Йено — шестой патриарх дзэн

 

Став просветленным, шестой патриарх дзэн Йено получил от пятого патриарха чашку и одежду, кото­рые передавались от Будды его преемниками из по­коления в поколение.

Монах по имени Эме из зависти последовал за пат­риархом, чтобы отобрать у него это великое сокро­вище. Йено положил чашку и одежду на придорож­ный камень и сказал Эме:

— Эти предметы — лишь символ веры. Нет смысла драться из-за них. Если ты так хочешь владеть ими, можешь взять.

Когда Эме попытался взять одежду и чашку, они оказались непомерно тяжелыми. Дрожа от стыда, он сказал:

— Я пришел за ученьем, а не за материальными сокровищами. Учите меня, пожалуйста. Патриарх сказал:

— Когда ты не думаешь о хорошем и не думаешь о нехорошем, что является твоей истинной природой? При этих словах Эме прозрел.

 

Обыкновенный человек

 

Кто-то спросил Мастера Судзуки о его Учителе Йено:

— Что было особенного в нем? Судзуки ответил:

— Единственная особенность, которую я никогда не забуду, это то, что я никогда не встречал человека, который думал бы о себе, как о совершенно обыкно­венном человеке. Он был простым, обычным челове­ком, а это наиболее необычно, потому что каждый обыкновенный ум думает, что он необыкновенный.

 

Смеющиеся святые

 

Рассказывают о трех смеющихся святых. Они дви­гались от одного города к другому и смеялись.

Обычно они останавливались на рыночной пло­щади и смеялись раскатистым глубоким смехом. Их животы тряслись и слезы катились из глаз. Это было так заразительно, что все присутствующие начина­ли смеяться.

Веселье распространялось молниеносно. Со всех сторон к ним бежали люди и, лишь взглянув на них, начинали хохотать.

Это было настоящим чудом. Всего лишь несколь­ко минут назад здесь была совсем другая атмосфера. Уставшие люди спорили, торговались. Всех интере­совали только деньги. И вдруг все преобразилось! Люди забывали, что пришли сюда покупать и прода­вать, они смеялись и танцевали вокруг этих трех су­масшедших.

Смеющиеся святые странствовали по всему Ки­таю: из одного места в другое, от одной деревни к другой, просто помогая людям смеяться.

За несколь­ко секунд они открывали людям новый мир.

Неожиданно в одной деревне один из трех умер. Деревенские жители подумали: "Уж теперь-то они не смогут смеяться. Их друг умер; они долж­ны плакать".

Но когда они пришли, то увидели, что эти двое танцевали, смеялись, праздновали. Жители деревни решили: "Ну, это уж слишком! Это невежливо. Когда человек умирает, непристойно смеяться и танцевать".

Но двое смеющихся сказали:

— Между собой мы загадывали, кто из нас умрет первым. И вот этот человек выиграл. Всю свою жизнь мы смеялись вместе с ним. Мы не можем проводить его в последний путь по-иному. Мы должны смеяться, мы должны радоваться и праздновать. Иначе он бу­дет смеяться над нами с той стороны и думать:

"Вот дураки! Опять попали в ловушку!"

А потом случилось неожиданное. Когда тело по­ложили на погребальный костер и люди стали грус­тить, вдруг начали взрываться и хлопать красочные хлопушки и фейерверки, которые были спрятаны в одеждах умершего.

Эти два сумасшедших друга танцевали, а с ними танцевала и вся деревня, смеясь сквозь слезы. Пото­му что смерть — это иллюзия, а иллюзия — это смерть.

Из этой деревни вместе с двумя смеющимися ки­тайцами ушел и молодой парень, который никогда не унывал и очень заразительно смеялся!

 

Пустая лодка

 

Лин-чи рассказывал: "Когда я был молодым, мне нравилось плавать на лодке; у меня была маленькая лодка: в одиночестве я отправлялся плавать по озеру и мог часами оставаться там.

Однажды я сидел с закрытыми глазами и медити­ровал. Была прекрасная ночь. Какая-то пустая лодка плыла по течению и ударилась о мою. Во мне поднял­ся гнев!

Я открыл глаза и собирался обругать побес­покоившего меня человека, но увидел, что лодка пус­та. Моему гневу некуда было двигаться. На кого мне было его выплескивать? Мне ничего не оставалось делать, как вновь закрыть глаза и начать присматри­ваться к своему гневу. В тот момент, когда я увидел его, я сделал первый шаг на моем Пути.

В эту тихую ночь я подошел к центру внутри себя. Пустая лодка стала моим учителем. С тех пор, если кто-то пытался обидеть меня и во мне поднимался гнев, я смеялся и говорил: "Эта лодка тоже пуста".

Я закрывал глаза и направлялся внутрь себя".

 

Мастер

 

Лин-чи принес послание Бодхидхармы из Китая в Японию и преобразил мировоззрение всей страны, показав совершенно новый духовный мир.

Он отрицал пользу сидячей медитации, считая ее подготовительным этапом к медитации постоянной, ежеминутной. Он считал, что человек, живя с пол­ным осознанием окружающей обстановки и не отде­ляя себя от нее, при полном сосредоточении на вы­полняемом им деле, неизбежно проявляет, по мере очищения, свою истинную божественную природу.

Лин-чи говорил, что стремление к просветлению точ­но также скрывает от нас нашу истинную природу, как и мирские стремления и привязанности.

Ученик обратился к Лин-чи:

— Я только что пришел в ваш монастырь. Пожа­луйста, учите меня!

— А ты уже поел рисовой каши? — спросил Мастер.

— Да, поел, — ответил тот.

— Так пойди вымой получше миску, — сказал Лин-чи.

В этом момент монах осознал дзэн.