Позднее утро в Вейре Бенден; раннее утро в Главном зале арфистов; полдень на ферме Фиделло, 15.7.5
Джексом и Рут провели ночь в одном из пустовавших вейров, но Руту было до того не по себе на каменном ложе, предназначенном для обычного большого дракона, что Джексом в конце концов собрал в охапку постель и свернулся калачиком возле теплого драконьего бока. Ему показалось, что почти сразу его начали теребить, выталкивая из уютного небытия, с которым ему совсем не хотелось расставаться.
– Я знаю, что ты еще спал бы и спал после вчерашнего, Джексом, – дошел до его сознания голос Менолли. – Однако придется вставать. И потом, если ты еще немножко пролежишь в такой позе, то непременно вывихнешь шею…
Джексом открыл глаза и увидел над собой Менолли – вверх ногами. Красуля озабоченно вглядывалась ему в лицо, рискованным образом уцепившись задними лапками за плечо девушки, а передними упираясь ей в грудь. Он почувствовал, как рядом шевельнулся Рут.
– Просыпайся, Джексом! Я принесла тебе кла, – объявила вошедшая Миррим. – Ф'лар хочет отправиться без промедления, а значит, Мнемент должен побеседовать с Рутом.
Менолли важно подмигнула Джексому, повернувшись вполоборота, чтобы не заметила Миррим. Джексом застонал про себя: ему никак не удавалось запомнить, что кому можно было говорить, а что держалось в секрете. Потом он застонал вслух, потому что шея у него действительно затекла.
Рут чуть‑чуть приподнял внутреннее веко, недовольно глядя на всадника.
«Я еще не отдохнул. Я хочу спать…»
– Ничего не поделаешь, придется вставать. Мнемент хочет поговорить с тобой.
«Почему он не поговорил со мной вечером?»
– Потому что, как я понимаю, за ночь он мог что‑нибудь забыть.
Рут поднял голову, глаз раскрылся полностью и глянул на Джексома.
«Не позабыл бы. Он – величайший дракон Перна!»
– Он пустил тебя полакомиться на свою площадку для кормления, вот он тебе и нравится. Однако сейчас ты ему нужен, так что хватит валяться. Ну проснулся наконец?
«Если я способен разговаривать с тобой, значит, я не сплю. Я бодрствую!»
– Ну и умница, – сказал Джексом и вылез из‑под одеяла. Завернувшись в теплый мех, он проковылял к столу, куда вежливо удалились Миррим и Менолли. Горячий кла распространял замечательный аромат. Джексом поблагодарил девушек и поинтересовался, долго ли он спал.
– Середина утра по времени Бендена, – ответила Менолли. Лицо арфистки было бесстрастно, но глаза озорно загорелись, когда она слегка подчеркнула последние два слова.
Джексом кивнул. Рут за его спиной потягивался, вздыхал, урчал и постанывал, собираясь вылезать из вейра.
– Где ты заработал рубец, Джексом? – с обычной своей прямолинейностью поинтересовалась Миррим. Наклонилась и легонько провела пальцем по шраму, сжав губы и явно не одобряя такого, с ее точки зрения, уродства.
– Это? Это когда я учил Рута жевать огненный камень. В Форт Вейре, – ответил Джексом, выдержав намеренную паузу, во время которой, как он видел, Миррим уже набрала воздуху в грудь, чтобы ему всыпать.
– А Лесса знает? – Миррим сделала ударение на последнем слове.
– Ага, – ответил Джексом небрежно. Пусть переваривает эту истину. Однако от Миррим не так‑то легко было отделаться.
– Невысокого же я мнения о Н’тоновом наставнике молодых, – презрительно фыркнула девушка, – если его ученики приобретают подобные украшения…
– Он тут ни при чем, – пробурчал Джексом с полным ртом хлеба.
– Воображаю, какую взбучку задал тебе Лайтол! Ты ведь у нас не должен собой рисковать…
Джексом энергично замотал головой. И на кой понадобилось Менолли приводить эту язву с собой?
– И потом, я вообще не вижу, зачем тебе это надо, – продолжала та. – Тебе ведь никак не светит сражаться на Руте.
Джексом чуть не подавился хлебом:
– Дело в том, что я как раз и собираюсь сражаться на Руте.
– Он уже сражался. – Менолли кивнула на его перечеркнутую шрамом щеку. – Слушай, Миррим, закрой рот и дай мужику спокойно поесть.
– Мужику?! – Миррим вложила в это слово убийственную насмешку и окинула Джексома уничтожающим взглядом.
– Да, Миррим, – раздраженно проговорила Менолли. – Если твоя Пат в самом скором времени не поднимется, ты перессоришься со всем Вейром!
Джексом удивленно повернулся к Миррим и увидел, что лицо девушки залила густая краска.
– Ага, так Пат готова подняться в брачный полет! Все ясно, – возликовал Джексом, видя ее смущение. – А что, Пат уже выразила кому‑нибудь благосклонность? Нет, вы только посмотрите, как она покраснела! Вот уж не думал дожить до того дня, когда ты, Миррим, проглотишь язык. Надеюсь, это будет самый безумный полет с тех пор, когда Мнемент впервые догнал Рамоту!
Глаза Миррим сузились от ярости, она крепко сжала кулаки и взорвалась:
– Во всяком случае, мою Пат догонят! А ты со своим белым заморышем никогда не узнаешь, что это такое!
– Миррим! – Резкий окрик Менолли заставил девушку вздрогнуть, но дело было сделано: ее слова засели в сознании Джексома, точно холодное острие. Он молча смотрел на Миррим, тщетно пытаясь придумать достойный ответ. – Ты что‑то слишком много берешь на себя, Миррим, – говорила между тем Менолли. – Знаешь что, шла бы ты отсюда.
– Да уж не останусь. И ты, Менолли, как хочешь, так и слезай вниз из этого вейра. Как хочешь, так и слезай! – И Миррим выбежала из комнаты.
– Битая скорлупа! Все вздохнут спокойно, когда ее зеленая поднимется наконец. Судя по тому, как ведет себя Миррим, это может произойти хоть сегодня! – Менолли говорила небрежным тоном, добродушно посмеиваясь над выходками подруги.
Джексом сглотнул – у него пересохло во рту. Ради Рута он постарался удержать в узде свои чувства. Исподтишка взглянув на друга, он увидел, что белый дракон все еще зевал и потягивался, расправляя лапы и крылья. Оставалось только надеяться, что сонный Рут не слишком внимательно прислушивался к разговору. Джексом наклонился к Менолли:
– Знаешь ли ты про… – и он дернул головой в сторону Рута, – что‑нибудь такое, чего я не знаю?
– Про Пат? – Менолли предпочла неверно истолковать, о ком речь. – Что ж, если ты никогда не видел, как ведет себя всадник, чей дракон в брачной поре, – посмотри на Миррим. Классический случай!
"Пат – вполне взрослая”, – глубокомысленно заметил Рут. Джексом застонал и прикрыл ладонью глаза. Следовало бы ему уже запомнить: от Рута бесполезно что‑либо скрывать.
Менолли тронула его за руку, ожидая объяснений. Джексом посмотрел ей в глаза и спросил Рута:
– Хотел бы ты попробовать догнать Пат?
«Зачем? Мы с ней много раз летали взапуски в Телгаре, и я всегда обгонял. Она не так проворна в воздухе, как я!»
Джексом в точности передал Менолли ответ дракона, постаравшись сохранить даже его удивленный тон. Менолли расхохоталась:
– Ох, хотела бы я, чтобы Миррим это слышала! Небось сразу поубавила бы спеси.
"Мнемент хочет говорить со мной”, – очень почтительно произнес Рут. Поднял голову и повернулся в сторону карниза, где сидел Величайший.
– Так знаешь ты или нет что‑нибудь такое, чего я не знаю? Про Рута? – свирепым шепотом спросил Джексом, поймав Менолли за руку и притянув поближе к себе.
– Ты же сам слышал, что он сказал. – Менолли глядела весело. – Он пока еще не интересуется самками так, как другие. – Джексом крепко стиснул ее руку, и арфистка наклонилась к нему. – Давай рассуждать логически, как нас учили. Рут маленький: наверное, он созревает медленнее, чем другие драконы.
– Ты имеешь в виду, что он может так никогда и не созреть для брачных полетов?
Менолли прямо смотрела ему в глаза. Джексом ожидал жалости или отговорок, но девушка вдруг спросила:
– Дарит ли тебе Корана истинное наслаждение?
– Да… да.
– Я вижу, ты расстроился. По‑моему, зря. Я ни от кого не слышала ни слова о том, что Рут, мол, неполноценен. Он просто другой. Не такой, как все. Понимаешь?
«Я рассказал Мнементу обо всем, что он хотел знать, – вмешался Рут. – Сейчас они отправятся. Как ты думаешь, можно мне выкупаться в озере?»
– Неужели ты досыта не наплавался вчера в бухте?.. – к собственному удивлению и облегчению, Джексом ответил дракону совсем спокойно.
«Так то было вчера, – ответил Рут рассудительно. – С тех пор я успел поесть и поспать, притом на пыльных камнях. Тебе, я думаю, тоже не помешало бы вымыться…»
– Верно, верно, – проворчал Джексом. – Ладно, отправляйся. Только смотри, чтобы Лесса тебя не застукала в обществе каких‑нибудь файров!
"А кто же почистит мне спину?” – с кроткой укоризной осведомился Рут и сошел с ложа.
– В чем дело? – поинтересовалась Менолли. Выражение лица Джексома смешило ее.
– Хочет, чтобы ему спинку потерли.
– Я пришлю к тебе своих друзей. Рут, когда ты доберешься до озера. Лесса их там не разглядит.
На полдороге к выходу из вейра Рут неожиданно остановился и наклонил голову, явно прислушиваясь к чему‑то. Потом выгнул шею и уверенно зашагал вперед.
"Мнемент улетел, – сообщил он Джексому. – И с ним Рамота. Значит, я могу выкупаться как следует, с огненными ящерицами, которые почистят мне спинные гребни”.
Провожая Рута глазами, Джексом не удержался от смеха, такое самодовольство слышалось в голосе дракона.
– Извини меня за Миррим, Джексом, – сказала Менолли. – Просто мне без Пат было не добраться сюда. Ну и без нее, разумеется.
Джексом отхлебнул кла.
– Я думаю, Миррим можно простить, раз уж Пат в таком состоянии.
– Ей всегда все прощают, – не без яда заметила Менолли.
– Что?
– Миррим вечно спускают самые возмутительные выходки, и..
Внезапно мелькнувшая мысль заставила Джексома перебить арфистку на полуслове:
– Как ты думаешь, не могла она пробраться к яйцам на площадку Рождений? Я знаю, она клянется, что не делала этого, но ведь ее не намечали для Запечатления…
– Точно так же, как и тебя… Ну, не дуйся, уж прямо нельзя немножко тебя подразнить… Нет, я не думаю, чтобы она пыталась воздействовать на Пат, когда та была еще в скорлупе. Она и своими ящерицами была довольна. У нее их три! И потом, ты сам знаешь, как гневалась Лесса, когда она прошла Запечатление с Пат. Если бы кто видел, как Миррим лазила к яйцам, он бы точно сказал. Миррим, конечно, бестактная, трудная и кого хочешь выведет из себя, но душой не кривит. Ты был на том Рождении? Нет? А я была. Представляешь, Пат, путаясь в собственных ногах, ковыляет через всю площадку, становится перед тем местом, где сидит наша Миррим, и плачет так, что сердце разрывается. И даже смотреть не хочет на тех претендентов, что на площадке. Наконец Ф'лар понял, что ей был нужен кто‑то из зрителей, – Менолли передернула плечами, – и этим кем‑то оказалась Миррим. Самое странное, что огненные ящерицы и не думали протестовать. Нет, скорее их соединение было просто… предопределено. Как твое с Рутом. Совсем не так, как вышло у меня со Стригуном. Мне в то время вовсе ни к чему был еще один файр… – Менолли улыбнулась. – Просто его скорлупа треснула у меня в руках как раз в тот момент, когда я передавала яйцо одному из балбесов владетеля Гроха. Грох меня не винил, ну а мальчишке досталась зеленая. Только подумать, оболтус мог получить бронзового! Да он бы у него пропал!
Джексом наставил на девушку палец:
– Несешь всякий вздор, а правды не говоришь. Что ты скрываешь? Что ты знаешь о Руте такого, чего я не знаю?
Менолли вновь посмотрела ему прямо в глаза.
– Не то чтобы я что‑нибудь знала. Но ты же сам сказал минуту назад – Рут воспринял вести о близком полете Пат со всем энтузиазмом мальчишки, которого попросили заправить светильники…
– Но это совсем не значит…
– Вот и я говорю – не значит, так что прибереги свои возражения. Рут повзрослеет позже. С какой стати тебе беспокоиться об этом.. особенно теперь, когда у тебя есть Корана.
– Менолли!..
– Не взрывайся, пожалуйста, а то сведешь на нет весь отдых. И так осунулся! – Девушка взяла его за руку выше локтя и крепко сжала. – Я вовсе не собираюсь совать нос в ваши с Кораной дела. Я просто комментирую, хотя с твоей точки зрения это, наверное, одно и то же."
– С моей точки зрения, дела холда Руат не очень‑то касаются арфистов, – буркнул Джексом сквозь зубы. Он мог бы много чего ей наговорить, однако сдержался.
– Дела юного Джексома, владетеля Руата – естественно, нет, – ответила Менолли. – Но дела Джексома, всадника белого Рута, – очень даже касаются!
– Опять тонкие различия…
– Вот именно. – Голос Менолли был совершенно серьезен, но глаза поблескивали. – Когда Джексом начинает влиять на то, что происходит на Перне, как же арфистам не проявить к нему интерес?
Джексом молча смотрел на нее, сбитый с толку тем, что она все‑таки умолчала об истории с яйцом. Потом уловил в ее взгляде нечто странное, предупреждающее, как будто по некоторой причине, ему непонятной, она не желала, чтобы он сознался в содеянном.
– Ты, ни дать ни взять, един во многих лицах, – продолжала она с прежней серьезностью. – Владетель холда, за который никто не должен бороться; всадник необычайного дракона; и при всем том – юноша, еще не уяснивший себе, кем же он собирается стать. А ведь тебя вполне хватит и на то, и на другое, и еще очень, очень на многое. И не понадобится никому изменять, в том числе и себе самому. Джексом фыркнул:
– Это чье мнение? Арфистки? Или просто Менол‑ли‑ко‑всякой‑бочке‑затычка?
Менолли передернула плечами и невесело скривила губы.
– Частично – арфистки; я, знаешь, привыкла смотреть на вещи так, как подобает арфистке. Но в основном – просто Менолли, ибо я не хочу, чтобы ты расстраивался. И в особенности – после твоего вчерашнего подвига!
И она улыбнулась ему с неподдельной теплотой.
В это время в вейр стайкой влетели ее файры. Джексом подосадовал про себя на их неожиданное появление – он предпочел бы послушать, что еще скажет необычно разоткровенничавшаяся Менолли. Но ящерки были очень возбуждены, и прежде, чем Менолли успела успокоить их и добиться толку, в вейре появился Рут. Глаза белого дракона переливались всеми цветами радуги:
"Д'рам с Тиротом прилетели! Все так взволнованы! – И он сунул нос Джексому под руки, напрашиваясь на ласку. Джексом принялся почесывать гребни над глазами, еще мокрые после купания. – Мнемент очень доволен собой”, – добавил Рут немного обиженно.
– Мнемент нипочем не сумел бы доставить назад Д'рама с Тиротом без твоей помощи, Рут, – сказал Джексом упрямо. – Верно, Менолли?
"А я не нашел бы Д'рама и Тирота без помощи файров, – великодушно заметил Рут. – И потом, это ты додумался насчет двадцати пяти Оборотов”.
Менолли вздохнула – она не слышала, что говорил дракон.
– Вообще‑то, – сказала она, – больше всего мы обязаны огненным ящерицам Южного…
– Именно это он мне сейчас объяснял.
– Драконы – честный народ! – Менолли тяжело вздохнула и поднялась. – Я думаю, нам с тобой пора по домам. Мы выполнили то, что нам было поручено, и выполнили хорошо. Похоже, это и все удовлетворение, которое мы получим. – Она смешливо покосилась на Джексома. – А что, разве не так? – И подхватила свои вещи. – Некоторые деяния лучше не подвергать громкой огласке… верно ведь?
Ока взяла Джексома под руку и принудила встать, улыбаясь до того заговорщицки, что у него тотчас рассеялось поднявшееся было раздражение.
Выйдя на карниз, они увидели толпу на ступенях королевского вейра: всадники и женщины из Нижних Пещер сбегались со всего Вейра приветствовать Д'рама и его бронзового.
– До чего приятно улетать из Бендена, когда все в хорошем настроении – хотя бы для разнообразия! – сказала Менолли, вместе с Джексомом возносясь на Руте в небеса.
Джексом собирался ссадить девушку на лугу перед Залом арфистов и без задержки отправиться домой. На едва Рут назвал себя сторожевому дракону, сидевшему на утесах над Залом, как на его белой шее повис сперва Зейр, а петом и маленькая королева, украшенная меткой арфистов. – Это Кими, королева Себелла! Себелл вернулся! – ликующе прозвенел голос Менолли. Джексом не помнил, чтобы она кому‑то так радовалась.
«Сторожевой дракон говорит, что Мастер арфистов хочет нас видеть. И Зейр говорит то же, – сообщил Джексому Рут. Потом добавил с радостным удивлением: – Они и меня приглашают!»
– А как же Мастеру не пригласить тебя. Рут? – сказал Джексом. – Уж он‑то непременно воздаст тебе должное! – И Джексом, еще не забывший несправедливости, нежно погладил изогнутую шею Рута: дракон высматривал место для посадки.
Робинтон и с ним какой‑то человек с узлом мастера на плече уже спускались им навстречу по ступеням Зала. Подойдя, Робинтон раскинул руки и сгреб в охапку разом Джексома и Менолли – к немалому смущению Джексома. Однако то, что случилось затем, изумило его еще больше: второй арфист буквально выдернул Менолли из объятий Робинтона, подхватил ее и закружил, крепко целуя. А огненные ящерицы, вместо того чтобы громко протестовать против подобного обращения со своей подругой, устроили над головами людей настоящую воздушную пляску, сплетаясь то крыльями, то гибкими шеями. Джексом знал, что королевы файров редко ладили между собой, но Красуля обнималась с незнакомой золотой ящеркой так же радостно, как Менолли – с мужчиной. Джексом невольно покосился на Мастера арфистов – интересно, как это ему нравится? – и увидел на лице Робинтона широкую, не лишенную самодовольства ухмылку. Когда он заметил взгляд юноши, ухмылка тут же исчезла:
– Пойдем, Джексом! Менолли и Себелл не виделись несколько месяцев. Пусть они потолкуют о новостях, а мне не терпится узнать твою версию истории поисков Д'рама!
И Робинтон повел Джексома к Залу, но тут Менолли вывернулась из объятий Себелла и нерешительно двинулась следом за ними:
– Мастер?..
Но Джексом заметил, что ее пальцы были по‑прежнему переплетены с пальцами Себелла. Девушка явно разрывалась между привязанностью и долгом, не зная, как поступить. Себелл улыбался.
– Что? – Робинтон изобразил возмущение. – Неужели Себелл не может распорядиться хотя бы частью твоего времени после столь долгой разлуки? – И гораздо мягче добавил: – Побудь сперва с ним, девочка: у него тоже есть о чем тебе рассказать. А я пока с Джексомом потолкую!
Уже входя в двери Зала, Джексом еще раз оглянулся на Себелла и Менолли: они медленно шли в сторону луга, обнявшись и склонив друг к другу головы, а их ящерицы кружились над ними…
– Значит, – спросил Джексома Робинтон, – ты доставил Д'рама и Тирота назад?
– Я только нашел их. А Предводители Бендена вернули их сегодня утром… по бенденскому времени, я имею в виду.
Робинтон замешкался и чуть не оступился на каменной лестнице.
– Значит, они в самом деле были в той бухточке? Как я и предполагал?
И Мастер арфистов провел Джексома в свои личные апартаменты.
– Да, двадцать пять Оборотов назад. – И Джексом без дальнейших вопросов рассказал все с начала до конца. Робинтон был замечательным слушателем – гораздо более понимающим и внимательным, чем Ф'лар или Лесса, так что Джексом, непривычный к роли рассказчика, постепенно вошел во вкус.
Робинтон слушал его, развалившись в кресле и по привычке закинув одну ногу на стол. Когда же Джексом дошел до воспоминаний файров о людях, арфист резко выпрямился, каблук стукнул об пол;
– Люди? Они видели там людей?
Джексом даже вздрогнул от удивления: эта часть его рассказа встревожила Предводителей Бендена и вызвала их недоверие; Робинтон же вел себя так, как будто наполовину ожидал услышать именно это.
– Я всегда утверждал, что первоначально мы пришли с Южного континента, – больше про себя пробормотал арфист. И кивнул умолкшему Джексому – продолжай, мол.
Джексом повиновался, но вскоре заметил, что внимание и мысли арфиста были лишь частично заняты его рассказом, хотя тот исправно кивал и время от времени задавал вопросы. Наконец Джексом добрался до их с Менолли благополучного возвращения в Вейр Бенден, не забыв упомянуть о своей благодарности Мнементу, позволившему Руту поесть. И замолчал, соображая, как бы самому кое о чем спросить Робинтона, но тот хмурился, что‑то напряженно обдумывая. Потом наклонился вперед, оперев локти на стол и пристально глядя на Джексома.
– Повтори еще раз, что говорили файры о тех людях.
Зейр, сидевший на его плече, вопросительно пискнул.
– Беда в том, Мастер Робинтон, что они сочти ничего не успели сказать, – ответил Джексом. – Они сразу так заволновались, что невозможно было добиться толку. Может, Менолли сумеет рассказать побольше, ведь с ней была Красуля и трое бронзовых. Но…
– А что говорит Рут?
Джексом пожал плечами, с неудовольствием понимая, как отрывочны и неполны были его ответы:
– Он говорит, их картины были слишком путаными. Файры все твердили о своих людях. Мы с Менолли им не подходили.
Джексом потянулся к кувшину с кла – промочить горло. Он почтительно наполнил чашу арфиста, и тот, погруженный в какие‑то думы, осушил, ее, не заметив. – Люди, – проговорил наконец Робинтон и даже прищелкнул языком. И поднялся таким стремительным движением, что Зейр жалобно пискнул и вцепился в его плечо коготками, едва не свалившись. – Люди, и притом так давно, что в памяти огненных ящериц сохранились лишь размытые образы. Как интересно… как невероятно интересно!
И арфист заходил туда‑сюда по комнате, рассеянно гладя неодобрительно чирикавшего Зейра.
Джексом посмотрел в окошко на Рута, который грелся на солнышка посреди двора, облепленный местными файрами. Потом прислушался к хору учеников, разучивавших балладу, и мысленно подивился тому, как часто прерывал их наставник: по мнению Джексома, в их пении не было никакого изъяна.
Теплый ветерок влетал в окошко, неся все запахи лета… Рука Робинтона легла на плечо Джексома, и тот вернулся к реальности.
– Ты все сделал очень хорошо, парень, но сейчас тебе лучше всего вернуться в Руат. Ты же на ходу засыпаешь. Этот прыжок во времени выкачал из тебя больше сил, чем ты сам сознаешь.
Провожая Джексома во двор, Робинтон заставил его еще раз припомнить тот разговор с огненными ящерицами. И все время кивал головой, накрепко впечатывая в память услышанное.
– Я думаю, Джексом, – сказал он затем, – что благополучное возвращение Д'рама и Тирота – далеко не главное во всем этом деле. И еще я думаю, что не ошибся, решив обратиться к вам с Рутом. Словом, не удивляйся, если я еще тебя побеспокою, – с разрешения Лайтола, разумеется.
Дружески стиснув напоследок руку Джексома, Робинтон отступил в сторону, и юноша взобрался на спину Руту, а огненные ящерицы пронзительно заверещали, недовольные столь скорым расставанием с белым драконом. Рут послушно набирал высоту;
Джексом приветливо помахал на прощание Мастеру арфистов, чья фигура быстро уменьшалась внизу. Потом повернулся в сторону реки, ища взглядом Себелла и Менолли и досадуя на себя самого за праздное любопытство. Его досада еще возросла, когда он наконец разглядел их и воочию убедился – этих двоих связывали прочные узы, о которых он и не подозревал.
Он не полетел прямо в Руат: Лайтол все равно не ждал его к какому‑то определенному часу. Не видя поблизости файров, могущие выдать его, он попросил Рута отправиться на ферму Фиделло. Рут согласился так весело и охотно, что Джексом поневоле задумался: не угадывает ли белый дракон его душевные движения еще прежде, чем он сам уясняет их себе?..
На западе Перна был почти уже полдень. Джексом ощущал мучительную необходимость повидаться с Кораной и раздраженно соображал, как бы выманить девушку из холда, не привлекая внимания всех его обитателей.
"Она идет”, – сообщил ему Рут и заложил вираж, чтобы Джексом мог видеть Корану, идущую по тропинке к реке. Корана придерживала на плече корзину, и Джексом, обрадованный счастливым стечением обстоятельств, велел Руту сесть на речном берегу, там, где женщины с фермы обычно полоскали белье.
"Река не слишком глубокая, – как бы между прочим сказал Рут, – но я вижу большую, нагретую солнцем скалу: там я полежу и славно погреюсь”. – И, не дожидаясь ответа Джексома, плавно заскользил вниз, к реке, мимо порогов, где вода кипела и бурлила меж валунами, к тихой заводи и гладкому каменному лбу. Выбрав камень побольше. Рут аккуратно приземлился, умудрившись не задеть кончиками крыльев ветви тенистых деревьев, склонившихся над рекой.
"Она идет”, – повторил Рут и нагнул плечо, чтобы Джексом мог слезть.
Но того вдруг одолели противоречивые желания и сомнения. Вновь зазвучали в голове ядовитые замечания Миррим. Рут в самом деле давно достиг брачного возраста, и тем не менее…
«Она идет, и тебе будет с ней хорошо. А если хорошо тебе – значит, и мне хорошо, – сказал Рут. – С ней ты успокаиваешься и чувствуешь себя счастливым, и это хорошо. А мне будет хорошо и тепло здесь на солнышке. Ступай!»
Джексом поднял голову, удивленный настойчивостью друга. Глаза Рута мягко мерцали зеленым и голубым, что несколько противоречило его тону.
А потом Корана вышла из‑за последнего поворота тропинки и увидела его. Она выронила корзину, рассыпав белье, подбежала к Джексому и, повиснув у него на шее, расцеловала его с такой неподдельной радостью и восторгом, что ему сделалось попросту некогда о чем‑либо думать.
Он на руках унес девушку на мягкий мох, ковром укрывший землю за валунами. Там их не мог видеть ни Рут, ни какой‑нибудь случайный посетитель речного берега. Обоим не терпелось возместить упущенное во время его предыдущего визита на ферму. Уже обнимая мягкое, податливое девичье тело, Джексом мимолетно спросил себя, с такой ли готовностью спешила бы к нему Корана, не будь он владетелем Руата. Но в данный момент это поистине не имело значения. И когда наслаждение стало сродни боли, его сознания мягко коснулось сознание Рута, и он с облегчением понял, что белый дракон, как всегда, был с ним и разделял все его чувства.
Глава 12