Ищи Путь, выступая смело наружу
Отбросьте всякий страх. Ничто не может причинить вам вреда. Вы – живая бессмертная душа. Поэтому мужайтесь. Оглянитесь вокруг себя. Посмотрите, что творится в мире, и извлеките из этого поучение. Посмотрите на работу великого ткацкого станка жизни; приглядитесь, как снуют челноки, и взгляните на сработанную разнотканую и разноцветную материю. Узнайте во всем этом единую жизнь. Все окружающее вас так или иначе поучительно; весь этот материал ждет лишь вашего изучения и овладения им. Не впадайте в уныние, извлекайте уроки из всего окружающего. Наблюдайте жизнь во всех ее фазах. Это не значит, что вы должны возвращаться и пытаться вновь переживать те фазы, что уже оставлены позади и окончательно изжиты, но присматривайтесь к ним без ужаса и отвращения. Помните, что из низших фаз и развиваются высшие. Из речного ила поднимается стебель прекрасного лотоса и, пробиваясь сквозь воду к воздуху, достигает поверхности реки, где распускается прекрасным цветком. Так и из тины грубо-вещественного мира росток жизни пробивается сквозь воду рассудочного к горнему воздуху духовного мира и распускается. Оглянитесь вокруг и посмотрите, что делают люди, что они говорят, что они думают, – все идет именно так, как следует во всех фазах для тех, кто проходит их. Живите собственной жизнью на собственном уровне развития, но не глумитесь над теми, кто находится на низших уровнях.
Прислушивайтесь к биению пульса жизни во всех ее проявлениях и поймите, что вы составляете часть ее. Она едина – и вы часть этого единства. Ощущайте, как вздымается волна под вами, поддавайтесь ее движению, и вы не утонете; вы будете плыть то на гребне, то на склоне ее. Не бойтесь внешнего мира даже тогда, когда вы углубляетесь в себя; и то и другое хорошо, каждое на своем месте. Пусть ваше внутреннее святилище будет истинным местом отдохновения для вас, но не бойтесь отваживаться выступать за его пределы. Ваше возвращение не может быть отрезано. Наблюдайте внешний мир, зная, что ваш дом всегда открыт для вас. Поэтому нет никакого противоречия между восемнадцатым и девятнадцатым правилами. Разве не очевидно, что они оба необходимы для выражения истины во всей ее полноте?
20. Не ищи его на одной определенной дороге. Для каждого человека есть своя дорога, которая кажется наиболее желанной…
Это необходимое предостережение. Здесь мы сталкиваемся с утонченным искушением: ученик склонен довольствоваться какой-то одной дорогой, соответствующей свойствам его темперамента, и потому может закрывать глаза на все другие пути. Он становится фанатичным, узким и односторонним. А между тем он должен бы исследовать все тропы, которые кажутся ему ведущими к истине, попутно приобретая понемногу то здесь, то там, твердо держась того, что соответствует его внутреннему сознанию, и отбрасывая все остальное, – но не осуждая того, что он находит неподходящим для усвоения. Не будьте ни партийным функционером, ни фанатиком, ни сектантом. Облюбовав какую-либо форму учения, не заключайте поспешно, что все другие учения, несогласные с принятым вами, должны быть ложными.
Существует много форм выражения истины, причем каждая из них приспособлена к пониманию известного разряда людей. Эти формы выражения, которые на первый взгляд кажутся противоречивыми, при дальнейшем рассмотрении оказываются исходящими из единого основного принципа. Большая часть кажущихся противоречий в учениях обусловлена различным, далеко не всегда верным истолкованием их словесных выражений. Объяснившись в понимании употребляемых нами слов и терминов, мы часто находим, что между ними довольно много общего и мы весьма мало отличаемся друг от друга.
Это правило должно быть внимательно прочитано всяким учеником, стремящимся к духовной жизни и продвижению по Пути. Его нужно прочесть, перечесть и изучить. Оно заключает много того, что не может быть схвачено не только при первом чтении, но и при десятом и даже сотом. Его смысл будет уясняться вами по мере того, как ваш опыт подготовит вас к этому пониманию. Оно гласит, что ваша жизнь должна быть не односторонней, а разнообразной. Вы должны воспользоваться преимуществами внутренней жизни, но в то же время не должны бежать от мира, ибо он может многому научить вас. Вы нужны другим людям, и вы должны сыграть в мире предназначенную вам роль. Вы не можете бежать от мира, если бы даже желали этого, поэтому примиритесь с назначенным вам уделом и воспользуйтесь вашим настоящим состоянием как ступенью к достижению чего-то более великого.
Вы один из зубцов колес великой машины жизни и должны делать свое дело. Ваше новое отношение к жизни может быть внесено вами в ваше дело, профессию или ремесло. Если вы не способны сохранить и применить его повсюду, значит или в вашем жизнепонимании, или в вас самих есть какой-то изъян. Вы не должны ожидать, чтобы люди понимали ваш взгляд на жизнь. Совершенно бесполезно внушать ваши взгляды неподготовленным людям – помните, что детям нужно молоко, а взрослым людям – твердая пища. Большинство людей, окружающих вас, в духовном отношении подобны еще не рожденным младенцам, и только немногие из них первый раз вдохнули воздух. Не раскрывайте сердца вашего там, где это неуместно, дабы оно не было истерзано. Исполняйте как можно лучше свою роль в игре жизни, где вы вынуждены принять участие. Но, хотя вы и видите, что это не более чем детская забава, не мешайте детям играть; примите участие в ней, будто и вы интересуетесь ею, – и вы сможете извлечь нечто поучительное для себя. Не думайте, что вам непременно следует принимать «постный», благочестивый вид. Не будьте святошей, не старайтесь показать людям, будто обыденная жизнь ниже вашего достоинства, продемонстрировать свою «святость» и отчуждение от жизни. Будьте естественны – вот и все. Не бойтесь улыбаться и смеяться.
Юмор – один из лучших божьих даров, данных в удел человеку; он предостерегает его от совершения многих безрассудных поступков. Смех нередко столь же благотворен, как и молитва. Не принимайте многие явления слишком серьезно; не допускайте, чтобы игра в детском саду мира казалась вам слишком реальной. Многое в жизни действительно не более чем шутка для тех, кто смог подняться на высоту и наблюдать ее оттуда. Все это не более как игра, приготовляющая детей божьих к действительной жизни.
Нам нет никакой надобности пространно истолковывать двадцатое правило, поскольку оно так подробно изложено, что не дает повода ни к каким недоразумениям. Изучайте его внимательно – оно заключает правило жизни ученика. Его последние изречения великолепны; они учат нас раскрывать свою душу навстречу нашему высшему «Я», дабы мы могли все увидеть в свете, горящем внутри нас.
Внимательно изучите также примечания, сопровождающие данное правило. Эти наставления ведут к полному раскрытию духовного сознания.
21. Стремись, чтобы цветок расцвел в тишине, которая следует за грозой: не раньше.
Цветок, расцветающий в тишине, приходящей вслед за бурей (и только так), есть цветок духовного сознания, к раскрытию которого стремилось растение жизни; ради него проросло духовное семя и пустило корни, ради него росток пробился через почву материального бытия в высшие сферы, ради него распускался листок за листком, сбрасывая один покров за другим, пока, наконец, не появилась едва заметная завязь цветка духа и не начался настоящий духовный рост. Появление этого зачатка духовного сознания – первый проблеск озарения – отмечает самый критический период в развитии души. И просветление наступает только после бури, лишь после того, как тишина сменила порывы ветра, грохот и треск грома и все ужасы грозы. В тихом, спокойном периоде, следующем за бурей, душу ждут великие события. Помни это, о душа, среди великой бури духовных тревог, сметающей все старые вехи, вырывающей все, в чем ты находила опору, и заставляющей тебя вообразить, что все снесено, кроме тебя, и что ты осталась одна безо всякого утешения и поддержки. Ибо именно в этот миг духовного отчаяния, когда все отнято у тебя, нисходит несказанный мир, который никогда тебя не покинет и ради которого стоит перенести тысячи бурь. Время простой слепой веры прошло для тебя – наступает время знания.
Очень трудно говорить о высших духовных переживаниях словами, отвечающими низшей области сознания. Эмерсон, испытавший то состояние сознания, о котором идет речь, говорит:
«Слова всякого человека, говорящего о переживаемом им в духовном мире, должны казаться лишь пустым звуком для тех, кто сам не пребывает в той же области мысли. Я не дерзаю говорить об этом. Мои слова не могут выразить все величие жизни духа, они слишком холодны и убоги. Только дух может вдохновлять того, кого он сам избирает своим глашатаем. Но все-таки я желал бы даже и обыденными словами, за неимением священных, дать хотя бы слабое представление о небесной обители этого божества и поделиться сбереженными мною проблесками мысли, раскрывшими мне изумительную простоту и мощь мирового закона». Это скорее должно чувствоваться, чем пониматься разумом и все же наш интеллект отчасти может постичь это в том случае, если духовное озарение возносит его в более высокие области.
Сознавая стоящую перед нами задачу, рука, пишущая эти строки, дрожит. Попытка выразить простыми словами эти переживания высшей жизни кажется тщетной и нелепой, и тем не менее мы, по-видимому, призваны сделать ее. Пусть будет так.
Духовное просветление – цветок, расцветающий в тишине после бури, – исходит от той части нашей природы, которую мы называем шестым ее началом, духовным разумом. Но сначала рассмотрим, что подразумевается под «бурей», предшествующей раскрытию цветка.
Человек проходит через высшие ступени инстинктивного сознания и достигает плоскости рассудка. Живущий жизнью инстинкта, даже на высших его ступенях, где он переходит в низшие проявления интеллекта, не занят разрешением проблем жизни, загадок бытия. Он даже не знает, что такие проблемы или загадки существуют. Его жизнь протекает совершенно спокойно, так как его заботы связаны только с миром вещественным. Пока его телесные потребности удовлетворяются, ему нет никакого дела до остального. Он находится в младенческой стадии человеческого развития. Но по прошествии некоторого времени начинает испытывать беспокойство в иной области. Его пробудившийся рассудок более не допускает прежнего некритического отношения к явлениям окружающего мира. Постоянно возникают новые вопросы, требующие ответа. Его начинает беспокоить вечное «почему» его души. Толстой выразил это чрезвычайно ярко в словах:
«Как только разумная часть нашей личности берет в свои руки управление, так сейчас же нам открываются новые миры и желаний становится в тысячу раз больше прежнего. Они делаются столь же бесчисленными, как радиусы круга; и ум с любовью и заботой принимается сначала лелеять, а потом удовлетворять эти желания, полагая, что таким образом можно найти счастье». Но в этом состоянии нельзя найти подлинного счастья; что-то наполняет душу непрерывно растущим беспокойством и манит вперед ко все более и более высоким полетам. Рассудок, не будучи в состоянии представить что-либо выше себя, борется с этими стремлениями как с чем-то недостойным, считая их как бы остатками прежних суеверий и легковерности. И так он силится и силится разрешить великие проблемы, стремясь к тому миру и спокойствию, который, как он предчувствует, ждет его. Он и не подозревает, что его единственное освобождение лежит в развитии чего-то высшего, чем он сам, что даст ему возможность сделаться более тонким орудием познания истины.
Многие читающие эти строки узнают в этом описании то состояние ужасного умственного беспокойства – духовных родов, – когда наш рассудок признает себя неспособным к решению великих вопросов, требующих от него ответа. Мы бьемся о прутья наших умственных клеток или кружимся, подобно белке в колесе, оставаясь все на том же месте, где были вначале. Мы находимся в самом разгаре умственной бури, которая свирепствует и около нас; ветер рвет наши одеяния; мы предоставлены произволу стихии. Мы видим, как из нашего поля зрения сметается все, что казалось столь прочным и постоянным и в чем нам так удобно было искать опору. Все кажется утраченным, и мы приходим в отчаяние. Спокойствие и чувство душевной удовлетворенности покидают нас, буря гонит из стороны в сторону, и мы не знаем, чем все это кончится. Единственная наша надежда заключается в том уповании и вере в Незримую Десницу, которые побудили Ньюмана написать приводимые ниже прекрасные слова. Они находят отклик в тысячах людей, которым по существу чуждо принимаемое автором истолкование истины, но будучи его братьями по духу, они понимают его.
О краткий свет
среди царящей мглы.
Веди меня.
Хоть ночь темна,
хотя далек мой дом,
Веди меня.
Стопы направь.
Я не молю, чтоб даль
Открылась мне.
О, лишь на шаг подвинь.
Веди меня.
В должное время появляется слабый проблеск света, пронизывающий тучи и высвечивающий у самых ног застигнутого бурей путника новую тропу; только ближайший шаг виден страннику; он делает несколько шагов вперед и вскоре попадает в новую страну. Один писатель говорит по этому поводу: «Скоро он проникается сознанием, что вступил в новый и неведомый край, переступил границу новой страны.
Очутившись в чужой ему области, где нет знакомых вех, он не узнает открывающегося перед ним вида. Он осознает, сколь большое пространство отделяет его от друзей, оставленных у подошвы горы. Он громко призывает их последовать за собой, но они едва ли могут слышать его, и, по-видимому, боятся за его безопасность. Они машут ему руками и манят вернуться назад. Они боятся следовать за ним и приходят в отчаяние, думая, что он находится в опасности. Но он словно чувствует новый прилив бодрости, и какой-то непонятный внутренний импульс толкает его идти все дальше и дальше вперед. Он не знает конечной точки своего странствования, но буйная радость овладевает им, и он продолжает устремляться вперед».
Свет, излучаемый духовным сознанием, ведет странника по тропе достижения совершенства, если у него хватает мужества следовать за этим светом. Свет духа – всегда надежный путеводитель, но лишь немногие из нас проникнуты тем доверием, которое позволяет принять его. Первые квакеры знали об этом внутреннем свете и доверялись ему, но их потомки сохранили лишь слабое мерцание того, что когда-то было ярким светом. Его лучи могут быть видимы всеми, кто подготовлен к этому и ожидает дня прозрения с надеждой и доверием. Знайте, что этот внутренний свет вовсе не исключительное достояние народов Востока. Они лишь уделяли больше внимания этому предмету, чем западные народы. Но такое просветление – удел всего человечества. Примеры его наблюдались во все времена, у всех народов. И все сообщения об этих переживаниях сходны между собой в главных чертах, хотя им дается весьма различное истолкование.
Первым признаком появления духовного сознания служит пробуждающееся ощущение реальности своего «Я», непосредственное восприятие подлинного бытия души. Когда человек начинает чувствовать, что он сам и есть душа, вместо представления об обладании чем-то удивительным, называемым «душою», о которой он в действительности ничего не знает, – тогда про него можно сказать, что он приближается к первым ступеням духовного сознания или уже находится в его границах.
Существуют две основные стадии расцвета цветка духовности, хотя они обычно переходят одна в другую. Первая – яркое, вполне отчетливое переживание акта самосознания, то есть сознания «Я есмь»; вторая же – достижение космического сознания. Мы постараемся хотя бы весьма несовершенно, в грубых чертах, дать представление об этих двух стадиях, хотя и сознаем, что людям, не переживающим ни того, ни другого состояния сознания, наши слова могут показаться лишенными всякого смысла.
Осознание реальности своего «Я» можно сравнить с бутоном цветка, если цветком считать космическое сознание. Многие из тех, кто еще не испытал ясного осознания своего «Я», могут думать, что это не что иное, как интеллектуальное понятие о «Я», или, может быть, вера в реальность души, полученная путем религиозного воспитания. А между тем это нечто совершенно иное. Это нечто большее, чем просто рассудочное понятие или слепая вера на слово, основанная на авторитете другого лица, и большее, нежели вера в Божественное обетование бессмертия. Это особое состояние сознания; это знание того, что человек и есть не что иное, как дух; непосредственное ощущение того, что «Я» – духовное, бессмертное существо. На этом мы должны остановиться за недостатком слов, пригодных для описания этого психического состояния.
Человечество, не умудренное в этом отношении опытом, не придумало нужных слов. В санскрите встречаются некоторые слова, которые были внесены в язык древними йогами и которые, по крайней мере, могут быть поняты образованными индусами; но наши западные языки не содержат слов, соответствующих их значению. Мы можем только пытаться дать понятие об этом состоянии сознания путем весьма несовершенных пояснений. Нельзя описать любовь, симпатию или другое подобное чувство людям, которые их не испытали. То же самое можно сказать и о сознании «Я есмь». Оно появляется в душе, уже достаточно просветленной для восприятия лучей познания духовного разума, и тогда эта душа просто знает – вот и все. Она владеет подлинным духовным знанием того, что она – бессмертная сущность, но не может объяснить этого другим и, как правило, не в силах рассудочно истолковать это даже самой себе. Она просто знает. И это знание не зависит от мнения, рассуждения, упования, надежды или слепой веры. Это – сознание; и подобно всякой другой форме сознания, его трудно объяснить тому, кто не испытал его.
Представьте себе, что получилось бы, если бы вы пожелали рассказать слепорожденному, что такое свет, или тому, кто никогда не пробовал сладкого, что такое сахар, или объяснить, что такое холод, жителю тропической страны, незнакомому с этим ощущением. Точно так же мы не можем объяснить нашего духовного опыта тем, кто не пережил его сам. Это факт, хорошо известный тем, кто когда-либо испытал то, что называется «религиозными» переживаниями. Мы знаем случай появления такого сознания у человека, жившего в обществе, где, по-видимому, не было никого стоящего на равной ему ступени духовного развития. Это был деловой человек недюжинных способностей, вращавшийся среди людей, совершенно чуждых всякой духовности. Он почувствовал прилив света в душе, уверенность в духовном бытии запечатлелась в его сознании, и это весьма расстроило и обеспокоило его. Он увидел в этом признак наступающего сумасшествия и, несмотря на обретение величайшего счастья, надеялся, что это состояние скоро пройдет. Но оно не проходило, и дело дошло до того, что он стал готовиться к передаче своих дел в другие руки, опасаясь, что утратил душевное равновесие, ибо никогда раньше не слышал о чем-либо подобном. И вот однажды в его руки попала книга, где автор выражал мысли, которые могли возникнуть только у человека, испытавшего подобное же состояние, и он, воздев руки к небу, воскликнул: «Слава Богу, нашелся еще один такой же помешанный, как я, человек!»
Интуитивное сознание реальности собственного «Я» встречается у значительно большего числа людей, нежели принято думать, но обладающие этим сознанием обычно не говорят об этом из боязни, что их друзья, родственники и соседи посмотрят на них как на ненормальных и психически больных. И, действительно, не всегда бывает благоразумно рассказывать о своих переживаниях другим людям, ибо не достигшие той же ступени развития сознания не могут понять этого состояния и, видя в другом нечто недоступное их пониманию, бывают склонны считать его ненормальным. Весьма странно и забавно, что мир состоит из людей, претендующих на веру в то, что всякий человек – бессмертная душа (или, как принято выражаться, «имеет» бессмертную душу), но в то же время почитающих ненормальным всякого утверждающего фактическое знание своего бессмертного «Я».
Вера большинства человечества весьма хрупка и неглубока, и многие люди, якобы верующие в бессмертие, так же или даже более боятся смерти, чем полагающие, что со смертью для нас кончается все. Они отвергают все свидетельства о существовании иных планов бытия, относясь к говорящим или верящим в них как к обманщикам или сумасшедшим. Они живут и действуют, будто все бытие заключено в этой земной жизни, несмотря на все их притязания на религиозность и исповедуемые верования. Они наполовину верят некоторым учениям, но, не имея истинного знания, отрицают, что кто-нибудь другой может обладать им. Но для тех, в чье поле сознания уже проникли лучи истины духовного разумения, бессмертное «Я» является уже не просто верованием, а подлинной реальностью, и хотя эти люди, по-видимому, и разделяют веру окружающих, они все же становятся совершенно отличными от них существами. Окружающие замечают происшедшую в таком человеке перемену, как бы спокойно он ни держал себя. Хотя они и не могут объяснить себе, в чем именно состоит эта перемена, но они чувствуют, что происходит нечто особенное. Не следует воображать, что это пробуждающееся сознание появляется в душе человека сразу во всей своей полноте.
Иногда действительно бывает так, но в большинстве случаев это пробуждение идет очень медленно, и, как только оно начинается, человек уже становится иным, нежели был раньше. Он даже может как бы утратить целостное сознание истины, но оно будет возвращаться снова и снова, безостановочно преображая его природу, причем происшедшая в нем психическая перемена будет выражаться в его поступках. Он сделается более жизнерадостным и счастливым. То, что доставляет огорчения его ближним, едва затрагивает его. Ему все труднее выражать приличествующее случаю горе и сожаление о том, что ложится столь тяжким бременем на окружающих. О нем может даже сложиться мнение как о бесчувственном и бессердечном человеке, несмотря на то, что сердце его переполнено любовью и состраданием. Его умонастроение и взгляд на окружающее претерпели определенный сдвиг. Он чувствует, что потерял страх, а окружающие готовы считать его беспечным и безрассудным. Время теряет для него свое значение, ибо он проникся идеей вечности. Расстояние тоже перестает страшить его: разве все пространство не принадлежит ему? Такому человеку гораздо лучше молчать, иначе он может быть уверен, что его знакомые будут считать его «чудаком» и многозначительно похлопывать себя по лбу (разумеется, за его спиной).
Есть еще одна особенность этой фазы духовного сознания, а именно та, что обладающий этим сознанием может распознавать его проявление во всех творениях других людей. В произведениях древних и даже некоторых современных авторов, там, где другие восхищаются лишь прекрасным слогом, он будет как бы прислушиваться к задушевной речи брата по духу. Некоторые писатели, лишь в слабой степени обладающие духовным прозрением, могут впадать в настроение, когда духовный разум искусно придает надлежащую форму выражения своей мысли через низшее умственное начало, в результате чего духовный смысл написанного легко схватывается теми, кто подготовлен к этому, хотя бы сам автор и не вполне понимал, что он пишет. Слова Духа слышит Дух.
Читающие эти слова, если вы уже достигли известной ступени духовного сознания, мужайтесь. Пусть одиночество не угнетает вас. Тысячи ваших братьев и сестер сопричастны этому великому постижению, их мысль будет искать вашу, и они окажут друг на друга благотворное влияние. Не говорите ничего окружающим, если не считаете этого нужным, но раскройте свою душу с той симпатией и готовностью ко взаимодействию, по руслам которых притекут к вам потоки мыслей. Ваша мысль привлечет к себе подобные же мысли других людей, стоящих на той же ступени сознания, а их мысль привлечет к себе вашу. В книгах, писаниях, картинах вы найдете слова, написанные для вас и вам подобных. Перечитайте старинные сочинения, и вы увидите, что они предстанут перед вами в совсем новом свете теперь, когда вы стали понимать. Читайте Библию, читайте Шекспира, читайте поэтов и философов, и вы скоро заметите, что все эти авторы – ваши братья по духу. Темные места станут понятными для вас. Теперь вы уже не в одиночестве – вы член большой и все растущей семьи.
Но с другой стороны, не будьте слишком высокого мнения о своем духовном развитии. Вы еще только стоите на пороге обширного чертога великих тайн. В чертоге этом много ступеней, и вас ждет еще посвящение, лишь пройдя через которое вы можете двинуться дальше.
Прежде чем перейти к ознакомлению со следующей ступенью развития цветка, нашим читателям, может быть, будет интересно описание одного своеобразного переживания, встреченное мною у великого современного писателя Редьярда Киплинга (знающего гораздо более того, что он сообщает своим английским и американским читателям) в его повести из индийской жизни «Ким». Многие читают эту книгу, не усматривая в ней ничего особенного; но те, у кого были проблески духовного сознания, легко поймут ее смысл. Вот этот отрывок:
«"Теперь я один, совершенно один, – подумал он. – Во всей Индии нет никого столь одинокого, как я. Если я умру сегодня, кто сообщит об этом и кому? Если же я, Бог милостив, поживу еще, то моя голова будет оценена, потому что я сын чар, я Ким".
Весьма немногие европейцы, но очень многие азиаты могут привести себя в состояние как бы экстатического восторга, многократно повторяя свое собственное имя, чтобы дать свободу уму для размышления над так называемой личной тождественностью...
"Кто такой Ким – Ким – Ким?" Он сидел на корточках в углу шумной приемной, отторгнув все остальные мысли. Его руки были сложены на коленях, а зрачки сузились до величины булавочной головки. Был момент, не более полсекунды, когда он почувствовал себя близким к разрешению этой изумительной загадки, но вдруг, как это всегда бывает, его ум пал с высот, подобно подстреленной птице, и, проведя рукой по глазам, он покачал головой.
Длинноволосый индусский "байраджи" (святой человек), только что купивший билет, остановился перед ним и стал пристально всматриваться в него.
"Я тоже потерял это, – сказал он грустно. – Это одни из врат Пути, и для меня они были закрыты в течение многих лет".
" Что значат твои слова?" – спросил Ким в изумлении.
"Ты изумлялся духом своим, пытаясь познать, что такое твоя душа... Я знаю. Кому же и знать, как не мне"».
Поэт Теннисон, по свидетельству его близких друзей, временами приводил себя в экстатическое настроение, сопряженное с известной степенью духовного просветления. Для этого он пользовался способом, сходным с тем, к которому прибег Ким. Он повторял свое имя, размышляя при этом о собственной тождественности, и утверждал, что в эти минуты он проникался неколебимым убеждением в бессмертии и реальности своего бытия как живой души, независимой от тела.
Мы лично не одобряем этого способа «вторжения в Царство», а предпочитаем, чтобы развивающийся духовный разум постепенно проливал свет в поле сознания. Это мы считаем лучшим путем, хотя многие учителя йоги думают иначе и обучают своих учеников упражнениям, рассчитанным на стимуляцию развития духовного сознания. Но это не что иное, как только различие во взглядах на методы, и мы не желаем навязывать свои взгляды ученикам и заставлять их следовать нашему методу, если они предпочитают другой.
Одно из наиболее целесообразных и разумных упражнений йоги, содействующих духовному развитию, мы приводим ниже.
Придайте вашему телу совершенно непринужденное и удобное положение. Дышите равномерно и размышляйте об истинном «Я», думая о себе, как о сущности, независимой от тела, хотя и заключенной в нем, и имеющей возможность покинуть его по желанию.
Думайте о себе не как о теле, но как о душе. Думайте о вашем теле как о полезной и удобной оболочке духа, которая, однако, должна быть лишь орудием для достижения целей вашего истинного «Я». Думайте о себе как о независимом существе, свободно и с наибольшей выгодой пользующемся телом, находящимся в его власти и под его полным контролем. В процессе ваших размышлений забудьте о теле, и вы найдете, что часто почти не сознаете его. Вы можете даже испытать чувство полного отрешения от тела и затем возвращения к нему по окончании этого упражнения.
В связи с вышеприведенным упражнением, рекомендуемым йогами, ученик может, если пожелает, применить нижеследующие мантрам и тему для медитации (духовного размышления).
«"Я есмь". Я утверждаю реальность моего бытия – не только мое физическое временное и относительное существование, но мое истинное бытие в Духе, вечном и абсолютном. Я утверждаю реальность моего "Я", моей души, меня самого. Истинное "Я" есть духовное начало, проявляющееся в теле и душе, высочайшее выражение этого начала я и сознаю как самого себя, как свой Дух. Это "Я" не может умереть или быть уничтожено. Оно может изменить форму своего выражения или оболочку, через которую оно проявляется, но оно всегда остается тем же самым "Я" – частицей Мирового Духа, каплей его великого океана, духовным атомом, проявляющимся в сознании, которое со временем разовьется до совершенства. "Я" – это мой Дух, мой Дух – это "Я", все остальное преходяще и изменчиво. "Я есмь, Я есмь, Я есмь..."» Повторяйте это много раз подряд.
Ученик должен стараться ежедневно посвящать несколько минут безмолвному духовному размышлению. Для этого надо найти как можно более тихое место и расположиться там, приняв удобную лежачую или сидячую позу, чтобы не был напряжен ни один мускул тела и ум был совершенно спокоен. Когда все эти условия будут соблюдены, ученик испытывает то особое чувство покоя, которое является признаком прихода состояния, иногда называемого «вступлением в область молчания». Тогда ученик должен повторять вышеприведенный мантрам или какой-либо другой ему подобный (те или иные слова сами по себе не имеют здесь особого значения) и размышлять в указанном направлении.
Мантрам «Я есмь», если он ясно понят и запечатлелся в уме, придает ученику вид, исполненный спокойного достоинства и мощи, которые ясно будут ощущаться теми, с кем он приходит в соприкосновение. Он будет как бы окружен мысленной атмосферой силы и могущества. Благодаря этому он может отбросить страх и спокойно смотреть прямо в глаза всему миру, зная, что он – вечная душа и что в действительности ничто не может нанести ему вред. Даже первоначальные стадии этого сознания могут поднять человека над уровнем мелких забот, беспокойства, злобы, страха, ревности и тому подобных чувств низшего порядка и сделают его действительно человеком, «живущим в Духе». Такие люди производят в высшей степени благодетельное влияние на всех приходящих с ними в соприкосновение, ибо возле них создается какая-то особая, неуловимая «аура», заставляющая других признавать их достойными доверия и уважения.
Эти духовные размышления и упражнения часто помогают человеку в развитии сознания реальности души. По мере развития духовного сознания постепенно является и чувство бессмертия. Но ученик не должен позволять себе пребывать подолгу в высших областях или относиться с презрением к своему телу, миру и окружающим его людям. Такое отношение есть не что иное, как «духовная гордость», которая неизбежно потерпит крушение. Вы призваны в мир для известной цели и должны извлечь опыт, необходимый для вашего совершенствования. Вы находитесь как раз в наилучшем положении для приобретения столь необходимого вам опыта, и вы не останетесь в этом положении ни на минуту дольше, чем будет необходимо для вашего блага. Живите, растите и совершенствуйтесь, проживая вашу жизнь как можно лучше, «и будьте исполнены доброты».
Это сознание реальности своего бессмертного «Я», представляя собой большой прогресс сравнительно с общечеловеческим сознанием, есть, однако, только предварительная ступень к космическому сознанию, ожидающему развивающуюся душу. Это еще лишь почка, которая со временем раскроется и будет великолепным цветком. Сколь трудно было пояснить простыми словами только что описанные переживания, и можно представить, что мы должны чувствовать, приближаясь к высшей фазе. Как бы то ни было, мы постараемся как можно лучше выполнить нашу задачу, хотя по необходимости наши слова будут слабы и недостаточны. Тем, кто еще не готов к восприятию Истины, эти слова должны казаться ужасной бессмыслицей, но даже и они запомнят их и, когда придет время, будут хотя бы отчасти подготовлены к восприятию Правды. Как говорит Уолт Уитмен: «Мои слова будут звучать в ваших ушах до тех пор, пока вы их не поймете».
Космическое сознание есть тот распустившийся цветок, который расцветает в тишине, что следует за бурей. Это – то знание, которое является результатом «просветления».
Писатели-оккультисты всех времен упоминали это сознание; оно частично описывалось лицами самых разных вероисповеданий. Многие предполагали, что оно является следствием поклонения Божеству – и притом непременно в совершенно определенной концепции – или обстоятельством, связанным с некоторой особой формой веры. Но в действительности оно стоит выше верований или особых понятий об Абсолюте и составляет божественное наследие человечества. Многие из восточных авторов описывали его; многие из старых квакеров испытывали его и давали ему свои собственные названия; многие католические святые говорят о нем в своих сочинениях и даже некоторые из великих вождей и проповедников протестантизма оставили нам сбивчивые сообщения о том, как это возвышенное состояние переживалось ими. Но всякий испытавший его приписывает это состояние какому-нибудь особому свойству своей веры. Великие поэты тоже испытывали его влияние, и мы имеем сходные в общих чертах свидетельства, исходящие из многих различных источников. У некоторых это сознание зарождалось постепенно, становилось все сильнее и сильнее, но затем исчезало, совершенно перерождая человека, который потом только и жил надеждой снова испытать это великое переживание. На других оно нисходило внезапно, оставляя впечатление, будто они были залиты ярким светом (откуда и термин «просветление»), после чего они тоже становились совершенно другими людьми. Это переживание, по-видимому, никогда не бывает одинаковым у двух разных людей, и тем не менее в сообщениях всех испытавших его есть общие, сходные черты.
В целом это просветление можно описать как действительное постижение Всеединства и нашей связи с Единым. Квант света, участвующий в образовании луча, как бы сознает на миг свою связь с центральным солнцем; капля в океане на одно мгновение как бы ощущает свое единство с океаном Духа. Индусы говорят о более интенсивном проявлении этого вторжения света духовного разума в человеческое сознание как о «сиянии Брамы».
Преобладающей эмоцией при этом состоянии является чувство сильной радости – гораздо сильнее того, какое когда-либо ощущалось, – чувство абсолютной радости, если так можно выразиться. И воспоминание этой великой радости – отблеск ее света – остается навсегда в душе. Кто хоть однажды испытал такое просветление, становится гораздо более жизнерадостным и счастливым как обладатель сокровенного источника радости, из которого утоляет жажду его душа. Эта великая радость постепенно проходит, но все же остается что-то утешительное и бодрящее. Это чувство настолько сильно, что и впоследствии даже сама мысль о нем приводит в восторженное состояние и при одном воспоминании о нем кровь быстрее струится по жилам, а сердце учащает свое биение. Раскрытие космического сознания сопряжено вместе с тем и с просветлением ума. Поток «знания» как бы вливается в душу человека, что не поддается описанию. Душа преисполняется сознанием, что она заключает в себе абсолютное знание – знание всех вещей. Человек сознает, что причина и цель всего сущего сокрыта в недрах его собственной души. Повторяем, это чувство не поддается описанию. Оно настолько превосходит все добытое человеческим умом, что нет слов для выражения перечувствованного и изведанного. Все кажется вполне ясным, и это происходит вовсе не от обострения способности рассуждать, делать выводы, классифицировать или определять – душа просто знает. Это состояние может продолжаться минимальную долю секунды – в нем теряется всякое представление о времени и пространстве. Следующее за тем острое чувство сожаления о том великом, что покинуло сознание, едва ли может представить себе тот, кто не испытал этого сам.
Единственное, что примиряет человека с понесенной утратой, это чувство уверенности, что когда-нибудь, где-нибудь это состояние будет пережито им вновь. Этой уверенностью и поддерживается сознание того, что «жить стоит». Это – предвкушение того, что предстоит душе в будущем.
Одним из главных убеждений, неизгладимо запечатленных в уме этим проблеском высшего сознания, является знание, уверенность, что жизнь пронизывает все, что вселенная исполнена жизни, что она не мертвый механизм. Жизнь и разум наполняют собою все. Вечная жизнь прочувствована. Бесконечность постигнута. И слова «вечный» и «бесконечный» отныне уже имеют вполне определенное и реальное значение, хотя оно и не может быть передано другим.
К этому непосредственному познанию единства жизни присоединяется полнота любви ко всему сущему; это чувство также превосходит по своей силе какую бы то ни было ранее испытанную любовь, В этом состоянии просветления человеком овладевает и чувство бесстрашия; пожалуй, вернее было бы сказать, что в это время отсутствует всякое сознание страха; ясно, что бояться чего бы то ни было нет никакого основания, и чувство страха совершенно отпадает. В этом переживании не возникает даже мысли о страхе, и человек сознает, что был вполне свободен от него уже после, когда начинает припоминать некоторые из своих ощущений. Чувства знания, уверенности и доверия, овладевающие человеком, не оставляют места страху.
В состоянии просветления человек лишается еще одного чувства, которое мы можем назвать «чувством сознания греха». На его место становится постижение вселенской «благости». Причем под «благостью» здесь разумеется не относительное превосходство одной вещи над другой, а чувство безусловного блага.
Как мы уже сказали, если такое состояние осеняет душу, оно оставляет ее преображенным существом. Человек никогда уже не станет таким, как прежде. Хотя острое воспоминание об этом состоянии постепенно изглаживается, тем не менее остается память о нем. Оно является впоследствии источником утешения и силы, в особенности, когда человек чувствует ослабление веры и упадок духа, когда он колеблется, как тростник на ветру, среди разноречивых мнений и умозрений. Воспоминание о просветлении является источником обновления силы – приютом, где истерзанная душа ищет защиты от внешнего мира, который ее не понимает.
В сочинениях древних философов всех времен, в песнях великих поэтов всех народов, в проповедях пророков всех религий мы можем найти следы того озарения, что нисходит на человека, то есть следы раскрытия духовного сознания. Один говорит о нем так, другой иначе, но все, в сущности, утверждают одно и то же. Всякий, кто испытал это состояние просветления, хотя бы и в слабой степени, узнает подобное же состояние в рассказе, песне, проповеди другого, хотя бы их и разделяли столетия. Это – песнь души, которая, будучи раз услышана, никогда не забывается. Все равно, будет ли она исполняться на грубом инструменте полудикого племени или на усовершенствованном инструменте талантливым музыкантом нашего времени – ясно, что это все тот же напев. Несется ли эта песнь из древнего Египта, или из Индии всех веков, из древних Греции и Рима, или от первых христианских святых, от квакеров, из католических ли монастырей, из магометанской ли мечети, от китайского философа, или из легенд героев и пророков американских индейцев – это всегда один и тот же напев, и он звучит все громче и громче по мере того, как все большее и большее число людей присоединяет свои голоса к величественному хору.
Да будет эта великая радость просветления вашим уделом! И она станет им! Когда придет надлежащее время и она низойдет на вас, не смущайтесь; когда она покинет вас, не оплакивайте утраты, ибо она вновь вернется. Живите всегда устремляясь ввысь, к вашему истинному «Я», и открывая свою душу его воздействию. Будьте всегда готовы прислушаться к Голосу Безмолвия и ответствовать касанию незримой Десницы. Отбросьте всякий страх, ибо ваше истинное «Я», являясь искрой божественного Пламени, всегда в вас, и оно всегда будет светильником, озаряющим Путь стопам вашим.
Теперь мы желали бы обратить внимание изучающего на то, что говорится о расцветании цветка. Пока бушует буря и идет борьба, цветок будет расти, тянуться кверху, пускать побеги, давать листья и почки. Вспомните, что мы говорили о стадии, предшествующей полному расцвету.
«Личность», о которой здесь идет речь, представляет собой низшую часть души. Пока низшая природа не будет подчинена тому высшему, что раскрылось в человеке, не может совершиться желаемый полный расцвет духовности. Пока низшая часть природы управляет человеком и господствует над ним, она затмевает ему божественный свет. Лишь когда человек признал свое истинное «Я», он готов для дальнейшего развития. Мы говорили, что под цветочной почкой следует разуметь осознание нашего бессмертного «Я». Если вы вполне поняли это, осознали, чем вы являетесь, и подчинили низшие начала высшему сознанию, значит, вы готовы для раскрытия цветка.
Автор этого маленького руководства, очевидно, испытал затруднение, с которым встречается всякий пытающийся описать то великое переживание, о котором идет речь.
Тишина эта может продлиться один миг, может продлиться и века. Но и для нее настанет конец. И все же силу ее ты унесешь с собой. Снова и снова битва должна быть выдержана и выиграна. Природа может затихнуть только на время.
В этом отрывке слова текста, очевидно, относятся к тому частичному и временному просветлению, о котором мы говорили выше. Время, когда духовное сознание постоянно пребудет в вас, когда «сияние Брамы» будет непрерывно озарять вашу душу, – еще далеко впереди. Люди, испытывающие такое состояние, являются существами, стоящими в настоящее время уже далеко впереди нас в духовном отношении. Однако они были когда-то такими же, как и мы, и мы будем с течением времени такими же, как они. Эти проблески просветления нисходят на ученика, достигшего известной степени развития, по мере того, как он подвигается по Пути. И хотя это лишь мимолетные проблески, он все же черпает в них свою силу.
Мы хотим также обратить ваше внимание на примечание к последнему правилу (21. Раскрытие цветка), поскольку оно содержит замечательную оккультную истину, выраженную в форме обетования. Это обещание ободряло тысячи людей, идущих по Пути, побуждало их к дальнейшим усилиям, придавало новый пыл и мужество.
Последнее примечание к первой части «Света на Пути» должно быть внимательно изучено, поскольку оно содержит важнейшие сведения. Имеющему в руках ключ нетрудно открыть многие двери, ведущие в Чертог Познания, и окинуть взором находящиеся в нем сокровища, хотя бы он и не получил еще права войти в сам Чертог.
Этим мы завершаем наше рассмотрение первой части трактата и приступаем ко второй.
Часть II
Можно сказать, что вторая часть относится к переживанию ученика, уже испытавшего чувство умиротворения, наступающего после бури, и потому не имеет значения для ученика, еще не достигшего этой стадии. На это мы можем ответить, что существует весьма близкое соответствие между переживаниями высоко развитого ученика и опытом еще не достигшего такой ступени. Путь идет спиралью, и хотя странник восходит все выше и выше, но в то же время он описывает окружность, с каждым новым оборотом продвигаясь немного выше места, которое он миновал. Потому эти переживания аналогичны на высшем и низшем уровнях спирали. И мы считаем себя обязанными продолжить рассмотрение этого замечательного руководства, а также чувствуем, что ученик, стоящий на более низком уровне, сможет извлечь из него поощрение и понимание. Вторая часть содержит великие истины, которые могут быть полезны всем нам. Приступим же к их рассмотрению.
Многие наши ученики искали здесь указаний на упражнения йоги, имеющие целью достижение духовного просветления. В ответ на это мы должны сказать, что самые высокие авторитеты в области йоги не советуют предаваться многим из упражнений, применяемых их менее просвещенными собратьями. Наиболее высокоразвитые йоги считают, что подобные упражнения более или менее неестественны и вместо принесения ожидаемого истинного просветления вызывают психическое состояние, лишь зыбко отражающее то, к чему стремится ученик, получающий таким образом как бы лунный свет вместо солнечного. И эти психические состояния нисколько не помогают духовному развитию, хотя, несомненно, вызывают своего рода экстаз, приятный в момент переживания, – нечто вроде психического опьянения, если можно так выразиться.
Духовное размышление по линиям мысли, намеченным в этом или ему подобных сочинениях, разумеется, полезно. Многие изучающие йогу сопровождают его ритмическим дыханием, которое производит успокаивающее действие. Но в лучшем случае все это только подготавливает почву для роста побега, на котором распускается цветок. Само же растение появляется, когда приходит время, и его нельзя насильственно развить. Постарайтесь лишь подготовить наилучшие условия для его роста и расцвета. Радуйтесь, когда оно взойдет, а до тех пор трудитесь согласно высшему идеалу, что живет в вашей душе. То, что вас привлекает изучение этих вопросов, есть уже признак начавшегося духовного развития. Иначе вы не интересовались бы ими. Если эти слова находят отклик в вашей душе, будьте уверены, что вы близки к тому, чтобы обрести свое духовное наследие, и уже значительно продвинулись по Пути. Ищите Света, ибо он скоро осенит вас; старайтесь же быть достойными его проявления.
Прислушайтесь к словам Эдуарда Карпентера: «О, не дайте пламени угаснуть! Веками хранимое в темных пещерах и священных храмах, поддерживаемое чистыми служителями любви, – да не угаснет оно».
Из недр тишины, которая и есть мир, зазвучит голос. И голос этот возвестит: да совершится правда, ты пожал, теперь ты должен сеять. И зная, что голос этот – само Безмолвие, ты будешь повиноваться.
Голос, звучащий из недр тишины, – голос духа, пробивающий себе путь в поле вашего сознания. Он слышится не столь ясно, как в миг озарения, поскольку до слуха доходят колебания низших плоскостей разума и он не в силах так явственно различать высокие колебания, исходящие из высших областей сознания. Но голос настойчив, и если прислушаться, вы услышите его. Его не смешать с волнами мысли, наполняющими эфир, потому что, думая о духовном мире, мы возносимся разумом и колебания, исходящие из низших областей сознания, не так легко доходят до нас. Мы вскоре научаемся отличать ясный, чистый голос духа от более резких волн мысли, ударяющихся о нас. Голос духа всегда имеет склонность «возносить» нас, и влияние его неизменно направлено в сторону возвышенного.
Фраза «И голос этот возвестит: да совершится правда, ты пожал, теперь ты должен сеять» отражает то стремление, которое овладевает истинным оккультистом, испытавшим высшее состояние сознания. Оно побуждает его проводить в живую действительность воспринятую им истину – проявлять на деле, в общении с миром мысль, сошедшую на него в безмолвии.
Пусть душа в одиночестве ждет мгновения, когда истина осенит ее, но истина, однажды воспринятая и вселившаяся в сердце наше, наполняет душу божественной тревогой и побуждает ее войти в мир и жить жизнью духа среди людей и с людьми вместо того, чтобы жить врозь и вдали от них.
Тот, кого осенило духовное озарение, хотя бы и в самой малой степени, – уже другой человек. Он излучает мысль, не похожую на ту, что возникает в умах окружающих. У него иные идеалы, а следовательно, и другие помыслы. Волны его мысли влияют и на великий ментальный океан окружающего мира. Они возносят людей, они подобны потоку чистой воды, который вливается в мутный пруд и постепенно очищает его.
Мысли и присутствие такого человека нужны миру, и духовный разум побуждает его войти в мир и работать в нем, живя среди людей, а не врозь с ними.
Есть три великие ступени духовной и умственной жизни человечества и, подобно тому, как ребенок до рождения проходит через все телесные видоизменения, очертания и формы, через которые человечество проходило в течение долгих веков роста, так и человек, восходящий духовно, проходит все ступени умственного и духовного развития человечества. Но каждый человек, развиваясь, претерпевает лишь те изменения, которые соответствуют общей степени его развития. Он может достигнуть только первой ступени, если принадлежит ей. Если же это человек второй ступени, то он проходит первую и переходит на вторую. А если его душа на третьей ступени развития, то он необычайно быстро минует первые две ступени и затем постепенно восходит к следующей. Рассмотрим теперь все три ступени.
Первая ступень – это та плоскость жизни, где господствует инстинктивный ум, так как интеллект еще не достаточно развит, чтобы вполне вступить в свои права, а проявления духовного разума едва заметны. На этой ступени находятся первобытные народы и малые дети. Стоящие на этой ступени развития озабочены почти исключительно тем, что касается их телесной жизни. Их мысли главным образом направлены на добывание пищи, устройство крова и удовлетворение иных телесных потребностей. У них наблюдается некоторый демократизм и отсутствие чувства превосходства одного человека над другим («я лучше тебя» или «я святее тебя»), что делает их жизнь свободнее, легче и счастливее, чем у тех, кто находится на следующей, более высокой ступени. Они очень мало или ничего не знают о «грехе» и обычно удовлетворяют свои желания, не задаваясь вопросом об их законности. У них наблюдается что-то вроде инстинктивной веры в высшую Силу, но они не особо тревожатся мыслями о том, что это за сила, и не думают, что соблюдение известных обрядов и правил угодно Божеству и что неисполнение их может вызвать Его гнев. Они не слишком беспокоятся о своих шансах на «спасение» и инстинктивно расположены представлять себе, что высшая сила, которая опекает их здесь, будет заботиться о них и в потустороннем мире.
Вторая ступень достигается тогда, когда начинает заявлять свои права рассудок. Тогда у человека пробуждается сознание «добра» и «зла». Он открывает в себе нечто таинственное, проистекающее из более возвышенной области его ума, вызывающее чувство стыда при совершении некоторых эгоистических поступков и чувство удовлетворения при совершении альтруистических шагов. Но рассудок не останавливается на этом. Он начинает измышлять «добрые» и «злые» деяния. Появляются жрецы и пророки, которые говорят, что некоторые поступки (обыкновенно принесение кем-либо в дар храму части своего имущества) относятся к делам «добрым» и угодным Божеству; и наоборот, другие поступки (как, например, отказ от посещения храма или содействия его процветанию) являются «злом» и неизбежно навлекают на человека кару Божества. Эти жрецы и пророки придумывают райские обители, соответствующие желаниям их последователей, и преисподнюю, наполненную всем тем, чего особенно боятся пасомые ими. Все делится на «доброе» и «злое», причем список «злого», по-видимому, оказывается несравненно обширнее.
Большая часть приятных вещей помещена в списках «злого» только потому, что они доставляют удовольствие. Точно так же перечень «доброго» заключает в себе большую часть неприятных вещей, так как господствует убеждение, что Божество радуется, видя, как дети его совершают неприятные для них действия, и преисполняется гневом, если им удается доставить себе какое-либо удовольствие. Измышляются различные вероисповедания и секты, и жестокое наказание предназначается тем, кто не соглашается с общепринятыми вероисповеданиями и присоединяется к сектантам. При этом исходят из того, что все несогласные с известными взглядами на Божество идут «против Бога», становятся Его «врагами» и поэтому должны быть и будут караемы Им. Но люди часто предпочитают освободить Бога от обязанности карать неверных и берут это на себя.
Люди на этой ступени духовного развития часто проявляют немало фанатизма. Они объявляют некоторые дни «священными» (будто не все дни таковы) и настаивают на предпочтительной святости одних мест перед другими. Они изъявляют притязания на то, что известные народы или племена «избраны» Богом и находятся под Его исключительным покровительством, тогда как остальные ненавидимы Им. Они настаивают на том, что только горсти людей суждено быть «спасенной» и что большинство чад Божьих предопределено к вечному проклятию и наказанию. С точки зрения людей второй ступени, ад пышет жаром. Непримиримость, возникающая из чувства собственной праведности, является самым ярким признаком этой стадии.
Образуются секты, а между ними возникают ненависть и зависть. Люди почти утрачивают представление о Божественной любви, и среди них царит страх. Братство является пустым звуком на этой ступени развития. Все братские чувства проявляются исключительно по отношению к людям, принадлежащим к какой-либо отдельной секте, а находящиеся за пределами ее – не «братья», а «язычники», «идолопоклонники», «неверные», «отщепенцы», «еретики» и т.п. Всеединство, которое инстинктивно ощущается на первой стадии (и ясно постигается на третьей), по-видимому, даже не ощущается и не понимается на второй ступени.
Здесь основным тоном является обособленность. По мере того, как человечество подвигается вперед на этой ступени и рассудок развивается все больше и больше, он заставляет отбрасывать многие суеверия и нелепые установки, которые некогда казались священными. Изношенные и негодные покровы срываются один за другим, и обычно наступает полоса безверия и скептицизма. Старые верования отбрасываются, не заменяясь новыми. Но затем духовный разум как бы сосредоточивает все свои усилия на внедрении в поле сознания самоочевидности истины учений Духа. И тогда человек переходит на третью ступень развития.
Теперь люди видят добро в каждом человеке, во всех вещах и на всяком месте. Некоторые явления видятся более совершенными, чем другие, но все они образуют часть великого мирового плана. Развитая душа расстается с некоторыми вещами в силу отсутствия желания обладать, отбрасывая их подобно негодным орудиям или изношенной одежде. Но такой душе ясно, что те же самые вещи для других являются ценнейшим достоянием, что вещи эти несравненно лучше многого из того, от чего эти неразвитые люди отказались еще раньше. Ей также ясно, что все живущие находятся на Пути: одни подвинулись немного дальше других, но все идут в одном направлении. Ей ясно, что все учат уроки жизни и извлекают пользу из своих ошибок. Ей ясны проявления как «добра», так и «зла» (понятия лишь относительные) во всяком человеке, но она предпочитает искать «добро» в грешнике, а не «зло» в святом. Она видит в «грехе» главным образом ошибки, дурно направленную энергию и неразвитый ум.
Такая душа видит хорошее во всех формах религии – и настолько ясно, что ей становится трудно следовать узким верованиям какой-либо одной из них. Она видит поклонение Абсолюту и признание его во всех понятиях о Божестве, когда-либо возникавших в человеческом разуме, начиная с каменного истукана и кончая высшей идеей о Божестве, принятой в любой из церквей, – ибо все различия между высшими и низшими понятиями о Боге сводятся всецело к разнице в степени духовного развития последователей конкретных верований. С развитием человека его представление о Боге совершенствуется – и это всегда лишь возвеличение, идеализация того понятия, которое он имеет о самом себе. Бог высокоразвитого человека ничего не скажет сердцу дикаря, а Бог дикаря не будет привлекателен в глазах первого. Но каждый из них делает все, что в его силах, создавая себе понятие о Боге, соответствующее своей фазе развития. Один писатель очень удачно выразил эту мысль в следующих словах: «Бог всякого человека есть то лучшее, что есть в нем самом, а диавол – совокупность всех его худших черт». Впрочем, когда понятие о Божестве расширяется, диавол исчезает.
Но главной отличительной мыслью на третьей ступени развития является сознание всеединства. Человек видит и чувствует, что весь мир живет и преисполнен разума в различных ступенях проявления. Он чувствует себя частью этой великой жизни, чувствует свое тождество со всем живущим. Он ощущает взаимодействие со всей природой во всех ее проявлениях. Во всех формах жизни он видит частицу самого себя, сознает, что всякая особая форма соответствует чему-то в нем самом. Это не значит, что он столь же кровожаден, как тигр, хвастлив, как павлин, ядовит, как змея. Но тем не менее он чувствует, что все свойства этих животных присущи и ему; хотя они подчинены и управляются его высшим «Я», но все же все они налицо. Соответственно этому он может сочувствовать этим животным или людям, в которых эти животные свойства еще заметно проявляются. Он жалеет, но не осуждает своего брата, как бы ни были ему неприятны и нежелательны черты его характера. Он ощущает в себе все свойства как высшей жизни, так и низшей, и сознает, что он развивается и переходит в высшие формы и что придет день, когда он уподобится им.
Он чувствует трепет великой жизни, частью которой является сам, и сознает, что это его жизнь. Сознание собственной обособленности покидает его. Он испытывает чувство безопасности, происходящее от сознания своего тождества со вселенской жизнью, и потому он не ведает боязни. Он бесстрашно смотрит как в нынешний, так и в грядущий день и радостно идет навстречу Божественному событию, ожидающему его. Он чувствует себя в мире как в родном доме. Разве вся вселенная не родственна ему? Разве он не всегда среди своих близких?
Такое сознание избавляет человека от страха, ненависти и желания осуждать кого бы то ни было, оно учит быть добрым. Оно учит человека видеть в Боге Отца, а во всех людях – братьев. Оно заменяет слепую веру знанием. Оно как бы творит человека заново и подвигает его, ставшего теперь другим существом, на следующую ступень жизненного пути.
Нет ничего удивительного, что человек, стоящий на третьей ступени, непонятен достигшим лишь второй. Не удивительно, что они часто смотрят на него как на стоящего лишь на первой ступени, поскольку он не видит «зла» в том, что им кажется таковым. Не удивительно их изумление тому, что он видит «добро» там, где они его не усматривают.
Он подобен иноземцу в чужой стране и не должен роптать, если о нем судят несправедливо и не понимают его. Но таких людей с каждым годом становится все больше и больше, и когда их окажется достаточное число, наш старый мир преобразится. Человек не будет блаженствовать, утопая в роскоши, в то время как его брат умирает с голоду. Он не будет в состоянии угнетать и эксплуатировать своих собратьев и терпеть многое из того, мимо чего в настоящее время проходит равнодушно и не задумываясь. Нас могут спросить: почему же он не будет этого делать? Просто потому, что испытавший новое состояние сознания уже порвал с прежним чувством обособленности, разделяет страдания брата и радуется его счастью; он пребывает в общении со всеми другими душами.
Откуда является эта душевная тревога, заставляющая людей возводить больницы и другие благотворительные учреждения? Отчего мы испытываем неприятное чувство при виде чужого страдания? Все это исходит от нашего духовного разума, пробуждающего в нас чувство близости со всем живущим и таким образом делающего все более и более мучительным лицезрение чужих страданий и сознание самого их существования. Люди начинают сами чувствовать чужие страдания, это вызывает в них неприятное чувство, и они делают хотя бы слабые усилия, чтобы избавить ближних от этих мук. Человечество становится сострадательнее благодаря пробуждению этого сознания, хотя оно все еще находится в варварском состоянии по сравнению с будущим положением вещей, когда третья ступень развития станет более обыденной. Человечество в данный момент стоит лицом к лицу с большими переменами; тысячи пылинок, парящих в воздухе, показывают, откуда дует ветер и куда он направляется. Пока еще только чувствуется легкий ветерок, но скоро он окрепнет и подымется буря, которая сметет все, что человек строил на многие годы и считал долговечным.
А после бури он начнет возводить более совершенные постройки, которые простоят долго. Разве вы не заметили уже признаков этой перемены, разве вы не чувствуете дуновения ветра? Но – заметьте это – конечная перемена будет вызвана не местью, ненавистью или другими недостойными мотивами, а явится результатом великой, все усиливающейся любви – того чувства, которое убедит людей в их родственной связи между собою и в том, что вред, нанесенный одному из них, есть вред для всех, а радость одного есть радость всех, и все они – едины. Так придет заря Золотого Века.
Может показаться, что мы отвлеклись от текста «Света на Пути», но то, что мы здесь говорили, имеет прямое отношение к вопросу о посеве после жатвы, о деянии после получения, о работе после приобретения запаса новой силы. Голос, звучащий в Безмолвии, воистину скажет нам: «Идите и возделывайте мой виноградник – но без лихорадочных усилий и попыток насиловать естественный рост жизненных проявлений; работа ваша будет лучше всего сделана вашей собственной жизнью. Вы нужны, как закваска, чтобы поднять тесто».
Отныне ты, ученик, способный стоять, способный слышать, способный видеть, способный говорить; ты, победивший желание и достигший самопознания; ты, зревший душу свою в ее расцвете и узнавший ее и слышавший Голос Безмолвия – ты войдешь в Храм Познания и прочтешь, что начертано там для тебя.
Об ученике здесь говорится как о человеке, способном стоять, слышать, видеть и говорить. Осознание истинного «Я» позволяет человеку найти внутри себя твердую точку опоры и заставляет прочувствовать все величие этого вселенского «Я». Оно делает его способным слышать истину, притекающую к нему из тысячи источников от всевозможных проявлений мировой жизни, которые все родственны ему и все исполнены желания сообщить ему знание и истину. Оно дарует ему способность видеть жизнь как она есть, во всем ее разнообразии; видеть свое отношение к целому и ко всем его частям и узнавать истину, когда она предстанет перед ним. Оно дает ему ясное видение Духа. Он приобретает способность говорить так, чтобы его слова достигали других, хотя бы сам он даже и не сознавал этого. На него снизошел тот мир, который превосходит всякое разумение. Все произносимые им слова отражают его душевное состояние, и он обогащает хоть немного мировую сокровищницу духовного знания. Трактат наставляет ученика, победившего свои желания, то есть признавшего их как они есть, познавшего, что они есть на самом деле, и достигшего постижения своего истинного «Я», узревшего расцвет своей души и слышавшего Голос Безмолвия, чтобы он вступил в Чертог Познания и прочел то, что начертано там для него. Краткое примечание проливает дополнительный свет на этот фрагмент. Речь идет о просветлении или пробуждении духовного сознания – о том цветке, который расцветает во время затишья, наступающего после бури.
Некоторые из тех, кому удается уловить проблеск духа, отшатываются в страхе и видят в этом какое-то самообольщение или «злое наваждение». То, что было познано в момент просветления, в некоторых случаях до такой степени переворачивает все предвзятые мнения и условные понятия человека, что испытавшие это состояние начинают страшиться утраты своей добродетели, поскольку перестают порицать и ненавидеть «зло», как делали это прежде. Поэтому они думают, что сами становятся «безнравственными» и стараются, насколько возможно, удалиться от духовного сознания. Они упускают из виду то, что хотя достигший духовного сознания меньше ненавидит проявления зла, зато он больше, чем когда-либо, любит проявления «добра» – то есть то, что признает «благом» духовный разум, а не те деланные, искусственные проявления «добра», которые сходят за подлинное добро у большинства людей.