю, она будет вам хорошей подругой.
– Может быть, леди столь высокого звания не захочет поддерживать дружбу с кем-то ниже ее.
– Виллоу получила титул, выйдя замуж, – заметил Робин, – хотя всю свою жизнь она вела себя так, как будто была особой королевской крови. По рождению она Виллоу Смолл и стала графиней, поймав Альсестера в свои маленькие сети.
– Значит, она старше вас?
– Виллоу исполнится семнадцать весной. Она встретила Альсестера здесь, когда была фрейлиной. Эйден стало любопытно.
– Как так получилось, – спросила она, – что фамилия вашей семьи Саутвуд, а ее Смолл? Ваша мать была замужем дважды?
– У моей матери было шесть мужей, – спокойно сказал Робин, – и дети от всех, кроме пятого мужа.
– Сколько же всего детей? – Эйден была потрясена.
– Восемь. Семеро из них живы и по сей день. Мой отец и мой младший брат Джон умерли от горловой болезни. У меня есть два старших брата по фамилии О'Флахерти, один из которых живет в своих владениях в Ирландии, а другой – моряк и когда-нибудь будет капитаном собственного корабля. Оба женаты. Виллоу – моя старшая сестра, но у меня есть две младшие, леди Дейдра Бурк и Велвет де Мариско, а кроме того, у меня есть младший брат лорд Патрик Бурк. Патрик служит пажом в доме графа Линкольна.