Карл Густав ЮНГ, Мишель ФУКО. Однако всякому, кто хочет усидеть на двух стульях, стре­мится идти своим путем и одновременно следовать неким коллективным установлениям

Однако всякому, кто хочет усидеть на двух стульях, стре­мится идти своим путем и одновременно следовать неким коллективным установлениям, грозит нервное расстрой­ство. Современному «Иакову» не по силам осознать ту оче­видную вещь, что из них двоих ангел был так или иначе сильнее, ведь нет никаких доказательств, что ангел удалил­ся не прихрамывая.

Итак, человек, ведомый своим демоном — своим двуе-динством, выходит за пределы промежуточной стадии и по­падает в глухую неизвестность, где нет проторенных путей и надежного прикрытия, где нет спасительных заповедей, которые приходят на помощь человеку в трудную минуту, когда у него возникнет беспощадный и разрушительный конфликт с долгом. Обычно такие вылазки в «No Man's Land»* длятся недолго, и лишь до тех пор, пока не случа­ются подобные конфликты, но как только атмосфера начнет сгущаться, они мягко сходят на нет. Я не смею осуждать того, кто отступает, но тому, кто ставит себе в заслугу собс­твенную слабость и малодушие, трудно найти оправдание. Кстати, я не думаю, что мое презрение принесет ему хоть какой-то вред, и поэтому считаю себя вправе высказать его.

Тот же, кто, оказавшись в подобной ситуации, на свой страх и риск в одиночку ищет решение и берет на себя всю ответственность за него, кто п^ред лицом Судьи от­маливает его денно и нощно, тот обрекает себя на пол­ную изоляцию. Иногда он сам себе и упрямый защитник, и беспощадный обвинитель, никакой суд — ни мирской, ни духовный — не способен вернуть ему спокойный сон; в его жизнь входит настоящая тайна, тайна, которую он не разделит ни с кем. Когда б он не был сыт по горло всем этим, он, возможно, не оказался бы в подобной ситуации. Очевидно, для того, чтобы впутаться з нее, необходимо повышенное чувство ответственности. Именно оно не поз­воляет сбросить свой груз на чужие плечи и согласиться с чужим — коллективным — решением. И суд тогда сверша-

Необитаемая земля (англ.)

ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР

ется не «на миру», но в мире внутреннем, и приговор выно­сится за закрытыми дверями.

Эта перемена наделяет личность каким-то ранее незна­комым смыслом, с этого момента она уже не известное и социально определяемое эго, а внутренне противоречивое суждение о том, в чем же собственно ее ценность — для других и для себя самой. Ничто так не действует на актив­ность самосознания, как эти внутренние конфликты. Здесь обвинение располагает неоспоримыми фактами и защита вынуждена отыскивать неожиданные и непредвиденные аргументы. И при этом, с одной стороны, мир внутренний берет на себя значительную часть бремени мира внешнего, позволяя последнему избавиться от части своей тяжести. С другой стороны, мир внутренний обретает больший вес, уподобляясь некоему этическому трибуналу. Но главное состоит в том, что эго, когда-то четко определенное, отны­не перестает быть только прокурором и теперь вынуждено защищаться. Оно становится двусмысленным и расплывча­тым, оказываясь между молотом и наковальней, и эта внут­ренняя противоречивость несет в себе некую сверхупорядо­ченность.

Далеко не всякий классический конфликт — вероятно, а скорее всего, никакой — не может быть «разрешен» в самом деле, притом что спорить о нем можно до судного дня. Однажды решение вдруг придет — подобно коротко­му замыканию. Практически жизнь не может существовать как бесконечно длящийся конфликт. Противоположности и вызываемые ими конфликты не исчезают даже тогда, когда становятся импульсом к действию, они постоянно угрожа­ют единству личности, вновь и вновь опутывая жизнь сетя­ми противоречий.

В подобных ситуациях благоразумнее, наверное, было бы не пускаться во все тяжкие, не покидать надежное ук­рытие и теплый кокон, оберегая себя тем самым от внут­ренних потрясений. Те, кого ничто не вынуждает оста­вить отцовский кров, могут чувствовать себя в полной бе­зопасности. А те немногие, кто оказался выброшен на тот