Глава двадцать третья В родовом гнезде[12] Малфоев
Г арри оглянулся на друзей, сейчас – просто два силуэта во тьме. Он увидел, как Эрмиона нацелила палочку ему в лицо, полагая, что целит в дверь; звонко грохнуло, полыхнуло белым огнём, и Гарри согнулся от боли, неспособный что-либо видеть. Он почувствовал, как лицо быстро опухает у него под пальцами, и как вокруг тяжело затопали.
– Подымайся, глиста.
Неизвестно чьи руки грубо подняли Гарри с земли; прежде чем он успел пошевелиться, кто-то обшарил его карманы и вытащил терновую палочку. Гарри вцепился в своё невыносимо горящее лицо, казавшееся на ощупь неузнаваемым, раздутым, опухшим, с натянутой кожей, словно у него была жуткая аллергия на что-то. Его глаза сжало в щёлочки, которыми он еле видел; когда его вышвырнули из палатки, его очки свалились, и всё, что он мог различить, это размытые очертания четверых или пятерых человек, выволакивающих Рона и Эрмиону.
– Не – трожь – её! – заорал Рон. Послышались – их ни с чем не спутаешь – звуки ударов кулаком о тело; Рон застонал от боли, а Эрмиона завизжала: – Нет! Оставьте его, оставьте!
– Твоему ухажёру ещё не так достанется, если он в моём списке, – сказал до ужаса знакомый, хриплый и отрывистый голос. – Славная девчонка… лакомый кусочек… шкурка гладкая, просто прелесть…
У Гарри в животе всё перевернулось. Он узнал его, Фенрира Бирюка, оборотня, нанятого ради его свирепости, за дозволение носить одежду Пожирателя Смерти.
– Обыскать палатку! – сказал кто-то.
Гарри швырнули лицом на землю. Глухой удар рассказал ему, что Рона уложили рядом. Были слышны шаги и треск: обыскивавшие палатку расшвыривали стулья.
– Ну, а теперь посмотрим, кто нам попался, – послышался над головой злорадный голос Бирюка, и Гарри перевернули на спину. В лицо ему ударил луч света от палочки, и Бирюк рассмеялся.
– Этого отмыть – масляного эля надо. Что это с тобой, уродина?
Гарри не стал сразу отвечать.
– Я спрашиваю, – повторил Бирюк, и Гарри получил такой удар в живот, что от боли согнулся пополам, – что это с тобой?
– Ошеломили, – пробормотал Гарри, – меня Ошеломили.
– Да, похоже, – сказал второй голос.
– Как фамилия? – рыкнул Бирюк.
– Дадли, – сказал Гарри.
– А имя?
– Э… Вернон. Вернон Дадли.
– Поищи в списке, Скабиор, – сказал Бирюк, и Гарри услышал, как он шагнул в сторону, поглядеть на Рона. – А ты, рыжий, что скажешь?
– Стэн Шанпайк, – сказал Рон.
– Чёрта лысого ты Шанпайк, – сказал тот, кого назвали Скабиором. – Мы знаем Стэна, он как-то на нас работал.
Опять послышался звук удара.
– Я Б-барди, – сказал Рон, и Гарри понял, что у него рот полон крови. – Барди Висли.
– Висли? – прохрипел Бирюк. – Значит, если ты и не грязнокровка, всё равно родня предателям крови. Ну и, наконец, твоя симпатичная подруженька… – от его смакующего тона Гарри пробрала дрожь.
– Полегче, Бирюк, – сказал Скабиор сквозь ржание своих спутников.
– О, я не собираюсь кусать её прямо счас. Посмотрим, не вспомнит ли она своё имя побыстрее этого Барни. Кто ты, девица?
– Пенелопа Клируотер, – ответила Эрмиона испуганным, но уверенным голосом.
– Твой статус крови?
– Полукровка, – сказала Эрмиона.
– Это легко проверить, – сказал Скабиор. – Но все они по годам вроде школьники…
– Бхосили хколу, – сказал Рон.
– Бросили, значит, рыжий? – сказал Скабиор. – И отправились на прогулку с ночёвкой? И решили, просто для смеха, назвать Тёмного Лорда по имени?
– Не для хмеха, – сказал Рон. – Хлучайно.
– Случайно? – кругом заржали ещё громче.
– Знаешь, кто зовёт Тёмного Лорда по имени, Висли? – прорычал Бирюк. – Орден Феникса. Тебе это что-нибудь говорит?
– Ыет.
– Ну, они не показывают должного уважения Тёмному Лорду, поэтому его имя и сделано Табу. Так кое-кого из Ордена вычислили. Ну, посмотрим. Свяжите их вместе с теми двумя.
Кто- то ухватил Гарри за волосы, отволок его в сторону, заставил сесть, и начал привязывать спина к спине ещё с кем-то. Гарри был по-прежнему полуслепым, еле видел своими заплывшими глазами. Когда, наконец, связывавший его человек отошёл в сторону, Гарри шёпотом спросил у других пленных:
– Ни у кого не осталось палочки?
– Нет, – ответили Рон и Эрмиона, справа и слева от него.
– Это я виноват. Назвал его имя. Простите…
– Гарри?
Это спросил сзади новый, но тоже знакомый голос, и тот, кому он принадлежал, был привязан слева от Эрмионы.
– Дин?
– Это ты? Если они обнаружат, кого поймали…! Это Ловилы, они выслеживают бродяг, за награду…
– Неплохой улов за ночку, – послышался голос Бирюка, когда рядом с Гарри протопала пара подкованных сапог, а из палатки опять донёсся треск. – Грязнокровка, беглый гоблин, и эти вот бродяги. Ты проверил их имена по списку, эй, Скабиор? – проревел Бирюк.
– Ну да. Нету там, Бирюк, Вернона Дадли.
– Интересно, – сказал Бирюк. – Интересненько.
Он присел на корточки рядом с Гарри, и тому стало видно, сквозь узенькие щёлочки между распухшими веками, лицо под грязными серыми патлами и усами, неровные тёмные зубы и болячки в уголках губ. От Бирюка воняло так же, как на вершине башни, где погиб Дамблдор: грязью, потом и кровью.
– Так, значит, ты не в розыске, а, Вернон? Или ты в списке, но под другим именем? Ты в Хогвартсе где учился?
– В Слитерине, – автоматически ответил Гарри.
– Занятно, как всем им кажется, будто именно это мы хотим услышать, – ехидно протянул Скабиор из темноты. – Но никто не смог нам сказать, где их гостиная.
– В подземелье, – отчётливо сказал Гарри. – Входят туда сквозь стену. Там полно черепов и всякого такого, и она под озером, отчёго свет там зелёный.
Последовала короткая пауза.
– Ну, ну, похоже, мы в самом деле словили маленького слитеринца, – сказал Скабиор. – Это говорит в твою пользу, Вернон, среди слитеринцев грязнокровок не густо. У тебя отец кто?
– В Министерстве работает, – соврал Гарри. Он понимал, что его выдумка не выдержит малейшей проверки, но, с другой стороны, как только его лицо вернётся к нормальному состоянию, его игра всё равно будет проиграна. – В Департамента магических происшествий и катастроф.
– Знаешь что, Бирюк, – сказал Скабиор, – вроде там точно есть Дадли.
У Гарри дыхание перехватило: неужели удача, чистая удача, поможет им всем выкарабкаться?
– Ну, ну, – произнёс Бирюк; в его грубом голосе Гарри услышал нотку неуверенности, и понял, что Бирюк гадает, не в самом ли деле его угораздило скрутить сына чиновника из Министерства. Сердце Гарри стучало о верёвки, которыми он был окручен по рёбрам, и он бы не удивился, если бы Бирюк это заметил. – Если ты не врёшь, уродец, тебе нечего бояться прогулки в Министерство. Я думаю, твой папочка нас ещё наградит, за твою доставку.
– Но, – сказал Гарри пересохшим ртом, – если вы нас просто отпустите…
– Эй! – крикнул кто-то из палатки. – Гляньте-ка. Бирюк!
К ним подбежала тёмная фигура, и Гарри увидел, как в свете палочки блеснуло серебро. Они нашли меч Гриффиндора.
– Чу-у-у-десная штука, – оценивающе произнёс Бирюк, забирая меч у товарища. – Ну, точно чудесная. Похоже, гоблинской работы. Где вы такой раздобыли?
– Это отцовский, – врал Гарри, надеясь самой отчаянной надеждой, что сейчас слишком темно, чтобы Бирюк разглядел имя сразу под рукояткой. – Мы его одолжили, хворост рубить.
– Минутку, Бирюк! Смотри, чё тут, в Прорицателе!
Как только Скабиор это сказал, шрам Гарри, туго натувшийся на его раздутом лбу, дико ожгло. Ясно, много яснее того, что он различал вокруг, он увидел высокое здание, мрачную крепость, уголно-чёрную, неприступную. Мысли Волдеморта опять стали отчётливы, как бритвой вырезанные: он скользил к исполинской постройке, с радостным чувством приближения к цели…
Так близко… так близко… Огромным усилием воли Гарри закрыл своё сознание от мыслей Волдеморта, возвращая себя туда, где он сидел в темноте, связанный с Роном, Эрмионой, Дином и Грифуком, и слушал разговор Бирюка и Скабиора.
– Эрмиона Грангер, – говорил Скабиор, – грязнокровка, по слухам, скрывающаяся вместе с Гарь-Поттером.
Тишина. Шрам у Гарри горел, но он напрягал все силы, чтобы остаться здесь, не соскользнуть в сознание Волдеморта. Он услышал скрип сапог, и Бирюк присел на корточки перед Эрмионой.
– Знаешь что, девчушка? Эта картинка чертовски похожа на тебя.
– Нет! Это не я!
Полный ужаса крик Эрмионы был не хуже признания.
–…по слухам, скрывающаяся вместе с Гарри Поттером, – негромко повторил Бирюк.
Повисла тишина. Шрам у Гарри болел неимоверно, но он изо всех сил боролся с притяжением Волдемортовых мыслей. Ему ещё никогда не было так важно оставаться в своём сознании.
– Ну, это меняет дело, так ведь? – прошептал Бирюк. Все молчали; Гарри чувствовал, как вся банда Ловил замерла, наблюдая, и как дрожит рука Эрмионы. Бирюк поднялся, прошёл пару шагов к Гарри, и снова опустился на корточки, чтобы получше разглядеть его искажённое лицо.
– Что это у тебя на лбу, Вернон? – спросил он негромко; он дышал смрадом прямо в нос Гарри, когда прижал палец прямо к туго натянувшемуся шраму.
– Не трогай! – взвыл Гарри; он не мог сдержаться, ему казалось, что от боли его сейчас стошнит.
– У тебя, Поттер, вроде были очки? – почти неслышно спросил Бирюк.
– Я видел очки! – встрял один из Ловил, отиравшихся сзади. – В палатке были; подожди, Бирюк…
Мгновение спустя очки насунули Гарри на нос. Ловилы столпились вокруг, уставясь на него в упор.
– Это он! – хрипло выдохнул Бирюк. – Мы поймали Поттера!
Ловилы отступили на несколько шагов, ошеломлённые своей удачей. Гарри, по-прежнему отчаянно пытающийся остаться в собственном раскалывающемся от боли сознании, не мог сообразить, что сказать. В его мысли прорывались обрывки видений…
… Он украдкой обходил высокие стены чёрной крепости…
Нет, он был Гарри, связанный, лишённый палочки, в смертельной опасности…
… глядя наверх, на самое верхнее окно самой высокой башни…
Он был Гарри, и вокруг вполголоса решали его судьбу…
… Надо лететь…
–…в Министерство?
– В преисподнюю Министерство, – рыкнул Бирюк. – Им вся слава, а нам ни кусочка не достанется. Моё решение – тащить его прямо к Сами-Знаете-Кому.
– Ты его призовёшь сюда? – с испугом, подавленно, спросил Скабиор.
– Нет, – проворчал Бирюк. – У меня нет… я слышал, он использует под свою базу Малфоеву хату. Туда парня и доставим.
Гарри подумал, что знает, отчего Бирюк не зовёт Волдеморта. Оборотню могли дозволить носить наряд Пожирателя Смерти, когда хотели пустить его на дело, но только ближнее окружение Волдеморта было отмечено Знаком Мрака: Бирюка же не удостоили этой высшей чести.
Шрам у Гарри опять прожгло…
… и он взлетел в ночь, понёсся прямо к окну на самом-самом верху башни…
–…точно уверен, что эт'он? Ежли не так, нам крышка, Бирюк.
– Кто это раскомандовался? – взревел Бирюк, сметая сомнения в своей власти. – Я говорю, это Поттер, за него вместе с его палочкой две тыщи галлеонов на месте выложат! Но если у вас у всех кишка тонка, это всё будет моё, а если что не так, предъявлю эту девчонку!
… Окно – просто щель в чёрном камне, слишком маленькое, чтобы пролезть человеку… Сквозь него видна похожая на скелет фигура, кто-то свернулся в комок под одеялом… Мёртвый или спящий?…
– Хорошо! – сказал Скабиор. – Хорошо, мы в доле! А как насчёт остальных, Бирюк, с ними что делать?
– Можно забрать для кучи. Там два грязнокровки, это ещё десяток галлеонов. И меч мне дай. Если там рубины, значит, ещё подфартило.
Пленников подняли на ноги. Гарри было слышно частое, испуганное дыхание Эрмионы.
– Ухватите их, и покрепче. Я беру Поттера! – сказал Бирюк, запуская пальцы Гарри в волосы и хватая их полной горстью; Гарри чувствовал, как длинные жёлтые ногти царапают ему голову. – На счёт «три»! Один… два… три…
Они телепортировали, увлекая с собой пленных. Гарри извивался, пытаясь стряхнуть руку Бирюка, но это было безнадёжно: Рон и Эрмиона были тесно прижаты к нему, он не мог от них отделиться, а когда из него выдавило дыхание, его шрам запылал ещё больнее…
… и он протиснулся в оконную щель, как змея, и приземлился, лёгкий как пар, внутри комнаты, похожей на тюремную камеру…
Пленные повалились друг на друга, оказавшись на сельской дороге. Глаза Гарри, всё ещё опухшие, сперва ничего не видели, потом он разглядел створки ворот из узорного железа, за которыми начиналось что-то вроде длинной аллеи. На мгновение он ощутил крошечный всплеск облегчения: Волдеморта здесь нет. Волдеморт – Гарри это знал, потому что сопротивлялся своему видению – где-то в странном, похожем на крепость месте, на вершине башни. Другое дело, как быстро он доберётся сюда, когда узнает, что здесь Гарри…
Один из Ловил прошагал к воротам и тряхнул их.
– Как нам туда попасть? Они заперты, Бирюк, и мне не… чёрт!
Он в страхе отдёрнул руки. Железо искривилось, и абстрактные завитки и кольца сплелись в жуткое лицо, которое заговорило лязгающим, раскатистым голосом: – Назовите, зачем явились!
– Мы с Поттером! – торжествующе проревел Бирюк. – Мы поймали Гарри Поттера!
Ворота широко распахнулись.
– Пошли! – велел Бирюк, и пленных завели в ворота и погнали по аллее, между высокими живыми изгородями, заглушавшими звук шагов. Гарри увидел над собой призрачную белую тень, и сообразил, что это белый павлин. Он споткнулся, и Бирюк рывком поставил его на ноги; ему пришлось идти боком – пленные были связаны спина к спине. Закрыв свои опухшие веки, он на мгновение позволил боли в шраме овладеть им, он хотел знать, что делает Волдеморт, узнал ли он о пленении Гарри…
Истощённая фигура пошевелилось под одеялом, и повернулась к нему; на лице-черепе открылись глаза… Болезненного вида человек сел, большие запавшие глаза остановились на нём, на Волдеморте, и человек улыбнулся. У него почти не осталось зубов.
– Значит, ты пришёл. Я знал, что это будет… когда-нибудь. Но ты проделал свой путь зря. У меня никогда её не было.
– Лжёшь!
Ярость Волдеморта билась в нём, шрам грозил взорваться от боли, и Гарри вкручивал свой разум обратно в своё тело, боролся, чтобы остаться среди пленников, брошенных на гравий.
Свет залил их всех.
– Что это? – спросил холодный женский голос.
– Нам надо увидеть того, Кто-Не-Должен-Быть-Назван! – прохрипел Бирюк.
– Кто вы?
– Вы меня знаете! – в голосе оборотня звучала обида. – Я Фенрир Бирюк! Мы поймали Гарри Поттера!
Бирюк ухватил Гарри и повернул его лицом к свету, отчего прочие пленники тоже повернулись.
– Понимаю, у него рожа опухшая, мэм, но эт он! – пропищал Скабиор. – Если посмотрите поближе, там шрам. А эт вот, видьте, девчонка? Эт грязнокровка, что всё время с ним таскается, мэм. Так что не сумлевайтесь, и палочка его тут. Вот, мэм…
Сквозь опухшие веки Гарри видел, как Нарцисса Малфой внимательно разглядывает его раздутое лицо. Скабиор протянул ей терновую палочку. Нарцисса подняла брови.
– Давайте их в дом, – сказала она.
Гарри и прочих подняли и пинками погнали по широким каменным ступеням в зал с портретами на стенах.
– За мной, – сказала Нарцисса, и повела всех через зал. – Мой сын, Драко, дома, на пасхальных каникулах. Если это Гарри Поттер, он его узнает.
После темноты снаружи гостиная ослепляла; даже сквозь почти сжатые веки Гарри мог разглядеть, какая она огромная. Хрустальная люстра свисала с потолка, по тёмно-пурпурным стенам – опять портреты. Когда Ловилы втолкнули пленных в комнату, из кресел перед изукрашенным мраморным камином поднялись две фигуры.
– Это ещё что?
Протяжный, ужасающе знакомый голос Люциуса Малфоя ударил по ушам Гарри. Теперь Гарри запаниковал. Он не видел никакого выхода, но, сейчас, в ужасе, ему было проще закрыться от Волдемортовых мыслей, хотя шрам его продолжало жечь.
– Они говорят, что схватили Поттера, – прозвучал холодный голос Нарциссы. – Подойди сюда, Драко.
Гарри не решился прямо посмотреть на Драко; он видел его смутно – тот, чуть выше, чем Гарри, поднялся со стула, неясное остроносое лицо под светлыми, почти белыми, волосами.
Бирюк снова заставил пленников повернуться, так, чтобы Гарри оказался прямо под люстрой.
– Ну, парень, – прохрипел оборотень.
Перед Гарри оказалось зеркало над камином, огромное, в затейливой золочёной раме. Через щёлочки своих глаз Гарри увидел своё отражение, впервые после того, как они покинули площадь Мракэнтлен.
Его лицо было огромное, лоснящееся, розовое, заклинание Эрмионы исказило каждую его черту. Чёрные волосы отросли до плеч, по подбородку – тёмная тень. Если бы Гарри не знал, что это именно он здесь стоит, он бы удивился, кто это надел его очки. Он решил молчать, уверенный, что голос тут же его выдаст; и он по-прежнему старался не смотреть приближающемуся Драко в глаза.
– Ну, Драко? – спросил Люциус Малфой. В его голосе была жадная надежда. – Это он? Это Гарри Поттер?
– Я не… Я не уверен, – сказал Драко. Он старался не приближаться к Бирюку, и, похоже, так же боялся смотреть на Гарри, как Гарри – на него.
– А ты посмотри на него получше, посмотри! Подойди ближе!
Гарри никогда не слышал в голосе Люциуса Малфоя такого возбуждения.
– Драко, если именно мы доставим Тёмному Лорду Гарри Поттера, нам простится всё…
– Ну, нас-то, кто, собственно, его и поймал, тоже не забудут, надеюсь? А, мистер Малфой? – спросил Бирюк с угрозой.
– Нет, конечно же, нет! – нетерпеливо сказал Люциус. Он сам подошёл к Гарри, так близко, что тот сквозь щёлочки глаз видел его обычно вялое, бледное лицо во всех деталях. Гарри, с его раздувшимся лицом, казалось, словно он смотрит сквозь прутья клетки.
– Что вы с ним сделали? – спросил Люциус у Бирюка. – Отчего он такой?
– Это не мы.
– Мне кажется, похоже на Жалящее Заклятие, – сказалЛюциус.
Его серые глаза изучали лоб Гарри.
– Тут что-то есть, – прошептал он. – Может быть, шрам, туго растянутый… Драко, подойди, посмотри получше! Как ты думаешь?
Теперь Гарри видел лицо Драко совсем близко, рядом с лицом его отца. Они были необыкновенно похожи, но только если отец был вне себя от возбуждения, Драко стоял здесь словно не по своей воле, словно в страхе.
– Я не знаю, – сказал Драко, и побрёл к камину, где стояла и смотрела его мать.
– Нам лучше знать наверняка, Люциус, – своим холодным, отчётливым голосом обратилась Нарцисса к мужу. – Полностью удостовериться, что это Поттер, прежде чем призывать Тёмного Лорда… Они говорят, это его, – она внимательно разглядывала терновую палочку, – но она совсем не похожа на описание Олливандера… Если мы ошибёмся, если позовем Тёмного Лорда зря… Помнишь, что он сделал с Роулом и Долоховым?
– А как насчёт грязнокровок? – проворчал Бирюк. Гарри чуть не свалили с ног, когда Ловцы заставили пленников опять поворачиваться, так что свет упал теперь на Эрмиону.
– Постойте, – резко сказала Нарцисса. – Да… да, она была у Мадам Малкин, с Поттером! Я помню её портрет в Прорицателе! Драко, ведь это девчонка Грангер?
– Я… может быть… вроде.
– Но тогда это мальчишка Висли! – вскрикнул Люциус, обходя вокруг связанных пленников, чтобы увидеть лицо Рона. – Это они, друзья Поттера… Драко, посмотри на него, ведь это сын Артура Висли, как там его…?
– Вроде, – повторил Драко, отвернувшись от пленников. – Может быть.
Дверь гостиной за спиной Гарри отворилась. Послышался женский голос, и от его звука страх Гарри взвился ещё выше.
– Что это такое? Цисси, что случилось?
Беллатриса Лестранг медленно пошла вокруг пленников, и остановилась справа от Гарри, рассматривая Эрмиону из-под тяжёлых век.
– Но это же, – сказала она негромко, – это же та девчонка-грязнокровка? Это же Грангер?
– Да, да, это Грангер! – закричал Люциус. – А рядом с ней, нам кажется, Поттер! Поттер и его друзья, наконец попались!
– Поттер? – пронзительно вскрикнула Беллатриса, и шагнула назад, чтобы получше рассмотреть Гарри.
– Вы уверены? Но тогда надо немедленно известить Тёмного Лорда!
Она сдвинула свой левый рукав: Гарри увидел Знак Мрака, выжженный на её руке, и понял, что она сейчас коснётся его, чтобы призвать своего возлюбленного господина…
– Мне подобает его вызывать! – сказал Люциус, и его рука сомкнулась на запястье Беллатрисы, не давая ей коснуться Знака. – Я призову его, Белла. Поттера привели в мой дом, и здесь моя власть…
– Твоя власть! – фыркнула Беллатриса, пытаясь высвободить руку. – Ты потерял свою власть, Люциус, когда потерял свою палочку! Как ты смеешь! Убери руки!
– Тебе нечего здесь делать, не ты поймала мальчишку…
– Прошу прощения, мистер Малфой, – вмешался в разговор Бирюк, – но это мы, кто поймал Поттера, и это мы, кто желает получить своё золото…
– Золото! – расхохоталась Беллатриса, пытаясь оттолкнуть зятя; её свободная рука шарила в кармане, отыскивая палочку. – Забирай своё золото, грязный стервятник, что мне, золото нужно? Я ищу лишь чести… чести…
Она перестала вырываться, её тёмные глаза остановились на чём-то, не видимом для Гарри. Торжествуя её поражение, Люциус отбросил её руку и завернул свой собственный рукав…
– СТОЙ! – завизжала Беллатриса. – Не трогай его, если Тёмный Лорд явится сейчас, нам всем гибель!
Люциус замер, его указательный палец повис над Знаком у него на руке. Беллатриса бросилась куда-то, куда Гарри было не посмотреть.
– Что это? – услышал Гарри, как она спрашивает.
– Меч, – хмыкнул невидимый Ловила.
– Дай его мне.
– Он не ваш, дамочка, а мой. Вроде как я его нашёл.
Грохнуло, и полыхнуло красным; Гарри понял, что Ловила был Ошеломлён. Его товарищи подняли яростный крик, Скабиор вытащил свою палочку.
– Соображаешь, баба, что делаешь?
– Ступефай! – пронзительно закричала Беллатриса. – Ступефай!
Хоть их было против неё четверо, не им было с ней тягаться. Она была – Гарри знал – ведьмой исключительно умелой и ни перед чем не останавливающейся. Ловилы повалились, как стояли, все, кроме Бирюка – его бросило на колени, с поднятыми руками. Краешком глаза Гарри видел, как Беллатриса наклонилась к оборотню, рука крепко сжимает меч Гриффиндора, лицо пылает яростью.
– Где ты взял этот меч? – прошипела она, вынимая палочку из безвольных пальцев Бирюка.
– Как ты смеешь? – огрызнулся он; губы – всё, чем он мог двигать, принуждённый смотреть снизу вверх на Беллатрису. – Отпусти меня, баба!
– Где ты взял этот меч? – повторила она, сунув меч ему под нос. – Снэйп отослал его в моё хранилище в Гринготтсе!
– Он был в палатке, – прохрипел Бирюк. – Отпусти, говорю!
Беллатриса махнула палочкой, и оборотень вскочил на ноги, но приблизиться к Беллатрисе поостерёгся. Он укрылся за креслом, вцепившись в его спинку грязными кривыми ногтями.
– Драко, выкини эту мразь, – указала Беллатриса на бесчувственные тела. – Если у тебя кишка тонка их прикончить, оставь их во дворе, я потом займусь.
– Как ты обращаешься к Драко… – свирепо начала Нарцисса, но Беллатриса завизжала:
– Тихо ты! Тут дела хуже некуда, Цисси! Мы можем очень серьёзно вляпаться!
Она стояла, тяжело дыша, глядя на меч, изучая его рукоять. Потом она повернулась, взглянуть на молчащих пленников.
– Если это в самом деле Поттер, его нельзя трогать, – проговорила она, скорее сама себе, чем другим. – Тёмный Лорд желает с ним сам разобраться… Но если он обнаружит… Я должна… Я должна знать…
Она вновь обернулась к сестре.
– Пленных – в погреб, пока я обдумаю, что делать!
– Это мой дом, Белла, и не тебе командовать в моём…
– Выполняй! Ты не соображаешь, в какой мы опасности! – пронзительно завопила Беллатриса. Она казалась перепуганной до безумия; тонкий язык огня вырвался из её палочки и прожёг дырку в ковре.
Нарцисса поколебалась мгновение, потом обратилась к оборотню:
– Уведи пленных в погреб, Бирюк.
Бирюк удовлетворённо хрюкнул.
– Постой, – резко сказала Беллатриса. – Всех, кроме… кроме грязнокровки.
– Нет! – заорал Рон. – Меня можешь взять, мной займись!
Беллатриса ударила его по лицу; звук удара отдался по комнате.
– Если она умрёт при допросе, придёт твоя очередь, – сказала она. – Для меня предатель крови не лучше грязнокровки. Уведи их вниз, Бирюк, и удостоверься, что они никуда не денутся, но ни пальцем их не трогай – пока.
Она швырнула Бирюку его палочку, затем вынула из-за пазухи маленький серебряный нож. Она перерезала веревки, отделив Эрмиону от прочих пленников, и за волосы выволокла её на середину комнаты, а Бирюк тем временем заставил остальных пересечь, спотыкаясь, комнату к другой двери, в тёмный коридор. Он держал палочку перед собой, и гнал пленников невидимой и неодолимой силой.
– Как вы соображаете, она оставит мне немножко той девчонки, когда с ней закончит? – тянул нараспев Бирюк, подгоняя пленных по коридору. – Я так думаю, что получу кусочек-другой, а как по-твоему, рыжий?
Гарри чувствовал, как дрожит Рон. Им пришлось спуститься по крутым ступеням; по-прежнему связанным спина к спине, пленникам грозила опасность в любой миг сорваться и сломать себе шею. Внизу была тяжёлая дверь. Бирюк отпер её тычком палочки, принудил пленных войти в затхлую сырость, и оставил в полной темноте. Раскатистый лязг захлопнувшейся двери погреба ещё не затих, когда прямо над ними раздался жуткий крик, как кричит человек, когда у него нет сил держаться.
– ЭРМИОНА! – заорал Рон, и принялся извиваться и выкручиваться из связывавших их верёвок, так что Гарри еле стоял на ногах. – ЭРМИОНА!
– Тихо ты! Заткнись, Рон, нам надо сообразить, как…
– ЭРМИОНА! ЭРМИОНА!
– Кончай выть, надо подумать… надо избавиться от этих верёвок…
– Гарри? – прошептал кто-то в темноте. – Рон? Это вы?
Рон прекратил орать. Было слышно, как рядом кто-то движется, потом Гарри увидел рядом движущуюся тень
– Гарри? Рон?
– Луна?
– Ну я! Ой нет, я не хотела, чтобы вы попались!
– Луна, не сможешь нам помочь избавиться от верёвок? – спросил Гарри.
– Ой, да, думаю, смогу… Тут есть старый гвоздь, мы им ломаем, если что нужно… Минуточку…
Наверху опять закричала Эрмиона, и было слышно, что Беллатриса тоже кричит, но её слова было не разобрать, потому что Рон снова заорал: – ЭРМИОНА! ЭРМИОНА!
– Мистер Олливандер? – услышал Гарри, как Луна кого-то спрашивает. – Мистер Олливандер, гвоздь не у вас? Чуточку подвиньтесь… по-моему, он у кувшина с водой.
Скоро она опять была рядом.
– Вам придётся постоять, не шевелясь, – сказала она.
Гарри почувствовал, как Луна копается гвоздём в веревке, пытаясь ослабить узел. Сверху послышался голос Беллатрисы.
– Ещё раз спрашиваю! Где вы взяли этот меч? Где?
– Мы нашли его… нашли… ПОЖАЛУЙСТА! – Эрмиона опять закричала; Рон начал вырываться, ещё сильнее, и ржавый гвоздь чиркнул Гарри по руке.
– Рон, пожалуйста не шевелись! – прошептала Луна. – Мне не видно, что я делаю…
– В кармане! – сказал Рон. – У меня в кармане, там Гасилка, в ней полно света!
Через несколько секунд раздался щелчок, и шары света, который Гасилка вытянула из ламп в палатке, вылетели в погреб. Неспособные вернуться на своё место, они просто повисли, как крошечные солнца, заливая подземелье светом. Гарри увидел Луну (бледную, глаза в пол-лица), и неподвижную фигуру Олливандера, изготовителя волшебных палочек, скорчившуюся на полу в углу. Выворачивая шею, он смог увидеть своих товарищей по плену, Дина и Грифука-гоблина; Грифук казался на грани обморока, он стоял только потому, что его держали верёвки.
– Ой, спасибо, Рон, так много проще, – сказала Луна, и опять стала копаться в путах. – Привет, Дин!
Сверху долетел голос Беллатрисы:
– Ты лжёшь, паршивая грязнокровка, я это знаю! Ты была в моём хранилище в Гринготтсе! Говори правду, говори правду!
Ещё один жуткий крик…
– ЭРМИОНА!
– Что ещё вы взяли? Что ещё вы забрали? Говори правду, а то, клянусь, я проткну тебя этим ножом!
– Есть!
Гарри почувствовал, как верёвки упали, повернулся, растирая запастья, и увидел, как Рон обегает погреб, глядя на низкий потолок, высматривая люк. Дин, лицо в синяках и крови, сказал: – Спасибо, Луна, – и стоял, дрожа, а Грифук опустился на пол, как пьяный, ничего не соображая, на его смуглом лице – следы, как от плети.
Рон теперь пытался телепортировать без палочки.
– Отсюда не выберешься, Рон, – сказала Луна, наблюдая его бесплодные попытки. – Этот подвал совершенно неубегаемый. Я тоже сперва пыталась. Мистер Олливандер здесь уже давно, он чего только не пробовал.
Эрмиона опять закричала, крик пронзил Гарри словно телесной болью. Почти не ощущая неистового дёрганья в своём шраме, он тоже заметался по погребу, ощупывая стены в поисках он сам не знал чего, понимая в душе, что это бесполезно.
– Что вы ещё взяли, что ещё? ОТВЕЧАЙ! КРУЦИО!
Крики Эрмионы эхом отдавались в коридоре над лестницей. Рон, глотая слёзы, молотил по стене кулаками, а Гарри в полном отчаянии стащил с шеи Хагридов кошелёк и стал в нём рыться: он вытащил Дамблдоров Снитч и потряс его, надеясь он сам не знал на что – ничего не случилось; от помахал обломками фениксовой палочки, но они были безжизненны; сверкнув, на пол вывалился осколок зеркала, и в нём мелькнуло что-то голубое…
Глаз Дамблдора смотрел на него из зеркала.
– Помоги! – заорал Гарри в безумном отчаянии. – Мы в подвале, в поместье Малфоев, помоги!
Глаз мигнул и пропал.
Гарри не был даже уверен, что глаз тут вообще был. Он вертел осколок зеркала то так, то этак, но видел в нём только отражение стен и потолка их тюрьмы, а наверху Эрмиона кричала отчаяннее, чем прежде, а рядом с ним Рон выл: – ЭРМИОНА! ЭРМИОНА!
– Как вы попали в моё хранилище? – долетали до них вопли Беллатрисы. – Вам что, помогал этот грязный гоблиныш, что в погребе?
– Мы его только сегодня ночью увидели! – всхлипывала Эрмиона. – Не были мы никогда в вашем хранилище… Это ж не настоящий меч! Это ж копия, просто копия!
– Копия? – прошипела Беллатриса. – Ох, как правдоподобно!
– Это очень легко выяснить! – послышался голос Люциуса. – Драко, давай сюда гоблина, он скажет, настоящий это меч, или нет!
Гарри метнулся через погреб к Грифуку, скорчившемуся на полу.
– Грифук, – зашептал он в остроконечное ухо гоблина, – ты должен им сказать, что меч – подделка, они не должны узнать, что он настоящий, Грифук, пожалуйста…
Он услышал, как кто-то торопливо спускается по ступеням в погреб; в следующее мгновение из-за двери раздался дрожащий голос Драко:
– Встать. Построиться вдоль задней стены. И ничего не пытайтесь сделать, а то убью!
Все сделали, как было велено; как только запор начал поворачиваться, Рон щёлкнул Гасилкой, и огни шмыгнули ему в карман, возвратив погребную тьму. Дверь распахнулась; широким шагом вошёл Малфой, держа перед собой палочку, бледный и решительный. Он схватил маленького гоблина за руку и вышел, пятясь, волоча Грифука за собой. Дверь захлопнулась с лязгом, и в то же мгновение по погребу раскатилось громкое «крак».
Рон щёлкнул Гасилкой. Три светящихся шара вылетели у него из кармана, явив их глазам Добби, домового эльфа, который только что телепортировал сюда.
– ДОБ…!
Гарри схватил Рона за руку, чтобы тот прекратил орать; Рон сжался от испуга при мысли о своей ошибке. С потолка донеслись шаги: Драко вёл Грифука к Беллатрисе.
Невообразимые, с теннисный мяч, глаза Добби были широко открыты; он дрожал от пяток до кончиков ушей. Он вернулся в дом своих бывших хозяев, и было видно, в каком он потрясении.
– Гарри Поттер, – пискнул эльф дрожащим голосом, – Добби прибыл выручить тебя.
– Но как ты…?
Жуткий вопль прервал речь Гарри: Эрмиону опять пытали. Гарри поспешил перейти к главному:
– Ты можешь телепортировать из этого погреба? – спросил он Добби, и тот кивнул, хлопнув ушами.
– Можешь забрать с собой людей?
Добби опять кивнул.
– Хорошо. Добби, я хочу, чтобы ты забрал Луну, Дина и мистера Олливандера, и доставил их… доставил их…
– К Биллу и Флёр, – сказал Рон, – коттедж «Раковина», на окраине Тинворта!
Эльф кивнул в третий раз.
– И потом вернулся сюда, – сказал Гарри. – Сможешь, Добби?
– Конечно, Гарри Поттер, – прошептал маленький эльф. Он поспешил к мистеру Олливандеру, который был почти без сознания. Одной рукой эльф взял за руку изготовителя палочек, а другую протянул Луне и Дину, но те не двинулись с места.
– Гарри, мы хотим помочь тебе! – прошептала Луна.
– Мы не можем тебя здесь оставить, – сказал Дин.
– Сваливайте оба! Увидимся у Билла и Флёр.
И тут шрам у Гарри запылал, ещё сильнее, и несколько секунд Гарри смотрел не на изготовителя волшебных палочек у своих ног, а на другого человека, такого же старого и исхудалого, но только мрачно смеющегося.
– Убей меня, Волдеморт, я буду рад смерти! Но моя смерть не принесёт тебе того, что ты ищешь… Есть так много, чего ты не понимаешь…
Он ощутил ярость Волдеморта, но тут Эрмиона опять закричала, и он закрыл сознание, вернулся в погреб, к ужасу своего положения.
– Ступайте! – взмолился Гарри. – Ступайте! Мы за вами, только сваливайте!
Луна и Дин ухватились за растопыренные пальцы эльфа. Опять раздалось громкое «крак», и Добби, Луна, Дин и Олливандер исчезли.
– Что там такое? – закричал над ними Люциус Малфой. – Вы слышали? Что там за шум в погребе?
Гарри и Рон замерли, глядя друг на друга.
– Драко… нет, позови Червехвоста! Пусть сходит проверит!
Наверху послышались шаги через комнату, потом всё стихло. Гарри понял, что в гостиной прислушиваются, ждут новых звуков из погреба.
– Нам надо попытаться его скрутить, – прошептал он Рону. Выбора у них не было: как только кто-нибудь войдёт и увидит, что троих пленников нет, им конец. – Оставь свет, – добавил Гарри, и, как только стало слышно, что кто-то спускается по лестнице, Рон и Гарри прижались к стене по сторонам двери.
– Назад, – послышался голос Червехвоста. – Отойти от двери. Я вхожу.
Дверь распахнулась. Долю секунды Червехвост таращил глаза на кажущийся пустым погреб, освещённый тремя маленькими солнцами, плавающими под потолком. Затем Рон и Гарри бросились на него. Рон захватил руку с палочкой, и выкрутил её вверх, Гарри зажал Червехвосту рот рукой, заглушая его голос. Они боролись в тишине: палочка Червехвоста выбрасывала искры, серебряная рука схватила Гарри за горло.
– Что там, Червехвост? – крикнул Люциус Малфой сверху.
– Ничего! – отозвался Рон, подражая, как мог, сиплому голосу Червехвоста. – Всё в порядке!
Гарри почти не мог дышать.
– Хочешь убить меня? – выдавил он, пытаясь разжать металлические пальцы. – После того, как я тебя спас? Ты мой должник, Червехвост!
Серебряные пальцы ослабли. Гарри этого не ожидал: он вырвался, изумлённый, продолжая прижимать руку ко рту Червехвоста. Он увидел, как водянистые глаза похожего на крысу человека расширились от страха и удивления: казалось, он не меньше Гарри был потрясён тем, что сделала его рука, тем крошечным движением к милосердию, которое она явила, и он стал бороться ещё упорнее, словно хотел искупить миг слабости.
– А это вот мы заберём, – прошептал Рон, выкрутив палочку из другой руки Червехвоста.
Без палочки, без помощи… зрачки Петтигрю сжались от ужаса. Его взгляд скользнул от лица Гарри на нечто иное: его собственные серебряные пальцы неумолимо потянулись к его собственному горлу.
– Нет…
Ни мгновения не задумываясь, Гарри попытался оттянуть руку назад, но её ничто не могло остановить. Серебряное орудие, которым Волдеморт одарил самого трусливого из своих слуг, обернулось против своего безоружного и бесполезного владельца; Петтигрю расплачивался за своё колебание, за миг жалости; он задыхался у Гарри и Рона на глазах.
– Нет!
Рон также отпустил Червехвоста, и вдвоём с Гарри попытался разжать сокрушающую хватку серебряных пальцев у Червехвоста на горле, но тщетно. Петтигрю синел.
– Релаксио! – Рон направил палочку на серебряную руку, но ничего не произошло; Петтигрю упал на колени, и в то же самое мгновение Эрмиона страшно закричала у них над головами. На побагровевшем лице Червехвоста выкатились глаза; он последний раз дёрнулся и затих.
Гарри и Рон посмотрели друг на друга, потом, оставив тело Червехвоста на полу, взбежали по ступеням, и поспешили по тёмному коридору в гостиную. Они осторожно пробирались вдоль него, пока не достигли дверей, раскрытых настежь. Отсюда им хорошо была видна Беллатриса, смотрящая сверху вниз на Грифука, у которого в длиннопалых руках был меч Гриффиндора. Эрмиона, не шевелясь, лежала у ног Беллатрисы.
– Ну? – спросила Беллатриса у Грифука. – Это истинный меч?
Гарри ждал, сдерживая дыхание, борясь с дёргающей болью в шраме.
– Нет, – сказал Грифук. – Это подделка.
– Ты уверен? – задыхаясь, спросила Беллатриса. – Точно уверен?
– Да, – сказал гоблин.
На лице Беллатрисы проступило облегчение, всё напряжение спало с неё.
– Хорошо, – сказала она, и небрежным взмахом палочки рассекла лицо гоблина, оставив там ещё один рубец; гоблин упал с воплем к её ногам. Она оттолкнула его ногой. – А теперь, – сказала она, и её голос взрывался торжеством, – вызовем Тёмного Лорда.
И она отвернула рукав, и её указательный палец притронулся к Знаку Мрака.
В то же мгновение шрам у Гарри словно раскрылся. Что его окружало, исчезло: он был Волдеморт, и похожий на скелет волшебник смеялся над ним беззубым ртом; его разъярил призыв – он предупреждал, он говорил, чтобы его призывали не ради чего меньшего, чем поимка Поттера. Если они ошибаются…
– Что ж, убей меня, – потребовал старик. – Ты не победишь, не сможешь победить! Та палочка никогда, никогда не будет твоей…
И ярость Волдеморта вырвалась наружу: зелёное пламя наполнило тюремный каземат, хилое старческое тело подбросило над его жёсткой постелью и кинуло обратно, безжизненное, и Волдеморт вернулся к окну, с трудом сдерживая гнев… Поплатятся они, если призвали его без достойной причины…
– И я полагаю, – слышался голос Беллатрисы, – что от грязнокровки можно избавиться. Забирай её, Бирюк, если хочется.
– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!
Рон ворвался в гостиную; потрясённая Беллатриса обернулась, она подняла палочку, увидев Рона вместо…
– Экспеллиармус! – взревел Рон, направив на Беллатрису Червехвостову палочку, и палочка Беллатрисы взлетела в воздух, и Гарри, рванувшийся вслед за Роном, её поймал. Люциус, Нарцисса, Драко и Бирюк обернулись; – Ступефай! – завопил Гарри, и Люциус Малфой повалился у камина. Из палочек Драко, Нарциссы и Бирюка вырвались струи огня, Гарри бросился на пол, откатился за диван, уворачиваясь от них.
– СТОЯТЬ! ИЛИ ОНА УМРЁТ!
Тяжело дыша, Гарри выглянул из-за дивана. Беллатриса поддерживала Эрмиону, которая, похоже, была без сознания, и наставила свой короткий серебряный нож ей в горло.
– Бросайте палочки, – прошептала она. – Бросайте, а то будет видно, какая грязная у неё кровь.
Рон словно одеревенел, вцепившись в палочку Червехвоста. Гарри поднялся на ноги, по-прежнему с палочкой Беллатрисы в руке.
– Я сказала, бросайте! – пронзительно крикнула Беллатриса, прижимая лезвие к горлу Эрмионы; Гарри увидел, как появляются капли крови.
– Ладно! – крикнул он, и бросил палочку Беллатрисы к ногам; Рон уронил палочку Червехвоста. Оба подняли руки к плечам.
– Отлично! – сказала Беллатриса с жадным предвкушением. – Драко, подбери! Тёмный Лорд направляется сюда, Гарри Поттер! Твой конец близок!
Гарри знал это; его шрам разрывался от боли, и он чувствовал, как Волдеморт летит по небу, над далёким штормовым морем, и скоро он будет достаточно близко, чтобы телепортировать сюда, и Гарри не видел выхода.
– Теперь, – мягко сказала Беллатриса, когда Драко поспешил к ней с палочками в руках, – я думаю, Цисси, мы снова свяжем юных героев, а Бирюк тем временем займётся мисс Грязнокровкой. Я уверена, что после сделанного тобой, Бирюк, этой ночью, Тёмному Лорду будет не жаль для тебя девчонки.
При её последних словах сверху послышался странный звук, словно тёрли камнем о камень. Все взглянули наверх: хрустальная люстра задрожала и, с хрустом и зловещим звоном, полетела вниз. Беллатриса была прямо под ней: уронив Эрмиону, она с визгом бросилась в сторону. Люстра ударилась о пол, взорвалась осколками хрусталя и цепями, засыпала Эрмиону и гоблина, по-прежнему вцепившегося в меч Гриффиндора. Сверкающие куски хрусталя разлетелись во все стороны; Драко согнулся вдвое, закрывая руками окровавленное лицо.
Рон бросился вытаскивать Эрмиону из-под обломков, а Гарри воспользовался мгновением: перепрыгнул через кресло, выхватил из руки Драко все три палочки, направил их все на Бирюка и заорал: – Ступефай! – Тройное заклинание подбросило оборотня к потолку и ударило о пол.
Пока Нарцисса оттаскивала Драко в сторону, чтобы ему ещё чем-нибудь не досталось, Беллатриса вскочила на ноги, с развевающимися волосами, замахиваясь серебряным ножом; но тут Нарцисса направила свою палочку на дверь.
– Добби! – пронзительно вскрикнула она, и даже Беллатриса замерла на месте. – Ты! Ты уронил люстру…?
Крошечный эльф рысцой вбежал в комнату, его трясущийся палец был направлен на бывшую хозяйку.
– Ты не должна причинить вреда Гарри Поттеру, – скрипуче объявил он.
– Убей его, Цисси! – завизжала Беллатриса, но снова было громкое «крак», и палочка Нарциссы взлетела в воздух у упала на другой стороне комнаты.
– Мелкая грязная обезьяна! – зашлась криком Беллатриса. – Как ты посмел тронуть палочку ведьмы, как ты посмел бунтовать против хозяев?
– У Добби нет хозяина! – проскрипел эльф. – Добби свободный эльф, и Добби пришёл спасти Гарри Поттера и его друзей!
Боль в шраме ослепила Гарри; он смутно сообразил, что осталось всего ничего, мгновения, и Волдеморт будет среди них.
– Рон, лови – и БЕЖИМ! – проорал Гарри, бросая Рону одну из палочек; потом он наклонился и вытянул Грифука из-под люстры. Взбросив на плечо стонущего гоблина, не выпускающего из рук меча, Гарри схватил Добби за руку и крутнулся на месте, чтобы телепортировать.
Проваливаясь во тьму, он успел последний раз увидеть гостиную: бледные, замершие на месте Нарцисса и Драко, рыжую черту – волосы Рона, и блеск летящего серебра – нож Беллатрисы летел через комнату, туда, откуда исчез Гарри…
К Биллу и Флёр… коттедж «Раковина"… к Биллу и Флёр…
Он телепортировал, не зная, куда; всё, что он мог, это повторять название места, и надеяться, что этого будет достаточно, чтобы туда попасть. Его лоб пронзала боль, и его давил вес гоблина; он чувствовал, как меч Гриффиндора бьёт его по спине, и как рука Добби дёргается в его пальцах. Гарри гадал, не пытается ли эльф взять дело на себя, направить их в нужную сторону, и, дёргая его за руку, дать Гарри понять, что всё в порядке…
А потом их ударило о твёрдую землю, и в воздухе запахло солью. Гарри упал на колени, выпустил руку Добби, и попытался осторожно положить Грифука.
– С вами всё в порядке? – спросил он, когда гоблин пошевелился, но Грифук только тихо постанывал.
Сощурясь, Гарри вгляделся в темноту. Вроде, невдалеке был дом, чуть пройти под широким звёздным небом, и Гарри показалось, что перед домом кто-то ходит.
– Добби, это Раковина? – прошептал он, сжимая обе палочки, которые забрал у Малфоев; он был готов драться, если нужно. – Мы в правильное место попали? Добби?
Он оглянулся. Маленький эльф стоял в двух шагах от него.
– ДОББИ!
Эльф слегка покачивался, в его больших блестящих глазах отражались звёзды. И он, и Гарри смотрели на серебряную рукоятку ножа, торчащего в груди эльфа.
– Добби… нет… ПОМОГИТЕ! – заорал Гарри в сторону коттеджа, в сторону людей, там ходивших. – ПОМОГИТЕ!
Он не знал – да и всё равно ему было – волшебники там или магглы, друзья или недруги; что ему было важно – это что по груди Добби расплывается тёмное пятно, и что эльф тянет руки к Гарри, прося помощи. Гарри подхватил эльфа и уложил его на прохладную траву.
– Добби, нет, не умирай, не умирай…
Взгляд эльфа нашёл его, и губы эльфа задрожали, пытаясь сложить слова:
– Гарри… Поттер…
И потом эльф задрожал, и стал совершенно неподвижен, и его глаза стали не более чем большие стеклянные шары, блестевшие от света звёзд, которые эти глаза уже не видели.