КОНГИТИВИСТСКОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
Давайте попробуем полностью абстрагироваться от нарисованной нами картины и рассмотреть понятие мема без учета нас самих. Такое определение мы можем найти в труде психолога-когнитивиста и философа Дэниела Деннетта.
Когнитивистское определение мема (по Деннетту): Мем — это такого рода комплексная идея, которая формирует себя в виде чего-то определенного и запоминаемого. Мем распространяется посредством орудий — физических проявлений мема.
Деннетт объясняет свое определение следующим образом:
«Тележка на колесах со спицами служит не только для перевозки зерна или других грузов; эта тележка „перевозит“ замечательную идею „тележки на колесах со спицами“ — из одного сознания в другое».
Благодаря этому определению мы можем посмотреть на мир с точки зрения мема. Обратите внимание на выражение «формирует себя». Мы ведь знаем, что идеи не могут «формировать себя», как ложки не могут «сами по себе» танцевать на столе. Это определение является научной моделью, и мы уже знаем, как много таких моделей можно выстроить вокруг одного только термина — «мем». Выражение «формирует себя» — это лишь уловка исследователя, с помощью которой он побуждает своих читателей взглянуть на мир с точки зрения мема. Если вы посмотрите на отдельные мемы, то вы обратите внимание, как много интересного происходит вокруг. По мере того, как эти мемы распространяются, они претерпевают мутацию и погибают.
Если в сознании какого-либо человека действует мем «тележки на колесах со спицами», то он может такую тележку создать. Когда другой человек увидит эту тележку, он «заразится» этим мемом и сделает другую тележку. Этот процесс может повторяться бесконечное число раз. В отличие от определения биологов, когнитивистское представление о мемах помещает их в царство невидимого: мемы формируют «программное обеспечение» нашего сознания. В сознании зарождаются те формы, которые впоследствии материализуются в физическом мире и передадут свои споры другим людям.
Можно сказать, что когнитивистское определение дает нам лицензию частного детектива. Теперь мы можем вооружиться лупой и наблюдать за конкретными мемами: как заражение мемом воздействует на поведение людей; как люди распространяют этот мем; как один мем конкурирует с другими — например, мем консольного моста — с мемом подвесных мостов. Благодаря этой формуле мы можем понять, какие особенности мема привели к тому, что он «завоевал» большее (или меньшее) число умов в сравнении с мемами-конкурентами.
Если кто-нибудь создаст тележку на колесах со спицами или запишет Пятую симфонию Бетховена, эти физические предметы, колеса и записи, становятся «орудиями» распространения мемов, которые косвенным образом попадают в сознание других людей. На этом рисунке речь идет о меме «колес на спицах» и меме мелодии «та-та-та-ТАМ».
В этом определении, правда, есть одна терминологическая загвоздка: мем, согласно когнитивистской формулировке, распространяется посредством «орудий». Но определить эти «орудия» далеко не так просто, как в биологии (там «орудиями» распространения ДНК служат отдельные организмы). Передача мемов не всегда осуществляется так же просто, как в рассмотренных нами примерах (один человек напевает мелодию или толкает тележку на колесах со спицами, а другие им подражают).
Итак, если мемы — это внутренняя программа человека, мы должны обратиться к последним исследованиям психологов и узнать, каким образом мы «программируемся» — иными словами, каким образом мемы передаются в наше сознание. Ведь после того, как программа попала в наше сознание, в комплексе наших поведенческих мотивов появляются и те, которые способствуют косвенному распространению мемов.
И хотя в некоторых случаях использование термина «орудие» может прояснить картину, — например, при описании человеческого поведения или какого-нибудь культурного артефакта, который инфицирует людей своими мемами, — гораздо чаще мем становится причиной ряда действий, которые выстраиваются, как картинки в комиксах. Лишь в результате одной из побочных своих функций эти мемы распространяются. Колеса вагонов, как телевизионная реклама, — это исключения среди орудий распространения мемов; общий принцип сложней.
РАБОЧЕЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
Как и биологам, нам нужно такое определение мема, которое позволило бы нам понять процессы культурной эволюции. При этом нам нужно держать в уме психологическую формулировку, согласно которой мем — это внутренняя репрезентация знания. И, в соответствии с когнитивистской формулой, мы должны определять мемы как идеи — как наше «программное обеспечение», как определенный внутри нас порядок наших собственных действий, — которые приводят к каким-либо изменениям во внешнем мире. Результатом такого синтеза станет определение, во многом похожее на формулу Доукинса, представленную им в 1982 г. в его книге «Расширенный фенотип» (The Extended Phenotype). В дальнейшем я буду использовать это определение в своей книге.
Определение мема:
Мем — единица информации, которая содержится в сознании. Мем воздействует на события таким образом, чтобы в сознании других людей возникло большее количество его копий.
Теперь, когда мы можем воспользоваться этим определением, можно дать ответ на те вопросы, которые я задавал своим коллегам в Microsoft — Чарльзу Саймони и Грегу Казнику. Является ли зевок мемом? Нет, зевок — поведенческая практика; насколько мне известно, зевок не является внутренней репрезентацией какой-либо информации. Несмотря на то, что зевать — «дело заразительное» (зевки «самореплицируются»), в большей степени это напоминает не мемы, а испорченную настройку радиоприемника: увидишь, что кто-то зевает, и, быть может, зевнешь и сам. Однако зевок не воздействует на события таким образом, чтобы в мире появилось как можно больше копий этой «информации». Люди зевают, когда видят, что зевают другие; однако внутреннее их состояние не меняется, и в результате они не будут зевать в будущем чаще, более того — их поведение никоим образом от этого не изменится.
А как насчет «та-та-та-ТАМ» — знаменитого лейтмотива Пятой симфонии Бетховена? Поскольку он хранится в моем сознании, в сознании Чарльза и Казника, этот мотив является мемом. Я только что инфицировал вас его копией. Если вы услышите в ближайшие дни эту музыку или кто-нибудь в вашем присутствии заговорит о Пятой симфонии Бетховена, то у вас поневоле возникнут ассоциации с обсуждаемой в этой книге темой. И если вы внезапно заговорите с друзьями на эту тему («Надо же! Я как раз читал об этом мотиве — „та-та-та-ТАМ“ в книге „Психический вирус“. Ты знаешь, что „та-та-та-ТАМ“ — это мем?»), то станете распространителем тех мемов этой книги, которыми вы уже заразились.
МЕТАМЕМЫ!
В этой книге представлены различные размышления о мемах. Когда вы прочтете ее и осмыслите, в вашем сознании возникнут «мемы о мемах» — метамемы! Если вам захочется написать книгу о мемах, или рассказать кому-нибудь о меметике, или просто дать почитать свой экземпляр «Психического вируса» тому, кто эту книгу может понять, метамемы вашего сознания будут самореплицированы.
Я хотел бы особо обратить ваше внимание на следующий метамем: все, что содержится в этой книге, как и предостерегает вынесенное в эпиграф изречение Уайтхеда, лишь полуправда. Впрочем, это не значит, что моя книга плоха; я, как и Уайтхед, хочу сказать лишь то, что это высказывание было бы справедливо и в отношении любой другой научной книги. Я считаю, что меметика — это научная модель. Это один из способов взглянуть на мир. Меметика позволяет «взглянуть» на идеи — мемы — как на отдельные организмы, которые борются за место в вашем сознании, а также за место в сознании других людей. В случае если эти понятия могут причинить вред и являются составной частью заразного психического вируса, понимание этой модели может предоставить вам способы борьбы с инфекцией.
Я вовсе не утверждаю, что это истина. Я не утверждаю, что это происходит в действительности. Я вовсе не настаиваю на том, что это — единственный или единственно верный способ анализа работы нашего сознания.
Невропатолог мог бы сказать нам, что на самом деле в тот момент, когда какая-либо идея образуется в нашем сознании, происходит целый ряд сложных электрохимических изменений в разных участках головного мозга. Возможно, невропатолог даже указал бы нам, в каких именно участках мозга происходят эти процессы, и подтвердил бы свои слова данными, полученными в экспериментах, — пациенты, у которых были поражены данные участки мозга, не могли «заразиться» какими-либо мемами. Безусловно, это обоснованная точка зрения; но наша книга не об этом. Наша книга посвящена меметике.
Психолог же, в свою очередь, указал бы на то, что идеи, о которых люди думают и говорят, основаны на неудовлетворенных желаниях, борющихся друг с другом инстинктах, перенесенных психических травмах и т. д. Безусловно, эта точка зрения тоже обоснована, но наша книга не о том — наша книга посвящена меметике.
В последние десятилетия физика все чаще стала входить в противоречие с философией. Наше представление о квантовой физике — физике частиц, размер которых менее атома, — вынуждает нас осознать, что отделять реальность от того, кто фиксирует эту реальность, невозможно. Когда-то считалось неоспоримым, что материя состоит из атомов. Затем мир был ошеломлен новостью: оказывается, сами по себе атомы состоят из протонов, нейтронов и электронов. Конечно, не мог не озадачить тот факт, что внутри атомов больше пустоты, чем материи; однако все эти протоны и нейтроны теперь представали составными единицами материи — более прочными, чем камень.
Теперь наука пошла еще дальше — известно, из чего состоят протоны и нейтроны. У физиков есть уравнения, в которых описывается поведение компонентов этих составных частиц атома. Основная загвоздка, однако, состоит в том, что эти частицы ведут себя далеко не так, как обычная материя. Не напоминает их поведение и энергию. И уже совсем странным делает положение знаменитый принцип неопределенности Вернера Гейзенберга, согласно которому квантовая энергия не может быть исследована без внесения в нее изменений. Это звучит так, как если бы в реальности, в данном месте и времени, кванты не существовали — пока мы не предприняли попытку их измерить.
О чем же это говорит? Прежде всего, о «меметической природе» всего, что мы называем реальностью. Все определения, которые даются предметам, являются мемами, а не Истиной. Понятие атома — мем, изобретенный в Древней Греции. Представление о составных частях атома и те сложные формулы квантовой физики, которыми они описываются, на самом деле являются более свежим набором мемов.
Если ваша модель реальности, как в Древней Греции, предполагает наличие четырех основных стихий — земли, воздуха, огня и воды, — то вы, возможно, попытаетесь превратить свинец в золото и потратите на это много времени. Если же, согласно вашей модели реальности, существует несколько десятков элементов, образуемых неизменяемыми и неделимыми атомами, вы займетесь чем-нибудь другим. А если в вашей модели реальности допустимо деление ядер, то весьма вероятно, что вы попытаетесь высвободить атомную энергию и создать ядерную бомбу. Итак, наш способ описания действительности, — согласно которому мемы определяют наше отношение к тем или иным вещам, — имеет большое значение в жизни.
По этой причине метамемы, о которых пойдет речь в данной книге, имеют столь важное значение. Безусловно, вы сможете обойтись в жизни и без этой информации, — греки, например, прекрасно жили без таблицы химических элементов. Тем не менее, благодаря знаниям об отдельных элементах, мы получили практически все — от стали до микропроцессоров. Так и изучение меметики может открыть перед нами новые возможности и помочь решить многие проблемы, казавшиеся до этого момента неразрешимыми: положить конец голоду в мире, нарушению прав человека, предоставить каждому ребенку возможность учиться и реализовать себя.
Похоже, что социальные проблемы — эти устойчивые, заразные язвы нашей культуры — не собираются оставить нас в покое. Все считают их крайне нежелательными, но они по-прежнему передаются и распространяются. В рамках меметики перечисленные проблемы рассматриваются как психические вирусы, и эта наука — возможно, впервые в истории — предоставляет обществу достаточно мощные инструменты для того, чтобы справиться с ними.