Часть 2. ЖЕНА ЛОРДА БЛИССА 5 страница
При выборе его преемника Испания круто изменила политику и послала в Англию Гуэро де Спеса, неприятного маленького человечка, чьи возмутительные манеры, необдуманные высказывания и явная склонность вносить смуту сделали его крайне непопулярным. Вовлеченный в заговор Ридольфи, он был выслан из Англии в конце декабря 1571 года.
В течение следующих шести лет Испания не присылала послов в Англию, и только в прошлом году приехал Бернадино де Мендоза. Королева была чрезвычайно недовольна им – невежественным, надменным и мстительным человеком. Уже поступали сведения, что он, как и его предшественник, участвовал в заговорах, имеющих целью свержение королевы. Всего несколько месяцев назад Антонио де Гуарас, испанский шпион в Англии с 1570 года, был арестован за его связь с пленной королевой Скоттов.
Сейчас тайными шпионами лорда Берли был раскрыт еще один заговор под условным названием «Избавление», и все указывало на активное участие в нем Конна Сен-Мишеля, лорда Блисса. Тем не менее Конн отрицал это. Конечно, он будет отрицать, ворчал про себя Уильям Сесил. Они признавались во всем только под пыткой. Он повернулся к сидевшему рядом человеку.
– Похоже, мистер Нортон, дело обстоит так, что нам придется допросить милорда Блисса несколько более пристрастно.
– Конечно, милорд, – последовал ответ, и человек по имени Нортон улыбнулся, обнажая несколько почерневших обломков зубов.
Нортон! Это имя ударом взорвалось в голове Конна, и его затошнило. Нортон, человек, за которым шла дурная слава пыточных дел мастера. Нортон, который так владел искусством пытки, что мог довести человека до безумия, даже не ломая ему костей. Что, Бога ради, происходит? Как он оказался втянутым в дело, столь серьезное? Чувствуя, что начинает паниковать, он глубоко вздохнул и заговорил:
– Милорд, вы обвиняете меня в участии в заговоре с целью убийства королевы и возведения на престол Марии Шотландской, и тем не менее вы не представляете мне ни малейших доказательств моей виновности. Был ли я обвинен? Кем? Пусть они выскажут это мне в лицо, милорд! Неужели это английское правосудие?
Лорд Берли снова пребывал в замешательстве. Ему нравился молодой лорд Блисс. Он и представить не мог его заговорщиком или фанатиком. Все это достаточно неприятно, а когда королева узнает об этом, она будет очень расстроена, тем не менее донос поступил, а безопасность Елизаветы Тюдор превыше всего. Уже поймано трое людей, выданных одним из двойных шпионов лорда Берли, и каждый из них указал на Конна Сен-Мишеля, лорда Блисса, как на главаря этого заговора. Он стряхнул с себя оцепенение.
– Вас обвинили трое людей, участвующих в этом заговоре, – сказал лорд Берли. – Скажите, милорд, если вы невиновны, как утверждаете, почему эти трое впутывают вас в заговор? Нет, пусть господин Нортон чуточку допросит вас, а потом мы посмотрим, что вы нам скажете.
Прежде чем Конн смог оказать сопротивление, его руки прижали к бокам и протащили через комнату, где он увидел большое колесо на стойке, которое сейчас опустили, чтобы Конна можно было подтянуть на него. Опытные руки ловко сорвали с него камзол, башмаки грубо стащили с ног, рубашку распахнули до пояса, а потом он был распластан на стойке, которую снова подтянули на высоту примерно шести футов от пола.
Испуганный и тем не менее завороженный, Конн наблюдал, как печально известный господин Нортон проверял внизу веревки и рычаги, которыми управлялось колесо. Почему он не сопротивляется своим тюремщикам, спрашивал он сам себя удивленно, но ответ он знал. Он до сих пор не мог поверить, что все происходящее на самом деле серьезно, а теперь, когда он почувствовал, что веревки, которыми был связан, начали затягиваться, больно растягивая его ноги и руки, он внезапно понял серьезность своего положения.
Подчеркнуто заботливо господин Нортон затянул один из винтовых зажимов, и Конн помимо своей воли вскрикнул, когда острая боль пронзила его плечо, и закричал снова, когда ногу, противоположную этому плечу, стало вырывать из бедренного сустава. Боль разливалась по всему его телу и была такой невыносимо мучительной, что Конн начал обливаться потом. Палач смотрел на него, улыбаясь своей отвратительной улыбкой.
– Вам есть что сказать милорду Берли, лорд Блисс? – заботливо осведомился он. Конн простонал.
– Мне ничего не известно о заговоре, – выдохнул он. – Я не принимал участия ни в каком проклятом заговоре. А-а-а-а! – закричал он, когда его другую ногу вывернули под неестественным углом, и люди, стоявшие внизу под ним, начали сливаться в его глазах. Его голова упала на грудь, и он начал терять сознание.
– Воды! – рявкнул Нортон, и один из тюремщиков забрался по лестнице и плеснул в лицо Конну ведерко противной холодной речной воды.
Он, отплевываясь, вернулся обратно к действительности и к боли, когда веревки затянулись на другой его руке, и снова закричал, но на этот раз это было особенно непристойное ругательство, предназначавшееся Уильяму Сесилу.
– Он не особенно терпелив к боли, милорд, – заметил Нортон. – До сих пор я мягко обращался с ним, и я никогда не видел, чтобы человек так быстро терял сознание из-за моих действий.
– Значит, он испытывает жестокую боль?
– Это немного удивляет меня, но кажется, это так, – ответил палач. – Он крупный парень, милорд, но я думаю, это из-за его тонких костей.
– Можете ли вы сделать ему больно, не ломая костей, господин Нортон? – спросил Уильям Сесил.
– Да, – сказал он и повернулся к своему помощнику:
– Питер, ты занимаешься руками, но помни, что нам не нужны сломанные кости. Я тебя самого подвешу, если ты что-нибудь сломаешь.
Питер кивнул, его глаза засветились при мысли о том, что он настоящим делом поможет своему хозяину в этом важном допросе. Сегодня вечером ему будет что рассказать своей матери, а эта маленькая служаночка из таверны, на которую он старался произвести впечатление, быть может, даже задерет наконец свои юбки перед ним, когда услышит о его новых обязанностях. Двое мужчин согласованно двигались, затягивая и крутя рычаги, присоединенные к конечностям пленника. Сначала это было незаметно, потому что Конн испытывал уже такую мучительную боль, что не почувствовал результата их усилий, но потом новая страшная боль обрушилась на него, лишив его легкие воздуха, заставляя его безуспешно хватать воздух широко раскрытым ртом, когда свирепые щупальца всепоглощающей, ничем не смягчаемой боли быстро пробегали вверх и вниз по всему его телу. Его большое напряженное тело было мокрым от пота, мускулы на шее вздулись, глаза, наполненные мукой, выпучились, и, широко открыв рот, он выл в нечеловеческой, животной муке. В ушах у него звенело, но сквозь затуманенное сознание он услышал почти молящие слова лорда Берли, с которыми тот обращался к нему:
– Милорд, милорд, избавьте себя от дальнейшей пытки! Вам только нужно назвать мне подробности вашего заговора, и боли больше не будет.
С невероятным усилием Конн сумел произнести:
– Я ничего не знаю о заговоре, Берли! Ни о каком заговоре! Вы взяли не того человека! – А потом потерял сознание.
Уильям Сесил был не тем человеком, которого можно было легко провести. Лорд Блисс испытывал страшные мучения, и тем не менее он отрицал участие в «Избавлении». Могло ли быть так, что он действительно говорил правду? А если это так, то кто использовал его имя и зачем?
– Освободите его, господин Нортон, и приведите его в чувство. По-моему, он не лжет.
– Я позволю согласиться с вами, милорд, если вы простите мне мою дерзость, – сказал палач. – Некоторые могут вытерпеть гораздо больше того, что я сделал с этим джентльменом, прежде чем теряют сознание. Этот человек не переносит боли, и поэтому сделанное нами действительно заставило его страдать. Человек не лжет мне, когда я заставляю его мучиться. Я еще не так стар, чтобы плохо делать свое дело.
Колесо опустили, и Питер небрежно облил Конна холодной речной водой. Когда его веки дрогнули, ему в рот насильно влили вина из потрескавшейся глиняной кружки. Оно обожгло ему желудок наподобие раскаленного камня, и половиной выпитого Конна вырвало, но остальное он ухитрился удержать. Туман в его глазах рассеялся, и первым в поле его зрения оказался Уильям Сесил.
– Ублюдок! – сумел прохрипеть Конн.
– Я рад, что вы быстро приходите в себя! – сухо сказал лорд Берли. Он понимал гнев лорда Блисса, однако на первом месте у него была королева и ее безопасность. Он знал ее ребенком. Когда речь шла о личных делах, он заботился о ней так же, как о своих дочерях. Он сделал бы все, чтобы обезопасить ее от любых бед. Сейчас, однако, ему нужно было время, чтобы разгадать эту загадку. Что-то неладно. Существовал заговор против королевы или нет?
– Проводите лорда Блисса назад в его камеру, – приказал он тюремщикам, и когда те подхватили Конна, помогая ему встать, он добавил:
– Мы поговорим еще, милорд.
– Вам лучше кое-что объяснить мне, – прорычал Конн. – Если вы хотите знать, кто должен ответить за это, то мне-то это тоже очень хочется знать.
Лорд Берли кивнул в знак согласия.
– В этом наши помыслы совпадают, милорд.
– Боже правый! – воскликнул Клуни, когда его хозяину помогли войти в камеру. – Что они сделали с вами, милорд? С вами все в порядке? Кладите его аккуратно, вы, придурки!
– Мы обращаемся с ним, как с младенцем, – сказал один из ухмыляющихся стражников, и они не церемонясь швырнули Конна на ближайший тюфяк.
Когда они выходили, топая ногами, Клуни погрозил им кулаком и вполголоса выругался.
– Английские подонки, – пробормотал он, но, к счастью, они не услышали его.
Конн не мог не ухмыльнуться, несмотря на боль.
– Я жив, Клуни, – сказал он, – хотя едва-едва.
– Что, черт возьми, они сделали с вами, милорд?
– Дыба, – последовал угрюмый ответ.
– Дыба? – Лицо Клуни выразило глубокое отчаяние. – За что дыба? Что, черт возьми, вы совершили, милорд?
– Я ничего не сделал, но лорд Берли уверен, или по крайней мере думает, что уверен, будто я принимал участие в заговоре против Бесс Тюдор.
– Вы не участвуете ни в каком заговоре, – преданно сказал Клуни. – Черт побери, милорд, если бы вы приняли в нем участие, то там же был бы и я. Вы бы ничего не предприняли и не попали бы в беду без своего верного Клуни.
Конн ухитрился еще раз слабо улыбнуться.
– Нет, Клуни, я бы не попал в беду без тебя. Ты хороший товарищ, на которого можно опереться, но видишь ли, кто-то сумел вовлечь меня в заговор, хотя я не знаю, каким образом. Давай надеяться, что Уильям Сесил сумеет разобраться в этом до того, как примет решение снова со мной побеседовать.
Лорд Берли в самом деле искал ответы на вопросы, но ничего не мог обнаружить в своих поисках. Он тщательно изучал сообщения по этому делу, сделанные на основе заявлений других арестованных. Они все охотно давали показания, и совсем не требовалось принуждать их говорить. Читая сообщения по делу, он не мог обнаружить ничего, и тем не менее теперь он был особенно убежден в невиновности лорда Блисса. Он хотел сам поговорить с другими заговорщиками и только успел отдать приказ привести их, как к нему ввели Адама де Мариско.
– Милорд Берли, – сказал он вместо приветствия, – я думаю, вам известно, почему я здесь.
Уильям Сесил кисло кивнул. А что еще следовало ему ожидать?
– Полагаю, ваша жена тоже здесь, – ответил он.
– Моя жена дома в Королевском Молверне с нашими дочерьми. Вспомните – ей запрещено появляться в Лондоне и при дворе.
– Я ни о чем не забываю, милорд, и рад слышать, что леди де Мариско наконец достигла возраста, когда проявляют осмотрительность.
Адам хлопнул рукой по бедру и усмехнулся.
– Она была готова приехать, – признался он, – но и я, и Конн взяли над ней верх. Сейчас Эйден необходима поддержка. Прошу вас, милорд, объясните, в чем дело?
– Ваш шурин был вовлечен в заговор с целью убийства королевы и возведения на трон Марии Шотландской, – объявил лорд Берли.
– Это невозможно! – сказал Адам де Мариско.
– Я начинаю приходить к такому же мнению, – признался лорд Берли.
– Начинаете приходить к такому же мнению? Черт побери! Это вовсе не похоже на Конна, и вам известно это! Этот человек совершенно открытый! Он как книга, которую может прочесть любой, и это одна из причин, почему королева всегда любила его.
– Я не могу, как вы понимаете, милорд, не проявлять особую осторожность, когда дело касается ее величества, – сказал Уильям Сесил. – С тех пор как Елизавета Тюдор заняла английский трон, и Испания, и Франция не раз предпринимали попытки свергнуть ее. Это не первый заговор, о котором стало известно и который ставил целью ее убийство. Я не верю никому, милорд де Мариско, никому.
Адам кивнул. Он отлично понимал положение лорда Берли.
– Что заставило вас поверить в то, что Конн участник заговора? – спросил он.
– Три человека, схваченных по обвинению в заговоре, назвали его вдохновителем заговора. Каждый назвал его имя, но в докладах есть что-то, что тревожит меня, и я не могу уловить, что именно. Садитесь, милорд. Я приказал привести ко мне этих арестованных. Ваш шурин под пыткой вполне убедительно говорил о своей невиновности, даже припомнив мне при этом мое происхождение.
Адам был потрясен.
– Вы пытали его? Как?
– На дыбе, – последовал бесстрастный ответ. – Все люди заявляют о своей невиновности до тех пор, пока их не начинают убеждать другими способами. Лорд Блисс не признал своей вины, несмотря на мастерство господина Нортона. Не волнуйтесь, милорд. Ни одна кость не была сломана. Кажется, ваш шурин плохо переносит боль, а Нортон мастерски делает свое дело. Даже если он убежден в невиновности своего подопечного. Сейчас, однако, мне предстоит раскрыть тайну, существует ли в действительности заговор и почему эти люди впутали лорда Блисса.
Они сидели в комнате, расположенной выше уровня реки, где размещался начальник Тауэра.
Уильям Сесил сказал:
– Пройдемте со мной, милорд. Я должен спуститься вниз, где господин Нортон допрашивает трех остальных участников заговора. Я уверен, вы захотите присутствовать.
– Да, – мрачно сказал Адам. – Хочу. Оба спустились в недра лондонского Тауэра, в царство господина Нортона. Там в узилище палача стояли трое мужчин, прикованных кандалами к стене. Двое мужчин были молоды, одному было не больше шестнадцати, другому, вероятно, двадцать. Третий человек был постарше и, как понял Адам, рассмотрев его, являлся родственником юношей.
– Отец и его два обманутых сына, – сухо сказал Берли, а потом добавил:
– С кого начнем, господин Нортон?
– С молодого. Он боится больше всех. Видите, как он потеет, милорд? Питер, давай мальчишку!
Молчаливый Питер отомкнул кандалы, удерживающие паренька, протащил его через комнату и снова привязал к деревянному стулу с высокой спинкой. Прочный кожаный ремень обхватил его шею посредине, ножные кандалы намертво приковали его лодыжки, а руки были привязаны в кистях к деревянным подлокотникам стула. Потом Питер прикрепил к руке юноши хитроумное приспособление, в котором Адам сразу узнал тиски для больших пальцев. Он медленно начал сжимать их, и скоро юноша закричал от боли, умоляя о пощаде, взывая и к своей матери, и к святой Богородице. По сигналу господина Нортона его помощник прекратил затягивать винт, и Уильям Сесил обратился к двум мужчинам, по-прежнему распятым на стене:
– Ну, вы так и будете бесполезно стоять и смотреть, как мальчишка мучается? Вам остается только сказать мне то, что я хочу знать, и его отпустят, но если вы откажетесь отвечать, я прослежу, чтобы оба ваших сына были без промедления повешены, господин Трент.
У человека по имени Трент был больной вид, его лицо было зеленоватым, а губы побелели.
– Милорд, – взмолился он, – мы рассказали вам все, что знали. Клянусь! Неужели вы думаете, что я хочу смерти своим сыновьям?
– Кто организовал этот…
– Мы уже рассказали вам. Коми Сен-Мишель, лорд Блисс. Он пришел ко мне в лавку однажды, когда я уже собирался закрываться, и сказал, что знает нас как приверженцев истинной веры. Он сказал, что церковники позволили ему даровать нам вечное блаженство, если мы поможем ему убить королеву, а Марии Шотландской, истинной правительнице-католичке, взойти на трон, принадлежащий ей по праву. Англия благословит нас, сказал он. Кто бы смог отказаться получить вечное блаженство в раю, милорд? Мы согласились помочь ему, мои сыновья и я.
– Какой-то человек предлагает вам вечное блаженство, а вы на слово верите ему. Незнакомому? Да ладно, господин Трент! Что это за выдумка, в которую вы хотите заставить меня поверить?
– У него была бумага, милорд! Я умею читать, по крайней мере чуть-чуть! Она была подписана самим папой со всякими там красивыми печатями и лентой. Я никогда не видел такой важной бумаги. Для меня этого было достаточно!
– Вероятно, поддельной, – сказал Уильям Сесил, – но достаточно убедительной, чтобы обмануть простака. – Он снова поглядел на Трента. – Разве вы не довольны и не сытно живете под властью королевы?
– Да, – ответил человек, – но она не может подарить нам вечное блаженство.
– Рассуждения мясника, – заметил Уильям Сесил. – Вот кто он такой, понимаете? Мясник. Разве он не подходит для этого дела? Он был по-настоящему религиозным человеком в течение многих лет, но никогда не думал, что это может таить угрозу. Вот почему нам удалось так быстро схватить его. Он горел желанием похвастаться своим будущим счастьем, мы узнали об этом, поэтому его и арестовали.
– Спросите его об участии Конна, – сказал Адам де Мариско.
Уильям Сесил кивнул.
– Расскажите мне о лорде Блиссе, господин Трент. Как получилось, что вы познакомились с ним?
– Он пришел к нам, – последовал ответ. – Сказал, что слышал, что мы те люди, которые могут помочь ему, а если нет, то мы не должны рассказывать об этом.
– Это то же самое, что он говорил раньше, – устало сказал лорд Берли.
– Как выглядел лорд Блисс? – спросил Адам. – Опишите нам его.
– Он большой высокий мужчина, говорящий с ирландским акцентом.
– Расскажите поподробней! – слова Адама прозвучали резко.
– Не могу, милорд.
– Почему? Какого цвета у него глаза? Какой у него нос, короткий или длинный? Какого цвета волосы? Есть ли у него на лице какие-нибудь отметины, которые вы запомнили?
– Не могу рассказать вам, милорд. Он был в маске и весь закутан в плащ.
– Встречались ли вы с Конном Сен-Мишелем до этого? Видели ли вы его вообще?
– Нет, милорд.
– Тогда откуда вы узнали, что это был он?
– Потому что он так сказал нам, милорд, – ответил Трент Адаму тоном, который подразумевал, что Адам, вероятно, не слишком сообразителен.
– Вот-вот, – медленно произнес лорд Берли. – Это меня и беспокоило в этих сообщениях. Нигде нет описания лорда Блисса.
– Да, – сказал Адам, – потому что это был не Конн. Кто бы это ни был, он хотел, чтобы этот глупый бедняга поверил ему, но не осмеливался показывать свое лицо. Ведь цель его визита – раскрытие мнимого заговора и арест Конна.
– Считаю, что вы правы, милорд де Мариско, но сначала я хотел бы удостовериться в одном. – Он сделал знак господину Нортону, и палач торопливо вышел из комнаты.
Они просидели в зловещей тишине в течение нескольких минут. Потом вернулся господин Нортон, а вместе с ним человек в маске, завернутый с ног до головы в плащ. Лорд Берли обратился к господину Тренту.
– Этот человек лорд Блисс? – спросил он.
– Нет, – быстро ответил мясник.
– Почему вы так уверены?
– Лорд Блисе был не таким высоким, хотя примерно такого же роста, и был более толстым, чем этот человек.
– Назовите им свое имя, – приказал лорд Берли человеку в плаще и в маске.
– Меня зовут Конн Сен-Мишель, лорд Блисс, – последовал ответ.
– Нет, это не вы. Вы не проведете меня, милорд. У лорда Блисса был настоящий ирландский выговор. У этого человека только слабый намек на ирландское произношение. Я-то знаю. Моя мать родом из Ирландии.
– Уведите их, – сказал лорд Берли, и стражники освободили арестованных и торопливо вытолкали их из комнаты.
– С тобой все в порядке? – беспокойно спросил Адам Конна.
– Я буду жить, – несколько кисло сказал Конн, – несмотря на нежное обращение со мной господина Нортона и оскорбление, которое только что нанес мне англичанин, сказав, что я говорю не как ирландец. Я, конечно, говорю с ирландским выговором, хотя мой акцент смягчился за годы моего пребывания здесь, в Англии. Я заметил это, когда недавно здесь побывал кузен Эйден. По сравнению с его произношением мой выговор почти незаметен.
– А может, Кевен Фитцджеральд как-нибудь связан с этим делом? – вслух размышлял Адам.
– Что, черт возьми, он выиграет, состряпав такой заговор? – спросил Конн.
– Не знаю, – ответил Адам, – если только он не надеется на то, что ты умрешь, а он женится на твоей жене.
– Кажется, это слишком сложный план, чтобы просто избавиться от соперника, – сказал лорд Берли. – Всегда существовала вероятность, что, если Конна признают виновным в измене, его поместья могут быть конфискованы. Если этот парень охотился за леди Блисс, то его привлекало ее богатство. Он бы не позволил, чтобы оно уплыло из его рук. А это было бы гораздо проще, если бы лорд Блисс был мертв.
– Но, – размышлял Адам, – что, если парень действительно участвовал в заговоре, а Эйден и ее богатство должны были быть его вознаграждением? Поэтому и нужно было использовать Конна в качестве козла отпущения. Официально выглядевший документ, который, как утверждает господин Трент, ему показывали, говорит о чем-то более изощренном, нежели просто о человеке, позарившемся на богатую жену.
– Кто этот Фитцджеральд? – спросил лорд Берли.
– Он появился в нашем доме в первый день мая, – ответил Конн. – Заявил, что приехал от деда Эйден, Рогана Фитцджеральда. Говорил, что он сын младшего брата старика, который был священником, и что его вырастила бабка Эйден.
– Неужели? – заметил Уильям Сесил. – И что же привело его в Англию?
– Он сказал, что всю свою жизнь его готовили для работы в качестве управляющего поместьем Фитцджеральда, а теперь, когда прежний управляющий отходит от дел, семья решила отправить Кевена Фитцджеральда в Англию посмотреть, как здесь управляют процветающими поместьями, и привезти в Ирландию новые идеи.
Трое мужчин покинули пыточную камеру Тауэра и снова вернулись в комнаты начальника тюрьмы.
Лорд Берли послал за гонцом и сел за стол, чтобы лично написать сообщение. Закончив, он обратился к Конну и Адаму:
– Я посылаю это графине Линкольн. Она лучше всего осведомлена о положении ее семьи в Ирландии. Предполагаю, что этот Роган Фитцджеральд приходится ей родственником.
– Думаю, что он дальний ее родственник, – сказал Конн.
– Допускаю, – был ответ. – Леди Клинтон сейчас находится в поездке по стране с королевой, но она ответит быстро. Эти сведения имеют для меня огромное значение. Давайте узнаем, действительно ли ваш Кевен Фитцджеральд тот, за кого он себя выдает, и приехал ли он в Англию с целями, о которых заявляет. Однако я убежден, лорд Блисс, что вы не замешаны ни в каком заговоре против ее величества.
– Тогда я могу ехать домой?
– Еще нет, милорд. Уверен, что существует некий заговор, и доказательства вашей вины были подброшены нам для того, чтобы сбить нас со следа. Если я отпущу вас сейчас, участники заговора ускользнут от меня и станут составлять новый заговор против королевы. Помогите мне выгнать их из норы, и я обещаю, что вы будете вознаграждены.
Конн покачал головой.
– Я помогу вам, милорд, но не говорите со мной о вознаграждении. То, что я делаю, я делаю ради Бесс. Она дала мне все, но если окажется, что в это втянут Кевен Фитцджеральд, позвольте мне получить право избить его до бесчувствия!
Лорд Берли улыбнулся слабой, безрадостной улыбкой. Поведение лорда Блисса напоминало манеру его старшей сестры, и он кивнул.
– Я собираюсь попросить вас остаться здесь, в Тауэре, милорд, еще ненадолго. На такой срок, чтобы я мог разобраться в этом деле. Ваше пребывание в тюрьме заставит заговорщиков поверить, что все идет так, как они задумали. Тем временем наши шпионы разнюхают, кто они на самом деле и что действительно замышляют. Мне сказали, что вы получили удобную камеру и с вами слуга.
– Да, – сказал Конн, – я справлюсь, но мне не хочется, чтобы моя жена тревожилась без необходимости, учитывая ее положение.
– Молодая леди Блисс показалась мне женщиной с сильным характером, – сказал лорд Берли. – Я понимаю вашу тревогу, но если я позволю вам связаться с ней, тогда она перестанет тревожиться, а кто знает, не следят ли за ней. Нужно, чтобы она по-прежнему выглядела встревоженной и чтобы наши замыслы не были разоблачены. Лорд де Мариско, что думаете вы? Может ли ваша невестка пережить волнения следующих нескольких недель?
– Эйден более вынослива, чем ты полагаешь, Конн, – сказал Адам. – Жаль заставлять ее так тревожиться, но помочь ничем нельзя. С ней будет все в порядке, и с ребенком тоже.
Конн вздохнул.
– Тогда быть посему, – сказал он с отвращением в голосе. – Однако еще одна просьба, милорд Берли. Если в Лондоне вспыхнет чума, вы должны сразу переселить меня. Решено?
– Конечно, милорд. Вам даже не нужно было просить об этом, – ответил Берли.
Конн криво улыбнулся.
– Прошу прощения, если я обидел вас, сэр, но У меня небольшой опыт пребывания в Тауэре.
Уильям Сесил откровенно хмыкнул, а потом позволил себе слегка пошутить.
– Однако мой опыт, связанный с Тауэром, огромен, – парировал он. – Думаю, что пришла пора вам возвращаться в вашу камеру, милорд, чтобы не вызвать ничьих подозрений. Стражники имеют склонность болтать в тавернах, особенно будучи навеселе. – Он позвонил в колокольчик. Немедленно явились стражники. – Отведите лорда Блисса назад в его камеру, – приказал он.
– Прощай, Конн, – сказал Адам. – Я расскажу твоей сестре, что видел тебя, и о том, что стало известно здесь сегодня.
– Передай ей мою любовь, – сказал Конн, – и пригляди за женой. Адам кивнул.
– Ничего не бойся, – сказал он спокойно. – Ока будет в безопасности под нашим присмотром.
– Мы еще поговорим, – сказал лорд Берли, в его голосе звучал скрытый намек.
– Прощайте, милорды, – сказал Конн и вышел из комнаты, но до этого, улучив момент, когда стражник повернулся к нему спиной, он незаметно подмигнул обоим мужчинам.
Когда он ушел, Адам сказал Уильяму Сесилу:
– Нужна вам моя помощь, милорд? Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам полностью разобраться с этой загадкой.
– Поезжайте домой, милорд де Мариско, – сказал лорд Берли. – По своему опыту я знаю, что ваша жена не очень терпелива, а если она появится здесь, нарушив запрет, это может сильно усложнить наши дела. Расскажите ей правду и передайте, что в данное время я требую, чтобы она хранила молчание. Если нам повезет, мы разгадаем эту загадку в течение нескольких недель, а сейчас ваш шурин в безопасности. Я выдам ордер на арест господина Фитцджеральда, чтобы мы могли допросить его. Судя по вашим словам, милорд де Мариско, весьма вероятно, что этот Фитцджеральд сможет пролить некоторый свет на это дело.
Адам согласился с Уильямом Сесилом, лордом Берли, в его оценке этого случая и, проведя ночь в Гринвуд-Хаусе, направился к северо-западу, по дороге, ведущей из Лондона в Королевский Молверн через плодородные поля Средней Англии. Поездка заняла несколько дней. Он завершил ее в необыкновенно короткий срок. Ему не терпелось уехать из города и вернуться в свой прекрасный дом, который он делил с красавицей женой. Это было спокойное место, особенно в это время года. Свернув с проезжей дороги на гравийную, ведущую к дому, он был умиротворен прекрасным днем, теплым ветерком, воздухом, наполненным ароматом цветов. Конюший поспешил принять его лошадь, а когда он подошел к парадной двери, она распахнулась, и показалась его жена, спешащая встретить его. Он мог бы поклясться, что Скай стала еще красивее за те десять дней, которые он не видел ее. На ней было платье цвета красного вина, отделанное сероватыми кружевами. Ее чудесные волосы находились в восхитительном беспорядке.
– Скай, моя милая! – крикнул он, соскакивая с лошади и раскрывая ей свои объятия.
– О, Адам, – произнесла она, с благодарностью припадая к его груди. – Эйден уехала!
Глава 7
Эйден Сен-Мишель жила в состоянии мучительной неопределенности с тех пор, как ее муж уехал под охраной королевских гвардейцев. В течение нескольких дней она металась между отчаянием и надеждой. Каждый день приезжала Скай, успокаивала и убеждала, что все кончится быстро и благополучно, ведь Конн – всеобщий любимец. Эйден пыталась заставить себя поверить этому, но безрезультатно. Наконец она приказала Мег собирать вещи и закладывать дорожную карету.
– Мы едем в Лондон, – сказала она. – Сегодня же.
– Вам нельзя ехать, миледи, – возразила Мег. – Вы можете навредить ребенку этой дорожной тряской.
– Я никогда не была хрупким созданием, Мег, – последовал ответ. – И со мной, и с ребенком все будет в порядке, но я должна быть рядом с Конном! Здесь я сойду с ума.
– Как же быть с лордом Мариско? Подождите, пока он не вернется, миледи! – взмолилась Мег.
– Кто знает, когда это будет, – сказала Эйден. – Мы выезжаем сегодня же.
– По крайней мере попросите леди Мариско поехать с вами.
– Скай запрещено бывать в Лондоне и при дворе, Мег. Кроме того, я могу обойтись без нее, а ее дети не могут. Собери немного вещей, Мег. Если нам повезет, мы вернемся домой быстро.