КОНЕЦ ПИКТСКОГО КОРОЛЕВСТВА
В 761 году скончался Энгус, сын Фергуса, самый могущественный из всех пиктских королей. Хотя ему и не удалось добиться своей цели — захватить власть над бриттами Стратклайда, — мы уже видели, что нет никаких причин полагать, что в ходе этих кампаний он потерял контроль над своим первым завоеванием, королевством Дал Риада. Сто лет спустя вождь Дал Риады, Кеннет, сын Алпина, оказался монархом объединенных пиктов и скоттов Дал Риады, и пикты навеки утратили свою независимость. Мы можем только догадываться, как произошло такое коренное изменение в исторической судьбе пиктов, поскольку источников по последней фазе пиктской истории действительно очень мало. Ирландские анналы прекращают использовать материал из хроники Ионы около 750 года, и после этого записи, касающиеся дел Дал Риады и пиктов, встречаются гораздо реже. По какой‑то неясной нам причине за период между 750‑м и 850 годами записей о пиктах даже больше, чем записей о скоттах. «История» Беды подошла к концу в 731 году, и ее хронологическое продолжение также прекращается после 766‑го. Даже списки пиктских королей и королей Дал Риады за этот период представляют определенную проблему. Порядок наследования и продолжительность царствования отдельных королей можно установить с достаточной степенью точности примерно до середины VIII века, однако после этого начинаются несоответствия, и эти несоответствия нельзя проверить с помощью обращения к другим источникам. Таким образом, рассказ о последнем столетии пиктской независимости — это всего лишь голый скелет, и у нас нет уверенности в том, что имеющиеся у нас кости — его главные структурные элементы.
Последний вариант списка пиктских королей, который называют «Списком 2», рассказывает о пиктских монархах в период непосредственно после Нехтона, сына Дериле, причем этот рассказ существенно отличается от того, что мы находим в «Списке 1». Эти несоответствия воспринимались либо как выдумки или ошибки писцов, либо считались историческим свидетельством существования местных претендентов на трон или местных королей в течение и непосредственно после царствования Энгуса. Несомненно, все версии «Списка 2» в этом месте сильно испорчены, однако возможно установить саму природу этой порчи и достаточно уверенно восстановить вид первоначального списка, из которого заимствованы все версии. Однако если сравнить этот исправленный текст со «Списком 1», то окажется, что различия вызваны отнюдь не ошибками писцов. Например, у Нехтона, сына Дериле, указано две продолжительности царствования, одна соответствует обозначенной в «Списке 1», а другая — краткое царствование, длившееся девять месяцев, которое, как мы знаем из ирландских анналов, имело место в действительности. Таким образом, в «Списке 2» царствование Нехтона отражено с большей полнотой и точностью, чем в «Списке 1». Самое впечатляющее различие — это то, что самому Энгусу в «Списке 2» приписано царствование длиной всего в шестнадцать лет, в то время как в более раннем списке приведена цифра в тридцать лет. Если следовать ирландским анналам, получается, что Энгус правил примерно тридцать лет, однако запись, где говорится об ослаблении его власти в 750‑м, может быть, имеет к этому какое‑то отношение. Нет сомнения, что Энгус умер королем всех пиктов и что его брат без особых проблем наследовал ему, однако не исключено, что после серьезного поражения в 750‑м, когда его армия была наиболее слабой, появились соперники — претенденты на трон из семей Нехтона, Друста и Алпина. Более вероятно, однако, что составитель «Списка 2» все же нашел в своем списке место для местных вождей, которые играли важную роль в данный период. Начиная с VIII века ирландские анналы иногда упоминают и местных пиктских королей. Определенно «Список 2» с этого момента перестает быть последовательным.
То, что никаких следов этих имен мы не находим в других источниках, как будто бы говорит против их подлинности, однако с некоторыми именами в «Списке 1» та же ситуация. Поскольку версии «Списка 2» такие поздние и к тому же испорченные, какая‑либо уверенность здесь невозможна. Однако если конец царствования Энгуса характеризовался появлением претендентов на трон или даже ростом местной независимости, это означает, что королевство пиктов было ослаблено изнутри, что впоследствии должно было способствовать его падению. Тем не менее эти разнящиеся между собою списки королей — единственные данные, которые говорят нам о том, что в конце VIII века страна пиктов была менее единой, чем в предшествующие века.
Бриде, брат Энгуса, который наследовал ему, скончался после короткого двухлетнего царствования. Он был последним из блистательного семейства Фергуса. Ему наследовал некий Киниод (Кеннет) — по крайней мере, если верить «Списку 1», поскольку этот король в «Списке 2» не фигурирует. В 768 году ирландские анналы фиксируют сражение в Фортриу между Аэдом и Кеннетом. Результат не указан, однако тот факт, что битва произошла на территории пиктов, говорит, что агрессором был Аэд.
Аэд, о котором идет речь, — несомненно, Аэд Финн, сын Эохайда. Он фигурирует в списке королей Дал Риады, и там говорится, что он царствовал тридцать лет. Его кончина отмечена в анналах под 778 годом. Когда Аэд взошел на трон, он определенно должен был подчиняться Энгусу, и, поскольку у нас нет данных об обратном, мы должны предполагать, что Аэд оставался в зависимости от пиктов по крайней мере до самой смерти брата Энгуса в 763‑м. В этих обстоятельствах битву 768 года можно интерпретировать как восстание.
В конечном счете Аэду, видимо, удалось сбросить пиктское господство, ибо, согласно достоверным данным «Шотландской хроники», права и законы, которые учредили скотты в новом, объединенном королевстве пиктов и скоттов, были законами Аэда. Из этого, возможно, следует, что Энгус установил пиктские законы у скоттов и Аэд отверг их, заменив собственными — законами Дал Риады. Таким образом, можно считать, что Дал Риада уже за некоторое время до смерти Аэда в 778‑м возвратила себе независимость, которую потеряла в результате завоеваний Энгуса.
После царствования Аэда Финна нам становится все труднее понять, какие взаимоотношения существовали между двумя народами. Списки королей Дал Риады также весьма искажены в результате неправильного расположения имен и других ошибок писцов. Те списки, которые кажутся наиболее надежными с точки зрения порядка наследования, не слишком надежны в том, что касается продолжительности царствований, а ирландские анналы дают мало материала для сравнения. Тем не менее представляется, что все эти источники указывают на то, что Дал Риадой правил некий Доналд, сын Константина, и правил он в течение двадцати четырех лет, вступив на трон где‑то в 780‑х годах, в то время как его отец — Константин, сын Фергуса, приблизительно с 789‑го по 820‑й правил пиктами. Сам Константин правил Дал Риадой в последние девять лет своего царствования, а сын его, возможно, скончался раньше, чем он. Если верить спискам королей для обеих стран, то это должно означать, что при Константине пикты и скотты уже были объединены и что пикты восстановили статус‑кво, существовавший в царствование Энгуса.
Константин пробил себе путь на пиктский трон в 789 году, свергнув Коналла, сына Тадга. Эта битва названа в ирландских анналах «битвой среди пиктов»; таким образом, мы не можем сомневаться в том, что Константин был пиктским вождем, который правил скоттами, а не наоборот, как это иногда предполагают.
Король, которого сверг Константин, судя по всему, после этого правил где‑то в Дал Риаде, что еще больше усиливает путаницу. Впоследствии он был убит в Кинтайре еще одним Коналлом, который также стал «королем». Этих двух Коналлов следует считать претендентами на престол во время царствования Доналда.
Этому же самому Константину, сыну Фергуса, одна из версий «Списка 2» приписывает постройку церкви в Данкелде. Хотя эта заметка и поздняя и, следовательно, малоценная, для короля, который правил одновременно скоттами и пиктами, место это было выбрано очень удачно. В других источниках основание Данкелда приписывают Кеннету, сыну Алпина, который находился в таком же политическом положении.
Таким образом, долгое царствование Константина знаменовало собой возрождение власти пиктов над Дал Риадой после периода мятежа, которым руководил Аэд Финн. Однако в его царствование появился и еще один элемент в политической картине: начались нашествия викингов. В 794 году ирландские анналы говорят об «опустошении всех островов Британии язычниками». В следующем году нападению подверглись Скай и Иона. В 802 году Иона была сожжена, а четыре года спустя — убиты 68 монахов из ее братии. Деятельность викингов, несомненно, сыграла важную роль, прямо и косвенно способствуя крушению пиктского королевства. Викинги нападали на Северную Британию со всех сторон, и местные элементы — как пикты, так и скотты — неминуемо должны были сосредоточиться в самом сердце этой области, то есть в самой стране пиктов.
В 820 году Константину наследовал его брат Энгус. Согласно пиктским спискам, Энгус правил двенадцать или четырнадцать лет; в списке королей Дал Риады указано, что он правил девять лет, а его сын Эоганан — тринадцать лет. В пиктском списке говорится, что Эоганан правил три года, но только после Дреста и Талоргена, которые правили совместно три года непосредственно после кончины Энгуса. Хотя согласовать различные указания на длительность правления очень трудно, представляется, что перед нами еще один случай, когда пиктский король послал своего сына править Дал Риадой.
Смерть Эоганана зафиксирована в анналах под 839 годом: «Язычники одержали победу над мужами Фортренна; при этом пали Эоганан, сын Энгуса, и Бран, сын Энгуса, и Аэд, сын Боанта, и другие — почти без числа». Павшие вожди, видимо, сражались на одной стороне. Аэд был королем Дал Риады, так что, возможно, перед нами — союз Дал Риады и пиктов, с другой стороны, могло быть и так, что Аэд выполнял приказы Эоганана. В некотором отношении Эоганан занимает уникальное место в пиктской истории: это первый достоверный пример пиктского короля, отец которого также был королем; он единственный, насколько нам известно, пиктский король, который был убит викингами, и последний пиктский король, смерть которого записана в ирландских анналах.
Совершенно ничего не известно о том, каким именно образом Константин восстановил пиктский контроль на западе и утвердил свой род на троне почти на полвека. Представители этой семьи, видимо, были талантливыми воинами и администраторами, но, к сожалению, из‑за недостатка источников нам трудно воздать им должное. В «Списке 1» за Эогананом следует только два короля: Вурад, сын Баргота, который правил три года, и Бред — один год. Таким образом, на 843 годе королевская власть у пиктов кончается. «Список 2» говорит, что Вурад (здесь Ферат) тоже правил три года, зато Бред, который здесь назван сыном Ферата, царствовал всего месяц. К этому прибавлено еще три имени королей, двое из которых также названы сыновьями Ферата, и все вместе они царствовали шесть лет. Таким образом, конец пиктского королевства приходится на 849—850 годы, и многие позднейшие источники также называют 850 год как дату начала объединения пиктов и скоттов. Имя последнего короля в «Списке 2» сопровождается примечанием, где говорится, что он был убит в Фортревиоте, но, «согласно другим, в Сконе».
Согласно ирландским анналам, Кеннет, сын Алпина, умер в 858‑м. «Шотландская хроника», составленная в X веке, которая дает нам наиболее достоверный отчет о карьере Кеннета, начинается словами: «Таким образом, Кеннет, сын Алпина, первый из скоттов правил страной пиктов счастливо шестнадцать лет». Значит, царствование Кеннета в качестве короля пиктов и скоттов должно было начаться около 842—843 годов, что согласуется с данными «Списка 1». В «Хронике» ничего не говорится о том, что он провел какую‑то часть своего царствования, покоряя пиктов.
В «Хантингдонской хронике» (XIII век) говорится, что царствование Кеннета началось с многих сражений против пиктов. Однажды он даже «сражался с пиктами семь раз на дню», и прошло пять лет до того, как он «утвердил за собой трон». То, что «Хантингдонская хроника» — очень поздний источник для этого периода, конечно, делает этот рассказ малодостоверным, однако он намного менее фантастичен, чем другие поздние версии крушения пиктского королевства. Очень возможно, что присутствие дополнительных королей в «Списке 2» объясняется тем, что это — пиктские вожди, которые предприняли последние попытки сопротивления Кеннету, что и описано в «Хантингдонской хронике». Тот факт, что не менее трех сыновей пиктского короля сами перечислены в качестве королей, предполагает, что в этот период беспорядка, который, возможно, настал после царствования Эоганана, общепринятые способы выбора королей уступили более практичным. Последние три имени в «Списке 2» могут принадлежать просто народным вождям, а не тем, кто стали королями формально.
Можно упомянуть здесь и другие поздние рассказы о конце пиктского королевства, присоединенные к некоторым вариантам списка королей. Это — драматические истории о том, как скотты, «которые были гораздо хуже во всех отношениях», посредством предательства победили пиктов, которые «намного превосходили их оружием и доблестью». Это «предательство» описывается по‑разному. В некоторых вариантах скотты приходят на общий совет, тайно вооружившись; в других они прибегают к старой уловке: уговаривают пиктов вволю наесться и напиться, а затем истребляют их, когда те оказываются в беспомощном состоянии. В этих историях в роли пиктского короля выступает Друст (последнее имя в «Списке 2»). Из этих двух версий тот, кто делал примечания к списку, и извлек свою информацию. Все эти рассказы интересны одним: те, кто их составлял, были на стороне пиктов (или, скорее, против скоттов). Наверное, что‑то значит и то, что этих авторов несколько удивляло, что в конечном счете пикты были побеждены скоттами, и они сочли себя обязанными выдумать какое‑то объяснение того, как же это могло произойти.
Чтобы найти другие факты, касающиеся конца королевства пиктов, мы должны снова обратиться к «Шотландской хронике». Здесь сказано, что Кеннет в течение двух лет был королем Дал Риады до того, как отправился в страну пиктов. В некоторых списках королей Дал Риады указано, что в 841—843 годах правил отец Кеннета — Алпин. Об Алпине известно немного. С именем Алпин связано множество ошибок писцов в королевских списках; в результате в том, что касается длительности и дат его царствования, много неясностей. Есть традиция, возможно касающаяся именно его, что некий Алпин был убит в Гэлоуэе после того, как «уничтожил» его. «Хантингдонская хроника» утверждает, что сам Алпин одержал заметную победу над пиктами, однако в том же году они разбили и убили его. Однако ни в какой другой хронике не говорится о том, что Кеннет продолжал кампанию, начатую его отцом.
К несчастью, все, что относилось к обстоятельствам восшествия Кеннета на пиктский трон, было опущено составителем в рукописи, где содержалась ранняя «Шотландская хроника». Единственное, что осталось, — это следующее утверждение: «Страна пиктов называется по имени пиктов, которых, как мы уже сказали, уничтожил Кеннет. Ибо Господь соблаговолил их отстранить и лишить их собственного наследия из‑за их порочности; ибо они не только презирали литургию и заповеди Господа, но также отказывались быть равными другим в законе правосудия». Хотя это, очевидно, было написано клириком‑скоттом, который желал понизить авторитет пиктской церкви, его утверждение, что пикты были «уничтожены» и потеряли «свое наследие», очень важно.
Как же Кеннет стал королем пиктов и скоттов? По какой‑то причине ни в одном иностранном источнике нет никаких современных свидетельств о том, как же произошло это эпохальное изменение в политической жизни Северной Британии. Действительно, очень трудно понять, почему же, например, «Анналы Ульстера» описывают сражения между пиктами и викингами в 839 году и говорят о кончине Кеннета в 858‑м[47], однако при этом опускают какое бы то ни было упоминание о судьбоносных событиях, которые случились в этот промежуток времени. Если это только не случайное совпадение, мы можем сделать единственный вывод: хотя эти события действительно оказались эпохальными (и в данном случае это подтвердилось очень быстро), в тот самый момент, когда они происходили, их истинное значение не осознавалось. За захватом Дал Риады Энгусом в анналах следовала битва за битвой, но о Константине ничего подобного не сообщается. Возможно, сражения между пиктами и скоттами в IX столетии были слишком обычным делом, не заслуживающим особого упоминания, особенно в тот момент, когда клирики‑хронисты были заняты деяниями язычников‑викингов, что вполне понятно.
Однако нет сомнения, что должно было произойти что‑то действительно драматическое. Во всех источниках подчеркивается, что Кеннет был «первым скоттом», «первым королем среди гойделов, который стал править в Сконе». Это — еще одно доказательство того, что совместное правление пиктами и скоттами в конце VIII — начале IX века, когда власть переходила от отца к сыну, было в руках пиктов. Эоганан был четвертым королем пиктов, который занимал оба трона. Таким образом, положение Кеннета — первого скотта, который властвовал над пиктами, — действительно неординарно.
Судя по имеющимся у нас данным, Кеннет с оружием в руках проложил себе путь на трон пиктов. Сто пятьдесят лет спустя «Шотландская хроника» утверждала, что он «уничтожил» пиктов, и если бы у него были хоть какие‑то права на корону, то хронист непременно расписал бы это во всех подробностях. Автор «Шотландской хроники» несколько отступает от темы, чтобы подчеркнуть полное пресечение пиктской традиции в результате вступления на трон Кеннета. Часто предполагают, что у Кеннета по матери все‑таки было право на пиктский трон и что три добавочных короля в «Списке 2» — другие претенденты. Если это было действительно так, тогда то, что ирландские анналы не зафиксировали ни одного столкновения в кампании, которая длилась с 843‑го по 850 год, действительно весьма странно. Более того, следовало бы ожидать, что королевства пиктов и Дал Риады после смерти Кеннета снова станут независимыми, ибо восьмилетнего царствования вряд ли было достаточно, чтобы примирить все партии в рамках единого королевства пиктов и скоттов. Так что последние три имени в «Списке 2», скорее всего, принадлежат каким‑то мятежникам, а не серьезным противникам Кеннета. Однако прямых доказательств тому у нас нет.
Эоганан погиб в 839 году, будучи властителем как пиктов, так и скоттов (если мы правильно понимаем данные королевских списков). Любая победа в 843‑м должна была быть связана с этим фактом. Как пиктский король, так и подчиненный ему король скоттов погибли в битве в 839 году, так что демонстрации силы с какой‑либо из сторон было не избежать. Вторжение в Фортренн когда‑то уже положило конец пиктскому владычеству, и очень возможно, что Кеннет собирался предпринять подобный шаг. В 839 году люди Фортренна пали «почти без числа», так что военная сила пиктов должна была быть серьезно ослаблена. Интерпретация событий, которую предлагает нам «Хантингдонская хроника», кажется весьма разумной: «когда датские пираты… в огромной резне уничтожили пиктов, которые защищали свою страну, Кеннет вошел на оставшиеся территории пиктов».
Если мы примем слово «уничтожил», использованное в «Шотландской хронике», в его полном смысле, то это должно предполагать полное уничтожение пиктской армии и ее вождей и вслед за этим — общее опустошение страны. В тот период катастрофическое поражение такого рода часто означало для народа временную утрату независимости. Подобная катастрофа должна была, например, предшествовать нортумбрийской оккупации части страны пиктов в VII веке. Можно вспомнить и о том, как Энгус «заставил содрогнуться Дал Риалу» в 741 году. Таким образом, военные достижения Кеннета, хотя и были впечатляющими (особенно в том, что касается резкой смены ролей двух наций), сами по себе не были столь необыкновенными, чтобы заслужить внимание зарубежных хронистов.
Однако в перспективе то, что удалось Кеннету, заметно отличалось от того, что когда‑либо происходило с пиктами или скоттами раньше. Примерно через тридцать лет после завоеваний Энгуса скотты подняли успешное восстание против пиктов, и через такое же время пикты сбросили иго Нортумбрии. Почему же пикты на этот раз не оправились от удара?
Тому, что завоевание Кеннета оказалось необратимым, нет одного простого объяснения. Но одним из существенных факторов должно было быть то, что скотты не просто захватили часть страны пиктов или завладели ею целиком через вассального короля — они полностью захватили ее сами. Список пиктских королей примерно к 850 году приходит к концу, но здесь же заканчивается и список королей Дал Риады. Независимых королей Дал Риады больше не существует. После периода войн вся светская и государственная администрация во главе с королем, судя по всему, покинула Дал Риаду и перебралась в страну пиктов. Это как если бы Энгус в 741 году перенес пиктский двор в Дунадд или Дунолли.
Война Кеннета, может быть, началась просто как мятеж, но она перешла в завоевание и закончилась миграцией. Однако возможно, что скотты с самого начала имели в виду именно переселения. Королевство Дал Риада было зажато со всех сторон: с востока его ограничивали горы Друмалбан и с юга — могущественное королевство бриттов Стратклайд, за делами которого бдительно наблюдала еще более могущественная Нортумбрия. Более того, эта неудобная, узкая территория была сплошь горной. Сообщение между отдельными частями королевства было трудным; значительная часть земли не подходила для жилья и земледелия. Для Дал Риады, если она вообще собиралась хоть как‑то развиваться, распространение на восток было неизбежным, и только сила пиктов столь долго удерживала это движение. Даже если так, то, может быть, следует считать, что во все периоды имело место значительное мирное заселение страны пиктов группами скоттов. Присутствие уже утвердившегося там поселения скоттов могло, например, оказать влияние на выбор Скона в качестве столицы и Данкелда в качестве главной церкви.
Территориальное положение Дал Риады в первой половине IX века значительно ухудшилось. Поселение викингов на Гебридских островах еще больше сократило площадь королевства. Эти мародеры оказались слишком близко к Дал Риале, что не могло не волновать ее обитателей. То, что им пришлось оставить Иону, могло навести властителей Дал Риады на мысль перевести и центр гражданской власти в какое‑то более безопасное место. Если новое поселение жителей Дал Риады в центре пиктской территории было хорошо обдуманным шагом, тогда это действительно была замечательная и весьма своевременная идея, которая была претворена в жизнь именно в тот момент, когда пикты были почти не способны защитить себя. То, что случилось — по меньшей мере на юге страны пиктов, — должно было напоминать деяния короля Нортумбрии Этельфрида на территориях бриттов. Как говорит Беда, он «изгнал жителей и поселил на их месте англов».
Такая массовая миграция скоттов с запада на восток в то время могла бы объяснить быстроту падения пиктов, раннюю потерю ими национального самосознания и языка. То, что скотты сделали в пиктском Аргайле в V веке, они повторили на остальной территории пиктов в IX веке. Часто отмечается, что титул короля пиктов и упоминания о пиктах продолжаются в ирландских анналах до начала X столетия, но это вряд ли предполагает особую жизнеспособность пиктов. Достаточно быстро пиктам пришлось примириться с положением покоренного народа в собственной стране, поскольку в оставшиеся десятилетия IX века и пиктам и скоттам пришлось сосредоточиться на собственном выживании перед лицом постоянных атак викингов как с запада, так и с востока. Маловероятно, однако, что объединенное королевство пиктов и скоттов представляло собой союз равных для общего блага, основанный на взаимном уважении к обычаям и традициям друг друга. Скоттам, чтобы утвердиться в роли правителей пиктов, необходимо было систематически подавлять в своих подданных все пиктское. Есть свидетельства о замене пиктской системы церковного и гражданского права на право скоттов, и можно предполагать, что подобные же преобразования насильственно проводились во всех остальных сферах жизни.
Падение пиктского королевства было, таким образом, в конечном счете вызвано разладом политического баланса на севере, вызванным поселениями викингов. Примерно с 800 года пикты стали терять свои земли на дальнем севере, а скотты — на западном берегу. Так что, каковы бы ни были их предыдущие взаимоотношения, этим народам, зажатым в самый центр пиктской территории, неизбежно пришлось вступить в борьбу не на жизнь, а на смерть. Пикты, занятые борьбой с викингами, не смогли осознать, что над ними нависла гораздо более страшная угроза с запада. Инициатива, проявленная жителями Дал Риады, помогла им завоевать королевство пиктов и занять прочное место в будущей истории севера Великобритании.
Глава 5
ПИКТСКОЕ ИСКУССТВО
Монументальное искусство пиктов — это единственный чисто пиктский исторический памятник и уже поэтому заслуживает особого внимания. Однако наш интерес к искусству пиктов — не только чисто исторический, поскольку в нем выражено значительное техническое мастерство, обладающее эстетической ценностью.
Дошедшее до нас скульптурное искусство пиктов было только средством выражения высокоорганизованной системы символов. По какой‑то причине, видимо связанной со значением этих символов, христианский символ креста вполне мог быть поставлен рядом с чисто пиктскими изображениями. Таким образом, родилось христианское пиктское искусство, которое стоит наравне с другими образцами христианского искусства в соседних странах. Однако факт остается фактом: именно смысл, который пикты вкладывали в эти символы, и был первостепенным мотивом, заставлявшим их создавать эти памятники, а христианское учение, видимо, играло второстепенную роль. На этом рисунке (рис. 12) показаны наиболее часто встречающиеся символы. Самые обычные из них — полумесяц, на который наложена «ветка» в форме буквы V, двойной диск с «веткой» в форме буквы Z и символ, который часто называют «плывущий слон», хотя здесь мы будем его называть просто «пиктским зверем». Символы показывают столь значительное единообразие, что мы можем быть уверены: это именно символические, а не декоративные рисунки.
Ряд изображений животных (рис. 13) связан с абстрактной символикой. Высказывались сомнения в том, действительно ли это символы, а не просто изображения животных. Скорее всего, все‑таки следует их считать символами. Там, где они повторяются, их композиция слишком единообразна (самый яркий пример — это частое повторение изображения быка из Бургхеда). Символы изображаются не изолированно: зачастую символ сопровождается животным, которое в таком случае также является символом. С другой стороны, животные могут появляться без сопровождения символов. Важное связующее звено между абстрактными формами и животными — это фантастический «пиктский зверь», снабженный завитками и выступами точно так же, как и натуралистические изображения животных.
Пиктские скульптуры были собраны, классифицированы и проанализированы Д. Ромилли Алленом в «Раннехристианских памятниках Шотландии» еще в начале XX века. Его труд остается кладезем информации во всем, что касается пиктских камней. Аллен сгруппировал камни в три класса. К классу I относятся простые, грубо обрубленные камни и булыжники, на которые нанесены характерные символы. Техника нанесения могла быть разной: это могли быть аккуратные насечки, образующие букву V, углубление округлой формы или линия, нанесенная с помощью ударов. Какова бы ни была техника и каким бы твердым ни был камень, в большинстве случаев насечки выполнены уверенной рукой мастера. Из многих примеров, иллюстрирующих мастерство пиктских скульпторов, камень с символами из Голспи, возможно, самый замечательный — из‑за изящества и уверенности, с которыми выполнены линии рисунка (фото 31). К несчастью, никакая фотография не может передать этого изысканного мастерства. Камень в Даннихене и обратная сторона камня во дворе пасторского дома в Глэмисе (оба в Энгусе) также служат типичными примерами (фото 28, 30).
К классу II относят тщательно отесанные каменные плиты различной высоты, ширины и толщины. На таких плитах одну сторону целиком занимает плетеный крест. Фон заполнен самыми разнообразными изображениями. Почти в каждом случае символы фигурируют и на противоположной стороне плиты. Зачастую эти символы очень велики и четко видны на верхней части плиты, однако нередко бывает и так, что множество маленьких символов рассеяно среди других изображений. Типичные образцы этого класса — плиты в церковном дворе в Аберлемно и Исси, оба в графстве Энгус (фото 40—43).
Самые древние из плит с крестами вырезаны в технике очень невысокого рельефа, которая весьма подходила пиктским художникам, поскольку точность и деликатность прорисованных ими линий особенно четко проявлялась, когда изображение было слегка приподнятым. Позднее рельеф стал более высоким, пока в конце концов не появились практически трехмерные скульптуры, как, например, ангелы на большом камне у дороги в Аберлемно (фото 58).
Класс III, согласно Ромилли Аллену, объединяет скульптуры, явно выполненные в манере класса II, однако без всяких символов. Класс III, судя по всему, принадлежит к периоду после конца независимого пиктского королевства, и говорить о нем мы почти не будем.
Иногда образцы пиктских символов обнаруживают не только на камнях, но и в других контекстах. Пиктский символ был выцарапан на кости, обнаруженной в брохе Барриан (остров Северный Рональдсей). На дальнем севере Шотландии символы находили на круглых дисках из песчаника. Они фигурируют и на двух серебряных пластинках в форме листа и на серебряной булавке, обнаруженных в кладе в Норрис‑Ло (фото 16, 18). Два крайних кольца цепочек, относящихся к ряду замечательных пиктских серебряных цепей, украшены символами (рис. 14). Гравировка на этих изделиях демонстрирует высокое мастерство и исключительную тонкость линий, подобные тем, что мы видим на памятниках скульптуры. От бронзовой пластинки в форме полумесяца, обнаруженной в строении типа броха в Монифите, на которой было множество различных символов, к сожалению, осталась только зарисовка.
Образцы класса I по Ромилли Аллену встречаются на западе Шотландии в таких областях, как Скай и Гебриды, однако класс II здесь не представлен (рис. 15). Памятники класса I рассыпаны по всей территории, где обитали пикты после появления колонии скоттов в Аргайле, — от Шетлендских островов на севере до Пертшира на юге. Что касается класса II, то он отражает положение дел, описанное в «Житии Колумбы» Адамнана (рис. 16), когда в конце VII века граница между двумя народами проходила по горной цепи Друмалбан (у Адамнана — Dorsum Britanniae), которая тянется от Кейп‑Рат прямо на юг. Таким образом, распределение памятников подтверждает гипотезу, согласно которой хронологически памятники класса I предшествуют классу II, хотя некоторые камни класса I могли быть воздвигнуты и после появления класса П.
Часто отмечалось, что класс I преобладает к северу от Грампианских гор, а класс II более многочислен на юге. Естественно предположить, что сам класс I, а вместе с тем и практика установки каменных плит с символами зародились на севере. На севере наблюдаются три зоны концентрации этих памятников: на берегах Мории Дорнох‑Ферта, по долине Спея и далее вверх, в долине Дона‑Ари. Джозеф Андерсон (чьи «Риндовские лекции по камням» образуют введение к каталогу Ромилли Аллена) считал, что камни с символами, скорее всего, возникли в Абердине, где чаще всего встречается простой тип камней. Автор этой книги полагает, что они зародились в самой северной области их концентрации — на берегах Мории Дорнох‑Ферта. Основные аргументы в пользу такого предположения — высокое качество камня в этой области (рис. 17) и то, что из большого количества камней в Абердине основную часть составляют работы невысокого качества, скорее всего, достаточно поздние (фото 29).
Со времен птолемеевских каледониев Мори‑Ферт, судя по всему, был важным регионом. Соблазнительно было бы связать распространение пиктской символики с королем Бриде, сыном Маэлкона, который, как мы уже видели, владел крепостью на реке Несс и чья власть была широко признана. Распространение камней с символами говорит о политическом единстве и, безусловно, указывает на то, что инициатором этого распространения был человек столь же высокого положения, как сам Бриде. Но большинство авторов считают, что Бриде жил слишком рано, чтобы его можно было связать с пиктскими камнями. Другой кандидат, который по времени представляется более подходящим, — это Бриде, сын Били, великий освободитель южных пиктов, чьи территории были оккупированы Нортумбрией примерно с 655‑го по 685 год. В таком контексте символы можно объяснить как выражение националистических настроений, зародившихся на свободном севере и вслед за тем распространившихся на юг после ухода нортумбрийцев.
Перед тем как перейти к более детальному рассмотрению датировки памятников, следует упомянуть о недавнем прогрессе, достигнутом в области изучения оформления символов. Существует принцип, который можно назвать принципом деградации, или, как говорят искусствоведы, «дискредитации» символа (рис. 18). Короче говоря, согласно этому принципу существует некая идеальная форма, в которую облекается каждый символ, и эта форма является своего рода каноном символа и представлена наиболее ранними образцами, а любые отклонения от этой нормы появляются в более поздних символах. Эта черта в пиктской символике была замечена еще Р.Б.К. Стивенсоном в связи с заполнением символа полумесяца. Автору этой книги после тщательного рассмотрения других символов (включая «пиктского зверя») также удалось определить их канонические формы. Конечно, можно возражать против того, чтобы считать любой типологический ряд зависящим от хронологии, однако в данном конкретном случае, когда мы говорим о символах, это вполне оправдано, поскольку у нас есть ряд более поздних изображений, которые могут помочь нам отследить развитие определенных символов — изображения на памятниках класса II. Например, тщательный осмотр показывает, что существует изначально правильная форма окончаний «ветки» в форме V: одна — в виде рыбьего хвоста, другая — в виде наконечника стрелы, как, например, на камне в Клинимилтоне на дальнем севере Шотландии. На камне из Кинтора различий между этими формами окончаний нет; то же самое мы наблюдаем и на таких поздних примерах класса II, как плита с крестом из Хилтон‑оф‑Кадболл. Таким образом, вполне разумно предполагать, что если по прошествии времени эта деталь была забыта и не отражена на камне класса II, то упрощение рисунка на камне из Кинтора произошло по той же самой причине. То, что на камне из Кинтора искажено заполнение символа полумесяца, также подтверждает позднюю дату этого памятника. Следовательно, когда мы видим одинаково нарисованные наконечники «ветки» на пластинке из Монифита, мы можем с полным правом считать, что и пластинка принадлежала к позднему периоду истории пиктского искусства. Рисунок наполнения полумесяца подтверждает этот вывод: ничего похожего на правильные (по Стивенсону) орнаментальные мотивы «щита» и свитков мы здесь не находим. Очевидно, что такой подход очень продуктивен. Например, символ, вырезанный на скале в Ануоте (Киркудбрайт), иногда использовался как довод, подтверждающий присутствие пиктов в этой области в определенный период. Однако на символе двойного диска окончания «ветки» нарисованы одинаково. Поэтому совершенно очевидно, что символ был вырезан в тот период, когда никакого пиктского поселения в Гэлоуэе уже не было. Таким образом, появление этого символа случайно и ничего не доказывает.
На рисунке показана деградация двух других символов: «пиктского зверя» и «прямоугольника с выемками». Иллюстрации говорят сами за себя. На камне в Голспи завитки осмысленно наложены на тело существа и являются неотъемлемой частью рисунка. В Файви по телу «зверя» змеятся бессмысленные завитки, в то время как на монументе класса II в Ларго они превращаются просто в двойной контур. «Прямоугольник с выемками» на конечном кольце серебряной цепочки из Уайтклеуча представляет собой захватывающе сложный рисунок. В Милл‑оф‑Ньютон преобладает плоская симметрия, а на плите из церковного двора в Аберлемно, относящейся к классу II, рисунок еще более сглажен.