Милый Лy, пес‑разрушитель 5 страница
– Вниз доберется только Ким. Остальные по дороге загнутся.
– Ким и Лу, – возразила она. Лу вылез из‑под кровати и на нас посмотрел.
– Даже его на такое не хватит.
– Он здоровый годовалый пес. Он справится.
– На двенадцати тысячах футов?
– Да он и не заметит!
Лу уселся рядом с кроватью, с моей стороны.
– Р‑р?
– Чья сейчас очередь? – спросил я.
– Он же тебя выбрал, – и Нэнси предательски отвернулась, накрывшись с головой одеялом.
– Пойдем, Лу.
Воздух снаружи оказался сухим, прозрачным и более холодным, чем я ожидал. Он удивительно пах чистотой – то ли от снега, то ли от близкой реки, и это было удивительное ощущение, точно все самые сладкие ароматы с земли поднимались сюда, в горы Колорадо, чтобы мы могли насладиться ими.
Лу наслаждался каждым новым запахом. Он обнюхивал кусты, деревья, траву, помечал все вокруг, царапал когтями грязь и долго обнюхивал найденное перо, трогая его лапой.
Мы отошли от лома по утоптанной тропе, и я спустил его с поводка. Он побежал вперед, туда, где росли тополя и ольхи. Глядя на него, я невольно вспомнил тот день, когда мы познакомились, и как его стая скрывалась за деревьями, точно отряд ниндзя, и как Лу сперва трусил за ними следом, а потом вдруг остановился, прислушавшись: возможно, интуитивно он ощутил, что его будущее не с ними, и сейчас я следил, как он носится среди деревьев, и точно знал, что теперь я – его единственная семья, и мы не расстанемся до конца его жизни. Он чувствовал то же самое, я уверен.
Ким штурмовала дорогу так резво, будто ее в спину кололи штыком. Дин задыхался со мной наравне, но у него ноги были длиннее, и он поспевал за своей спортивной супругой без особого труда. Мы с Нэнси отчаянно старались не отстать, а Лу радостно бегал от одной пары к другой и вилял хвостом. Он считал своим долгом присматривать за всеми нами.
Я спрятался за большим камнем. Лу бросился на поиски, тогда как Ким сурово требовала, чтобы мы не задерживались и шли быстрее. Чуть позже Лу метнулся с тропы куда‑то в стороны и вернулся, весь перемазанный в какой‑то дряни.
– Что он там нашел? – спросила Нэнси, вытирая ему пасть.
– Не уверен, что мы хотим это знать.
– От него пахнет помойкой.
– Это его любимый ресторан. – Я потрепал Лу по холке, счищая грязь.
– Дьюно! – послышался рык сержанта Ким.
– Иду, Сатана! – закричал я в ответ.
Каждые двадцать минут она позволяла нам пятиминутный привал. Я уже через пятнадцать был уверен, что подхватил болезнь высоты. Налицо были все симптомы: головная боль, тошнота, утомление, нехватка воздуха. Ощущение было такое, словно меня нагрузили кирпичами.
– И почему я должен нести его еду и воду? – спросил я у Нэнси, указывая на Лу сладким батончиком. Лу какое‑то время тащил в зубах палку, но потом бросил, когда понял, что ни у кого нет сил с ним играть.
– Я же тебе говорила купить специальный собачий рюкзак.
– Мы его померили в магазине, но Лу огорчился.
– Откуда ты знаешь?
– Ты же знаешь, как он в таких случаях смотрит в пол.
Если Лу считал, что с ним поступают несправедливо, он отходил в сторону и отворачивался. В тот день он вел себя как сорванец, которого впервые вырядили в парадный костюмчик, так что я решил сберечь тридцать баксов и ушел из магазина без рюкзака.
Поэтому теперь я волок на себе галлон воды, два бутерброда, яблоко, пакетик сухофруктов и орехов, ветровку, бинокль, фотоаппарат, карты, справочник по птицам, компас, нож, аптечку и мешок собачьей еды… на высоте в десять тысяч футов. И кто тут вьючное животное, скажите на милость?
Ким была беспощадна. Мне хотелось подставить ей подножку, привязать к дереву, надеть на ногу ядро – что угодно, лишь бы ее замедлить. Нет, она, конечно, была права: если не поспешить, мы никогда бы не успели обернуться до темноты. Но пятиминутные привалы проходили слишком быстро, а до нового надо было идти и идти.
– Ненавижу тебя, – заявил я ей на следующей остановке. Я так тяжело дышал, что даже из фляжки глотнуть не мог.
Ким ухмыльнулась:
– Слабак!
Ты просто клингон.
– А ты хоббит!
– Орк.
– Бактерия.
– Тихо вы, оба, – пристыдил нас Дин. Они с Нэнси явно взяли на себя роль родителей в этом походе.
Я налил воды в пластиковую миску и протянул Лу. Он немного полакал, затем стал брызгаться на меня.
– Бери с него пример, – заявила мне Ким.
– Лучше ты – не бери.
– Хватит, – взмолился Дин. – Пошли, посмотрим на водопад.
Тропа к Синему озеру проходила мимо поразительно красивого двухступенчатого водопада высотой в четыре сотни футов, названного Вуаль невесты. Он находился примерно в часе ходьбы от Теллерайда. Летом туристы шли сюда пешком, доезжали на велосипедах, а иногда и на джипах, чтобы полюбоваться на водяные каскады, которые в пору таяния снегов становились особенно красивы. Дорога представляла собой наезженную колею, вдоль которой вилась пешая тропа, по которой шло довольно много народу. Однако за водопадами толпы туристов редели, а подъем к озеру становился еще более сложным.
Поднявшись на пригорок, мы обнаружили водопад в облаке прохладного тумана. Лу попытался лизать воздух.
– Потрясающе, – проговорил Дин.
– Не зря мы сюда пришли, – подтвердила Нэнси, осторожно пробираясь по влажным камням, чтобы не поскользнуться.
– Как пожарный гидрант посреди Бруклина в июле, – засмеялся я.
– Что? – не поняла Ким.
– Да так, ничего.
Лу подбежал к группе из трех человек, спускавшихся по тропе. Вил у них был утомленный и понурый. Женщина, шагавшая впереди, потрепала Лу по спине, когда он пробегал мимо. Он обнюхал ей ноги, потом радостно зафыркал.
– Славный песик, – проговорила она. Двое мужчин у нее за спиной хранили скорбное молчание. – Компанейский такой.
И, выдавив на губах слабую улыбку, пошла дальше.
– Они трупы, – заявил я. Лу еще какое‑то время бежал за ними. Потом вернулся. Я достал бутерброд и принялся за еду. – В чем дело?
– Он хочет, чтобы ты шел дальше, – заявила Ким.
– Он хочет индейки из моего бутерброда.
– А на ходу ты поесть не можешь?
– Давайте хоть пару минут полюбуемся видом. – Я с надеждой посмотрел на Дина, тот пожал плечами. – Смотрите, какое там красивое старое дерево на вершине.
– Синее озеро, – заявила Ким, взваливая на плечи рюкзак. – Пойдем, Лу.
Они зашагали вперед по тропинке.
– Да она у тебя просто киборг, – пожаловался я Дину.
– Лучше не зли ее, Дьюно, – посоветовал тот. – у нее есть цель, и она намерена ее достичь.
Лу какое‑то время бежал рядом с Ким, а потом неожиданно метнулся вбок и стал карабкаться по наклонному стволу. Если надо, он мог лазить по деревьям не хуже обезьяны.
– Как ему это удается? – изумился Дин, глядя на Лу, который уверенно поднимался по стволу, покрытому грубой, толстой корой. Прямо рядом с ним вниз метнулась рыжая белка, Лу подпрыгнул, развернулся в воздухе на сто восемьдесят градусов и ударил по дереву лапой.
– Чуть не поймал, – прокомментировал Дин, глядя, как белка удирает в кусты, а Лу пытается ее догнать.
– Он немало их съел на своем веку. – Я бросил Лу печенье.
Мы двинулись дальше, по Тропе Проклятых, возглавляемые Дарт Ким и охотником на белок. Здесь уже не было наезженной колеи, и сама дорога стала гораздо уже, а воздух становился все более разреженным с каждым шагом. Ким с Дином ушли далеко вперед, мы с Нэнси тащились следом, пытаясь понять, насколько все происходящее по‑прежнему доставляет нам удовольствие. Лу, как истинный дипломат, сновал между нами, то забегая вперед, то возвращаясь назад.
– Кажется, у меня внутреннее кровотечение.
– Неправда, – отозвалась Нэнси, хватая ртом воздух.
– Ты тоже плохо выглядишь.
– Да ты и сам похож на наркомана со стажем.
– У меня такое ощущение, точно я поднимаюсь по эскалатору, который идет вниз.
– Пить хочется.
Мы устроили незапланированный привал. Лу тотчас метнулся к нам в надежде на подачку.
– Дьюно!
– Не отвечай ей, – прошептала Нэнси.
– Не буду… сил нет.
Лу плюхнулся рядом и положил голову мне на бедро.
– Направо, – сказал я ему. Над этим трюком мы работали уже второй день. Лу немного подумал, потом повернулся вправо, и я дал ему хлебную корочку. – Отлично.
– Когда он так научился? – удивилась Нэнси.
– Вчера вечером. Нам обоим не спалось, и мы немного поработали. Теперь он умеет поворачиваться в обе стороны, и просто по знаку – тоже. Попробуй.
Она взяла у меня лакомство:
– Налево! Молодец. Направо! Умница, Лу.
Я показал ей жест «поворот» – движение рукой по часовой стрелке или против. Нэнси попробовала командовать беззвучно, и Лу все выполнил правильно.
– Ему пора получать права, – заявила Нэнси.
Я задумался нал этим.
– Дьюно, подъем!
У меня было ощущение, что мы шли несколько суток подряд. Подъем за подъемом, пока наконец впереди не показался обрыв. Даже Ким слегка сбавила темп.
Я не чувствовал ног, и только Лу скакал как ни в чем не бывало и явно не понимал, почему я ползу, как улитка. Он подбежал ближе и принялся подманивать меня, чтобы я с ним поиграл в салочки.
– Иди и дразни Ким, – сказал я ему, и он бросился нарезать круги вокруг Ким и Дина, а потом пошел перед ними залом наперед.
– Как ты его заставил? – Нэнси не верила своим глазам.
– Я не заставлял. Он понимает по‑английски.
– Нет, правда.
– Не знаю. Это же Лу, не задавай глупых вопросов. – В тот раз я впервые обратил внимание, как он ходит спиной вперед. Чуть позже он стал делать это по моей команде. Именно так Лу учился почти всему: сперва он делал это самостоятельно, а я просто смотрел. Потом мы закрепляли это лакомствами и похвалой.
Дин обернулся ко мне.
– Дьюно, что он делает? – Он тоже задыхался, как астматик, и не мог разогнуть спину.
– Дразнит тебя.
– По твоей команде?
– Само собой.
На высоте в двенадцать тысяч футов сосновые леса сменились альпийскими лугами. Повсюду росли цветы и лишайники, живописно разбросанные валуны украшали пейзаж. Небо было пронзительно синего цвета, а воздух таким разреженным, что он почти не ощущался в легких.
Но здесь было так красиво, что мы даже перестали ощущать усталость, и настроение улучшилось. Даже Лу, который уже отчаялся нас развеселить, теперь приободрился и потрусил вперед, обнюхивая камни, сурочьи норы и высохший мох.
Толстые рыжие сурки играли с ним в прятки, и тут же исчезали, едва он бросался, чтобы их изловить.
– Почти дошли, – выдохнула Нэнси, когда впереди показался конец тропы. Перед нами лежало продолговатое озеро в окружении скалистых каменных стен. Белый снег лежал на уступах и таял в воде, ледяной, как сталь.
– Невозможно прекрасно, – прошептала Нэнси.
– Ну, что, Дьюно, оно того стоило? – вопросила торжествующе Ким.
– Ага… жаль только, в глазах помутилось, ничего не вижу, – хрипло и с присвистом ответил ей я.
По пути мы встретили всего одну чужую собаку – швейцарскую овчарку, постарше, чем Лу, хотя и ненамного, и на добрых тридцать фунтов тяжелее. Они обогнали нас на тропе, и сейчас мы вновь увидели их с хозяйкой у самой воды.
Лу помчался поздороваться. Я не беспокоился: ни одна другая собака не могла причинить Лу вреда, ведь им просто не удавалось его поймать.
– Может, не стоит его пускать? – заволновался Лин.
– Все будет в порядке. Смотри сам.
Вместо того чтобы бежать к крупной собаке прямиком, Лу начал отбегать чуть в сторону, чтобы выманить ее в погоню и оценить силу, скорость и намерения потенциального соперника. Поначалу овчарка явно была настроена враждебно, она защищала свою хозяйку и даже слегка порыкивала, но затем успокоилась, хвост и уши поднялись торчком. Лу позволил другой собаке себя догнать, они обнюхались, после чего Лу забежал в воду, приглашая нового друга последовать за ним.
– Теперь все в порядке, – сказал я Лину. – Он ее прочитал.
– В каком смысле?
– Раскусил. Знает, что она не будет вести себя агрессивно. Надо было только разделить их с хозяйкой.
– Зачем?
– Иначе овчарка бы ее защищала и не смогла бы играть. А теперь – посмотри на них!
Собаки скакали по берегу, дразнили друг друга, брызгались, взрывая песок и мелкую гальку Овчарка радостно гавкала, а Лу ухмылялся с довольным видом. Я поздоровался с хозяйкой, которая совсем не возражала против такого знакомства.
– Они созданы друг для друга, – сказала она.
– И мы наконец можем посидеть спокойно.
– Мне на них даже смотреть утомительно, – засмеялась она. – Полчаса ушло, чтобы перестать задыхаться.
– Так вы тоже не местная?
– Из Портленда.
– А мы из Лос‑Анджелеса.
– У нас воздухом хоть дышать можно.
– Ну, в нашем случае, я бы не взялся так утверждать.
Мы отдохнули, попили воды и перекусили. Мне стало полегче. Лу с овчаркой набегались и заснули, каждый рядом со своим хозяином. Ким и Дин сделали несколько фотографий, затем пошли прогуляться вдоль берега.
– Скоро надо будет идти обратно, – сказал я Нэнси, поглаживая Лу по боку. Его грудь мерно вздымалась и опускалась. Ему явно что‑то привиделось, он пытался бежать во сне.
– Как думаешь, что ему снится? – спросила она, растирая мою ноющую спину.
– Белки, – уверенно заявил я.
Сон уже заканчивался, теперь у Лу подергивались только подушечки лап. Он открыл глаза, поднял голову и огляделся по сторонам, совершенно ошеломленный. Потрогал меня лапой, поднялся, потянулся – сперва задние лапы поочередно, потом передние, выгнувшись дугой. Я постарался запомнить эту позу «поклона», для нее стоило придумать название, особый жест и закрепить у него в памяти.
– Ну что, белку поймал? – спросил я его. На слове «белка» уши Лу тут же встали торчком. Это слово он тоже выучил сам по себе.
Возбужденно поозиравшись по сторонам, Лу наконец обернулся ко мне с недовольным видом, точно желая сказать: «Зачем ты меня надурил? Не смей больше так шутить про белок!»
– Р‑р, – сказал я в ответ и потрепал его за шею.
– Теперь ты его дразнишь? – засмеялась Нэнси, расчесывая волосы.
– Он думает, что сурки – это такие горные белки‑гиганты. Они ему снились.
Лу поискал взглядом Дина и Ким на другом берегу озера. Какое‑то время он смотрел в ту сторону, затем тихонько тявкнул, как он делал обычно, о чем‑то задумавшись. Кажется, он спрашивал, что они там делают, и решал, сбегать посмотреть – или не стоит, но пока он просто стоял и смотрел на озеро, поверхность которого подрагивала на ветру. Вокруг цвели коломбины, люпин и дикие ирисы, до нас доносился их нежный аромат.
Лу погрузился в глубокую задумчивость, и мне интересно было наблюдать за ним. Он смотрел на озеро, как сытый лев на Серенгети, – спокойный, невозмутимый. Что происходило в этот момент у него в мозгу?
– Он не такой, как другие собаки, – сказал я Нэнси, которая тоже встала на него посмотреть.
– Мне кажется, он вычисляет число пи.
– Это его взгляд‑на‑тысячу‑миль.
– Тебе нравится.
– Конечно, – искренне ответил я.
Поначалу я просто хотел собаку – и ничего больше. Но получил я нечто совсем иное, более дикое, но и более способное, почти дрессированную обезьяну. Я еще только начал осознавать, как многому Лу предстоит научиться и как много я должен ему дать. Порой мне казалось, что я с этим не справлюсь.
Но тут щенок в душе Лу снова одержал верх. Он заметил, что его замечательная новая подруга‑овчарка ушла вместе с хозяйкой, побежал к тому месту, где они сидели, все обнюхал, помочился и, огорченно заскулив, потрусил прочь.
– Прости, приятель. Ты все проспал. – Он посмотрел на меня янтарными глазами. – Тебе что‑то снилось, и я не стал тебя будить.
Он покосился на тропу, явно прикидывая, сможет ли догнать овчарку.
– Конечно.
– Что – конечно? – переспросил Дин, который меня услышал на подходе. Лу подбежал к нему и наступил на ногу.
– Лу хочет побежать за подружкой.
– А на ногу мне зачем наступать?
– Я это называю «игрой ротвейлера». Любовь и собственнические инстинкты.
Дин извлек ногу из‑под лапы Лу и сам слегка наступил ему на подушечку. Лу подождал пару секунд, вытащил лапу и, посмотрев на Дина, наступил обратно на ботинок. Так они делали еще несколько раз, пока Дин со смехом не отбежал в сторону, приглашая Лу поиграть в догонялки.
Спуск, в отличие от подъема, был головокружительно быстрым. С каждым шагом дышать становилось все легче, а благодаря тяготению мы шли как по движущейся дорожке в аэропорту. Лу обнюхивал деревья и кучи хвороста в поисках следов, оставленных овчаркой, и временами тоже их помечал. В такую игру собаки могли играть бесконечно, как будто их мочевой пузырь не имел пределов. Они могли мочиться столько раз подряд, сколько понадобится. Пару раз я пытался отслеживать это в походах и даже держаться с ним наравне, но на третий или четвертый раз у меня горючее закончилось. Лу с сочувственным взглядом побежал дальше.
Мы встретили на тропе троих туристов, которые явно собирались заночевать у озера, судя по количеству снаряжения, которое они волокли на себе. С ними была собака – крепенькая, коротконосая помесь лабрадора с кем‑то еще, такая маленькая, что запросто могла проскочить у Лу под брюхом. Мой пес вызвал у нее бурю восторга, и ее даже пришлось взять на поводок, чтобы она не отправилась дальше за нами.
– Какая славная, – сказал я. – Кто это?
– Помесь лабрадора с мопсом, – ответил мне один из хозяев.
– Быть не может.
– Честное слово. Мопс – папа, лабрадор – мама.
– У него была приставная лестница?
– Нет, но очень много упорства.
– Она просто прелесть. – Собака похрюкивала и чихала от возбуждения, бегая за Лу.
– Ее зовут Сэди, а породу мы называем «мобрадор».
– Лабрадор и мопс… ага, понятно.
– Пойдем, Сэди. – Он потащил ее за собой. Она продолжала смотреть на Лу влюбленными глазами. Он проводил взглядом упиравшуюся коротколапую тушку.
– Пойдем, Ромео. Будут у тебя и другие.
Ким и Лу вновь возглавили наш отряд. Мы так устали, что, когда проходили мимо водопада, почти не удостоили его взглядом. Там расположилась группа немецких туристов в шортах и шлепанцах. Один из них кинул Лу кусочек картошки, и тот проглотил еду на лету, не задумываясь, как съел бы какого‑нибудь москита. Он тоже устал.
К закату мы вышли на дорогу, по которой дошли до нашего городка. У нас не было ни воды, ни еды. Никто не разговаривал. Ноги у меня болели и распухли. Лу трусил впереди, то и дело оборачиваясь проверить, не потерялся ли кто по пути. Я взял его на поводок.
– Прости, брат. Цивилизация.
– Все прошло не так уж плохо, правда? – спросила Ким. Даже по ней была заметна усталость.
– Я очень, очень устал, – сказал Лин.
– Ванну хочу, – пробормотала Нэнси с остекленевшим взглядом.
Я приобнял Ким за плечи.
– Господь мне свидетель, я с тобой больше в поход не пойду.
– Врешь.
И она была права. Мы провели в Теллерайде еще пару дней, а потом поехали в Сноумасс, где жила наша старая подруга Лайза, и, невзирая на все наши протесты, она потащила нас к другому горному озеру. Хорошо хоть добраться туда оказалось полегче. Лайза тут же влюбилась в Лу, точно так же как в него влюблялись все остальные – кроме вооруженных грабителей, парочки псов‑задир, двоих похитителей и еще одного типа, которого Лу предстояло усмирить через пару лет.
Всю неделю я наблюдал за ним постоянно, но все опасения, что он сбежит, почуяв запах воли, оказались напрасны. Скорее уж это он опасался потерять меня. Я то и дело ловил на себе его настороженный взгляд, когда он думал, что я не замечаю. Он нервничал, как бы я не заблудился в горах, или переживал, отчего я дышу, как неисправная кофеварка. Сам он чувствовал себя лучше некуда – так же привольно в этих диких краях, как в родном саду.
Трудно сказать, как и почему Лу стал настолько… надежным. Но это замечательное чувство – доверять своей собаке, знать, что она не сбежит, не метнется на улицу в неподходящий момент или не уйдет с другим человеком. Лу был таким с самого начала. Он никогда не пропадал – кроме единственного раза, о котором я расскажу чуть позже.
– Сколько, ты говоришь, ему лет? – спросил Лин, прощаясь с нами в аэропорту.
– Год.
– Ты уверен?
– Да.
– Тогда ты неправильно выбрал профессию, Дьюно. – Он посмотрел Лу глаза в глаза.
– Что?
– Если ты ухитрился всему, что я видел, обучить годовалого пса, тогда зачем ты тратишь время на людей?
И он, конечно, был прав. Дин никогда не ошибался.
Лy находит мне работу
Дюжина собак гналась за Лу по парку Калвер‑сити. Он как обычно играл в догонялки с ретриверами, гончими и обычными дворнягами, а сейчас к ним присоединился веймаранер. Обогнав остальных, он напрыгнул на Лу, пытаясь укусить его за пятки.
Лу обернулся через плечо на неожиданного преследователя. Это был кобель, широкогрудый и поджарый, с шерстью стального цвета. По выражению морды Лу я видел, о чем он думает: «Ну, давай, покажи, чего ты стоишь!»
Они рванули, оставив прочих собак далеко позади. Обычно у Лу был исключительно изящный стиль бега, как у породистого скакуна, рассчитывающего усилия на беговой дорожке. Но сейчас он прибавил газу и устремился вперед, как гоночный болид, выгибая спину и высоко вскидывая лапы, пока не превратился в размытый черно‑подпалый силуэт.
Он на корпус опережал веймаранера, когда оказался у крутого поворота налево на дорожке, по которой собаки обычно бегали в парке. Дорожка эта вилась между лужаек, баскетбольных площадок и «загончиков» для детей. От улицы парк отгораживала невысокая изгородь и тротуары.
Прямо за поворотом находилась большая песочница с качелями. Лу сделал вид, что мчится прямо туда, но в последний момент затормозил на траве, срезал угол и помчался дальше. Я обычно старался остригать ему когти не слишком коротко, как раз ради таких случаев, и моя предусмотрительность окупилась сторицей. Веймаранер не смог повторить маневр Лу, его повело юзом на песке, и он полетел кувырком. Все это напоминало репортаж с «Формулы‑1».
– Ого! – только и мог я сказать, когда Лу вышел на финишную прямую.
Веймаранер поднялся, отряхиваясь от песка, рыкнул на ни в чем не повинного маленького бигля, оказавшегося рядом, и похромал к хозяину жаловаться на жизнь.
Мы вернулись из поездки в Колорадо несколько месяцев назад, и с тех пор моя вера в Лу лишь возросла. Я по‑прежнему держал поводок под рукой, но не использовал его уже довольно давно. А когда все‑таки приходилось брать Лу за ошейник, он смотрел на меня с ужасно оскорбленным видом.
Большинство собак, гулявших в парке, не были такими послушными. Стоило им отбежать от хозяев на двадцать шагов, и они готовы были кинуться куда угодно, в том числе и за пределы зеленой зоны. Но когда появлялся Лу, все было совсем по‑другому. Он зачаровывал других собак и как будто брал на себя роль их пастуха; когда он бежал по дорожке, у остальных не было никаких иных мыслей в голове, кроме как догнать наконец этого паршивца, и все хозяева знали, что пока тут бегает Лу, за своих собак им беспокоиться не стоит.
Мне стоило некоторого труда приучить Лу бегать самостоятельно по периметру парка. Я пару десятков раз провел его вдоль границы. Сперва мы бегали трусцой бок о бок, потом я ехал на велосипеде, а он – за мной. Я отрабатывал с ним команду «ко мне» издалека, не используя поводок, пока он не научился прибегать на зов из любой части парка. После этого я стал подзывать Лу из‑за угла, с каждым разом увеличивая дистанцию. Наконец, я сложил все это воедино, в один прекрасный день придя в парк на рассвете. Под ободряющие вопли бандитов из банды «Хозяев Карлвер‑сити», которые как раз возвращались с ночной гулянки, Лу впервые самостоятельно обежал по периметру весь парк – добрых полмили. Когда к нему добавились другие собаки, для Лу это стало настоящей школой: он учился сам и обучал других. Ему еще не было и двух лет, когда он начал преподавательскую карьеру.
– Я продаю свой бизнес, – заявила Филлис, хозяйка репетиторского агентства, в котором я работал.
– Ты шутишь?
– Нет. Серьезно.
– Но зачем? у тебя же большая прибыль.
– У меня только что родился ребенок, я развожусь, и мне не нужна лишняя головная боль.
До сих пор я зарабатывал по сорок долларов в час, ни разу не работал больше двадцати пяти часов в неделю, а в остальное время писал книги и занимался с Лу. Меня устраивала такая жизнь. Но теперь ей пришел конец.
Когда я только переехал в Лос‑Анджелес в 1986 году то устроился работать в школу но быстро оказалось, что там мне предстоит не столько учить детей, сколько их защищать. В первый же лень я стоял у доски и пытался утихомирить расшалившегося семиклассника, как вдруг в класс ворвался здоровенный чернокожий в белом лабораторном плаще, со здоровенной линейкой в мясистом кулаке. Не успел я опомниться, как он за шкирку вытащил мальчишку из‑за парты и принялся его шлепать. Потом отпустил ученика, зловеще ухмыльнулся и исчез.
– Что это? – с трудом приходя в себя, выдавил я. Вокруг радовались ученики, приветствуя пострадавшего.
– Это был мистер Чарльз, – хихикая, пояснила мне девочка с первой парты. – Он ходит по всей школе и наказывает хулиганов.
В этой школе в 1986 году еще были приняты телесные наказания. Работой мистера Чарльза было проверять классы один за другим и по необходимости внушать ученикам «страх Божий». Когда меня нанимали, мне забыли об этом сказать. Естественно, я поначалу принял его за опасного психопата.
Через неделю я устроился в агентство Филлис и надеялся, что больше в школу никогда не вернусь. Но теперь она решила продать свой бизнес. В других агентствах платили не так щедро, и мне стало ясно, что пришло время что‑то серьезно менять.
– Может, переедем? – предложила мне Нэнси, когда я ей об этом рассказал.
– В Сиэтл? – Мы недавно ездили туда в отпуск, и нам понравился и сам город, и климат.
– Я бы купила там дом.
Хотя ей еще не было и тридцати, Нэнси была самым бережливым человеком из всех, кого я знал. Она откладывала каждый цент, живя с родителями, и скопила довольно большую сумму. Увы, в Лос‑Анджелесе цены на жилье были слишком высокими: здесь ей этого хватило бы разве что на однокомнатную квартирку. Но в 1991 году трехкомнатные апартаменты в тихом пригороде Сиэтла обошлись бы намного дешевле.
– Давай подумаем об этом, – согласился я.
Потом произошли два события, которые навсегда изменили нашу жизнь и вывели нас с Лу на новый уровень.
– Дьюно, ты должен это сделать, – умолял меня Билли, еще один мой приятель по колледжу, с которым я и Дин сдружились в Нью‑Йорке в 70‑х. Он защитил диплом по морской биологии, а в 1979 году переехал в Сан‑Франциско, где основал компанию по торговле морепродуктами. Я какое‑то время жил у него в начале 80‑х и помогал на доставках; в ту пору в компании был всего один ржавый грузовичок. Сам Билли жил в крохотной квартирке над пиццерией, в доме, принадлежавшем некоему мистеру Квану, который никак не мог в точности сосчитать, сколько же народу обитает у Билли, и пребывал по этому поводу в непреходящем недоумении.
Билли, здоровенный, шумный и бесхитростный, временами напоминал тайфун, он ни секунды не мог усидеть на месте. История его успеха была очень американской: уже к 1991 году его компания превратилась в огромную корпорацию с оборотом в миллионы долларов и офисами в Сан‑Франциско и Лос‑Анджелесе. А теперь он хотел открыть отделение в Сиэтле, поближе к устричным фермам, которые были его основными поставщиками.
– Мне нужен доверенный человек, который проследит, как отправляются рефрижераторы, организует работу офиса, проконтролирует отгрузки в аэропорт и вообще будет присматривать за всеми делами. Я оплачу тебе переезд и полгода работы, только сделай это для меня.
– Даже не знаю. Сложное решение.
– Не тормози. Ты же сам говорил, что Нэнси хочет переехать и купить дом. Там полно домов, они дешевле автомобилей. И кто она по профессии, страховщик, да? Так у них в Сиэтле миллион страховых компаний. Там у людей вечно что‑то случается. Дожди постоянно, как в Библии. Машины сталкиваются друг с дружкой, а еще у них лесные пожары, оползни, нападения кугуаров и депрессии. Болезнь Паркинсона, парез, нехватка витамина D. Короче, всем необходима страховка.
Полгода назад Нэнси уговорила меня взять Лу. Теперь пришел черед Билли склонить меня к новым переменам, невзирая на сопротивление. Он был готов объяснять, доказывать, уговаривать и не оставлять меня в покое, пока я не сдамся. Так было всегда и во всем, неважно, чего он от вас хотел – рано иди поздно вы всегда уступали, просто чтобы избавиться от его криков.
В прошлом Билли удавалось уболтать меня на многое: изобразить ограбление винного магазина с надувным пистолетом и в маске из резинового мяча; обзвонить все цветочные магазины Сан‑Франциско, чтобы найти девушку, с которой он познакомился накануне вечером на какой‑то вечеринке и о которой не знал ничего, кроме имени и того, что она торгует цветами; отправиться на нудистскую рыбалку на озеро Шаста; съесть сырую устрицу размером с пробковый шлем; продавать на рок‑концерте аспирин по доллару за таблетку. И это еще далеко не все.