В погоне за апрельским паводком
Туристского межсезонья весной не бывает: не успеешь снять лыжи, как можно уже и в байдарку залезать.
Сплав по речкам особенно хорош ранней весной, когда мутный поток несет тебя через затопленные деревья и кусты, осыпающиеся пыльцой, когда прозрачный лес пронизан светом и синим небом, когда на освобождающихся от снега солнечных теплых склонах появляются сплошные ковры хрупких разноцветных подснежников, когда величественный хор птиц не смолкает даже днем, отовсюду слышится бормотание тетеревов и урчание лягушек, когда можно проплыть в таких местах, где летом легко перепрыгнуть с берега на берег...
Весна приходит с юга. Поэтому весенний сплав мы начинаем с южных направлений подмосковных электричек. Снег на обширных полях, питающий здешние ручьи, сходит быстро, главное - успеть на волне его таяния пройти реку. Время это быстротечно, 3-4 дня, спешите!
Сплавной сезон той весной начался для меня с аварии на маленькой речушке Городенке. Эта речка, протекающая чуть севернее известной московским водникам Каширки, в пик весеннего паводка, который мы с Володей поймали на ней погожим субботним днем, вышла из своего русла и зачастую текла среди мощных стволов прибрежных деревьев. Мы лихо слаломили, иногда на значительной скорости течения, и малейшая неточность маневра могла привести к оверкилю.
После ночевки, морозным утром, стянув обледеневшие каяки в воду по хрустящему насту, мы продолжили игры с непредсказуемым потоком. Притупившееся от постоянных неожиданностей и опасностей чувство страха, а следовательно, и чувство самосохранения, не позволило мне реально оценить сложность ситуации и определить верную линию движения. Первым шел Володя, я ориентировалась по нему. Я видела, как перед поворотом русла он наехал на надводное бревно, перегораживающее реку и, чуть застряв и поерзав на нем, спрыгнул в слив. Я взяла чуть правее, там, где было поглубже, не застряла на бревне, но в то же мгновение поняла, что мой маневр неверный, однако уже было поздно. Каякер должен смотреть на несколько ходов вперед, как шахматист.
От следущего низко перегородившего реку бревна я еще успела увернуться, но меня неминуемо несло на третий ствол, нависшие ветви не дали сработать веслом, мгновение, меня наваливает на склоненное дерево, переворачивает и заклинивает под ним.
Вцепившись пальцами в обледенелый ствол, я старалась удержать голову над водой. Второй шпангоут был разломан, сдавленный каркас зажал мои ноги под водой. Я пыталась выдернуть их, но любое движение вызывало резкую боль в ноге и рушило шаткое равновесие моего тела, при котором я еще могла дышать, и при котором было не очень больно ноге.
Надетый на меня спасжилет был объемным, надувным, но струя все равно тянула меня под воду, под ствол с ветвями, образующими подводный заслон. Каяк целиком скрылся под водой, торчал лишь кончик его хвоста. Мне казалось, что на мои ноги сверху навалилось толстое бревно и, чтобы освободиться, его нужно будет распиливать. Пальцы начинали терять чувствительность, все труднее было держаться за скользкий ствол.
Я смотрю на небо, туда, куда повернуто лицо. "Неужели здесь, на какой-то малюсенькой Городенке? Как глупо... Успеет ли Володька добраться до меня и вытащить голову? Сможет ли откачать?" То, что самой мне не выбраться, я понимала вполне отчетливо. Я боялась, что начнет ломать ногу в коленном суставе, и мне хотелось, чтобы все скорее кончилось.
Володя с другого берега зачем-то стал кидать мне спасгранату - веревку с карабином на конце. Он думал, что я не хочу бросать каяк, и хотел вытаскивать нас обоих. "Ногу зажало!"- кричала я ему, стараясь перекричать шум потока. Наконец он понял, перечалился на мой берег, залез на бревно, под которым я болталась и, пошарив руками под водой, вытащил весло. Ноги тут же освободились, и я выбралась из каяка. Глубина в месте аварии была по пояс, но течение очень сильное. Итак, оказалось, что меня заклинило собственным веслом. Перед тем как меня навалило на бревно, я автоматически положила весло вдоль борта на деку. А его нужно было закидывать наверх, на ветви завала, чтобы не мешалось.
В течение часа затем Володька пытался вытащить каяк, пока я отходила у костра на маленькой проталинке заснеженного склона. "Придется резать шкуру, - резюмировал Володька,- вытаскивать каяк по частям". - "Нет! - взмолилась я. - Давай еще попробуем вместе!" И мы вытянули его. Кильсон был сломан, стрингеры погнуты, шпангоут разломан на кусочки. Я отделалась лишь синяками. И потерей уверенности в себе на самостоятельном одиночном сплаве.
Каяк я вскоре починила, нога прошла, а уверенность в собственные силы снова пришла лишь через год, когда в конце апреля мы отправились встречать весну на речку Рагушу, что течет на юго-востоке Ленинградской области. Она протекает через выходы карста и в малую воду местами полностью уходит под землю.
Мы плыли со льдами, попадали в заторы ледяных глыб, местами тащились по сплошным ледяным полям, неожиданно проваливаясь под лед и повисая на весле, "рубились" вдоль берега узкими закраинами открытой воды. Один раз меня затащило под бревно, мгновенно перевернуло, пронесло под стволом и только затем я вынырнула. Вытягивая каяк на берег, я сообразила, что упустила весло. Но оказалось, что оно мирно покачивалось сверху на злополучном стволе - не осознавая своих действий, я автоматически успела выбросить весло на завал перед переворотом, чтобы оно не заклинило меня, как в прошлогодней аварии.
Выводы, которые я почерпнула из случившегося: каркасно-надувной каяк (как и каякер) - довольно живучие.
Каякер, идущий в группе при взаимной страховке с воды, должен так же осторожно и внимательно относится к препятствиям, как если бы он шел в одиночку, должен оценивать препятствие с позиции собственных сил (одна бы я, наверное, обнесла бы сомнительный участок).
Если каяк несет на сплошной завал, от которого не увернуться и под которым все-таки проходит вода - выбрасывать на завал не только весло, но и собственное тело, освобожденное от каяка.