QUATERNIO И МЕРКУРИЙ В РОЛИ ПОСРЕДНИКА 9 страница
212. Возможно имеется ввиду "растворенное" состояние в жидкой среде.
213. Пишется "pereunt", читается "pariunt".
214. В форме volatilia и vapores.
215. Здесь прослеживается христианское влияние. В "Aquariumsapientum" (Mus. herm., p. 117) по этому поводу сказано: "Христос постился в глуши в течение сорока дней и сорока ночей, и он также в течение сорока месяцев проповедывал и творил чудеса на земле, и в течение сорока часов лежал в могиле. В течение сорока дней, между его воскресением из мертвых и восхождением на небо, он разговаривал со своими учениками и являлся им в живом виде". "Сорок" - это прообраз длительности алхимического процесса. По Книге Бытия 50:3, для бальзамирования требуется сорок дней. Похоже, что число сорок является магически увеличенным числом четыре, 10 (.denarius) x4.
216. Этот сон я упоминал уже нескольку раз, например, в "Архетипах коллективного бессознательного", пар. 71, "Феноменологии духа в сказках", par. 398, "AnalyticalPsychologyandEducation", par. 208, и в
'Отношение между Я и бессознательным", пар. 287.
217. См. Степлтон и Хусейн, р. 178.
218. Птицы любви Астарты.
219. Здесь мрамор — это женская субстанция, так называемая Сатурния (или Луна, Ева, Бейя и т. д.), которая растворяет солнце. "Сверкающий мрамор — это ЭЛИКСИр для отбелки". (Mylius, Philref., p. 234). "Et de la
changea sa forme noire et devint comme marbre blanc et le soleil etait le plus haut" (MS. 3022, Bibl. de Г Arsenal, Paris). Касательно меридионального положения солнца смотри "TheVisionsofZosimos", pars. 86 (III, vbis), 95, 107f. "Мрамор" - это также название "воды, похожей на самое себя", то есть двойного Меркурия. (Philaletha in Mus. herm., p. 770). Эта часть текста Сениора комментируется в "Consil. coniugii": "И пусть они бросят свое семя на мрамор статуй [?], и в обожествляющую воду, похожую на самое себя, и прилетят вороны и набросятся на эту статую. Под воронами... он понимает nigredo". "Consilium", похоже, указывает на то, что в алхимии было известно, как "statua". Истоки этой идеи находятся в трактате Комариоса (Berthelot, IV, хх, 14f.), где душа, после того, как черная тень была снята с тела, высвобождает сверкающее теперь тело из Аида, чтобы оно могло встать из могилы, ибо теперь оно облачено в духовность и божественность. (Точныйтекстсмотри "The Statue", infra, par. 559).В Aurora Consurgens II (Art.Aurif., I, p. 196) materAlehimia-это тоже статуя, но состоящая из разных металлов. То же самое относится и к семи статуям у Раймонда Луллия (Norton's "Qrdinall", Theatr. chem.Brit., ch. 1, p. 21). У Милиуса (Phil, ref., p. 19) сказано: "Это великая тайна — создавать души и отливать безжизненное тело в живую статую". По учению мандеанцев (Bousset, HauptproblemederGnosis, p. 34) и наас-сенцев (Hippolytus, Elenchos, V, 7; Legge, I, p. 122), Адам был "материальной" или "безжизненной статуей". Также у Гегемония (ActaArchelai, VIII) "совершенный человек" был "столпом света"; о нем идет речь также и в Act. Arch., XIII: "Но тогда все это будет, когда статуя придет". Мы должны помнить все эти идеи, когда читаем Луллия (Codicillus, ch. 49, p. 88): "Всегда извлекай масло [=душу] из сердца статуй; ибо душа в притче есть огонь, и скрытый огонь". Сениор (Dechemia, p. 65) говорит: "Мы нагреваем его воду, которая извлечена из сердца каменных статуй". И в Ros. phil. (Art. aurif., II, p.335) мы читаем: "... Почитайте душу в статуях; ибо они — это место ее обитания". См. "потеющую" статую гермафродита, созданную в форме креста, у Бардесана (Schultz, Doku-mentederGonosis, p.Iv). Статуя или столп родственны древу света или древу огня, а также оси мира. Ср. столп, возведенный в честь Ад оная Сабаота в Книге Второй Пророчеств Сивиллы (ed. Geffcken, p. 39). Дополнительныйматериалв"The Philosophical Tree", pars. 421 f.
220. В арабском тексте сказано "они отложат яйца".
221. Одной пациентке, которая была слишком озабочена проблемой противоположностей, приснилось, "что на берегу озера [то есть на краю бессознательного] совокуплялись две змеи, толщиной с руку, с бледными челове ческими головами". Через полгода ей приснился следующий сон: "Белоснежная змея с черным брюшком выросла из моей груди. Я чувствовала к ней глубокую любовь".
222. Опускащиеся и взмывающие птицы часто появляются в литературе и символизируют поднимающиеся испарения. "Небо", в которое они взмывают, — это перегонный куб или capitelum (шлем), который помещался над котлом, с целью улавливания конденсирующегося пара.
223. По крайней мере, таково толкование латинского переводчика.
224. См. гл. 1, п. 226.
225. Я должен поблагодарить доктора К. А. Мейера за то, что он рассказал мне этот сон.
226. Art.aurif., II, p. 293. См. "Психология переноса", пар. 528.
227. Mus. herm., pp. 652 ff. (Waite, II, p. 166).
228. С третьего века до нашей эры Кадм, как герой мифов, отождествлялся с Гермесом Кадмилом.
229. Как и дриады, змеи являются древесными божествами. Змей охранял яблоки Гесперида и дуб Арея в Колхиде. Меламп получил второе зрение в дар от змей, которых он нашел в полом дубе.
230. См. Агоп, пар. 80.
231. Музыка звучала в алхимии, поскольку существовали алхимические "музыкальные произведения". Михаэль Майер попробовал себя в этом искусстве, написав свои Atalantafugiens. Примеры таких произведений приводит Рид в своей "PreludetoChemistry", pp. 281ff. Касательно параллелей между музыкой и алхимией см. Berthelot, III, xliv, 1 и VI, xv, 2fT.
232. Les Fables egyptiennes et grecques, II, p. 121.
233. Пернети производит Кадмий из Кадма. Руланд воспринимает Кадмий, как кобальт (что означает "домовой"). Похоже, что Кадмий является окисью цинка и других цинковых соединений. (Lippmann, Enststehung undAusbreitungderAlchemie\ II, p. 24). Кадм связан с алхимией, потому что он изобрел искусство добычи и обработки золота. Кадмий включен в фармакопею Галена, как средство для иссушения глубоких язв желудка. (De simplicium medicamentorum facultatibus, IX, pp. 599ff.) Он был известен также и Плинию. (Hist, nat., XXXII, ch. 7, и XXXIII, ch. 5).
234. Примерно так же, как Кекуле, который разглядел в брачном танце, исполняемом парами, бензольное кольцо. См. "Психология переноса", пар.353.
235. Cf. Wickersham Crawford, "El Horoscope del Hijo del Rey Alcaraz enel'Libro de Buen Amor'", pp. 184ff.
236. Lorichius, Aenigmatum libri III, fol. 23r.
237. Symbola aureae mensae, p. 171.
238. Эта загадка относится к замечанию Платона в "Государстве" (V, 479 Ь,с): "Это словно двусмыслен ость из тх, что в ходу на пирушках, или словно детская згадка о том, как евнух хотел убить летучую мышь: надо догадаться, что он бросил и на чем летучая мышь сидела". В этой работе есть приведенная выше фраза "viznonviz" [Мужчина, но не мужчина (лат.) - Прим. ред. ] В другой форме она приводится, как загадка Панарка (Athe-naeus, Deipnosophists, X, 452): "Мужчина, который не мужчина, ударяет птицу, которая не птица, сидящую на дереве, которое не дерево, камнем, который не камень. Ими являются: евнух, летучая мышь, фенхель и пемза".
239. Zimmer, Der Weg гитSelbst, p. 54.
240. . Richardus Vitus Basinstochius, Aelia Laelia Crisph Epitaphium Antiquum, etc.
241. . Нет уверенности в том, что Агатий является ее автором. Он жил в
Византии в 577 и 582 гг. Среди всего прочего он написал КикХос xcovvecovетиураццатап1 ("Цикл Новых Эпиграмм"), многие из которых сохранились в Anthologiapalatinaetplanudea, включая и приведенную эпиграмму. (См. Anthologia Graeca Epigrammatum, ed. Sradmuller, II, Part 1, p. 210, No. 311).Ефстафий Макремболит (Aenigmata, p. 209, 8 H) приводит вышеупомянутое толкование Хоболуса, по которому эта эпиграмма написана на жену Лота.
242. Richardus Vitus, p. 11.
243. См. Aeneid, VI, 730: "Эти зерна жизни отличаются огненной силой и небесным происхождением".
244. Похоже на то, что это психологическое открытие, которое было повторно совершено только уже в двадцатом веке, было известно большинству алхимиков, начиная с середины шестнадцатого века.
245. "Она должна выражать личность (эго: аитотг|та) всего человечества, содержащуюся в ней самой". Vitus, p. 48.
246. Р. 50.
247. Р. 50.
248. "В этой Эпитафии душа описана как идея", (р. 46).
249. Р.40.
250. Padua, 1630.
251. Allegoria peripatetica, pp. 166f.
252. Electorum libri III, Bk. Ill, cap. I, pp. 81ff.
253. Deipnosophists, XIII, 562 (trans, by Gulick), VI, pp. 36f.
254. Vol. II, p. 215.
255. Lib. V, epigram 61.
256. Acta eruditorum (1727), p.332.
257. Pars. 32f.
258. Evans, Meister Eckhart, I, p. 438.
259. См. мои работы "Психология архетипа ребенка" и "Психологические аспекты коры".
260. "Desulphure", Mus. herm., p. 617: "Душа выдумывает очень многие глубокие вещи за пределами тела, и в этом она сотворена по образу Божьему".
II. ПЕРСОНИФИКАЦИЯ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ
ВВЕДЕНИЕ
104 Усилия алхимика по соединению противоположностей достигают кульминации в "химическом браке", высшем акте единения, в котором работа достигает своего завершения. Даже после преодоления вражды четырех элементов, еще остается последнее и наиболее грозное препятствие, которое алхимики очень точно определили, как отношения между мужчиной и женщиной. Мы склонны воспринимать эти отношения прежде всего как силу любви, как страсть, которая сводит вместе два противоположных полюса, и забываем, что такое яростное притяжение нужно только тогда, когда равносильное сопротивление удерживает их в разъединенном состоянии. Хотя вражда "была положена" между змеем и женщиной (Книга Бытия 3:15), это проклятие, тем не менее, пало на все отношения между полами. Еве было сказано: "...умножу... к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою" (Быт. 3:16). И Адаму было сказано: "...проклята земля за тебя... за то, что ты послушал голоса жены твоей" (Быт. 3:17). Между ними лежит первичная вина, прерванное состояние вражды, что кажется неразумным только нашему рациональному уму, но не нашей психической природе. Наш разум часто подвергается слишком сильному воздействию чисто физических соображений, так что единение полов представляется ему единственной разумной вещью, а жажда этого единения — наиболее разумным инстинктом. Но если мы воспринимаем природу в высшем смысле, как совокупность всех феноменов, то физическое является всего лишь одним из ее аспектов, а другим является "пневматическое" или духовное. Первое всегда рассматривалось, как женское, второе — как мужское. Целью первого является единение, целью второго — разделение. Поскольку наш современный разум переоценивает физическое, то ему нехватает духовной ориентации, то есть пневмы. Похоже, что алхимики имели об этом некоторое представление, потому что, в противном случае, их не заинтересовал бы этот странный миф о стране Морского Царя, в которой лишь подобное сходится с подобным, а земля не плодоносит. То явно было царство невинной дружбы, что-то вроде рая или золотого века, положить конец которому с помощью доброго совета "философы", представители физического, посчитали своим долгом. Но то, что произошло, ни в коей мере не было естественным единением полов; наоборот, то было "царственное" кровосмешение, которое немедленно привело к заключению в тюрьму и смерти, после чего только и было восстановлено плодородие почвы. Как притча, это миф определенно двусмысленен; как и всю алхимию, его можно понимать, как духовно, так и физически, "tarn moralis quam chymica"2. Физической целью алхимии было золото, панацея, эликсир жизни; духовной — новое рождение духовного света из тьмы Физис: исцеляющее самопознание и освобождение духовного тела от разложения плоти.
105 Тонкость "Видения Арислея" проявляется в том, что соединению полов способствует никто иной, как сам царь страны невинности. Этот rex marinus говорит: "Да, у меня есть сын и дочь, стало быть я являюсь царем над своими подданными, потому что у них ничего этого нет. Но своего сына и дочь я родил в своем мозгу"3. Стало быть, царь является потенциальным предателем этого райского государства невинности, потому что он способен заниматься воспроизводством "в своем моззу", и царем он является именно потому, что способен на этот грех по отношению к предыдущему состоянию невинности. Поскольку он отличается от всех своих подданных, он является чем-то большим, чем любой из них, и в силу этого совершенно справедливо является их царем, хотя, с физической точки зрения, он — плохой правитель4.
106 И снова мы видим контраст между алхимией и христианским идеалом, заключавшимся в попытке восстановить первоначальное состояние невинности через монашество и, позднее, через обет безбрачия священников. Конфликт между материальным и духовным, скрытый в любовном мифе о Матери и Сыне, был возвышен христианством до мистического брака жениха (Христа) и невесты (Церкви), в то время как алхимики перенесли его на физический план в форме coniuctio Солнца и Луны. Христианское решение конфликта является чисто духовным, физические отношения между полами превращены в аллегорию или — совершенно противозаконно — в грех, который продолжает и даже усиливает тот первородный, что был совершен в Райском Саду. Алхимия, с другой стороны, возвысила наиболее отвратительное нарушение закона, а именно кровосмешение, до символа единения противоположностей, надеясь таким образом вернуть золотой век. В обоих случаях решение заключается в экстраполяции единения полов в другую среду: в первом случае — в дух, во втором — в материю. Но ни в одном из них проблему не пытаются решить там, где она возникла — в душе человека.
107 Разумеется, трудно удержаться от искушения предположить, что людям было проще перенести такой невероятно сложный вопрос в другую плоскость и представить это решением проблемы. Но такое объяснение является слишком поверхностным и психологически неверным, потому что оно предполагает, что к проблеме подошли с позиции сознания, нашли4 ее болезненной, после чего и перенесли в другую плоскость. Эта стратагема соответствует нашему современному образу мышления, но не духу прошлого, и не существует никаких исторических доказательств совершения подобной невротической операции. Все свидетельства, скорее, говорят о том, что проблему всегда рассматривали в отрыве от психе, в той ее форме, в какой она известна нам. Кровосмешение было священным браком богов, мистической прерогативой царей, ритуалом жрецов, и т. д. Во всех этих случаях мы имеем дело с архетипом коллективного бессознательного, который, по мере роста сознания, оказывал все большее воздействие на осознаваемую жизнь. Сегодня с уверенностью можно сказать, что дела обстоят так, как будто церковные аллегории жениха и невесты, не говоря уже о совершенно устаревшем сейчас алхимическом coniuctio, выцвели настолько, что с кровосмешением мы встречаемся только в криминологии и психопатологии секса. Однако открытие Фрейдом "эдипова комплекса", особого случая общей проблемы кровосмешения, и его всемирной распространенности, реактивировало эту древнюю проблему, пусть даже только в среде врачей, интересующихся психологией. Ведь если обычные люди почти ничего не знают об определенных медицинских аномалиях или имеют о них неверное представление, это не может изменить фактов, как их не может изменить незнание рядовыми людьми истинного количества случаев заболевания туберкулезом или сумашествием.
108 Сегодня медики знают, что проблема кровосмешения практически всемирна и что она немедленно выходит на поверхность, когда обычные иллюзии удаляются с переднего плана. Но они знакомы, в основном, только с патологической ее стороной и оставляют ее погруженной в проклятие ее названия, не вняв тому уроку истории, который учит, что болезненная тайна консультационного кабинета — это просто зародышевая форма вечной проблемы, которая в надличностной сфере церковной аллегории и в ранних фазах естественных наук, создала символизм невероятной важности. Как правило, медики видят "materia vilis et in via eiecta"* только с патологической стороны и не имеют ни малейшего представления о ее духовном скрытом смысле. Если бы они это увидели, они бы поняли также и то, каким образом исчезнувший дух возвращается к каждому из нас в непристойном, поистине предосудительном облачении, погружая определенным образом предрасположенных людей в беспрерывное смятение и уничтожение большого и малого. Психопатологическая проблема кровосмешения является отклоняющейся от нормы, естественной формой единения противоположностей, единения, которое либо вообще никогда не было осознано, как психическая задача,"либо, если и было когда-то осознано, то потом вышло из поля нашего зрения.
109 Актерами в драме этой проблемы являются мужчина и женщина, в алхимии — Царь и Царица, Солнце и Луна. Ниже я рассмотрю как именно алхимия описывает символических протагонистов крайней противоположности.
СОЛНЦЕ
110 В алхимии солнце символизирует прежде всего золото, с которым у него общее обозначение. Но точно так же, как "философское" золото — это не "обычное" золото5, так и солнце — это не просто золотой металл6 и не просто небесное тело?. Иногда, солнце — это активная субстанция, скрытая в золоте и извлекаемая из него, как tinctura rubea (красный раствор). Иногда, в качестве небесного тела, оно обладает лучами, оказывающими магическое
* Материя негодная и выброшенная (лат.) — Прим. ред.
и трансформирующее воздействие. Как золото и небесное тело8, оно содержит активную серу красного цвета, горячую и сухую9. Поскольку сера — красная, то алхимическое солнце, как и соответствующее золото, тоже красное10. Каждый алхимик знал, что золото обязано своим красным цветом примеси Си (меди), которую он толковал, как Киприду (Венеру), упоминаемую греческими алхимиками в качестве трансформирующей субстанции11. Краснота, тепло и сухость являются классическими качествами египетского Сета (греческого Тифона), принципа зла, который, как и алхимическая сера, тесно связан с дьяволом. И точно так же, как царством Тифона является запретное море, так и солнце, как sol centralis*, имеет свое море, свою "грубую ощутимую воду", и как sol coelis** — свою "неуловимую, неощутимую воду". Эта морская вода (aqua pontica) извлекается из солнца и луны. В отличие от Тифонового моря, эта вода почитается за свою способность дарить жизнь, хотя это и не значит, что она творит одно только добро12. Она является эквивалентом двуликого Меркурия, о ядовитой природе которого часто идет речь. Нельзя оставить без внимания и тифонийский аспект активной солнечной субстанции, красной серы, воды, "которая не увлажняет рук"13 и "морской воды". Автор "Novum lumen chemicum" не может удержаться от упоминания о парадоксальной природе последнего: "Не беспокойся, когда в моих трактатах ты находишь некоторые противоречия, ибо таков обычай философов; они — необходимы, если ты понимаешь, что не бывает розы без шипов"14.
111 Активная солнечная субстанция также может оказывать благоприятное воздействие. В форме так называемого "бальзама" она капает с солнца и порождает лимоны, апельсины, виноград и, в царстве минералов, золото15. В человеке бальзам образует "изначальную влагу из сферы наднебесных вод"; это — "сверкающее" или "прозрачное тело", которое "с рождением человека создает внутреннее тепло и из которого происходят все движения воли и принцип любого желания". Это — "жизненный дух, трон которого находится в мозгу, а царство — в сердце"16.
112 В "Liber Platonis Quartorum", сабеистском трактате, spiritus animalis или солнечная сера по-прежнему называется πνευμά πάρέδρόν,
* Солнце срединое (лат.) — Прим. ред.
** Солнце небесное (лат.) — Прим. Ред.
духом-покровителем, которого магическими заклинаниями можно призвать на помощь в каком-нибудь деле17.
113 Из того, что было сказано об активной солнечной субстанции ясно следует, что в алхимии Солнце — это не столько определенная химическая субстанция, сколько "virtus", таинственная сила18, которой приписывали воспроизводящее19 и трансформирующее действие. Точно так же, как физическое солнце освещает и согревает вселенную, так и в человеческом теле, в сердце, содержится напоминающая солнце таинственная субстанция, из которой струятся жизнь и тепло20. Дорн говорит: "Стало быть, Солнце совершенно справедливо ставится на второе место после Бога и называется отцом и родителем всего21, ибо в нем скрыта основополагающая и формальная добродетель всех вещей"22. Эта сила называется "серой"23. Это — горячий, демонический принцип жизни, наиболее близкий аналог солнца на земле, "центральный огонь" или ignis gehennalis (адский огонь). Поэтому существует и Sol niger, черное солнце, которое совпадает с nig-redo mputrefactio, состоянием смерти24. Как и Меркурий, Солнце в алхимии амбивалентно)
114 Своей волшебной силой, говорит Дорн, солнце обязано тому факту, что "в нем содержатся все простые элементы, которые только имеются на небе и в других небесных телах". "Мы говорим, что солнце — этот один-единственный элемент", — продолжает он, тем самым отождествляя его с квинтэссенцией. Эта точка зрения замечательно объясняется в "Consilium coniugii": "Философы утверждают, что отцом золота и серебра является оживляющий принцип [animal] земли и воды, или человека, или части человека, типа волос, крови и т. д. "25. В основе этой точки зрения лежит примитивная концепция, по которой универсальная энергия роста, врачевания, магии и престижа26, в равной степени находится как в солнце, так и в человеке и растении, а это значит, что не только золото, но и человек, и в особенности просветленный человек, адепт, может порождать золото благодаря этой универсальной энергии. Дорн (да и все остальные алхимики тоже) не сомневался в том, что золото производится не посредством обычного химического процесса27, и по этой причине он называл изготовление золота chrysopoeia — "чудом". Чудо совершала паtura abscondita (скрытая природа), метафизическое существо, "которое нельзя увидеть физическими глазами, а можно только умом"28. Это существо "сходило с небес"29, при условии, что адепт приблизился к божественным вещам достаточно близко, насколько и, в то же самое время, извлек из субстанций самые тонкие силы, "подходящие для волшебства". "В человеческом теле имеется определенная эфирная субстанция, которая сохраняет другие его элементарные части и поддерживает их существование"30, — говорит он. Этой субстанции или достоинству мешает действовать "разложение тела"; но "Философы, благодаря божественному вдохновению, знают, что это достоинство и божественная энергия могут быть освобождены из оков не посредством их противоположности... но посредством их подобия"31. Дорн называет это "veritas". "Это — высшая сила, неприступная крепость, у которой очень мало друзей, и которая осаждена бесчисленными врагами". "Ее защищает Агнец непорочный" и она обозначает небесный Иерусалим во внутреннем человеке. "В этой крепости содержится истинное и бесспорное сокровище, которое не съест моль, не утащат воры, но которое остается там всегда и убирается оттуда после смерти"32.
115 Стало быть, для Дорна эта помещенная в человека искра божественного огня становится тем, что Гете в своем первом варианте "Фауста" называл "энтелехией" Фауста, которая была унесена ангелами. Это высшее сокровище "животному человеку не понять... Мы все подобны камням — имеем глаза и не видим"33.
116 После всего этого мы можем сказать, что алхимическое Солнце, как "определенная световая сила" (quaedam luminositas), во многих отношениях, равносильно lumen naturae. Это был истинный источник просветления для алхимиков, и у них Парацельс позаимствовал этот самый источник, чтобы просветить искусство медицины. Такая концепция Солнца связана с развитием современного сознания, которое в течение последних двух столетий все больше и больше опиралось на наблюдении за природными объектами и их изучении. Стало быть, Солнце является важным психологическим фактором. Соответственно, стоит потратить время на то, чтобы на основе весьма обширной литературы тщательно разобраться в его особенностях.
117 Как правило, Солнце рассматривается, как мужская и активная часть Меркурия, сверхъестественного существа, психологии которого я посвятил отдельное исследование34. Поскольку в своей алхимической форме Меркурий в реальности не существует, он должен быть бессознательной проекцией, а поскольку он является абсолютно фундаментальной концепцией в алхимии, он должен обозначать само бессознательное. Он по самой своей природе является бессознательным, в котором ничто не может быть дифференцировано; но, как spiritus vegetativus (живой дух), он является активным принципом и поэтому должен всегда появляться в реальности в дифференцированной форме. Поэтому-то его и назвали очень точно — "двойственным", как активным, так и пассивным. "Восходящая", активная его часть называется Солнцем, и только посредством нее можно постичь его пассивную часть. Пассивная часть, стало быть, носит имя Луна, поскольку она заимствует свет у солнца35. Меркурий явно соответствует космическому Нусу классических философов. Производными от него являются как человеческий разум, так и дневная жизнь психе, которую мы называем сознанием36. Сознанию, в качестве партнера, обязательно требуется темная, скрытая, непроявленная сторона, бессознательное, присутствие которого можно увидеть только при свете сознания37. Точно так же, как дневная звезда встает из ночного моря, так, онтогенетически и филогенетически, сознание рождается из бессознательного и каждую ночь погружается назад в это первичное состояние. Эта дуальность нашей психической жизни является прототипом и архетипом символизма Солнце-Луна. Поскольку алхимики ясно ощущали дуальность своих бессознательных предположений, то они, принимая во внимание все астрономические доказательства, снабдили солнце тенью: "Солнце и его тень доводят работу до совершенства"38. Михаель Майер, который являетя автором этой фразы, снимает с себя бремя объяснений, заменяя тень земли тенью солнца в сорок пятой лекции своего Scrutinium. Он явно не мог полностью закрыть глаза на астрономическую реальность. Но затем он цитирует классическое изречение Гермеса: "Сын, извлеки из луча его тень"39, тем самым ясно давая нам понять, что тень содержится в лучах солнца и потому может быть оттуда извлечена (что бы это не значило). С этим изречением тесно связана алхимическая идея черного солнца, часто упоминающаяся в литературе40. Это представление опирается на тот совершенно очевидный факт, что без света нет тени, стало быть, в определенном смысле, тень тоже порождается солнцем. С точки зрения физики, требуется темный объект, располагающийся между солнцем и наблюдателем, условие, неприменимое к алхимическому Солнцу, поскольку оно время от времени само появляется черным. Оно содержит как свет, так и тьму. "Ибо что, в конце концов," — спрашивает Макер — "есть солнце без тени? То же самое, что колокол без языка". Если Солнце является самой драгоценной вещью, то его тень — es vilissima* или quid vilius alga (стоит еще меньше, чем морские водоросли). Антагонистическое мышление алхимиков противопоставляет каждой точке зрения ее отрицание и наоборот. "Внешне — это плотские вещи, но внутренне — они духовные", — говорит Сениор41. Это мнение относится ко всем алхимическим качествам и каждая вещь содержит в себе свою противоположность.
118 При алхимическом образе мышления тень — это не просто privatio lucis**; свет и тень являются такой же осязаемой реальностью, как колокол и его язык. Только так можно понимать изречение Гермеса. Полностью оно звучит следующим образом: "Сын, извлеки из луча его тень и порчу, которая возникает из тумана, собирающегося вокруг него, загрязняющего его и ослабляющего его свет; ибо его истощают необходимость и его краснота"43. В данном случае тень понимается -вполне буквально; это — туман, который способен не только заслонить солнце, но и загрязнить его ("coinquinare" — сильное выражение). Краснота (rubedo) солнечного света — это красная сера, активный принцип горения, разрушительный в своем действии. Дорн говорит, что в человеке "природная сера" тождественна "элементальному огню", который является "причиной разложения", и этот огонь "разжигается невидимым солнцем, о котором знают немногие, то есть солнцем Философов". Природная сера стремится вернуться к своей изначальной природе, чтобы тело стало "серным" и готовым принять огонь, который "разложит человека до его самой первой субстанции"44. Солнце явно является инструментом в физиологической и психологической драме возвращения в prima materia, в смерть, через которую нужно пройти, если человек хочет вернуться в первоначальное состояние простых элементов и обрести неподверженную разложению природу рая, существовавшего до сотворения мира.
119 Солнце появляется здесь в сомнительном, поистине "серном" свете: оно разлагает, поскольку содержит в себе серу45.
120 Соответственно, Солнце является трансформирующей субстанцией, prima materia, а также золотым раствором. В анонимном трактате "De arte chymica" различаются две части или стадии lapis. Первая часть называется sol terrenus (земное солнце). "Без земного
* Вещь ничтожнейшая (лат.) — Прим. ред.
** Лишение (недостаток) света (лат.) — Прим. Ред
солнца работа не может быть доведена до совершенства"46. Во второй стадии работы Солнце соединяется с Меркурием.
На земле эти камни мертвы и они ничего не делают, если только не становятся объектами деятельности человека. [Задумайся]47 над глубокой аналогией золота: эфирное небо было закрыто для всех людей и поэтому все люди были вынуждены спуститься в преисподню, где они и пребывают в вечном заключении. Но Иисус Христос отпер врата небесного Олимпа и открыл царство Плутона, чтобы души могли стать свободными, когда Дева Мария с помощью Святого Духа в глубочайшей и невыразимой тайне зачала в своей девственной матке то, что было самым прекрасным на небесах и на земле, и, в конце концов, родила для нас Искупителя всего мира, который, в своей бьющей через край божественности, спасет всех, кто отдался греху, если только грешники обратятся к нему. Но дева осталась целомудренной и нетронутой: стало быть, не безосновательно Меркурий стал равным [aequiparatur] самой величественной и достойной поклонения Деве Марии48.
Из этого ясно следует, что coniuctio Солнца и Меркурия — это священный брак, в котором Меркурий играет роль невесты. Те, кому эта аналогия не кажется слишком оскорбительной, могут спокойно задаться вопросом, нельзя ли на самом деле рассматривать таинственную субстанцию алхимических процессов, в той ее форме, в какой ее понимали старые мастера, как эквивалент догматической тайны. Для психолога в данном случае ключевое значение имеет субъективное отношение алхмика. Как я показал в "Психологии и алхимии", такое проявление веры ни в коем случае не является чем-то уникальным49.
121 Метафорическое обозначение Христа как Солнца50 в языке Отцов Церкви было воспринято алхимиками совершенно буквально и применено к их sol terrenus. Если мы вспомним, что с психологической точки зрения алхимическое Солнце соответствует сознанию, дневной жизни психе, мы должны будем прибавить к этому символизму и аналогию с Христом. Христос возникает прежде всего как сын — сын своей матери-невесты. В сущности, роль сына переходит к эго-сознанию, поскольку оно произрастает из бессознательного-матери. Что ж, самый главный источник, "Tabula smaragdina", гласит, что Солнце является отцом Меркурия, который в вышеприведенной цитате представляется женщиной и матерью-невестой. В этой своей роли Меркурий тождественен Луне и — через символизм Луна-Мария-Церковь — уравнивается с Девой. Так, в трактате "Exercitationes in Turbam" сказано: "Как кровь является источником плоти, так и Меркурий является источником Солнца... и потому Меркурий есть Солнце, а Солнце есть Меркурий"51. Стало быть, Солнце одновременно является и отцом, и сыном, а его женским партнером являются мать и дочь в одном лице; более того, Солнце и Луна являются просто аспектами одной и той же субстанции, которая одновременно является источником и порождением их обоих, а именно "двойственного Меркурия", о котором философы говорят, что он содержит все, что ищут мудрецы. Это основано на quaternio: