Карл Густав ЮНГ, Мишель ФУКО. постель. Идеальным в проектируемых в это время городс­ких кварталах становится пресловутый трехкомнатный дом: общая комната

постель. Идеальным в проектируемых в это время городс­ких кварталах становится пресловутый трехкомнатный дом: общая комната, комната для родителей и комната для детей; или — комната для родителей, комната для мальчиков и комната для девочек. Никакой близости, никаких контактов, никакой путаницы. Это совсем не то, что было в кампании против мастурбации: «Будьте ближе к вашим детям, всту­пайте с ними в контакт, вглядывайтесь в их тело как мож­но пристальнее»; это нечто противоположное: «Держите ваши тела на максимальной дистанции». Как вы понимаете, в рамках этой кампании возникает иного рода проблемати-зация инцеста. Это уже не та опасность инцеста, которая исходит от детей и угрозу которой формулирует психоана­лиз. Это опасность инцеста между братом и сестрой, между отцом и дочерью. Главное — избежать установления между взрослыми и детьми, между старшими и младшими бпизос-ти, чреватой возможным инцестом.

Итак, две кампании, два механизма, два страха инцес­та, формирующиеся в XIX веке, глубоко различны. Хотя несомненно, что в конечном итоге кампания за сложение сплоченной, аффективно интенсивной буржуазной семьи вокруг сексуальности ребенка и кампания за распределение и укрепление рабочей семьи приходят — не скажу: к точ­ке схода, — но к некоторой взаимозаменяемой или общей для обоих случаев форме. Возникает семейная модель, ко­торую можно назвать межклассовой. Это маленькая клетка «родители — дети», элементы которой дифференцированы, но тесно сплочены, при том что их связывает и в то же вре­мя им угрожает опасность инцеста. Однако в этой общей форме, в этой общей оболочке, в этом; собственно говоря, абстрактном коконе происходят два совершенно разных процесса. С одной стороны, процесс, о котором я говорил вам на прошлой лекции, процесс сближения-сгущения, ко­торый позволяет выделить в рамках большой семьи, носи­тельницы статусов и имущественных благ, маленькую спло­ченную клетку, группирующуюся вокруг угрожающе сексу-ализованного тела ребенка. С другой стороны, идет другой

ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР

процесс — уже не процесс сближения-сгущения, а процесс стабилизации-распределения сексуальных отношений: ус­тановление оптимальной дистанции в окружении взрослой сексуальности, от которой на сей раз исходит угроза. В од­ном случае опасна сексуальность ребенка, и именно она подталкивает к сплочению семьи; в другом случае опасна сексуальность взрослого, и именно она требует, наоборот, оптимального распределения семьи.

Таковы два процесса образования, два пути организа­ции клеточной семьи вокруг сексуальной опасности, два способа добиться сексуализации, одновременно опасной и необходимой сексуализации семейного пространства, два способа обозначить точку приложения авторитетного вме­шательства, хотя точнее будет сказать, что в двух случаях имеют место два разных авторитетных вмешательства. Ибо, с одной стороны, есть опасная, угрожающая сексуализация семьи, исходящая от сексуальности ребенка. Какого рода внешнее вмешательство, какого рода внешняя рациональ­ность ей требуется? Ей требуется рациональность, которая проникнет в семью, будет разрешать вопросы, контролиро­вать и корректировать ее внутренние отношения: это меди­цина. Опасностям детской сексуальности, с которыми стал­киваются родители, должно отвечать медицинское вмеша­тельство, медицинская рациональность. Напротив, в другом случае налицо сексуальность или, точнее, сексуализация семьи исходя из инцестуозного и опасного влечения роди­телей или старших детей, — и эта сексуализация вокруг возможного инцеста, идущая сверху, от старших членов се­мьи, также требует внешнего участия, вмешательства извне, арбитража или, точнее, разрешения. Только на сей раз от­нюдь не медицинского, но судебного типа. Судья, жандарм или их всевозможные заместители, существующие сегодня, с начала XX века, все так называемые инстанции социаль­ного контроля, социальной помощи — весь этот персонал и должен вмешиваться в семью с целью предотвратить опас­ность инцеста, исходящую от родителей или старших. Та­ким образом, у нас есть множество формальных аналогий,