Прошел от Кавказа до Будапешта
П А М Я Т Ь
(послевоенная история глазами очевидцев)
Этот очерк отражает тему, тяжелую даже для наших дней. А публикую я его потому, что, оказывается, некоторых фрагментов истории СССР сталинского периода уже не помнят даже люди прошедшие Великую Отечественную войну...
В частности, того, как однажды из крупных городов СССР неожиданно исчезли инвалиды ВОВ. Почти все и практически в одночасье. Чтобы не портить облик социалистической страны, не подрывать веру в светлое будущее и не омрачать память великой Победы. По источникам, массовый вывод инвалидов за городскую черту случился в 1949 году, к 70-летию Сталина. На самом же деле отлавливали их с 1946 и вплоть до хрущевского времени. После чего, калек стали отлавливать не так активно. Хотя подобная акция реально длилась до 1984 года.
Сохранились и дошли до наших дней официальные доклады и самому Хрущеву. О том, сколько безногих и безруких попрошаек в орденах снято, например, с поездов на железной дороге. И цифры там многотысячные.
Вывозили в пожизненную ссылку не всех. Брали, как правило, тех, у кого не оставалось родственников, кто не хотел отягощать родным жизнь заботой о себе или от кого эти родные попросту отказались.
Калеки, жившие в семьях, боялись показаться на улице без сопровождения родственников, чтобы их не забрали. А те, кто мог - разъезжались из столиц по окраинам СССР, поскольку, несмотря на увечья, могли и хотели работать, ведя полноценную жизнь.
Дальнейший материал публикуется не ради политических споров и обсуждений на тему, кому, когда и где лучше жилось. Его задача - сделать так, чтобы люди знали и помнили. Уважая память тех, кто, защищая предавшую их впоследствии советскую Родину, умер от ран и стрессов, вызванных состоянием постоянного унижения. При пребывании в пожизненной ссылке. Что случилось после того, как в 45-м отгремел победный салют.
Источник: http://mrduke.ru/ivov/
Итак, карельский остров Валаам, расположенный в 200 километрах к северу от Светланы, в 1952-1984 годах был местом одного из самых бесчеловечных экспериментов по формированию крупнейшей человеческой «фабрики». Сюда, чтобы не портили городской ландшафт, ссылали инвалидов - самых разных, от безногих и безруких, до олигофренов и туберкулезников. Так как считалось, что инвалиды портят вид советских городов.
Валаам был одним, но самым известным из десятков мест ссылки инвалидов войны. На острове творились страшные вещи: в 1952-м со всей страны туда свезли убогих и калек, оставляя там умирать.
Некоторые художники-нонконформисты сделали себе творческую карьеру, рисуя в кельях человеческие обрубки.
Дом-интернат для инвалидов и престарелых ветеранов труда стал чем-то вроде социального лепрозория - там, как и на Соловках времен ГУЛАГа, содержались в заточении «отбросы» общества. Ссылали на Валаам не всех поголовно безруких - безногих, а тех, кто побирался, просил милостыню, не имел жилья. Их были сотни тысяч, потерявших семьи, жильё, никому не нужные, без денег, зато увешанные наградами. Их собирали за одну ночь со всего города специальными нарядами милиции и госбезопасности, отвозили на железнодорожные станции, грузили в теплушки типа ЗК и отправляли в эти самые «дома-интернаты». У них отбирали паспорта и солдатские книжки - фактически их переводили в статус ЗК. Да и сами интернаты были в ведомстве МВД. Суть этих интернатов была в том, чтоб тихо спровадить инвалидов на тот свет как можно быстрее. Даже то скудное содержание, которое выделялось инвалидам, разворовывалось практически полностью.
Всмотритесь в эти лица... Вашему вниманию представлены некоторые картины и рисунки художника Геннадия Доброва /1937-2011/
«Неизвестный». Так назвал этот рисунок художник Добров.
Позже удалось выяснить (но лишь предположительно), что на рисунке в образе так называемого калеки-«самовара», изображен Герой СССР Григорий Волошин. Он был летчиком и выжил, протаранив вражеский самолет. Выжил – и просуществовал «Неизвестным» в Валаамском интернате 29 лет.
В 1994 году объявились его родные и поставили на Игуменском кладбище, где хоронили умерших инвалидов, скромный памятник, который со временем пришел в ветхость. Остальные могилы остались безымянными и поросли травой…
Из летописи Валаамского монастыря:
«В 1950 г. на Валааме устроили Дом инвалидов войны и труда. В монастырских и скитских зданиях жили калеки, пострадавшие во время Великой Отечественной войны...»
Эта картина называется: «Новой войны не хочу!»
На ней бывший разведчик Виктор Попков. Этот настоящий герой-ветеран влачил жалкое существование в крысиной норе на острове Валаам. С одной парой сломанных костылей и в единственном заношенном до дыр пиджаке.
Из летописи Валаамского монастыря:
«После войны советские города были наводнены людьми, которым посчастливилось выжить на фронте, но потерявшим в боях за Родину руки и ноги. Самодельные тележки, на которых юркали между ногами прохожих человеческие обрубки, костыли и протезы героев войны портили благообразие светлого социалистического сегодня. И вот однажды советские граждане проснулись и не услышали привычного грохота тележек и скрипа протезов. Инвалиды в одночасье были удалены из городов. Одним из мест их ссылки и стал остров Валаам. Собственно говоря, события эти известны, записаны в анналы истории, а значит, «что было – то прошло».
Между тем, некоторые из изгнанных инвалидов на острове все же прижились, занявшись, впоследствии, хозяйством. Создавали семьи и даже рожали детей. Которые уже выросли, заведя собственные семьи. Родив детей – настоящих коренных островитян.
Защитник Ленинграда
На этом рисунке изображен бывший пехотинец - Александр Амбаров, защищавший осажденный Ленинград.
Дважды, во время ожесточенный бомбежек, он оказывался заживо погребенным. Почти не надеясь увидеть его живым, товарищи откапывали воина. Подлечившись, он снова шел в бой. Свои дни окончил сосланным и заживо забытым на острове Валаам.
Из летописи Валаамского монастыря:
«В 1950 году по указу Верховного Совета Карело-Финской ССР образовали на Валааме и в зданиях монастырских разместили Дом инвалидов войны и труда. Вот это было заведение!
Не праздный, вероятно, вопрос: почему же здесь, на острове, а не где-нибудь на материке? Ведь и снабжать проще и содержать дешевле. Формальное объяснение: тут много жилья, подсобных помещений, хозяйственных (одна ферма чего стоит), пахотные земли для подсобного хозяйства, фруктовые сады, ягодные питомники, а неформальная, истинная причина: уж слишком намозолили глаза советскому народу-победителю сотни тысяч инвалидов: безруких, безногих, неприкаянных, промышлявших нищенством по вокзалам, в поездах, на улицах, да мало ли еще где. Ну, посудите сами: грудь в орденах, а он возле булочной милостыню просит. Никуда не годится! Избавиться от них, во что бы то ни стало избавиться. Но куда их девать? В бывшие монастыри, на острова! С глаз долой - из сердца вон. В течение нескольких месяцев страна-победительница очистила свои улицы от этого "позора"! Вот так возникли эти богадельни в Кирилло-Белозерском, Горицком, Александро-Свирском, Валаамском и других монастырях. Верней сказать, на развалинах монастырских, на сокрушенных советской властью столпах Православия. Страна Советов карала своих инвалидов-победителей за их увечья, за потерю ими семей, крова, родных гнезд, разоренных войной. Карала нищетой содержания, одиночеством, безысходностью. Всякий, попадавший на Валаам, мгновенно осознавал: «Вот это все!» Дальше - тупик. «Дальше тишина» в безвестной могиле на заброшенном монастырском кладбище».
Понять ли нам с Вами сегодня меру беспредельного отчаяния горя неодолимого, которое охватывало этих людей в то мгновение, когда они ступали на землю сию. В тюрьме, в страшном гулаговском лагере всегда у заключенного теплится надежда выйти оттуда, обрести свободу, иную, менее горькую жизнь. Отсюда же исхода не было. Только в могилу, как приговоренному к смерти. Ну, и представьте себе, что за жизнь текла в этих стенах. Видел я все это вблизи много лет подряд. А вот описать трудно. Особенно, когда перед мысленным взором моим возникают их лица, глаза, руки, их неописуемые улыбки, улыбки существ, как бы в чем-то навек провинившихся, как бы просящих за что-то прощения. Нет, это невозможно описать. Невозможно, наверно, еще и потому, что при воспоминании обо всем этом просто останавливается сердце, резко перехватывает дыхание и в мыслях возникает невозможная путаница, какой-то сгусток неописуемой жгучей и непреодолимой боли!...
Изображенная на этом рисунке разведчица Серафима Комисарова сражалась в партизанском отряде в Белоруссии.
Во время выполнения задания зимней ночью вмерзла в болото, где ее нашли только утром и буквально вырубили изо льда.
А это лейтенант Александр Подосенов.
В 17 лет он добровольцем ушел на фронт. Стал офицером. В Карелии был ранен пулей в голову навылет, парализован. В интернате на острове Валаам жил все послевоенные годы неподвижно сидящим на подушках.
Из летописи Валаамского монастыря:
«Всех нас, таких вот как я, собрали на Валааме. Инвалидов, было здесь много: кто без рук, кто без ног, а кто и ослеп к тому же. Все - бывшие фронтовики…»
На этом рисунке солдат Иван Забара.
Фронтовик рассказывает об истории своих медалей. Ощупью движутся пальцы по поверхности медалей на его груди. Вот они нащупали медаль «За оборону Сталинграда» «Там был ад, но мы выстояли», - сказал солдат. И его словно высеченное из камня лицо, плотно сжатые губы, ослепленные пламенем глаза подтверждают эти скупые, но гордые слова, которые прошептал он на острове Валаам.
А здесь изображен партизан, солдат Виктор Лукин.
Сначала он воевал в партизанском отряде. После изгнания фашистских оккупантов с территории СССР сражался с врагами в рядах советской армии. Война не пощадила его, но он остался по-прежнему твердым духом. Даже после неожиданного предательства его советским государством, которому он, в свое время, не колеблясь, пожертвовал свои молодость и здоровье…
Михаил Казатенков. «Старый воин». Ратник трех войн: русско-японской (1904-1905 гг.), Первой мировой (1914-1918 гг.), Второй мировой (1939-1945 гг.).
Когда художник рисовал Михаила Казатенкова, тому исполнилось 90 лет.
Кавалер двух Георгиевских крестов за Первую мировую войну, воин закончил свою геройскую жизнь на острове Валаам. Будучи похороненным, как неизвестный. Впрочем, «неизвестными» там были все принудительные переселенцы. Поскольку, их имена отчества и фамилии умирали еще до отправки на Валаам, когда у инвалидов отбирали паспорта. Взамен которых им пожизненно присваивался лишь порядковый номер. Как особо опасным преступникам в специальных местах лишения свободы…
Название этого рисунка - «Старая рана»
В одном ожесточенном бою оказался тяжело ранен солдат Андрей Фоминых из дальневосточного города Южно-Сахалинска. Прошли годы, давно залечила земля свои раны, но так и не зажила рана у этого бойца. Так и не доехал он до своих родных мест. Далеко остров Валаам от Сахалина. Ох, далеко...
Эта картина называется «Память»
На ней изображен Георгий Зотов, инвалид войны из подмосковного села Фенино.
Листая подшивки газет военных лет, ветеран мысленно вновь обращается к прошлому. Он вернулся, а сколько товарищей осталось там, на полях сражений! Вот только не понятно старому войну: что лучше, – остаться на полях Германии, или влачить нищенское, почти животное существование на острове Валаам?
Этой картине автор дал название «Счастливая семья»
Фронтовик Василий Лобачев оборонял Москву, был ранен. Из-за гангрены ему ампутировали руки и ноги. Его жена Лидия, тоже во время войны потеряла обе ноги. Супругам повезло остаться в Москве. Народ богоносец позволил. Даже два сына родились! По сталинским меркам, они стали на редкость счастливой семьей в СССР!
Эта картина называется «Опаленная войной»
Там фронтовая радистка Юлия Еманова на фоне Сталинграда, в защите которого она принимала участие. Простая деревенская девушка, добровольцем ушедшая на фронт. На ее груди высокие награды СССР за боевые подвиги – ордена Славы и Красного Знамени.
Этот рисунок называется «Обед».
Он настолько красноречив, что не нуждается в каких бы то ни было комментариях. Которые были бы здесь излишни.
А эта картина называется «Рядовой войны»
В сибирском городе Омске художник познакомился с фронтовиком Михаилом Гусельниковым, бывшим рядовым 712-й стрелковой бригады, сражавшейся на Ленинградском фронте. 28 января 1943 года во время прорыва блокады Ленинграда солдат получил роковое ранение в позвоночник. И с тех пор прикован к постели.
Прошел от Кавказа до Будапешта
Героя-моряка Алексея Чхеидзе художник встретил в подмосковной деревне Данки.
Зима 1945 года. Будапешт. Группа морских пехотинцев штурмует королевский дворец. В его подземных галереях погибнут почти все смельчаки. Алексей Чхеидзе, чудом выживший, перенесший несколько операций, с ампутированными руками, ослепший, почти полностью потерявший слух, даже после этого находил в себе силы пошутить: он с иронией называл себя «человеком-протезом».
