В чем значение понятия «достоинство личности»? Что может угрожать человеческому достоинству? Как этого избежать?
Различие между миром чувственным и миром высшим производит то, что возникает различие между вещами и лицами, из которых первым приписывается ценность, а вторым достоинство. Вещи, как принадлежащие к чувственному миру, могут служить средством для достижения какой-либо цели, и поскольку они этой цели служат, постольку они и обладают ценностью, а то, что не может служить средством для достижения какой-либо цели, как, напр., нравственный закон, и что поэтому есть само для себя цель, тому присуще достоинство. Но так как всякое разумное существо само себе дает этот закон и себя с ним отождествляет, то ему сообщается это достоинство нравственного закона. Поэтому человеческая личность, как разумное существо, само себе дающее закон, есть абсолютная самоцель; личность человека, как носительница нравственного закона, должна быть целью в самой себе и не должна быть средством.
Исходя из таких взглядов на достоинство личности, Кант расширил свою формулу таким образом: «Действуй так, чтобы человек как в твоем лице, так и в лице всякого другого употреблялся не как средство, но как цель». Я не должен, напр., давать кому-нибудь ложные обещания, потому что в этом случае то лицо, которому я даю ложные обещания, не может участвовать в моей цели, оно оказывается только лишь средством, между тем как по существу оно должно являться целью. Это значит, другими словами, что человек не должен смотреть на другого, как на средство для достижения эгоистических целей, что он никогда не должен смотреть на личность другого как на средство, а обязан уважать в нем достоинство личности. Отсюда понятно, почему, с точки зрения кантовской этики, можно говорить о всеобщем равенстве всех разумных существ. Все люди имеют разум, все обладают способностью давать себе нравственные законы, и потому все они обладают одинаковым человеческим достоинством. Это особенное свойство нравственного закона влечет за собою, как мы видели, признание свободы.
[законодательство разума и автономия воли]
Нас не удивит теперь, почему должны были оказаться неудачными решительно все предпринимавшиеся до сих пор попытки найти принцип нравственности. Все понимали, что человек своим долгом связан с законом, по не догадывались, что он подчинен только своему собственному и, тем не менее, всеобщему законодательству и что он обязан поступать, лишь сообразуясь со своей собственной, волей, устанавливающей, однако, всеобщие законы согласно цели природы. […]
Я буду называть это основоположение принципом автономии воли в противоположность каждому другому принципу, который я причисляю поэтому к гетерономии.
Автономия воли есть такое свойство воли, благодаря которому она сама для себя закон (независимо от каких бы то ни было свойств предметов воления). Принцип автономии сводится, таким образом, к следующему: выбирать только так, чтобы максимы, определяющие наш выбор, в то же время содержались в нашем волении как всеобщий закон. […]
Если воля ищет закон, который должен ее определять, не в пригодности ее максим быть ее собственным всеобщим законодательством, а в чем-то другом, стало быть, если она, выходя за пределы самой себя, ищет этот закон в характере какого-нибудь из своих объектов, то отсюда всегда возникает гетерономия. Воля в этом случае не сама дает себе закон, а его дает ей объект через свое отношение к воле. Это отношение, покоится ли оно на склонности или на представлениях разума, делает возможными только гипотетические императивы: я должен сделать что-нибудь потому, что я хочу чего-то другого. Моральный же, стало быть категорический, императив говорит: я должен поступать так-то или так-то, хотя бы я и не хотел ничего другого. […]
Как разумное, стало быть принадлежащее к умопостигаемому миру, существо человек может мыслить причинность своей собственной воли, только руководствуясь идеей свободы: ведь независимость от определяющих причин чувственно воспринимаемого мира (какую разум необходимо должен всегда приписывать самому себе) есть свобода. С идеей же свободы неразрывно связано понятие, автономии, а с этим понятием – всеобщий принцип нравственности, который в идее точно так же лежит в основе всех действий разумных существ, как закон природы в основе всех явлений. […]
Понятие умопостигаемого мира есть …точка зрения, которую разум вынужден принять вне явлений, для того чтобы мыслить себя практическим; это было бы невозможно, если бы влияния чувственности были для человека определяющими; однако это необходимо, поскольку человеку не должно быть отказано в сознании самого себя как мыслящего существа, стало быть как разумной и деятельной благодаря разуму, т. е. свободно действующей, причины. Эта мысль приводит, конечно, к идее другого порядка и законодательства, чем те, какие присущи механизму природы, относящемуся к чувственно воспринимаемому миру, и делает необходимым понятие умопостигаемого мира (т. е. совокупности разумных существ как вещей самих по себе), однако без какого-либо притязания мыслить дальше, чем позволяет формальное условие этого мира, т.е. сообразно со всеобщностью максимы воли как закона, стало быть с автономией воли, которая может существовать только при наличии сво6оды воли; напротив, все законы, направленные на о6ъект, дают гетерономию, которую можно найти только в законах природы и которая может относиться только к чувственно воспринимаемому миру.
Там же. С.
Задание: