Пузырей становилось все больше, я прикидывал, что у нас осталось еще около минуты
– Чувствительная кожа, говоришь? – спросил вдруг Караул нехорошим голосом. – Ну ладно. – И запустил руку в свой мешок.
Через секунду он уже держал в руке гранату. Зеленая, в ребристой рубашке, она мелькнула перед моими глазами, рассталась с чекой и нырнула в болотину навстречу, поднимающимся снизу, пузырям.
– Думаю, нам лучше присесть, – сказал Караул абсолютно спокойным голосом.
– Ты что?! – заорал я на него, пораженный до глубины души этой картиной, – тащишь с собой по Зоне настоящие боевые гранаты?!
Под ногами что-то тумкнуло, вся поверхность болотины колыхнулась, а над черной промоиной вздулся на секунду и опал водяной гриб. Вода изменила цвет, по всей поверхности поплыли какие-то лохмотья, но мне уже было не до них. Караул смотрел на меня насмешливо и даже несколько снисходительно.
– Нет, они из пластилина, – сказал он саркастически и завязал мешок.
– Я никуда дальше не пойду! – заявил я ему, – пока ты не выкинешь все это железо из мешка.
– Останешься в этой грязи жить? – деланно удивился он, повернулся и зашагал дальше. – Не мучайся дурью, Клык, пошли, на берегу поговорим.
Что мне было делать? Караул прекрасно шел без меня, назад идти было нежелательно и я, снова чувствуя себя обманутым, двинулся следом.
* * *
Мы сидели на берегу уже два часа. Вся песчаная полоса вдоль воды оказалась абсолютно чистой: ни малейшего следа аномалий нам найти не удалось. Поэтому устроились с повышенным комфортом, что в Зоне, в общем-то, редкость. Вещи уже высохли и в желудке потяжелело от небольшого обеда, а мы все еще оставались на месте. Караул уговаривал меня дойти с ним до поселка в полукилометре отсюда, а я предлагал ему для разнообразия расстаться со своим арсеналом боевых гранат.
– Ты пойми, – говорил он мне с нажимом, – она здесь эта тварь, я уже ее и сам чувствую, без моей группы, навстречу к нам идет. Доведи меня до первых домов – и уходи тогда. Не дойду я один, некогда мне ловушки искать, мне от этой штуки защищаться надо! Мы же шли с этим мешком по Зоне, мимо самых опасных аномалий прошли, пять часов топали – и ничего. Осталось совсем немного, помоги мне, Клык. Не бросай, погибну, а со мной и еще много людей. А коль гранаты брошу, чем мне потом сражаться? А если это тварь размером со слона?
– Тварь размером со слона, уже давно бы засекли и прихлопнули бы для изучения. Нету здесь таких. Есть потомок медведя с рогом на нижней челюсти. Это – самое крупное животное здесь.
– Ну вот. А если эта гадость в таком вот медведе живет? Чем я его, ножом что ли тыкать буду?
– А что, забоишься ножом медверога приласкать? – я не стал хвастать и рассказывать откуда у меня мое имя, я вообще об этом никому не рассказываю, но он что-то понял и замолчал, задумался о чем-то своем. Впрочем, к этому моменту он меня уже убедил.
– Хорошо, – сказал я ему, – до поселка и все. Дальше – сам пойдешь.
* * *
Мы остановились на самой окраине. До первого дома оставалось метров двадцать, когда я снял рюкзак, положил его на землю и сказал:
– Все, Караул. Наше совместное путешествие окончено. Не пойду я с тобой дальше. Ищешь ты смерти, а мне эта радость пока ни к чему. Да и действуешь ты на меня странно. За последние три дня я совершил безрассудных поступков больше, чем за последний год.
– Хорошо, – ответил он развязывая свой мешок, – спасибо, что помог мне. Ты – настоящий хороший парень и мне жаль, что пришлось втравить тебя в эту историю. Давай, удачи.
– В Зоне удачи не желают, – автоматически поправил я его и повернулся, чтобы уйти.
– Постой, скажи мне только напоследок, что за странные зверьки прыгают вон там на крышах домов. Тушканчики?
– Это кенги – обычные мутировавшие крысы. Перемещаются как кенгуру, на задних лапах, опираются на землю хвостом. Поэтому их так и называют. Прекрасно лазают по деревьям, а по стене кирпичного дома – вообще идут как по бульвару. Никогда не нападают на людей и практически не приручаются. А в остальном – крыса крысой. Ладно, пойду. Если сумеешь выпутаться – заходи в гости.
– Это, знаешь, вряд ли. Но все равно спасибо.
Потом я просто повернулся и ушел. Мне казалось, что я покидаю друга, покидаю тогда, когда в моей помощи он больше всего и нуждается. Но умом понимал, что все это не так. Понимал, что этот человек мне никто, что совместные приключения ни к чему особому не обязывают, что он погубит нас обоих своими железками в рюкзаке. Потому и гнал себя все дальше и дальше, стараясь положить как можно большее расстояние между нами, чтобы не было искушения вернуться. Я старался ни о чем не думать, но что-то связанное с кенгами упорно долбило мой мозг. Что-то странное было в их поведении, когда я уходил.
И вдруг меня словно молнией садануло. Еще учитель Лик говорил мне, что кенги танцуют на крышах домов или ветках деревьев только в присутствии Слепых Псов. Засада. Вот что ждало Караула в поселке. Я бросился бежать обратно.
Караула нужно было найти как можно быстрее, но добежав до того места, где мы расстались, я заставил себя перейти на шаг, на ходу переложил пистолет из рюкзака в кобуру на бедре и медленно двинулся вглубь поселка. На влажной земле полно было свежих следов кенгов, поэтому я не стал бросать гайки. Кенги – такие же существа из плоти и крови, поэтому там, где бегают они – я тоже пройду. Иногда встречались следы Караула. Судя по всему, я шел в правильном направлении.
Картина, которую я увидел, добравшись до перекрестка улиц, могла бы стать иллюстрацией в учебник «Сталкер, не думай, что ты все знаешь о Слепых Псах». Спиной к кирпичной стене большого дома стоял Караул. Стая Слепых Псов тоже была здесь и они медленно, полукругом надвигались на человека. Я такого не только никогда не видел – я о таком даже не слышал. Обычно эти животные набрасываются на жертву со всех сторон, быстро приканчивают ее, быстро пожирают и так же быстро убираются прочь. Меньше минуты нужно стае, чтобы от человека осталась только горсть разгрызенных костей. Сейчас они шли, словно пугали, словно издевались над своей жертвой, обещая ей море безысходности. Похоже, здоровенный пистолет в руке Караула не производил на них особого впечатления. Караул, видимо, также не надеялся на свое оружие, поскольку держался совершенно неподвижно, опустив ствол к земле.
Я появился в самый разгар псиной «психической» атаки. На лице Караула уже проступило выражение обреченности, слепые белесые твари начали припадать на свои широкие когтистые лапы, когда я спокойным, твердым шагом материализовался из-за угла и не меняя ритма движений, также спокойно вытянул из кобуры свою пневматику.
Все-таки есть у этих гадов что-то в башке, какой-то вентиль с потрясающими возможностями. Каждый второй пес повернул незрячую башку в мою сторону, но мне уже было все равно. Воздух наполнился равномерными хлопками. Я жал на курок с четкостью автомата. Шаг – три выстрела. Еще шаг – еще три иглы с едва слышимым свистом уходят к своим целям. Мне не было страшно и никому на моем месте страшно бы не было. Застать врасплох засаду Слепых Псов – это даже не бой, это – избиение. Были бы тут Черные собаки – было бы мне плохо, а так на светлых шкурах начали распускаться красные кровяные цветы, Псы разворачивались, но не было у них той резвости, что нужна была сейчас, чтобы обуздать такого стрелка как я. Яд в иглах, похоже, оказывал паралитическое действие, потому, что раненые звери стали просто валиться на землю. Без единого звука. Я стрелял и шел на них, опасно сокращая расстояние, но дело было практически завершено. Есть у них определенный предел потерь, за которым стая теряет жизнеспособность и Слепые Псы стараются не нарываться. Резким, почти единым движением, чем-то напомнив мне рыбий косяк, стая рванула в разные стороны и через пару секунд улица была пуста.
Я медленно убрал пистолет в кобуру и остановился около Караула. Он сидел возле стены и смотрел на меня каким-то светлым, отстраненным взглядом. Я присел напротив, заглянул ему в глаза:
– Ты как? Живой?
– Спасибо тебе, Клык. Ты дал нам еще один шанс.