Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 20 страница
Бенедикт открыл было рот, но так ничего и не ответил.
Калли покачала головой и направилась к ширме для переодевания.
— Ты меня отвезешь.
Ночная рубашка тотчас была заброшена поверх ширмы. Бенедикт воздел руки, выражая свое возмущение, и отвернулся.
— Я не возьму тебя с собой, Калли. Ты будешь ждать здесь, как и положено женщинам.
— Конечно же, я этого не стану делать. Я больше не такая покорная и послушная.
— Ты пребываешь в заблуждении, что когда-либо была покорной и послушной!
Бенедикт повернулся и обнаружил, что Калли уже одета и натягивает сапожки.
— У тебя есть выбор, Бенедикт. — Она сверкнула глазами. — Ты можешь сопровождать меня как любящий брат или остаться в стороне, в то время как я выйду из дома и буду бродить по Лондону глубокой ночью одна.
— Ты не найдешь дорогу.
— Чепуха. Ты забываешь, что мне хорошо знакома пара трактиров в этом городе. Уверена, что новость о дуэли с участием одного из самых известных лондонских аристократов разошлась быстро.
Он широко раскрыл глаза.
— Я посажу тебя под замок!
— Тогда я спущусь вниз по шпалере! — заявила она.
— Черт побери, Калли!
— Бенедикт, я люблю его! Я любила его десять лет! И только один день он принадлежал мне, прежде чем я все полностью и окончательно испортила. Или он испортил. Этого я для себя еще не решила. И неужели ты думаешь, что я не буду бороться за его спасение?
Эти слова повисли между ними, брат и сестра упрямо смотрели друг на друга.
— Прошу тебя, Бенни, — тихо и печально произнесла она. — Я люблю его.
Граф Аллендейл издал долгий вздох.
— Господи, за что мне эта твоя кара! Я прикажу заложить экипаж.
— Уверен, что ты этого хочешь? — Ник прислонился спиной к одинокой рябине, съежившись от холодного утреннего тумана, наблюдая, как Ралстон проверяет свой пистолет. — Тебя ведь могут убить.
— Меня не убьют, — рассеянно отозвался Ралстон, оглядывая широкий простор поля, выбранного Оксфордом в качестве места для их дуэли.
— Многие не менее достойные мужчины говорили то же самое, Гейбриел. Мне бы не хотелось, чтобы ты оказался в земле.
— Это было бы лишь к твоей выгоде, — мрачно пошутил Ралстон, методично набивая оружие порохом. — Ты бы стал маркизом.
— Мы с тобой слишком хорошо знаем друг друга, и ты прекрасно понимаешь, что маркизом я быть не хочу, спасибо.
— Тогда я приложу все усилия, чтобы сохранить свой титул.
— Превосходно.
Воцарилось молчание, братья стали ожидать прибытия Оксфорда и его секунданта. Поле купалось в светло-сером свете, который скрадывал яркие краски весеннего ландшафта, делая пейзаж почти унылым.
Через несколько долгих минут Ралстон сказал:
— Я этого не оставлю: он такое о ней говорил, Ник.
— Понимаю.
— Она заслуживает самого лучшего.
— Она заслуживает тебя. Живого.
Ралстон повернулся к своему брату и решительно посмотрел ему в глаза.
— Ты должен мне кое-что пообещать.
Ник тотчас понял, что Ралстон собирается сказать.
— Нет.
— Да. Должен. Ты мой брат и мой секундант. Тебе не остается ничего другого, как выслушать мое последнее желание и поступить в соответствии с ним.
— Если это твое последнее желание, я последую за тобой в ад и заставлю тебя заплатить за это.
— Тем не менее, — Ралстон поднял глаза на небо и поплотнее закутался в плащ, — пообещай мне, что позаботишься о ней.
— Ты сам позаботишься о ней, братец.
Их сверкающие взгляды скрестились.
— Клянусь перед тобой и перед Господом, что я это сделаю. Но если что-то случится, что-то пойдет не так этим утром, пообещай мне, что позаботишься о ней. Пообещай, что скажешь ей... — Ралстон умолк.
— Сказать ей что?
Ралстон сделал глубокий вдох, от слов в груди его возникло стеснение.
— Пообещай сказать ей, что я был болваном. Что деньги не имели никакого значения. Что прошлой ночью, когда я осознал ужасающую вероятность того, что потерял ее... я понял, что она самое важное, что когда-либо было у меня в жизни... — Он снова умолк. — Что же, черт возьми, я натворил!
— Похоже, что ты просто влюбился.
Ралстон задумался. Раньше он мог бы усмехнуться в ответ на эти слова — такие прозаичные, и фантастические, и пугающие, — но вместо этого почувствовал, как по его телу разлилось тепло при мысли о том, что, возможно, он любит Калли.
Ник продолжил, не в силах скрыть самодовольной улыбки:
— Сказать тебе, что сделал бы я, поняв, что был круглым болваном и потерял единственную женщину, которую когда-либо любил?
Ралстон, сощурившись, посмотрел на брата.
— Не думаю, что могу заставить тебя промолчать.
— И правда не можешь, — сказал Ник. — Так вот, я бы не стоял в этом Богом забытом поле на проклятом холоде, ожидая, когда идиот Оксфорд начнет в меня стрелять. Я бы отказался от этого нелепого устаревшего способа выяснять отношения — помчался бы к этой женщине и сказал ей, что был полным идиотом. И сделал бы все возможное, чтобы убедить ее не отказываться от меня, несмотря ни на что. А как только с этим было бы покончено, я потащил бы ее тотчас к викарию и обвенчался с ней. И позаботился бы о наследнике.
В голове у Ралстона промелькнул образ Калли, пополневшей и округлившейся, вынашивающей его ребенка, и он закрыл глаза, наслаждаясь этим видением.
— Я думал, что если позволю себе полюбить ее, то стану таким, как наш отец. Думал, что это сделает меня слабым.
— Ты не такой, Гейбриел.
— Теперь я понимаю. Она заставила меня это понять. — Ралстон помолчал, погрузившись в воспоминания о карих глазах Калли, о пухлых улыбающихся губах. — Бог мой, ведь именно с ней я стал самим собой.
Это утверждение, полное изумления и восхищения, было прервано криком с другого конца поля, на котором показались Оксфорд, его секундант лорд Роли и доктор.
Ник чертыхнулся себе под нос.
— Признаюсь, я надеялся, что Оксфорд был слишком пьян вчера, чтобы вспомнить о дуэли.
Он взял пистолет у Ралстона и пошел навстречу Роли, чтобы уточнить подробности дуэли. Как это было принято, Оксфорд, в глазах которого читался страх, подошел к Ралстону и протянул руку.
— Как бы там ни было, Ралстон, я прошу прощения за свои слова о леди Кальпурнии. И хочу, чтобы ты знал: хоть сейчас у меня такой суммы нет, я найду способ выплатить долг.
Ралстон напрягся при упоминании о злополучном пари, которое принесло так много боли и несчастья. Не замечая протянутую Оксфордом руку, он посмотрел ему в глаза и сказал:
— О деньгах можешь забыть. У меня есть леди Кальпурния. Это все, что мне нужно.
Истинность этого утверждения поразила самого Ралстона, и он почувствовал, что идея дуэли потеряла свою привлекательность, теперь, когда он понял, как сильно хочет быть с Калли. Так почему же он стоит в этом холодном сыром поле, когда мог бы тайком прокрасться в Аллендейл-Хаус, подняться в спальню, забраться в теплую уютную постель и засыпать ее извинениями, пока она не простит его и не согласиться выйти за него замуж?
Ник и Роли, желающие побыстрее покончить с этим неприятным делом, вернулись быстро. В то время как Роли разъяснял Оксфорду порядок проведения поединка, Ник отвел Ралстона в сторону и тихо произнес:
— Двадцать шагов, повернись и стреляй. И как я узнал из достоверных источников, Оксфорд собирается стрелять мимо.
Ралстон кивнул, признавая, что неприцельная стрельба позволит обеим сторонам защитить свою честь и остаться невредимыми.
— Я сделаю то же самое, — сказал он, сбрасывая свой плащ и беря у Ника протянутый пистолет.
— Хорошо. — Ник перебросил пальто через руку. — Давай побыстрее с этим покончим. Холодно.
— Один... Два... — Ралстон и Оксфорд стояли спиной друг к другу, а Роли отсчитывал шаги. — Пять... Шесть... — Ралстон думал о Калли, о ее ярких глазах и теплой улыбке. — Двенадцать... Тринадцать... — О Калли, которая в этот момент, вероятно, крепко спит в своей постели. — Шестнадцать... Семнадцать...
Ему не терпелось поскорее разделаться с Оксфордом и отправиться к ней. Он попросит прощения, все объяснит и будет умолять ее выйти за него замуж...
— Остановитесь! Нет!
Крик раздался с края поля, и Ралстон повернулся в ту сторону, но, еще не видя, он уже знал, что там Калли и что она бежит к нему. И единственная его мысль была о том, что Оксфорд собирался стрелять в сторону, и если именно в ее сторону...
Ралстон не стал медлить. Он побежал.
Звук пистолетного выстрела эхом отозвался в поле.
Падая на колени, Ралстон видел карие глаза Калли — глаза, о которых он думал все утро, — широко раскрытые от ужаса. Крик разорвал безмолвие раннего утра, вслед за ним послышалось ругательство Ника, затем раздался возглас Бенедикта: «Доктора!» — и высокий гнусавый выкрик Оксфорда: «Я целился мимо!»
Ралстон был охвачен одной-единственной мыслью: «Я так и не сказал ей, что люблю ее».
Он видел, как Калли упала перед ним на колени и начала расстегивать его сюртук, проводя руками по груди и пытаясь обнаружить рану.
Она жива.
Его пронзило чувство облегчения, горячее и подавляющее все другие мысли, и он мог лишь наблюдать за ней, повторяя про себя, что Калли жива и невредима, пока это не дошло до него окончательно.
Шквал эмоций, который обрушился на него за считанные мгновения до выстрела — страх, что он может потерять ее, что она может быть ранена, — лишил его способности мыслить.
Он застонал от боли, и Калли, ощупав его руку, замерла, глядя на него полными слез глазами.
— Где тебе больно?
Он сглотнул комок, застывший в горле, появившийся от возникшего перед ним образа: она такая обеспокоенная, полная переживаний, так любящая его. Ему хотелось заключить ее в объятия, но сильнее оказалось желание хорошенько отругать.
— Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — взорвался он, и Калли широко раскрыла глаза от удивления.
— Гейбриел, — мягко вмешался Ник, ножом отхватывая рукав его сюртука, — будь осторожен.
— И не подумаю! — Ралстон вновь повернулся к Калли. — Ты не можешь болтаться по Лондону, когда только вздумается, Калли.
— Я приехала, чтобы спасти тебя... — начала Калли и умолкла.
Ралстон хрипло рассмеялся.
— Думаю, что вместо этого тебе прекрасным образом удалось подставить меня под пулю.
Ралстон не обратил внимания на приблизившегося к ним Оксфорда, который, продолжая оправдываться, все бормотал:
— Я целился в сторону.
— Гейбриел, — произнес Ник предупреждающим тоном, отрывая рукав рубашки у брата. Ралстон поморщился, не уверенный, что Ник сопереживает физическим мучениям брата. — Перестань.
— И ты тоже хорош! — Ралстон повернулся к Бенедикту. — О чем ты только думал! Это надо же — привезти ее сюда!
— Ралстон, ты прекрасно знаешь, что ее невозможно остановить.
— Ты должен держать своих женщин под контролем, Аллендейл, — сказал Ралстон, вновь поворачиваясь к Калли. — Когда ты станешь моей женой, я тебя посажу под замок, клянусь Господом!
— Гейбриел! — Теперь Ник уже рассердился.
Ралстону это было безразлично. Он повернулся к брату, в то время как хирург опустился перед ним на колени и осмотрел рану.
— Ее могли убить!
— А как насчет тебя? — На этот раз в разговор вмешалась Калли: ее до этой поры сдерживаемая энергия нашла свой выход в гневе, и мужчины дружно обернулись, удивленные, что она посмела вмешаться в разговор. — Как насчет тебя и этого бездумного намерения защитить мою честь, размахивая оружием в этом нелепом месте с Оксфордом. — Она произнесла имя барона с презрением. — Вы словно дети. Это нелепое, безрассудное, свойственное именно мужчинам поведение... да кто вообще в наше время стреляется на дуэли?
— Я стрелял в сторону, — вмешался Оксфорд.
— Ох, Оксфорд, кого это волнует! — воскликнула Калли и, вновь повернувшись к Ралстону, сказала: — Ты беспокоился за меня? А как ты думаешь, что чувствовала я, зная, что, когда приеду сюда, могу найти тебя мертвым? Как ты думаешь, что я почувствовала, когда услышала этот выстрел? Когда увидела, как мужчина, которого я люблю, падает на землю? Из всех твоих эгоистичных поступков, совершенных за всю жизнь — а я уверена: ты совершил их немало, — этот самый самонадеянный и оскорбительный. — Теперь Калли уже плакала, не желая останавливать слезы — или не в силах остановить. — И что я буду делать, если ты умрешь?
Его боевой пыл угас при виде ее слез. Ему непереносима была мысль, что она так переживает из-за него. Ралстон отодвинул в сторону доктора и обхватил ладонями ее лицо, не обращая внимания на боль в руке. Он притянул ее к себе и твердо произнес:
— Я не собираюсь умирать, Калли. Это всего лишь царапина.
Его слова, в точности повторение тех, что она сказала ему несколько недель назад в фехтовальном клубе, вызвали у нее слабую улыбку.
— Откуда тебе известно, что это?
Ралстон улыбнулся и нежно поцеловал ее, забыв обо всех присутствующих.
— Вот что, моя императрица. У нас теперь будут совершенно одинаковые шрамы. — Вновь слезы подступили к ее глазам, она с опаской посмотрела на его рану, а он повторил: — Я не умру, милая. Еще очень и очень долго.
Калли подняла бровь — жест, который она позаимствовала у него.
— Даже не могу в это поверить, Гейбриел. Похоже, ты не слишком искусный стрелок.
Ралстон, прищурившись, бросил сердитый взгляд на брата, когда тот хихикнул над словами Калли, затем вновь повернулся к ней.
— Запомни, Кальпурния: я великолепный стрелок, если только мне не приходится переживать, что ты можешь попасть под пули.
— С чего бы переживать за меня? Это ведь ты участвовал в дуэли!
Потерявший терпение хирург приступил к осмотру раны, и Ралстон поморщился.
— Милорд, — обратился к нему доктор, когда Ралстон зашипел от боли. — Боюсь, мне придется извлечь пулю. Это причинит вам некоторое неудобство.
Ралстон кивнул доктору, который уже доставал из своего саквояжа зловещего вида инструменты, готовясь к процедуре.
Калли нервно посмотрела на инструменты:
— Вы уверены, что хотите сделать это прямо здесь, доктор? Возможно, нам следует отправиться в какое-нибудь другое место... не столь живописное?
— Это место ничем не хуже, миледи, — любезно ответил доктор. — И это не первая пуля, которую мне приходится извлекать на этом самом поле, и, уверен, не последняя.
— Понятно, — ответила Калли, и по ее тону было ясно, что на самом деле она мало что поняла.
Ралстон коснулся ее руки. Когда он заговорил, то в голосе послышалась такая настойчивость, какой раньше она никогда не слышала.
— Калли... это пари...
Калли покачала головой:
— Мне безразлично это глупое пари, Гейбриел.
— И тем не менее... — Он поморщился, когда доктор проткнул его рану. — Я был идиотом.
Она, со скептическим видом наблюдая за действиями доктора, кивнула:
— Готова с тобой согласиться. Но я тоже была хороша — поверила самому плохому. А потом Бенедикт сказал мне, что ты здесь... Я так беспокоилась, что тебя могут застрелить. И тогда я приехала сюда, и из-за меня тебя ранили.
— Хуже было бы, если бы ранили тебя: это причинило бы мне гораздо больше страданий. Понимаешь, императрица, похоже, я крепко в тебя влюбился.
Она дважды моргнула, широко раскрыв глаза, словно не совсем поняла значение сказанных им слов, и прошептала:
— Прошу прощения?
— Я люблю тебя. Я люблю твое экстравагантное имя, и твое прекрасное лицо, и блестящий ум, и твой нелепый список, и твою тягу к приключениям, которая, вполне вероятно, станет действительной причиной моей гибели. И мне очень хотелось успеть сказать тебе все это.
Окружающие их мужчины одновременно отвернулись в смущении, почувствовав себя лишними при этом откровенном объяснении и не желая мешать этому исключительно деликатному моменту.
Калли было безразлично, что у этой сцены есть свидетели. Ее волновало лишь одно — правильно ли она расслышала его слова? Не отводя взгляда от Ралстона, она неуверенно спросила:
— Я... ты... ты уверен?
Ралстон криво улыбнулся:
— Абсолютно. Я люблю тебя. И готов любить всю свою жизнь.
— В самом деле?
Она улыбалась словно маленькая девочка, которой пообещали дополнительную порцию пудинга после обеда.
— В самом деле. Однако есть кое-что еще.
— Все, что угодно.
Он ее любит, остальное не имело значения.
— Ник, — позвал Ралстон и попросил, когда тот повернулся к ним: — Тебя не затруднит подать мне пистолет? Он нужен Калли.
Калли открыто рассмеялась, мгновенно поняв его намерение.
— Гейбриел, нет!
— Да, моя проказница! — шутливо произнес он, и в его голосе явно слышалась любовь. — Я хочу, чтобы с этим списком было покончено. Он, несомненно, представляет опасность для твоей репутации и для меня лично. А поскольку сегодня утром ты можешь вычеркнуть пункт «Поприсутствовать на дуэли», уверен, что мы одним выстрелом убьем двух зайцев, предоставив тебе возможность выстрелить из пистолета.
Калли долго смотрела на маркиза, пытаясь прочесть его мысли, затем широко улыбнулась и сказала:
— Хорошо. Я это сделаю. Но только для того, чтобы доставить тебе удовольствие.
Ралстон, морщившийся от боли в руке, громко рассмеялся.
— Как великодушно с твоей стороны!
— Но ты ведь понимаешь, что случится, когда этот пункт будет выполнен?
Ралстон прищурился.
— И что же?
— Я составлю новый список.
Он застонал.
— Нет, Калли. Время списков прошло. Просто чудо, что мне удалось пережить эти приключения.
— В моем новом списке будет всего один пункт.
— Похоже, что он будет весьма опасен.
— Ты угадал, — радостно согласилась она. — Это очень опасно. Особенно для твоей репутации.
Ралстона охватило любопытство.
— И что же это за пункт?
— Исправить повесу.
Он помолчал, обдумывая смысл ее слов, затем притянул к себе и крепко поцеловал. Слегка отстранившись, он коснулся лбом ее лба и прошептал:
— Договорились.
Эпилог
Калли постаралась принять непринужденный вид, выходя из душного бального зала Уортингтон-Хауса и спускаясь по широким каменным ступеням в сумрачный сад, и ощутила прилив возбуждения, ступив в тень лабиринта живой изгороди. Темнота в сочетании с вязкой теплотой летнего вечера и сладким головокружительным ароматом лаванды, исходящим от цветущих кустов, обострили ее чувства, в то время как она уверенно двигалась по поворотам лабиринта.
После дуэли широко и быстро распространились слухи, что леди Кальпурнию Хартуэлл и маркиза Ралстона застали в неприлично откровенных объятиях, и более того — на публике, при свидетелях. И словно этого было недостаточно, сплетники добавляли, что происходило все на том самом месте, где за минуты до этого состоялась дуэль.
Калли вышла на широкую поляну, столь хорошо ей знакомую, в центре которой располагался великолепный мраморный фонтан, сверкавший в лунном свете. Ее сердце забилось сильнее, когда она приблизилась к фонтану и, протянув руку, подставила пальцы под холодную воду, которая с журчанием омывала фигуры херувимов.
В это мгновение сильные руки обхватили ее сзади и прижали к широкой мускулистой груди. Калли не сдержала улыбки, когда Ралстон соблазняюще прошептал ей на ухо:
— Я не был уверен, чего ожидать, когда лакей передал мне неприлично откровенное приглашение на тайное свидание. — Он коснулся горячими губами ее затылка, провел по коже языком, и по ее позвоночнику пробежал холодок, столь приятный в эту теплую ночь. — Вы представляете серьезную опасность для моей репутации, леди Ралстон.
Она ответила на его ласки нежным вздохом.
— Вы забываете, милорд, что всему, что знаю, я выучилась от вас. — Калли развернулась, провела пальцами по его волосам и встретилась с его улыбающимся взглядом. — Вы серьезно поколебали мои нравственные устои, милорд.
Да, репутация каждого из них получила сильный удар.
Но обоим это было абсолютно безразлично.
Не прошло и двух недель, как они поженились. Оксфорд всячески способствовал опровержению слухов о пари и дуэли и собственных ухаживаниях за Калли. Ралстон был явно без ума от своей невесты, и просто невозможно было предположить, что этот поспешный брак являлся чем-либо иным, кроме как браком по любви. Так что общество весьма охотно простило и маркизу, и новоиспеченной маркизе все их явные проступки и прегрешения.
— Как же мне повезло, что у меня такая негодница жена, — сказал он. — Ты способна соблазнить меня в любое время, моя любовь, в любом месте. На самом деле. — Он сделал паузу, покрывая поцелуями ее шею. — И все же... мне бы очень хотелось, чтобы ты увезла меня домой и сделала со мной все, что тебе вздумается. Как ты думаешь, прилично будет уехать прямо сейчас?
Калли рассмеялась, наслаждаясь каждым моментом их нескромного разговора.
— Поскольку это первый бал, на котором мы присутствуем в качестве супругов, не думаю, что нам удастся сбежать, не рискуя остаться без приглашений на последующие балы.
Гейбриел провел языком по ее ключице, в то время как его рука подобралась к груди, и пробормотал:
— Разве это так плохо? Подумай о том, чем мы могли заняться дома вместо этого. Могу заверить, моя любовь, что у тебя не будет недостатка в развлечениях по вечерам.
Калли хихикнула при этих словах, и смешок сменился вздохом, когда он погладил ее напряженный сосок через платье.
— Да, но, возможно, Джулиане жаль будет покидать общество. Она начинает себя чувствовать в свете вполне уверенно, тебе не кажется?
Он ответил ей задумчивым взглядом.
— Действительно. А я ведь так и не поблагодарил тебя за то, что убедила ее остаться с нами.
— Представить не могу, что какая-либо женщина, будь то сестра или кто-то другой, захочет уйти, после того как тебя обрела, Гейбриел. — Она улыбнулась, глядя в его живые голубые глаза. — Боюсь, ты меня к себе привязал очень прочно.
— Великолепно. — Он проговорил ей в губы: — Потому что я никогда не позволю тебе уйти.
Маркиз крепко поцеловал свою возлюбленную, смакуя источаемый ею аромат, затем Калли слегка отстранилась и взглянула ему в глаза.
— Думаю, я любила тебя всю свою жизнь.
Его голубые глаза сверкнули в лунном свете.
— А я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь, императрица.
Она откинула назад голову, с улыбкой вглядываясь в ночное небо, и у него перехватило дыхание от ее изящества и красоты.
— А ты знаешь, что впервые назвал меня императрицей именно здесь? В этом саду?
Он задумчиво склонил голову набок.
— Как такое возможно?
Она высвободилась из его объятий и вновь повернулась к фонтану.
— Это было десять лет назад. Я вышла и затаилась в этом лабиринте, чтобы отвлечься от жалкого провала, каким оказался мой первый сезон. И именно здесь увидела тебя. — Калли вновь опустила пальцы в фонтан, погрузившись в воспоминания о том далеком вечере. — Мне тогда и в голову не могло прийти, что мысли о тебе будут занимать меня целое десятилетие.
Он снова поцеловал ее, теребя ее нижнюю пухлую губку, пока она не вздохнула, и произнес:
— Я собираюсь занимать твои мысли гораздо дольше. — Ралстон взял ее руку и поцеловал кончики пальцев. — Хотя, конечно, я понимаю, что должен бы сожалеть о тех годах, которые ты провела в ожидании, но, признаюсь, очень рад, что ты дождалась, пока наконец мои глаза откроются и я увижу тебя, любовь моя. — Он вновь заключил ее в объятия и добавил: — Мне ужасно жаль, что я этого не увидел тогда, иначе мы прожили бы десять счастливых лет и теперь у нас уже был бы целый выводок очаровательных ребятишек.
— И двумя шрамами меньше.
Он рассмеялся.
— Верно, моя маленькая проказница.
Калли лениво погладила его по щеке, согреваясь теплом от этого прикосновения.
— Ты все это верно подметил, но тогда у меня не было бы моего списка. И ты бы не смог извлечь выгоду из указанных в нем пунктов. Возьми, например, сегодняшний.
Он вопросительно поднял бровь.
— Сегодняшний пункт?
Его глаза потемнели от страсти, и он притянул ее к себе, наслаждаясь близостью своей любимой и теплом объятий. Приподняв Калли, он поднес ее к ближайшей скамье, усадил, а сам опустился перед ней на колени и, запустив руки под подол платья, начал гладить щиколотки. Это прикосновение обещало гораздо большее, и Калли тихонько засмеялась, а затем вздохнула, когда рука скользнула вверх по внутренней стороне ее ноги.
— Да, сегодняшний пункт, — произнесла она, и на ее губах заиграла загадочная улыбка, когда она обвила его руками за шею. — «Свидание в саду».
И он ответил хрипловатым шепотом:
— Разве я когда-нибудь смогу отказать тебе?..
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.